Последний раз в первый класс

Идем нарядные, торжественные и веселые. Уроков не будет. Дети подготовили концерт для родителей. После концерта – торжественная часть с вручением грамот, фотографий и памятных подарков.

Я с утра чуть не прослезилась. Так это волнительно… Муж тоже ходил в лирическом настроении.

– Надо же, уже первый класс закончился, – сказал он.

– Да, мне тоже не верится.

– Грустно, он так быстро вырос…

Дети собирались в рекреации.

– Вася, привет! Мы все лето с тобой не увидимся! – закричал другу Антон.

– Почему? – удивился Вася.

– Потому что каникулы! Сто дней! – опять закричал Антон. От восторга он мог только кричать.

– А я буду Илью видеть! – подскочил к мальчикам Дима. – Он в моем доме живет!

– А я… а я… А я с Машей не расстанусь! – воскликнул Антон.

– Нет! Она не в твоем доме живет! – возразил Дима.

– А я ее в гости приглашу!

Мальчики задумались.

– Маша, ты ко мне в гости пойдешь?! – крикнул своей возлюбленной Антон.

– Не-а, – кокетливо ответила Маша и поправила косичку, – больше мне делать нечего… Я вообще уезжаю.

– Ты будешь меня вспоминать?

– Я буду таблицу умножения учить и вспоминать.

Антон опустил голову и пошел на Машу.

– Маша, – взял он ее за руки, – запомни, ты будешь меня вспоминать. Запомни, – потребовал Антон, встряхивая Машу.

– Ну хорошо, отпусти, буду, – вырвалась девочка.

Антон, удовлетворенный, вернулся к мальчишкам.

Дети расселись на стульчиках. Начался концерт. Они пели песни, читали стихи, танцевали.

Когда стих читала Маша, Антон ей хлопал громче всех. И даже ногами притопывал. У Маши был длинный стих – она накручивала и раскручивала пальцами подол юбки. На последнем заходе палец запутался в ткани. Маша дергала юбку, пытаясь высвободить руку.

Раздали фотографии. Все, как положено, – учительница в середине, дети, фамилии-имена. Фотографии Васи и Насти – по обеим сторонам от учительницы. Мы с мамами сидели и умилялись.

– А Настя и Вася – лучшие ученики? – спросила обиженно мама-отличница.

– Не знаю, – ответила я. – А что?

– Рядом с учительницей всегда ставили фото лучших в классе. На моих фотографиях я всегда в первом ряду.

– Я не знала такой традиции.

– Ну, может быть, сейчас все изменилось…

– А я тоже помню свое фото, – сказала мама-активистка, на удивление спокойная, тихая и медлительная, – я так о большом банте мечтала и хвостике. И чтобы бант – на макушке. Огромный, как корона! А мама мне заплетала косу и завязывала атласную ленту. Как я ненавидела эту ленту!

– Да, а помните, тогда готовых бантов не было! – воскликнула мама-отличница. – Из ленты на нитку надо было собирать! Ой, сколько я тогда их нашила! Если лента длинная – то и бант большой.

– Как я плакала от этой фотографии! – продолжала вспоминать мама-активистка. – Я была в очках, таких, в жуткой оправе… Хорошо еще, что они блики давали – фотограф мучился, мучился и велел их снять. Как же я была счастлива! Но фотография все равно ужасной получилась. Фартук белый, я сама – бледная блондинка. Фото – черно-белое. Ужас!

– Оля, что ты там попой пол вытираешь! В белых колготках! – запричитала бабушка.

– Ой, а помните наши колготки? – встрепенулась активистка. – Это же ужас. Все время сползали.

– Да-да, – подхватила мама-отличница, – и в зацепках. Как сядешь на стул, обязательно за гвоздь зацепишься. Так и ходишь с ниткой. У меня были коричневые, зеленые и бордовые.

– А у меня красных десять пар на год, – сказала активистка, – другого цвета в магазине не было.

– А зимой – шерстяные, – охнула от воспоминания мама-хорошистка, – чесались ужасно!

– Точно! Точно! И у меня такие же были!

– А помните, помните баранки? – подхватила еще одна мама.

Детей отвели завтракать, а мы, родительницы, сидели на партах дружной кучкой и, перебивая друг друга, делились общими воспоминаниями.

– Какие баранки? – не поняла активистка.

– Ну, баранки… Косу заплетаешь и в баранку. Или две баранки, когда мама на работу не спешит…

– У меня это кольцо называлось. Два кольца над ушами.

– Красиво же. А моей не нравится. Говорит, так не ходят.

– Да, помню, я просила маму не отстригать косу, чтобы баранка большая получилась!

– Ой, а я застревала всегда в платье, когда надо было на физру переодеваться. Стягиваешь через голову и застреваешь бантом и кольцами, пока учительница не вытащит!

– И я тоже застревала!

– А у мальчишек всегда брюки короткие были! По щиколотку!

– Конечно, их же на несколько лет покупали.

Пора было расходиться, но никто не спешил. Мамы обменивались телефонами, которыми не обменялись в течение года. Никто не скандалил, не ругался. Все обнимались, целовали и тискали чужих, подвернувшихся под руку детей. Дети носились по классу, валялись на полу, Антон обнимался с Машей, Вася пытался поцеловать Настю и Лизу одновременно, Илья тянул Лизу за руку, чтобы тоже поцеловать.

– Ой, она у вас такая красотка! – доносилось с разных концов класса.

– А у вас такая молодец!

– Мальчик такой замечательный. Он мне сразу понравился!

– А ваш такой самостоятельный!

– Да не переживайте вы из-за этих контрольных! Их еще столько будет! Она же умничка!

– Давайте поблагодарим Светлану Александровну! – предложила активистка.

Мы хлопали в ладоши, кричали «спасибо!» и все дружно хотели ее обнять и расцеловать. Потом опять аплодировали и кричали «Поздравляем!», выяснив, что у Илюши день рождения.

Дружной гурьбой вывалились из класса. В школе вкусно пахло пирожками.

– Пирожки, как в детстве, – сказала я.

– Идите скорее, их в это время из печки достают, – посоветовала активистка, – берите с капустой.

Я и еще несколько мам побежали в столовую за пирожками. Набрали и с капустой, и с картошкой, и сладких. Выходили из школы, прощаясь с набитым ртом: «До швиданья, ушачи». Пирожки были теплые, мы ели их по дороге домой. Смеялись, шлепая повидло на грудь…