Глава 44. Кортни поднялась с постели уже после полудня

Кортни поднялась с постели уже после полудня. Чандос опять спал, и на этот раз она решительно не собиралась будить его. Она все никак не могла прийти в себя после его рассказа о матери и сестре, хотя и старалась избавиться от этих мыслей. Кортни убеждала себя, что с тех пор прошло уже четыре года и за это время Чандос как‑то научился жить с этим, хотя как – она не представляла.

Она только‑только закончила одеваться, как в дверь постучали. Кортни кинула быстрый взгляд на постель. Чандос тоже услышал стук, открыл глаза и настороженно посмотрел на Кортни. Но ее незачем было предупреждать: она не собиралась никому рассказывать о том, что он здесь.

Поспешно подойдя к двери, она приоткрыла щелочку.

– Да?

– К вам гость, сеньорита, – сказала девушка‑мексиканка, одна из помощниц Мэгги. – Сеньор Тэйлор. Он ждет на веранде с сеньором Стратоном и…

– Тэйлор? – резко перебила Кортни. – Ты сказала Тэйлор?

– Si.

– Спасибо. – Кортни с шумом захлопнула дверь. – Рид Тэйлор! Невероятно! – гневно вскричала она. – Да как он посмел явиться сюда после того, что сделал? Он же пытался похитить меня! Это… это… о‑о!

Она пулей вылетела из комнаты.

– Кортни! Вернись, черт возьми! – крикнул Чандос вдогонку и грубо выругался, увидев, что она все‑таки ушла.

Разъяренная Кортни прошагала к входной двери и резко распахнула ее. Да, это и впрямь был Рид – в своем темном суконном костюме, отделанном шелковым рубчиком, в гофрированной рубашке и со шляпой в руке – как всегда, щеголевато‑безупречен. И он улыбался ей. Да, да, улыбался!

– Ты спятил! – воскликнула Кортни, словно на веранде не было никого, кроме Тэйлора. – Ты знаешь, что я могу сдать тебя властям за то, что ты сделал?

– Кортни, милая, я проехал такой долгий путь, разыскивая тебя, а ты меня так встречаешь!

Она растерянно заморгала. Боже, как же она забыла, насколько глуп этот человек?

– Не смей называть меня милой! – вскричала она. – Не смей называть меня даже Кортни! Неужели ты ничего не понял даже после того, как не вернулись твои люди? Я не желала, чтобы меня искали, Рид. Ты не имел права посылать за мной этих… головорезов!

Он схватил ее за руку и потащил подальше от любопытных взглядов, не подумав, однако, сбавить тон. Он не подозревал, что своими словами выводит из себя не одну только Кортни.

– Один из этих людей все же вернулся, Кортни, хотя чуть живой. Бандит, с которым ты уехала, отрезал ему язык и отрубил кисть. Боже, неужели ты думала, что я мог бы оставить тебя с этим психом, зная, на что он способен?

– Уверена, что ты все сильно преувеличил, – заметила Кортни уже спокойнее.

– Явно преувеличил! – небрежно бросил Чандос, услышав его слова. – Я только рассек этому парню язык, узнав от него, что он оставил Кортни на привале одному из своих молодчиков. И еще я сломал ему два пальца на правой руке – во благо обществу, – а потом привязал к дереву. Рид, словно не замечая Чандоса, спросил:

– Что он делает здесь, Кортни? Кортни молчала и, не отрываясь, смотрела на Чандоса, стоявшего в дверном проеме. На нем были только брюки и портупея. Кортни знала, что он сейчас неимоверным усилием воли сдерживает желание схватиться за револьвер, И тут только она заметила, что столпившиеся у крыльца ковбои с любопытством взирают на происходящее. Флетчер с радостной ухмылкой смотрит на Чандоса, Зуб Пилы хмуро уставился на Рида, а за спиной у Зуба Пилы… ее отец! О Боже, отец! Он все видел!

– Рид, почему бы тебе не убраться отсюда? – спросила Кортни.

Но он не собирался так просто отступаться от нее, и лицо его уже приняло знакомое Кортни бульдожье выражение. Понимая, что разговоры бесполезны, она все же сказала:

– Ты зря сюда приехал, Рид. Я не хочу выходить за тебя замуж и решительно отказываюсь возвращаться с тобой в Канзас. Если ты попытаешься применить силу, как уже сделал однажды, будешь отвечать перед законом.

– Ты сейчас, расстроена, – начал Рид, – дай мне шанс, и я…

– Она уже дала тебе шанс, Тэйлор, – шанс остаться в живых, – рявкнул Чандос, выступая вперед. – А теперь тебе придется иметь дело со мной. Убери свои чертовы руки от моей женщины!

Рид повернулся к нему, не выпуская руки Кортни.

– Ты хочешь застрелить меня, бандит? – спросил он с презрительной усмешкой. – Перед лицом стольких свидетелей?

– Нет! – Чандос, сияя улыбкой, вытащил свой револьвер и передал его Кортни. – Подержи, Кошачьи Глазки, совсем недолго, – проговорил он, и тут же его кулак врезался в челюсть Рида.

Тэйлор отлетел назад, увлекая за собой Кортни. Но Чандос подхватил ее за талию, и Рид один скатился со ступенек веранды. Усмехнувшись, Чандос оставил Кортни и ринулся вслед за Тэйлором.

Стоя на веранде, Кортни смотрела, как мужчины молотят друг друга кулаками. Она и не думала разнимать их, переживая блаженное потрясение: Чандос назвал ее своей женщиной! Назвал при своем отце… при ее отце! Господи, неужели это не случайно?

Чья‑то рука легла ей на плечи, и она быстро обернулась.

– Полагаю, теперь ты подтвердишь слова этого молодого человека? – спросил Эдвард Хортс.

– Да!

Тут она увидела, как Чандос со всего маху упал в пыль. Кортни невольно шагнула вперед, но Чандос уже вскочил на ноги и нанес мощный удар Риду. И все же Кортни волновалась. Чандос, конечно, выигрывал в росте, но Рид был крепок как бык.

– Судя по всему, это и есть тот самый мужчина, который привез тебя в Техас? – словно мимоходом поинтересовался Эдвард.

– Да, да, – рассеянно бросила Кортни, тревожно следя за ходом боя.

– Кортни, дочка, посмотри на меня! Она с усилием оторвала взгляд от Чандоса, – Да, папа?

– Ты его любишь?

– О да! Безумно! – воскликнула она, а потом осторожно спросила:

– А ты против?

– Даже и не знаю, – проговорил Эдвард. – Он что, всегда такой… порывистый?

– Нет, но он всегда готов защитить меня.

– Ну что ж, хоть это плюс, – со вздохом отозвался отец.

– Ох, папа, не суди о нем, пока не узнаешь его. Да, он бандит, но…

– Бандиты часто бывают хорошими людьми, дочка. Я это знаю.

Кортни растерянно усмехнулась:

– Ты, кажется, готов непредвзято отнестись к этому человеку?

– Неужели ты думаешь, что я осмелюсь отнестись к нему иначе? – воскликнул Эдвард. – Мне вовсе не хочется отведать его кулаков.

– Что ты, он не станет… – начала было Кортни, но поняла, что отец шутит.

В этот момент ковбои издали радостные возгласы, а Флетчер заорал что есть мочи, свесившись с перил. Не вызывало сомнений, кого подбадривают эти крики. В следующее мгновение Флетчер и Зуб Пилы обнимались и хлопали друг друга по спине, словно они сами выиграли бой.

Чандоса окружила толпа. Он согнулся, держась руками за живот, его лицо тоже было не в лучшем виде.

– Похоже, здесь нужна моя помощь, – заметил с веранды Эдвард. – Я говорю о том парне, Тэйлоре.

– Что? Не трать зря время! – сказала Кортни, без тени сочувствия взглянув на Рида, неподвижно лежавшего на земле. – Уж кто‑кто, а этот получил по заслугам!

– Ну, будем надеяться, что на этот раз он все понял. Кошачьи Глазки, – сказал Чандос, подходя к ней. – Я не хотел стрелять в подонка только за то, что он такой упрямый болван.

– Ох, Чандос, садись! – проговорила Кортни, подводя его к крыльцу. – Господи, на кого ты похож! – Она откинула волосы со лба Чандоса. – Папа, доставай‑ка свою сумку!

– Папа? – Чандос обернулся, скривившись от боли. – Ты бы хоть предупредила меня!

Кортни улыбнулась:

, – Он с удовольствием смотрел, как вы дрались, и твой отец тоже.

Увидев Флетчера, Чандос выругался. Тот между тем велел своим людям взвалить Тэйлора на лошадь и отправить в обратный путь.

– Что это еще такое, черт возьми? Уж не счастливое ли примирение семейства?

Кортни понимала: Чандос недоволен, чувствуя себя загнанным в угол.

– Да, могло бы быть примирение, если бы ты захотел, – осторожно сказала она.

– Я приехал сюда за тобой, женщина, и только.

– Разве?

– Ты знаешь, что это так. Она сурово потребовала:

– Тогда скажи об этом громко. Я не слышала, чтобы ты сказал это, Чандос.

Он нахмурился. Теперь Флетчер стоял в нескольких шагах от них, опершись о перила веранды. Зуб Пилы сидел на перилах рядом с ним, еле сдерживая улыбку. Они с нескрываемым интересом прислушивались к репликам Чандоса и Кортни.

. Чандос чувствовал устремленные на себя взгляды, и прежде всего взгляд Кортни, решительный и горящий.

– Ты моя женщина. Кошачьи Глазки. Ты стала ею с тех пор, как я впервые увидел тебя. Этого ей было мало.

– Скажи все!

Усмехнувшись, он притянул ее к себе на колени. Кортни напряженно ждала. Наконец он проговорил:

– Я люблю тебя. Ты это хотела услышать? Люблю так сильно, что без тебя мне нет жизни.

– О Чандос! – Она прильнула к нему, обхватив его руками за шею. – Я люблю…

– Погоди, – остановил он ее. – Подумай как следует, прежде чем что‑то сказать, Кошачьи Глазки. Меня одолевают сомнения: смогу ли я сделать тебя счастливой? Я буду стараться изо всех сил, но потом ты уже не сможешь пойти на попятный. Ты поняла, о чем я? Если ты станешь моей женщиной, даже силы ада не заставят меня отпустить тебя.

– Это двусторонний договор? – спросила Кортни.

– Разумеется!

– Тогда позволь мне выдвинуть свои требования. Ты уже сказал, что любишь меня. Я тоже буду стараться изо всех сил сделать тебя счастливым. Но если позже ты захочешь уйти, предупреждаю: тебе не удастся скрыться от меня, потому что первое, чему ты меня научишь, – это ходить по следу, а второе – стрелять. Ты понял, о чем я, Чандос?

– Да, мэм, – очень важно произнес он.

– Вот и отлично. – Теперь Кортни улыбнулась, чуть покраснев от смущения, и сказала, нагнувшись к его уху:

– Потому что я люблю тебя. Люблю так сильно, что хотела умереть, когда ты оставил меня. Я больше не хочу испытать такое, Чандос.

– Я тоже, – ответил он с чувством и прильнул к ее губам. – Ты еще не разучилась мурлыкать, котенок.

– Чандос!

Он засмеялся. Вдруг Кортни вспомнила о том, что они не одни.

– Ты уверена, Кошачьи Глазки? – ласково спросил он.

– Да!

– И ты сможешь жить так же, как я?

– Я буду жить так, как ты захочешь, даже если мне придется носить детей в заплечном мешке.

– Детей!

– Не сейчас, – прошептала она, метнув стыдливый взгляд на своего отца.

Чандос, смеясь, сжал ее плечи. Она еще никогда не видела его таким беспечно счастливым. О, как же она любит его!

– Но у нас с тобой будут, дети, правда? – задумчиво проговорил он. – Может быть, дом – это не так уж плохо?

Кортни застыла, пораженная его словами:

– Ты серьезно?

– Я мог бы попробовать работать на ранчо. Старик научил меня всему. К тому же он положил в банк Уэйко на мое имя целое состояние, к которому я никогда не притрагивался. На эти деньги мы могли бы купить где‑нибудь неподалеку неплохой участок и вызвать старика на соревнование.

Только Кортни видела задорные огоньки в глазах Чандоса. Зато все слышали, как Флетчер сплюнул в сердцах. Зуб Пилы давился от смеха. Эдвард присел рядом с Кортни и Чандосом.

– Думаю, мне не понадобится моя медицинская сумка. Если человек шутит, значит, с ним все в порядке.

– Вы правы, док. Можно я буду называть вас «док»?

– Конечно! Вы также можете звать меня Эдвардом, поскольку скоро станете моим зятем.

– Все, что мне сейчас нужно, – это горячая ванна. Но разве я что‑то говорил о женитьбе, Кошачьи Глазки?

– Нет, не говорил. – Она усмехнулась, увидев лицо отца. – Да он просто шутит, папа! Скажи ему, Чандос! Чандос?

– Ох‑хо‑хо, неужели тебе и впрямь хочется принудить меня к этой глупой церемонии белых людей, не имеющей ничего общего с чувствами? Я сказал о своих намерениях при свидетелях. Ты тоже. Ты уже моя жена. Кошачьи Глазки!

– Если бы ты согласился сделать все, как принято, Чандос, мой папа был бы счастлив, – заметила Кортни.

– А ты?

– И я.

– Ну тогда считай, что я пошутил, – ласково сказал он.

Кортни обняла его, ликуя от счастья. Пусть в чем‑то он груб и жесток, и все же это ее Чандос – нежный и ласковый, когда надо. И он любит ее! Его желание осесть на месте ради нее лучше всяких слов говорит о его любви.

Кортни откинулась назад. Ей очень хотелось, чтобы все были так же счастливы, как и она, особенно Флетчер.

– Скажи своему отцу, что ты только что разыграл его.

– Это был не розыгрыш. – Чандос резко обернулся, встретившись с пристальным взглядом Флетчера. – Ну что, старик, выдержишь соревнование?

– Выдержу, черт возьми! – взревел Флетчер.

– Я так и думал, – усмехнулся Чандос. Глаза Флетчера засветились радостью, но улыбнуться он себе не позволил – следовало выдержать характер!

И все же его распирало от радости. Флетчер никогда еще не видел своего сына таким – нежным, открытым и… доступным. Это было начало. Чертовски хорошее начало!

[1]Замолчи! (исп.).

[2]Дурак! (исп.).

[3]глупый (исп.).

[4]Проститутка! (исп.)

[5]Презрительное прозвище белых американок.

[6]девочка (им.).

[7]любимый (исп.).

[8]девочка, детка (исп.).

[9]очень жестокий (исп.).