Глава 24. После дня рождения Джинни время просто остановилось

После дня рождения Джинни время просто остановилось. Дни ползли так медленно, что, временами Гарри хотелось просто взвыть от нетерпения. Мало того, что он соскучился по урокам и домашним заданиям, так ещё и единственный известный ему Омут памяти находился в Хогвартсе. Колбочка с воспоминаниями Джинни, завёрнутая в толстый свитер и спрятанная на самом дне чемодана, неотступно преследовала его, маяча перед его мысленным взором. Гарри несколько раз готов был бросить всё, наплевать на своё обещание и рвануть в Хогвартс, но ему не хотелось обманывать Джинни. В конце концов, она не заставляла его ничего обещать, это было его решение. Пусть даже мозг в его принятии и не участвовал, это только его проблемы.
Гарри просто изнывал от безделья. Он проводил у Андромеды всё больше и больше времени, иногда начиная подозревать, что жутко ей надоел. Однако, она ни разу не дала ему понять, что он зачастил, каждый раз радуясь его приходу. Гермиона как-то сказала ему, что Андромеда, скорее всего, ждёт его каждый день как манны небесной, чудовищно уставая с Тедди. Гарри, который после нескольких часов, проведённых с крестником, просто с ног валился от усталости, готов был ей поверить.
Андромеда часто просила его приводить с собой друзей, и пару раз Гарри удалось уговорить Рона и Джинни составить ему компанию. Всё прошло отлично. Джинни, которая отлично ладила со всеми, стоило ей этого захотеть, очень понравилась Андромеде и быстро нашла подход к Тедди. Уже к концу дня малыш доверчиво тянул к ней ручки, а, когда они собрались уходить, громко расплакался, отчего Джинни так расстроилась, что сама с трудом сдержала слёзы. Гарри радовался, что Гермиона с ними не пошла, потому что ей совсем не обязательно было видеть, как Рон обращался с Тедди. Мало того, что он испуганно шарахался от каждого крика малыша, так ещё и едва не сбежал, когда Джинни, кружившаяся с Тедди по комнате, предложила брату подержать его. Гарри был даже рад, что друг отказался: то, что Тедди непременно бы упал, было только вопросом времени. Рон спокойнее реагировал на детёныша дракона на первом курсе, чем на Тедди, заставляя Андромеду от души смеяться.
Гарри ужасно обрадовался, когда узнал, что Кингсли назначил Тедди приличную ежемесячную пенсию как сыну героев магического мира. Правда, Гарри по-прежнему считал, что пенсия пенсией, а счёт в банке Тедди совсем не повредит. Тем более, Билл, который был в курсе дела, недавно сказал Гарри, что до тех пор, пока Тедди исполнится семнадцать, сумма, положенная на его счёт, здорово увеличится за счёт капающих процентов. Миссис Уизли как-то вскользь упомянула, что Кингсли предлагал материальную поддержку и их семье, но Артур отказался, посчитав, что другие семьи нуждаются в этих деньгах больше. Гарри не понимал этого: Уизли нужны были деньги, отчаянно нужны были. Он даже подумывал осторожно положить деньги на их счёт, но побаивался, что Билл непременно узнает о его махинациях.
Правда, Кингсли всё-таки нашёл способ помочь друзьям. Незадолго до дня рождения Джинни мистер Уизли радостно объявил, что ему повысили зарплату, а через пару дней то же самое произошло с Перси. Билл тоже использовал любую возможность помочь родителям, которые наотрез отказывались брать у сына деньги, ссылаясь на то, что он теперь человек женатый и деньги ему нужны ничуть не меньше. Гарри, которого постоянно терзали мысли о том, что для семьи Уизли он – лишний рот, который нужно кормить, один раз пошёл ва-банк и заявил миссис Уизли, что, если она не позволит ему хотя бы покупать в дом продукты, он переедет на Площадь Гримо. Закончилось всё слезами Молли, причитавшей, что она никогда не ожидала от Гарри такого, что не думала, будто он может так плохо думать об их семье, и смущением самого Гарри, который под конец её тирады уже чувствовал себя неблагодарной свиньёй и понятия не имел, как она сумела так вывернуть ситуацию. В конце концов, он стал просто потихоньку покупать продукты, каждый раз трясясь от страха быть пойманным миссис Уизли на месте преступления.
Чем ближе было первое сентября, тем глубже Гермиона зарывалась в учебники, постоянно твердя, что совершенно ничего не помнит, и вызывая у Гарри неприятное чувство. Если уж Гермиона ничего не помнит, то он вообще окажется в числе отстающих, никаких сомнений. Рон, тоже выглядевший в такие моменты чуть обеспокоенным, однако, не смог заставить себя усесться за учебники летом, о чём и заявил однажды расстроившейся Гермионе, которая осторожно и ненавязчиво, но довольно регулярно пыталась доказать им необходимость периодического повторения пройденного материала. Гарри признавал её абсолютную правоту, но не хотел тратить время на учёбу, которой у него и так будет в избытке в следующие десять месяцев.
Он гораздо приятнее проводил время в компании Джинни, соревнуясь с ней в мастерстве полётов на метле. Гарри вынужден был признать, что финт Вронского Джинни удавался ничуть не хуже, чем ему самому или Краму, что она прекрасно умела маневрировать, обладала отличной реакцией, чувствовала метлу и много чего ещё. Квиддич был призванием Джинни, думал Гарри, с гордостью наблюдая, как легко она выходила из пике, на секунду разминувшись с землёй. Правда, в первые несколько дней Гарри испытывал самый настоящий ужас, наблюдая, как Джинни на всей скорости несётся вниз, рискуя превратиться в лепёшку. Пару раз он даже разозлился на себя за то, что вообще подарил ей метлу. Покалечится ещё, вон какая безголовая.
Джинни и правда нравилось рисковать. Выполняя некоторые особо опасные трюки, она лукаво взглядывала на него, и Гарри стоило немало усилий скрывать свой страх за неё. После её дня рождения в их отношения вкралось что-то неуловимо нежное, хотя больше между ними не возникало напряжённых моментов, которые мог бы испортить Рон. Кстати, последний ни слова не сказал Гарри, хотя тот и ждал обязательной в таких случаях нотации от друга по поводу разбитого сердца Джинни и её обманутых надежд. Это вселяло в Гарри надежду, что, возможно, теперь, когда Рон наконец-то объяснился с Гермионой, почему-то в голове у Гарри при этой мысли постоянно звучало слово «заполучил», он не будет так уж против возобновления отношений сестры и лучшего друга. Хотя, Гарри не был уверен, что стал бы спрашивать разрешения, для него имело важность только мнение Джинни.
До школы оставалось всего ничего, когда однажды утром в Нору вдруг явился Ли Джордан. Джордж, уже не так нехотя, спустился вниз и даже перекинулся несколькими довольно унылым фразами, которые теперь считались у него шутками, со школьным другом. Обсудив последние новости, касавшиеся проводимых Кингсли реформ в области социальной жизни магического населения, Ли вдруг внимательно посмотрел на Джорджа и будничным тоном заявил:
- А меня с работы уволили.
- Как же так? – Гарри растерянно уставился на него. – Ты же потрясающе ведёшь репортажи, чего ещё нужно для работы на радио?
- Это ты у моего бывшего начальника спроси, - Ли сверкнул белозубой улыбкой и снова покосился на Джорджа, который с отрешенным видом грыз печенье. – Я вот особо до причин докапываться не имею никакого желания, меня больше волнует сейчас, где я буду брать деньги на жизнь.
- Вообще-то, твой начальник должен был объяснить тебе причину увольнения, - заявила Гермиона, отрываясь от очередного тома учебника по трансфигурации. – То есть, ничем не мотивированное увольнение, не законно. Ты можешь его оспорить.
- Да брось, Гермиона, - Ли только рукой махнул. – Какой в этом смысл? Чтобы все будущие работодатели знали, какой я скандальный работник?
- Что значит, какой смысл? – Гермиона возмущённо взглянула на него. – Существуют законы, написанные не просто так. Они регулируют какую-то сферу жизни, в данном случае – трудовые правоотношения. Если работодатель обязан чем-то мотивировать твоё увольнение, то пусть он это сделает. В противном случае, я не понимаю, зачем вообще нужны законы.
- Неужели так сложно будет придумать причину, по которой он меня уволил? – Ли смотрел на Гермиону с улыбкой на губах. – Очнись, Гермиона, у меня нет никаких шансов что-то кому-то доказать.
- Вот! – Гермиона обвиняюще ткнула в него пальцем. – Вот почему законы и не работают! Потому что такие, как ты, неправосознательные люди не желают их использовать. Нужно отстаивать свои права, каждый имеет для этого возможность. В частности, ты мог бы…
- У меня есть одна идея, - раздался вдруг голос Джорджа, и Гермиона моментально замолчала, как будто кто-то с силой пихнул её под столом, например. Гарри готов был поклясться, что видел, как дёрнулась нога Рона, и это случилось как раз тогда, когда заговорил Джордж.
- Что ты там придумал? – Ли задал вопрос безразличным тоном, но по тому, как заблестели его глаза, Гарри понял, что, кажется, у него изначально был какой-то план. – Давай, выкладывай.
- Наш магазин… - Джордж говорил с трудом, он буквально заставлял себя выдавливать слова. – Он стоит пустой, но мама права, он должен работать… Я сам никогда не смогу… Но ты можешь заняться им, если хочешь…
- Нет, старик, так дело не пойдёт, - спокойно откликнулся Ли. – Это ваше детище, я ничего там не знаю, ещё испорчу что-нибудь.
Гарри расстроено посмотрел на него. Неужели не этого он добивался? Неужели не понимает, как это важно, что Джордж смог заговорить о магазине?
- Что там можно испортить? – в глазах Джорджа мелькнула и погасла искорка интереса. – Там всё проще простого: продаёшь товар, получаешь деньги, платишь налоги. Периодически составляешь отчёты, ну, ещё, проводишь всякие рекламные акции, заключаешь договоры с нужными людьми…
- Стоп! – Ли поднял ладонь. – Достаточно. Мне в жизни в этом не разобраться.
- Не строй из себя дурака, - запальчиво выпалил Джордж. – Тут нет ничего сложного, я уверен, ты быстро втянешься.
- Никогда у меня не получится, - гнул свою линию Ли. – У меня не хватит на это мозгов.
- Слушай, мы всё-таки учились вместе, - Джордж горячился всё больше и больше, - и что-то я не замечал, что ты был глупее, чем я или Фред. Между прочим, ты сдавал ЖАБА, а мы нет. Что скажешь?
Все затаили дыхание. Джордж впервые произнёс имя Фреда вот так просто, без надрыва, словно и не заметил, как оно вырвалось. Гарри уже абсолютно уверился в том, что разговор был заранее спланирован Ли, который явно преследовал какую-то определённую цель.
- Хорошо, я соглашусь, но при одном условии, - Ли в упор посмотрел на друга, готовясь к решающей фазе спора. – Ты покажешь мне, как всё это делается, скажем, в течение месяца, а потом я возьму всё на себя. Идёт?
Джордж только моргал, глядя на него. Рон наклонился вперёд с таким видом, будто смотрел особо захватывающий квиддичный матч, а команда, на которую он поставил все свои деньги, вдруг начала проигрывать.
- Я не могу туда вернуться, - наконец, безнадёжно прошептал Джордж. – Там наша квартира…
- Кстати, второе условие, - прокомментировал его реплику Ли. – Мы с тобой будем жить именно в этой квартире, пока ты меня обучаешь.
- Ты не слышал меня? – Джордж сердился, и это было здорово – видеть его настолько… живым. – Я же сказал, что не могу вернуться. Там мне всё будет напоминать о…
- Очнись, старик, - сочувственно протянул Ли. – Тебе собственное отражение и то всегда будет напоминать о Фреде, и что теперь? Не смотреться в зеркало?
Это было слегка грубовато, но, видя реакцию Джорджа, Гарри начал подумывать, что, возможно, так и стоило себя вести. Все жалели Джорджа, боялись потревожить его лишний раз, причинить боль… Но ведь Ли прав, ему не нужно никакого напоминания о Фреде, он и так помнит о своей невосполнимой утрате каждую секунду. Может быть, Джорджу как раз и нужна жёсткая встряска, которая заставила бы его посмотреть правде в глаза и не шарахаться от первой возможности вернуться к нормальной жизни.
- Ты не понимаешь, о чём говоришь, - прошептал Джордж, отвернувшись к окну.
- Правда? – в голосе Ли прозвучали злые нотки. – Я не хочу умалять твоих страданий, я действительно не могу чувствовать того же, но тем не менее, Фред был моим лучшим другом в течение семи лет. Мне тоже плохо без него, я тоже не знаю, как жить дальше.
- Это другое, - снова прошептал Джордж ещё тише, чем в первый раз. Он как-то странно съёжился на стуле, стараясь скрыться от жестоких слов друга.
- Другое, - Ли не стал спорить. – Но суть в том, что мне плохо без него. Очень плохо. Иногда просто выть хочется. Только, чем это кому-то поможет, если я запрусь у себя в комнате и заброшу дело, которому Фред посвятил большую часть своей жизни?
Джордж вздрогнул, но ничего не ответил, и Гарри это показалось хорошим знаком. Он поймал потрясённый взгляд ставших просто огромными глаз Гермионы, сидевшей в своём кресле тихо, как мышка. Кажется, у Ли начало что-то получаться.
- Ты и вправду думаешь, что должен забросить магазин? – Ли вцепился в Джорджа, как клещ, и явно не собирался упускать свою добычу. – Не хочешь, чтобы он работал и процветал в память о Фреде?
Джордж спрятал лицо в ладонях.
- Ты должен ему это, Джордж, - безжалостно продолжал осаду Ли. – Ты не можешь спрятать голову в песок, как страус. Я тебе не позволю это сделать. Я и так дал тебе достаточно времени, но больше я не намерен ждать ни минуты. Тебе всё равно придётся согласиться, иначе я от тебя не отстану.
- Оставь меня в покое, - глухо пробормотал Джордж, по-прежнему пряча лицо.
- И не надейся, приятель, - Ли поудобнее уселся в кресле и вытянул ноги. – Я останусь здесь до тех пор, пока ты не согласишься на моё предложение. Тем более, идти мне всё равно некуда, квартиру мне снимали за счёт радиостанции, так что я теперь бездомный. Могу только вернуться к родителям, но тогда мне придётся попрощаться с Лондоном.
- Я дам тебе ключи от магазина, живи, сколько хочешь, - отбивался Джордж, но Гарри видел, что он практически сдался. – Я сойду с ума, если вернусь туда.
- Ты сойдёшь с ума, если останешься здесь, - возразил Ли. – Нельзя ничего не делать, пойми это. Тебе действительно станет легче, когда у твоего мозга появится хоть какая-то тема для размышлений. Анджелине помогло.
Джордж поднял голову и отнял ладони от лица.
- Как она? – он спросил это так тихо, что Гарри скорее прочитал эти слова у него по губам.
- Плохо, - лаконично ответил Ли. – Но она хотя бы старается жить. Говорит, не хочет делать смерть Фреда напрасной.
- Я не делаю его… не делаю напрасной! – взвился Джордж. – Не смей так говорить!
- Делаешь! – Ли тоже повысил голос. – Именно этим ты и занимаешься! Фред погиб, чтобы мы могли жить! Чтобы ты мог жить! А ты отказываешься от жизни! Что, по-твоему, ты делаешь, как не обесцениваешь его жертву?
- Тебе легко говорить! – заорал Джордж, вскакивая с кресла и не обращая внимания на прибежавших с кухни миссис Уизли и Джинни. – Ты не чувствуешься себя так, будто от тебя оторвали огромный кусок! Ты не видишь каждую ночь, как он умирает! Ты не знаешь, что значит потерять своё второе я! Ты не имеешь никакого права сидеть тут и делать вид, будто что-то понимаешь, потому что ты не понимаешь ни-че-го! Никто не понимает, ясно? Я не могу так жить! Не хочу!
- Заткнись и послушай меня, - Ли тоже встал и теперь стоял прямо перед Джорджем, который, казалось, готов был ударить старого друга. – Ты прямо сейчас поднимешь свою задницу, соберёшь свои вещи и пойдёшь со мной. Ты вернёшься в магазин, ты будешь работать, ты придумаешь ещё множество разных новинок, ясно? И не смей со мной спорить, потому что это бесполезно, понял?
- Кто ты такой, чтобы мне указывать? – очень устало спросил Джордж, без сил падая назад на свой стул. – Я без тебя разберусь, как мне жить.
- Разберёшься, - согласился Ли. - Но только тогда, когда начнёшь жить. Пока что ты просто целыми днями валяешься на кровати, в чём тут разбираться?
- Уйди, Ли, будь другом, - пробормотал Джордж, закрывая глаза рукой.
- И не подумаю, - Ли подошёл к нему и положил руку ему на плечо. – Я тебе друг, поэтому не могу уйти. Ты должен жить дальше, это твоя прямая обязанность.
- А если я не хочу? – спросил Джордж, и миссис Уизли зажала рот уголком фартука, в немом ужасе уставившись на него.
- Значит, ты слабак! – бросил Ли. – Подумай, что сказал бы тебе Фред!
Повисла долгая пауза, во время которой Джордж неотрывно смотрел на Ли, Ли сверлил взглядом Джорджа, Гарри пытался без слов сказать Гермионе, что, кажется, у Ли что-то получилось, Рон свирепо мигал Гарри, чтобы он не привлекал к себе внимание Джорджа своим кривлянием, а Джинни переводила взгляд с одного на второго и готовилась разразиться нервным смехом.
- Будь я проклят, если знаю, что делаю, - наконец, выдохнул Джордж. – Но учти, Ли, что моя смерть будет на твоей совести, в случае чего.
Ли почти ничем не выдал своего торжества, только глаза его победно сверкнули. Гарри хотелось вскочить и протанцевать по гостиной танец команчей перед битвой, но он с огромным трудом заставил себя смирно сидеть на своём месте. Рон наклонился вперёд и быстро чмокнул Гермиону, пытаясь выдать такую вольность за переизбыток чувств. Миссис Уизли убежала обратно на кухню, зажимая рот рукой.
- Вот и славненько, - пробормотал Ли, потирая руки. – Тогда ты иди, собирай вещи, а я вернусь часа через два, идёт?
Джордж мрачно кивнул и сразу же поднялся в свою комнату, давая остальным шанс выразить свою радость. Джинни повисла на шее у Ли, и Гарри даже испытал ощутимый укол ревности, когда она поцеловала его в щёку, потом в другую, потом снова в первую. Хватило бы и одного поцелуя, все и так поняли, что она рада. Рон кружился по комнате, увлекая за собой Гермиону, которая изо всех сил пыталась не уронить свой учебник, а вернувшаяся миссис Уизли со слезами на глазах рассказывала Гарри, как она счастлива, что Джордж наконец-то внял чьим-то увещеваниям. Ли стал героем дня, хотя сам он совсем не считал, что сделал что-то особенное.
Когда Ли и Джордж трансгрессировали в Косой переулок, Гарри почувствовал одновременно радость и грусть. По растерянному лицу Рона он понял, что друг испытывает примерно то же самое. Так привычно было видеть Джорджа дома, знать, что с ним всё в порядке. А теперь он будет жить в Лондоне, под присмотром одного Ли… Хотя, Гарри считал, что Джордж не решится сделать с собой что-нибудь, побоявшись, что родители этого просто не переживут. Иначе даже самый пристальный надзор со стороны Перси не смог бы ему помешать. Кстати, вернувшийся домой Перси пришёл в самый настоящий ужас, узнав, что Джордж решил вернуться в магазин. Он порывался немедленно вернуть брата домой, и только строгий запрет со стороны миссис Уизли смог ему помешать.
Чарли, уже давно поговаривавший о возвращении в Румынию, буквально на следующий же день начал собирать чемоданы, спеша вернуться к своим драконам. Гарри видел, с какой грустью миссис Уизли наблюдает за разлетающимися из родного гнезда птенцами, и задавался вопросом, что она будет делать, когда они уедут в школу? В Норе останется один Перси, который теперь, когда больше не нужно было следить за Джорджем, вероятно, будет снова работать сутками, и иногда будут заглядывать Билл с Флер. Гарри всерьёз подумывал поговорить с Андромедой и подкинуть ей идею сблизиться с миссис Уизли, избавляясь тем самым и от собственного одиночества тоже.
Гарри ещё раз виделся с тётей Петуньей, отужинав у них в такой же праздничной обстановке, как и в первый раз. Честно говоря, его это немного напрягало: чувство было такое, будто он не к родственникам перекусить заскочил, а попал на парадный приём при дворе королевы. Ему гораздо больше понравилось общаться наедине с тётей Петуньей. Оно так и выходило, потому что Дадли почти всё время молчал и только внимательно прислушивался к разговору, а дядя Вернон и вовсе ушёл смотреть футбол. Но тётя Петунья вела себя куда более сдержанно, и её изменившееся отношение к племяннику проскальзывало только в тёплом взгляде, которым она на него смотрела. Гарри испытывал чувство острой неловкости: как будто они должны прятаться от кого-то, как будто кто-то мог их осудить. Но под конец вечера он начал понимать, что, возможно, был не так уж и далёк от истины. Дядя Вернон, вернувшийся в гостиную после окончания матча, начал недвусмысленно намекать Гарри, что его визит несколько затянулся. Когда тётя Петунья посоветовала ему идти спать в ответ на его реплику о том, что на следующий день ему предстоял ранний подъём, дядя Вернон жутко побагровел и ушёл, громко хлопнув дверью.
Однако, к огромному удивлению Гарри, ни тётя Петунья, ни Дадли нисколько не озаботились подобным поведение главы семейства, и Гарри тут же получил предложение прийти на чай в следующие выходные, последние выходные перед отправлением в школу, которые дядя Вернон собирался провести у своей сестры, которая снова что-то подхватила. «От собак своих, не иначе», - язвительно заметила тётя Петунья, вызвав у Гарри приступ неудержимого хохота.
Что-то явно происходило в семье Дурслей, и Гарри намеревался выяснить, что именно. Ему совсем не хотелось, чтобы тётя и дядя ссорились из-за его присутствия в доме. По правде говоря, он предпочёл бы встречаться с одной тётей Петуньей на нейтральной территории и не мозолить глаза дяде Вернону. Стоило обсудить это во время следующего визита.
Но мысли о родственниках моментально вылетели у Гарри из головы, когда он вернулся в Нору. Обеспокоенная Гермиона шёпотом сообщила ему, что у Рона слегка поднялась температура и покраснел серебристый шрам, оставленный Руквудом.
- Я перерыла все книги, но ни в одной не нашла никакой информации, - тревожно сказала она. – Хотя целитель говорит, что это может быть просто реакцией организма на инородное тело внутри. Он предполагает, что так будет случаться время от времени и что это не причинит Рону никакого вреда.
Гарри очень надеялся, что так оно и есть. Но у них не было никаких гарантий, и он снова убедился, что теперь им предстоит вздрагивать каждый раз, когда Рон чихнёт. Это было невыносимо, и об этом невозможно было не думать. Гарри просто не мог поверить, что средства от этого несчастного кристаллика не было. Его не могло не быть.

Date: 2015-09-22; view: 322; Нарушение авторских прав