Глава 38 все о чем мечтал и о чем мечтать не смел

Снаружи стояла непроглядная ночь, но для наших глаз не было преграды в виде тьмы - мы видели не хуже, чем днем.

Ли, все еще пылая негодованием, вскочила на ноги и исчезла в кустах, заметив Элис на дальнем берегу. Раскачавшись на ветке дерева, как цирковой гимнаст на трапеции, Элис ласточкой перепорхнула через реку. Она была в прекрасном настроении. Эсме прыгнула обычным способом, а Эмметт торпедой рассек речную гладь, подняв фонтаны брызг, долетевших аж до наших окон. За ними показался Джаспер, и его прыжок, хоть и удачный, вышел вялым, вполсилы. Он еще не отошел от пережитого.

«Эдвард, мы идем!! Вы готовы?» - Элис была вне себя, просто пылала от восторга.

«Надеюсь, вам понравится моя задумка, я так старалась угодить вам обоим», - Эсме переживала и волновалась.

Читать мысли Эммета я спокойно не смог - хотя они в точности совпадали сейчас с моими. Только он видел в фантазиях Розали, а я - Беллу. Я с трудом отгородился от него с его кричащими картинками, и сосредоточился на начавшем уже вытягиваться от удивления лице жены.

Я смотрел на Беллу выжидающе - она еще ни о чем не догадывалась. На ее лице застыло недоумение, смешанное с тревогой, будто она нутром чуяла – что-то не так. Неужели она забыла о собственном дне рождения? Ну, сейчас Элис ей напомнит.

Я ухмыльнулся – раз Белла ни о чем не догадывается, значит, сюрприз удался.

Элис влетела в комнату впереди всех, буквально сгорая от нетерпения. В вытянутой руке поблескивал бронзовый ключ с огромным бантом из розовой атласной ленты. Я машинально погладил маленький ключик в своем кармане. На лице Элис сияла восторженная улыбка. Все остальные вслед за ней заулыбались, выжидающе глядя на Беллу - Эсме ласково, Эммет в предвкушении, Розали чуть свысока, Карлайл участливо, а я нетерпеливо.

Удивительно, но Белла не стала привередничать - перехватив Ренесми поудобнее одной рукой, она протянула свободную руку навстречу Элис. Та, сияя, опустила ключ в раскрытую ладонь Беллы и радостно взвизгнула:

– С днем рождения!

Белла закатила глаза.

– Так ведь само превращение – еще не точка отсчета. Ты-то сама только через год начала праздновать, Элис.

Улыбка Элис стала лукавой:

– А мы не вампирский день рождения отмечаем! Рано еще. Сегодня же тринадцатое сентября, Белла. С девятнадцатилетием!

– Нет! Ни за что! – Белла испуганно замотала головой, случайно наткнувшись взглядом на мою самодовольную улыбку. – Не считается! - отчаянно запротестовала она. - Я перестала стариться три дня назад. Мне всегда будет восемнадцать!

– Подумаешь! – передернула плечами Элис. – Мы все равно отпразднуем, так что нечего тут.

Энтузиазм Элис ничем не затушить, только повод дай. Белла обреченно вздохнула, с любопытством разглядывая ключ. В голове Элис тут же вспыхнула картина – та самая, где я и Белла замерли в лесу перед чудесным домиком, словно вросшим в природный оазис. В руках у Беллы ключ, в глазах, устремленных в лесную тьму, горит удивление. Мое сердце в предвкушении сжалось – мне хотелось увидеть подарок и реакцию жены воочию. То ли это была фантазия Элис, но, скорее всего, все же видение будущего, так как в этот момент оно заколебалось, становясь отчетливее и ярче.

Почувствовав, что Белла готова сдаться, Элис просияла еще ярче.

– Готова открывать подарок? – вывела она певучим голосом.

– Подарки, – поправил я, вытаскивая из кармана еще один ключ – продолговатый, серебристый, со скромным синим бантиком, которым украсила его все та же неукротимая Элис вместо меня. Я с трудом отговорил ее от такого же большого банта, как на ее ключе, хотя бы из тех соображений, что он попросту не влезал мне в карман! Мой подарок – машина "после", шикарный мерседес, который я собирался подарить любимой сразу после перерождения – томился в гараже под тентом, и я тоже хотел воспользоваться случаем и хорошим настроением моей жены, чтобы подарить его. Но с Элис спорить трудно.

– Сначала мой! – она показала мне язык, предвидя возражения.

– Мой ближе, - обиженно запротестовал я, мне тоже не терпелось.

– Да, но ты посмотри, в чем она ходит! – буквально простонала Элис, представляя в уме бесконечные ряды и полки с новой одеждой для Беллы, от количества которых я едва не поперхнулся. Она это серьезно? – Это целый день выводило меня из себя. Очевидно, что первое, с чем мы должны разобраться, так это с ее одеждой.

Белла нахмурилась в недоумении, следя за нашим спором.

– Бросим жребий! – сообразила Элис, не обращая на нее никакого внимания. – Камень, ножницы, бумага?

Джаспер усмехнулся, чувствуя абсолютную уверенность Элис, и я вздохнул.

– Признавайся уж сразу, кто выиграет, – с кислой миной велел я.

– Я! – расцвела Элис. – Вот и славно.

– Тогда мне, наверное, лучше подождать до утра, – усмехнувшись, я кивнул на спящих мертвым сном Сета с Джейкобом и намекнул: – Открывать мой подарок при Джейке будет куда интереснее. Чтобы хоть кто-нибудь смог испытать достаточную степень энтузиазма.

Белла улыбнулась, и я понял, что угадал с этой шуткой.

– Ага! – пропела Элис. – Белла, отдай Несс… Ренесми Розали.

– А где она обычно спит?

Элис пожала плечами.

– На руках у Роуз. Или у Джейкоба. Или у Эсми. Ну, ты поняла. От рождения с рук не спускают. Она вырастет самым избалованным на свете полувампиром.

Я расхохотался, пока Розали осторожно и ловко забирала у Беллы спящую Ренесми. Избалованным - это точно. Иначе и быть не может. Это будет самый чудесный, самый обеспеченный и самый счастливый ребенок на планете. Восемь вампиров позаботятся об этом со всем возможным рвением.

– А еще самым неиспорченным, – возразила Роуз, с нежностью глядя на девочку, и я понял, что Ренесми будет еще и тем ребенком, который никогда не почувствует недостаток любви. Все абсолютно покорены ею. – Она прекрасна, потому что единственная в мире.

Элис сунула Белле в руку украшенный бантиком ключ и, ухватив за локоть, потащила к выходу.

– Пойдем, скорее! – звала серебряная трель.

– Он что, снаружи?

– Вроде того… – Элис нетерпеливо подталкивала Беллу в спину.

Можно было бы и поаккуратнее. Так бесцеремонно обращаться с новорожденным вампиром могла только моя сестра.

Эсми и Карлайл смотрели тепло и радостно, провожая нас глазами. Они были счастливы за нас обоих, а Эсми переживала о впечатлении, которое произведет на Беллу дом. Зная отношение девушки к подаркам, она побаивалась, что не угодит.

– Надеюсь, тебе понравится, – сказала вдогонку Розали, озвучивая мысли остальных. – Он от всех нас. Хотя главным образом от Эсми.

«Вы заслужили это, мои дорогие. Пусть у вас будет свой маленький мирок для уединения. Личный островок счастья», - мысленные пожелания мамы были полны любви и трогательной заботы, искренней надежды на то, что все горести, наконец-то, позади. – «Хорошо, что домик нашелся так близко к нам, прямо в лесу. Достаточно места для них двоих, и я бы не хотела, чтобы они отлучались надолго из семьи, уезжая далеко».

– А вы? Не пойдете? – Белла с удивлением смотрела, что никто не двигается с места.

– Хотим дать тебе время освоиться, – объяснила Розали. – Впечатлениями потом поделишься, - она не удержалась и захихикала в уме, внешне довольно успешно удерживая серьезное выражение лица.

Эммет не был настолько сдержан, ох, скорее, был совсем не сдержан - захохотал так, что дом затрясся, и по-хозяйски, с намеком, обнял Розали за талию.

Белла смутилась, ну разве что не покраснела. А мне нестерпимо захотелось дать Эммету пинка, чтобы он заткнул свой рот. Я удержался, потому что с его стороны это была чистейшая провокация. Еще немного - и он своего добьется, получит. Но я был слишком взволнован сейчас, чтобы долго обращать внимание на его глупые насмешки.

Я бросил на него уничтожающий взгляд, когда мы уже выходили в двери - я, Элис и Белла - давая понять, чтобы не переходил границы приличия. Однако это его не остановило. Наоборот, он прищурился и захохотал еще громче, с глубоким намеком.

Я остолбенел, прочитав его мысли.

Он представлял Беллу в лесу, вместе со мной. Ее шелковое платье соблазнительно облегает фигуру, приковывая мой взгляд. Мой хваленый самоконтроль дает трещину и рушится. Я прочел разочарование брата в тот миг, когда он понял, что его фантазиям не суждено было сбыться. Элис. Эммет. Пари.

Черт возьми! Они, оказывается, ставили на мое самообладание в лесу! Я едва не зарычал!

Теперь понятно, что это был за спор, который я пропустил, и почему Элис выиграла. Эммет - как ребенок. Нет, хуже - дети на такие личные темы не шутят и тем более не спорят. Это некрасиво, неэтично. Но когда Эммет был другим? Он так устал от того, что все его забыли. Так соскучился по привычной, приподнятой и веселой атмосфере в нашей семье, которую он и создавал, что на этот раз решил не упускать случая и оторваться по полной. Он словно мстил мне за испорченное настроение в течение стольких недель. Я был причиной подавленности всей семьи слишком долго, чтобы спустить мне это с рук. Теперь Эммет снова у руля. Теперь можно. И мы с Беллой – его новый объект насмешек.

Раньше у него не было повода. Я долго был одинок. А потом моя любовная история больше походила на трагедию, трудно было смеяться. Теперь у него развязаны руки. Я женат. Я счастлив. Все живы. И у него впереди вечность, чтобы припомнить все мои промахи и ошибки.

Я закатил глаза, читая его мысли, а потом перевел рассерженный взгляд на Элис. Ладно, Эммет, с ним все ясно! Мне было непонятно, как на это пошла Элис! Я почувствовал укол раздражения. Не ожидал такого от сестры! Или ей тоже требовалась «разрядка» от «напряжения»?

Однако сейчас у меня было приподнятое настроение, предчувствие более значительного, и я решил не думать об этом, пока. Потом, при случае, Эммет у меня дошутится. Я научу его манерам. Жаль только, что он в любом случае окажется в выигрыше - ведь только этого он и ждет, чтобы я сорвался и подрался с ним по-настоящему.

А Эм не облегчил мне задачу, продолжая испытывать мое терпение. Стоило нам выйти за дверь, и его мысли догнали меня:

«Ну, надеюсь, в этот раз вы не подкачаете», - посмеивался он. – «Дом не шибко прочный, так что ломайте, ребята, на здоровье. Ну, вы меня поняли. Дайте хоть разок выиграть. Ты меня понял, Эд? Или слабо?»

Что, еще одно пари? Я посмотрел на Элис снова, поджав губы.

Она не замечала моей досады.

– Наконец-то! Энтузиазм проснулся, – Элис одобрительно глядела на Беллу, таща ее за руку к реке, и я с удивлением обнаружил на лице своей жены широкую улыбку! Неужели она рада? Невероятно!

Мы перемахнули через реку и побежали на север. Когда мы уже были близко от цели, Элис резко затормозила и рванула обратно. Не успел я сообразить, что она собирается сделать, как она уже сидела на закорках у моей жены. Белла вздрогнула, и я немедленно напрягся.

– Только не дерись, – предупредила Элис медовым от предвкушения голоском.

– Ты что?! – возмутилась Белла, но не предприняла попыток сбросить наглую восторженную подругу, и я почувствовал, как вспыхнувшее было во мне беспокойство снова сменяется облегчением. Белла по-прежнему контролировала себя.

– Чтобы не подсматривала, - пояснила Элис, закрывая ей ладошками глаза.

– Могла бы меня попросить. И обойтись без цирка, – снова проворчал я.

Прозвучало грубовато, но я еще не простил Элис нелепых споров с Эмметом, не подобающих любящей сестре. Слава Богу, Элис хоть не размышляла об этом так откровенно, как Эммет. Напротив, она тактично прятала все свои мысли сегодня, старательно думая только о своей гардеробной. Кстати, она была огромной.

– Ты бы оставил ей щелочку, - хитро улыбнулась Элис, не замечая моей досады. – Давай, лучше бери ее за руку и веди.

– Элис, я… - попыталась возразить моя любимая, но Элис ее перебила:

– Спокойствие, Белла. Делаем, как я сказала.

Я нежно взял любимую за руку.

– Потерпи, Белла. Пару секунд, - продолжал ворчать я, неодобрительно поглядывая на сестру. - А потом пусть кого-нибудь другого достает, - и потянул ее за собой.

– Мог бы и повежливее, – упрекнула Элис. – Это ведь и для тебя подарок.

– Да, ты права. Спасибо! - буркнул я.

Элис, наконец-то, заметила мое недовольство. Ее лицо на секунду вытянулось.

«Ну, извини!» - заспешила она с объяснением. – «С Эмметом вышло случайно. С ним совершенно невозможно в последнее время, он как с цепи сорвался. Прости, я больше не буду. К тому же, переживать не о чем! Выиграю все равно я!»

Она продемонстрировала мне домик, целый и невредимый, в рассветных лучах солнца. Эммет думает, мы его сломаем. Как бы не так!

Я закатил глаза. Элис сразу просияла, поняв, что почти прощена - ну разве возможно на нее долго злиться?

– Ну, ладно, – голос Элис зазвенел от восторженного предвкушения. – Стойте тут! Поверни ее чуть-чуть вправо. Так. Все. Готова?

– Готова.

Элис спрыгнула и убрала ладони.

Белла уткнулась взглядом в лиловую тьму, и я вглядывался вместе с ней, держа ее за руку. Мы оба были поражены.

В глубине леса, уютно устроившись на крошечной полянке, притаился каменный домик, лавандово-серый при свете звезд. Он так гармонично вписывался в окружающую действительность, что казался продолжением огромного каменного валуна на краю поляны. Одну стену заплела ковром жимолость, перекинувшая плети на крытую деревянной черепицей кровлю. В крошечном палисаднике размером с носовой платок благоухали поздние летние розы. Окна дома были глубокими, как у старинного замка. Узкая, мощеная плоской галькой, дорожка вела к полукруглой, как в сказочных домиках, деревянной входной двери.

Изумленно застыв, Белла сжимала подаренный ключ, а я ее свободную руку.

– Ну, как? – негромко, чтобы не нарушить сказочную идиллию, спросила Элис.

Белла открыла рот, а потом закрыла - не смогла подобрать слов. Ее рука сжала мою руку безмолвно. Я чувствовал то же самое. Я потерял дар речи. Все казалось продолжением сказки, начавшейся с момента, когда Белла открыла глаза, и я понял, что мой мир снова жив, снова наполнен воздухом, светом. Чудо, не иначе.

– Эсми хотела, чтобы нам было где уединиться, не исчезая далеко и надолго, – пояснил я вполголоса, пораженный идеальностью постройки. Кажется, Эсме угадала с впечатлением не только на Беллу, но и на меня. – И потом, ей только дай повод что-то реставрировать… Иначе эта избушка еще лет сто в развалину превращалась бы.

От изумления Белла молча хватала ртом воздух.

– Не нравится? – Элис спала с лица. – Ты только скажи, мы в два счета все перестроим. Эммет и так хотел добавить несколько сот квадратных метров, второй этаж, колонны, башню приделать, но Эсме решила, что тебе больше понравится, если домик останется маленьким. Если нет, ты скажи, мы займемся, – тараторила Элис. – Времени это почти не займет..…

– Тс-с! – наконец, выдавила Белла.

Элис плотно сжала губы. Еще несколько секунд, и дар речи к моей жене вернулся.

– Вы дарите мне дом на день рождения? – еле слышно прошелестела она.

– Нам, – поправил я. – И это не дом. Так, избушка. В доме обычно хоть развернуться можно.

– Не обижай мой домик, – шепнула Белла, и в ее лице заблестело настоящее восхищение.

Элис заулыбалась.

– Тебе нравится? – выдохнула она с надеждой.

Белла отрицательно покачала головой, ее лицо при этом сияло.

– Ты от него без ума? - догадалась Элис, переходя на визг.

Белла кивнула.

– Вот Эсми обрадуется! Мне не терпится передать ей это!

– А она почему не пошла смотреть?

Улыбка Элис чуть померкла, и она едва сдержалась, чтобы не глянуть на меня испуганно:

«Не волнуйся, Эдвард, она ничего не узнает о наших шуточках. Я с Эмметом поговорю», - затем внутренне она ехидно хмыкнула. – «Что будете делать, сами разберетесь. У вас вся ночь впереди. Можете просто поговорить…»

– Ну… Все помнят, как ты «обожаешь» подарки, - сказала она вслух. - Не хотели на тебя давить и заставлять.

– Да неужели он мог мне не понравиться?

– Им будет приятно, – Элис похлопала Беллу по руке. – В любом случае, гардеробная укомплектована. Пользуйся с умом.

– А ты разве не зайдешь? - удивилась Белла.

Элис как бы невзначай отступила на пару шагов.

– Эдвард тебе все покажет. А я потом… наведаюсь. Если сама одежду правильно не подберешь – звони, – она посмотрела на Беллу с сомнением и улыбнулась, тактично удерживая себя от просматривания ближайшего будущего. – Джас на охоту зовет. До встречи, - и грациознейшей пулей усвистала в лес.

– Надо же, – пробормотала Белла в наступившей тишине. – Я что, и правда такая страшная? Побоялись прийти… Мне теперь стыдно. Даже спасибо как следует не сказала. Надо вернуться, поблагодарить Эсме…

Как только Элис исчезла, воздух вокруг нас - меня, Беллы и избушки – наэлектризовался, стал тягучим, жарким. Поэтому меня очень удивил ее вопрос: неужели она не видит очевидного, не видит, с какой любовью и нежностью, а так же страстью, я сейчас смотрю на нее? Не видит, что по моим жилам струится электрический ток? Я ждал этого целый день. Нет. Я ждал этого восемьдесят лет. Я ждал этого всю жизнь! Белла. Моя.

– Белла, не глупи. Никто тебя не боится, - тихо сказал я, прожигая ее взглядом.

– Тогда почему…

Впрочем, может, я поспешил? Может, то, о чем я думаю, окажется для нее слишком... новым? Может, еще рано? Ее удивительное самообладание еще не значит, что она готова к… экспериментам.

– Это часть подарка, - объяснил я, пытаясь обуздать свое волнение и жгучее, безумное нетерпение. - Дать нам побыть вдвоем. Просто Элис слишком туманно изъясняется, - мой голос становился тише с каждым словом.

– A-a, - сказала Белла с совершенно неопределенным выражением. О чем же она думает? Как жаль, что нет ответа на мой вопрос.

А затем она взглянула на меня. И в тот же миг я понял, что наши желания взаимны. Могу поклясться - еще немного, и я услышал бы ее ускоряющееся сердцебиение, а щеки уже горели бы румянцем.

Преодолевая себя, чтобы не наброситься на нее тут же, прямо в лесу, даже не войдя в дом, я взял любимую за руку, не отрываясь от разглядывания ее сияющего, безупречного лица. Ее глаза словно плавились под моим горящим взором. И я хотел, чтобы это мгновение никогда не кончалось. Я мог бы простоять так вечность, просто глядя ей в глаза. Вечность… Теперь она у меня действительно есть. Незачем спешить.

– Пойдем, устрою тебе экскурсию, – я потянул ее по направлению к двери.

Я вновь почувствовал болезненный укол, когда она отвела глаза, чтобы посмотреть в сторону дома. И как ей всегда удавалось сбежать из-под моего пронизывающего взгляда, именно тогда, когда мне больше всего хотелось, чтобы она смотрела на меня? Я словно всегда был на волосок от разгадки ее тайны, никогда не имея возможности приблизиться достаточно, чтобы сломать защитный барьер ее головы.

В некоторые моменты невозможность читать ее мысли мучила меня особенно сильно. Например, сейчас. Больше всего на свете мне сейчас хотелось бы понять, о чем она думает. Чувствует ли то же, что и я. Готова ли она. Не слишком ли я спешу, надеясь на большее.

Увы, это невозможно.

Мы остановились перед дверью, и мне пришлось выпустить ее руку, чтобы дать возможность открыть замок. Наклонившись над замочной скважиной, Белла тихонько заливисто рассмеялась.

Я сжал зубы.

– А мне? – проворчал я, испытывая знакомое мучение. - Я тоже хочу посмеяться!

– Да смешного-то ничего нет, – охотно ответила Белла. – Просто подумала, что сегодня первый и последний день вечности. В голове не укладывается. Даже теперь, когда там такая уйма места, – и снова рассмеялась.

Я усмехнулся, радуясь легкости, с которой она произнесла все это. Никакого напряжения или разочарования в ее лице, ни капли сожаления или сомнения в голосе. То, как естественно она воспринимает новую сущность, было загадкой и чудом для меня. Чем-то непостижимым, удивительным. Но, несомненно, подарком судьбы.

Замерев перед дверью, я ждал, пока Белла выполнит обязанности хозяйки. С мягким щелчком она повернула ключ в замке – так плавно и аккуратно, словно все еще была человеком, а не новорожденным вампиром с неконтролируемой силой. Она могла бы сломать дверь одним взмахом руки. Но, казалось, она даже не прикладывает усилий, контролируя эту часть своей сущности. Грациозность и осторожность ее движений завораживали и казались врожденными. Милая неуклюжесть, присущая Белле-человеку, исчезла в новой ипостаси. Белла стала идеальной.

– У тебя так естественно все получается, Белла. Я даже забываю, как тебе, наверное, непривычно, - прошептал я, зачарованно наблюдая за ней. Любопытство, жажда раскрыть загадку ее непостижимой натуры, желание быть рядом, ближе, были обжигающе острыми, мучили меня. - И жаль, что не могу услышать твои мысли, – проворчал я беззлобно, страдая от вечно неудовлетворенного любопытства, а затем нагнулся и стремительным движением подхватил Беллу на руки.

– Ай! - возмутилась моя любимая, однако сразу же обхватила мою шею руками.

– Пороги – мой конек, – напомнил я, и не смог удержаться, чтобы еще раз не спросить, так как она уже не ответила мне один раз. – И все равно любопытно. О чем ты сейчас думаешь?

Я распахнул дверь – с едва слышным скрипом – и шагнул внутрь, в маленькую каменную гостиную.

– Обо всем, - ответила Белла охотно. - Одновременно и сразу. О хорошем, о том, что тревожит, о новом и необычном. В голове одни хвалебные слова. Эсме – настоящий мастер! Тут все просто идеально… - она остановилась, потому что потрясенно обводила глазами внутреннее убранство нашего домика, и от шока не могла больше говорить.

Я с трудом отвернулся от любимого лица, чтобы взглянуть самому, и ахнул. Эсме действительно постаралась, чтобы угодить нам обоим - все выдержано в старинном стиле, который я так любил, и сделано достаточно скромно, чтобы впечатлить мою жену, неодобрительно относящуюся к роскоши.

Внутри сказка продолжалась. Лоскутное одеяло каменной плитки на полу. Низкий потолок с деревянными балками. На стенах теплое дерево перемежается с каменной мозаикой. В пузатом угловом камине потрескивают поленья, медленно мерцает огонь. Горел сплавной лес — маленькие языки пламени были голубыми и зелеными от соли.

Все вещи словно из разных эпох, но удивительно гармонично сочетаются. Кресло навевает ассоциации со средневековьем, низкая тахта у камина больше похожа на современную, но выдержана в стиле девятнадцатого века, стеллаж с книгами у дальнего окна как будто перенесли из фильма об Италии. И все это непостижимым образом сочетается одно с другим, как в трехмерном паззле. Несколько картин на стенах, перенесенные из большого дома. Бесценные оригиналы. Как и все остальное, они идеально вписывались в сказочный интерьер.

В этом домике нельзя было не поверить в чудо. Вот-вот отворится дверь, и, сжимая в руке яблоко, войдет Белоснежка. Или единорог примется щипать розы под окном.

– Повезло, что Эсми пришла в голову идея сделать лишнюю комнату, - прошептал я потрясенно. - Никто ведь не держал в планах Несс… Ренесми.

Белла вздрогнула и нахмурилась:

– И ты, Брут? – недовольно буркнула она.

– Прости, любимая, - я искренне извинился. - Они ее в мыслях постоянно так называют. Хочешь, не хочешь, а цепляется.

Белла вздохнула.

– Сгораешь, небось, от желания посмотреть гардеробную? - поддел я ее, чтобы отвлечь в другое русло от неприятной темы. - Я в любом случае передам Элис, что да, а то расстроится.

– Мне уже пугаться?

– До смерти.

Я осторожно опустил ее на ноги в тесной каменной прихожей с крошечными арками на потолке, как будто это был наш собственный миниатюрный замок. А затем повел в ту комнату, которую мне не терпелось увидеть больше всего, хотя я уже видел ее через мысли Элис и остальных. Ту комнату, которая напомнила бы о цели, с которой мы пришли сюда, а также о лучшем, что было между нами, еще когда Белла была человеком. Ту комнату, при воспоминании о которой у меня перехватывало грудь от волнения, а тело охватывала дрожь.

– Вот здесь будет комната Ренесми, – кивнул я, проходя пустое помещение с полом из светлого дерева. – Не успели доделать, - и проворчал: - Куда там, когда по округе рыщут злые оборотни…

Белла тихонько рассмеялась, оценив шутку по достоинству.

Но одно дело - видеть через чужие мысли, и совсем другое - своими глазами.

А тут наша комната, - произнес я, входя на порог, и ахнул от увиденного. Последние слова я произнес как в тумане. - Эсми попыталась перенести сюда кусочек острова. Как знала, что мы прикипим к нему душой...

Громадная белая кровать, облака белого тюля на балдахине пышным кружевом спускаются вниз. Пол из беленого дерева, точно совпадающий по цвету с песчаным пляжем на острове. Стены цвета лазурного неба, и одна стеклянная, открывающая вид на миниатюрный закрытый сад. Маленький круглый пруд, гладкий, как зеркало, выложен по краю блестящей галькой. Крошечный кусочек океана, принадлежащий нам одним.

– О! – вырвалось у Беллы с восхищением, она была поражена до глубины души.

– Знаю, – прошептал я, чувствуя то же самое.

На минутку мы погрузились в воспоминания, я первым пришел в себя.

– Вот за этими двойными дверями – гардеробная, – показал я со смехом. – Сразу предупреждаю, по размеру она больше спальни.

Белла даже не посмотрела на двери, ее взгляд был прикован к моему лицу. Ее глаза пылали, а лицо было так близко, что меня обдавало сладким дыханием, слетавшим с ее совершенных губ. Мое дыхание участилось, а время замедлило свой бег. Электрическое притяжение между нами возросло в несколько раз.

– Элис скажем, что я прямо с порога кинулась в гардеробную, и что я часами оттуда не вылезала, меряя все подряд, – прошептала любимая, накручивая на палец прядь моих волос, и ее наполненный желанием взгляд растопил, сломал мою напускную невозмутимость.

Время остановилось, а окружающая действительность перестала существовать. Мир мгновенно сосредоточился на единственном, любимом, таком желанном лице.

Спирали, которые весь день скручивали мое тело изнутри, стали рвать меня еще сильнее, высвобождая неистовое желание внутри меня. Вся страсть, что я держал в себе так долго, слишком долго, вырвалась на волю, и не было ни единой причины, чтобы удержать ее.

С глухим стоном я притянул Беллу к себе, впиваясь пылким поцелуем в ее влажные полуоткрытые губы, в то время как мои руки жадно срывали с нее остатки платья вместе с рубашкой. Я хотел добраться до того, что скрыто – быстрее, быстрее.

Подхватив мой настрой, Белла так же быстро расправлялась с моей одеждой.

Звук рвущейся материи олицетворял собой свободу. Не было нужды сдерживать себя – я не оставил на Белле ни клочка ткани. Чувствуя себя легким, парящим, когда в одно мгновение под ее пальцами и мое тело освободилось от одежды, я ощутил нарастающую, жгучую, пылающую страсть. Неудержимая, могучая сила скапливалась в кончиках пальцев и вырывалась наружу в безудержных, стремительных, несдержанных ласках. Мы прижались друг к другу, не разрывая поцелуя. Мои руки были везде. Ее руки были везде. Наши губы пожирали друг друга. Тела сплетены. Стоны звучат в унисон, создавая мелодию душ, нарастая, как торжествующее крещендо.

Мои руки потеряли всякий стыд, наслаждаясь совершенством ее тела, лаская необыкновенную кожу. Она была теплой, а не горячей – такой, как надо. Раньше она была тонкой, хрупкой - пугающе хрупкой. Мои твердые, каменные пальцы должны были касаться ее подобно перышку, всегда, чтобы не причинить вреда. Теперь все стало по-другому. Ее кожа все еще оставалась такой же изумительно бархатистой, но теперь сопротивлялась моим рукам, даже при том, что я практически перестал сдерживать себя. Она стала упругой и неуязвимой. Мои пальцы скользили по мягким изгибам, не страшась сделать что-то неправильное, не задумываясь о контроле. Я мог посвятить свою жажду чему-то другому, более важному – найти новые грани удовольствия, принести еще больше блаженства нам обоим. Мне нечего было бояться - она была такой же сильной, как и я. И, осознав это, я освободился, отдался порывам, окончательно сломав все барьеры внутри себя.

Я никогда прежде не держал в своих руках женщину по-настоящему. Когда я жил в Чикаго, я был слишком молод, чтобы иметь пару. Мой опыт ограничивался несколькими танцами на городских балах. Когда я встретил Беллу, различия между нами не позволяли ни на секунду задуматься о себе. Приходилось контролировать все свои желания, помнить о жажде крови и неимоверной силе, буквально каждый миг близости. Любое мое неосторожное движение могло причинить ей боль. Секундное отвлечение могло привести к непоправимой ошибке, убить ее. Ответственность, контроль, страх – стали неотъемлемой частью моего существования.

Сейчас все ощущалось иначе. Восторг. Жажда. Взрыв. Свобода. Исчезли сомнения и опасения, ушла осторожность и сдержанность, пропали волнение и боль. Только удовольствие, только любовь и страсть двигали мною. Нетерпеливое, сокрушительное желание близости с женщиной, ставшей моей во всех смыслах. Бессмертная. Любимая. Жена.

Я мог делать столько всего нового, о чем раньше не позволял себе даже помечтать: коснуться ее кожи тысячью способами, которые прежде были недоступны, целовать ее восхитительные губы, не опасаясь, что яд на моих зубах причинит ей вред, прижать стройное тело к своему со всей страстью, на которую способен, показав тем самым, как сильно и отчаянно я люблю ее. Теперь мои руки не дрожали от сдерживаемого желания, теперь они наслаждались мощью, столько времени зревшей в них, и вырвавшейся на волю, чтобы дарить удовольствие, а не причинять боль. Это было сродни падению в бездну в яркий, солнечный день – легко и непринужденно, расправив крылья, я парил, упиваясь ощущением собственной свободы и вседозволенности. Я окунулся в эти восхитительные ощущения с головой – ненасытно, бурно, безостановочно воплощая в реальность самые смелые свои фантазии. Чувствовать, как ее кожа горит под моими руками и губами. Слышать ее вздохи и стоны наслаждения, складывающиеся для меня, как и раньше, в прекрасную и завораживающую мелодию любви. Но не только это. Чувствовать совершенно новые, сильные прикосновения ее настойчивых пальцев, вызывающих иные, более мощные реакции моего собственного тела. Безо всякого страха углубить поцелуй, разрешая нашим языкам сплестись в обольстительно приятном танце, открыть новые горизонты удовольствия. Зная, что моя сила, мои зубы и мой яд больше не опасны для нее, это было легко, это ощущалось, как острая, болезненная потребность, которая наконец-то могла быть удовлетворена. И сквозь безудержную страсть филигранной нитью протянулось мысль о том, что теперь НИЧТО и НИКТО не стоит между нами, мы вместе, и это действительно навсегда, на целую вечность.

Я был готов ждать несколько месяцев прежде, чем мы сможем заняться любовью. Даже год. То, что мы сможем предаться страсти в первый же день нового рождения моей жены, я не представлял даже в самых смелых своих мечтах.

Мое тело превратилось в пружину, готовую взорваться в любой момент, голова кружилась от счастья и рвущихся наружу эмоций - желания, настолько неистового, что сохранить контроль над разумом стало практически невозможно. Невероятно, что я был способен сдерживать в себе такие сильные чувства столько лет! Страх за безопасность любимой сковывал меня - до такой степени, что я и не подозревал о существовании в себе подобной силы. Только теперь я понял, в каком напряжении прожил последние два года.

Мы повалились на пол, позабыв о кровати и связанных с нею воспоминаниях, сливаясь уже в полете. Больше не было осторожного и ответственного Эдварда, контролирующего каждый свой вдох, каждый жест. Больше не было беспомощной, уязвимой Беллы, сломать которую можно лишь простым дыханием. Это были два бессмертных тела, сплетенные воедино на светлом деревянном полу, нуждающиеся друг в друге как в глотке воздуха. Два тела, забывшие о разуме и контроле, отдавшиеся инстинктам и ощущению растущего счастья внутри себя. Чувствующие друг друга на новом, высшем уровне с помощью совершенных рефлексов, не доступных обычному смертному человеку. Дарящие друг другу невероятное, ошеломительное, восхитительное удовольствие, создающие волшебную, лучшую ночь в своей жизни. Лучшую ночь в первый же день сказочной вечности.

Словно вместе с монстром я держал в узде и значительную часть своей любви, и теперь эта часть вырвалась на свободу, затопила каждую клеточку моего тела до краев - электричество струилось внутри, нарастая с каждой секундой, хотя, казалось, сильнее чувствовать уже невозможно.

Удивительно, что я смог прожить два года, сознательно лишая себя такого удовольствия.

Разряды тока, проходившие сквозь мое тело, когда Белла вскрикивала от моих прикосновений, заставляли меня самого задыхаться, вырывали звериное рычание из моего горла, от которого Белла вздрагивала еще сильнее, словно мой электрический заряд проходил и сквозь нее.

Мы были единым целым, чувствуя одно и то же, и словно передавали заряд друг другу, с каждым разом увеличивая ощущения в несколько раз.

Поэтому, когда Белла кричала подо мной, и ее пальцы впивались в половицы пола, круша древесину, я чувствовал, как окружающий мир окончательно меркнет, унося с собой последние обрывки мыслей, и мое тело исчезает, превращается в сгусток необыкновенно мощного заряда энергии, взрывающегося в следующую же секунду. Я погружался в сказку, погребенный сокрушительной волной такого волшебного удовольствия, равного которому я не испытывал еще никогда в своей жизни.

Раз за разом. Снова и снова. Никаких перерывов, чтобы отдохнуть. Мы не нуждались в отдыхе,потому что теперь были равны - существа сильные, бессмертные, неутомимые. Никаких ограничений – только сбывшаяся мечта. Никаких мыслей – только воплощение сиюминутных желаний в реальность. Никаких разговоров – только всхлипывания и вздохи, стоны, крики, рычание, беспорядочные звуки, в которых иногда угадывалось имя. Мы были абсолютно, максимально, бесконечно счастливы.

Счастливы и свободны…

Наше счастье не было простым или легким, но от этого не потеряло ярких красок, волшебства. Наше счастье было соткано из множества важнейших элементов, неотъемлемых составляющих, делающих чувства сильнее, безумнее, исключительнее. Я видел не только теплые золотые нити любви, создающие неповторимость настоящего момента, или тончайшие серебряные нити надежды, пронизавшие все наше прошлое по сегодняшний день. Но хрупкие стеклянные нити сомнений и страхов, жесткие колючие шерстяные нити боли, жалящие острыми языками пламени нити разлуки, серые, мрачные, дождливые нити отчаяния… Однако, не пройди мы через все это, быть может, не стало бы наше счастье столь значимым и заслуженным? И теперь все ниточки, существующие ранее по отдельности, но определяющие все, сплелись в причудливый, яркий, драгоценный узор нашего настоящего, закладывая прочный монолитный фундамент нового будущего.

Огромное спасибо Natali Kery за прекрасное стихотворение к главе!

Небо вместо потолка,

Под ногами пол песчаный,

Вместо тюля - облака,

Ложе - остров первозданный.

Вместо звёзд - сиянье глаз,

Лунный свет - сиянье тела,

Рокот моря - сердца глас, -

Всё, чего душа хотела.

Губ пьянящий аромат,

Близость тела, запах страсти,

Стон желаний, жажды взрыв,

Что одежду рвет на части.

Шорох простыней - шум волн

Рук касанье - словно пена,

И экстаз - девятый вал -

Не погасит жар их тела.

Океана глубину,

Силу чувств они познали,

Вечность жизни и любви -

Всё о чём они мечтали!

Эта, первая наша настоящая близость, была как взрыв, как ураган - налетев внезапно и захватив целиком в омут страсти, она отпустила, оставив полосу разрушений.

Эммет был отчасти прав - пол в нашей комнатушке придется перекладывать. Обрывки одежды сиротливо валялись по углам. Кресло, попавшее под горячую руку, разломанное на щепки, разбросано по всей комнате.

Все проходило как в тумане - мы не могли насытиться друг другом, снова и снова возвращаясь к тому, с чего начали. Только наши ласки становились все нежнее и неспешнее, по мере того, как острая потребность торопиться отпадала, сменяясь спокойным, размеренным и уверенным достижением результата.

Мы подолгу целовались, вкушая аромат и чистый, яркий, пьянящий вкус наших губ.

Я ласкал ее совершенное тело, очерчивая его безупречные изгибы своими сильными руками, которым теперь было позволено все, что раньше запрещено.

Мы говорили друг другу слова любви, наслаждаясь мелодичным звучанием наших голосов.

Это было волшебство - настоящая награда за все мучения, за все трудности, что нам пришлось преодолеть.

Если бы это было возможно, я остановил бы время, чтобы эта ночь никогда не кончалась.

Но забрезжил рассвет, превращая сказку в реальность, и волшебство начало таять, ускользая вместе с уходящей ночью.

Где-то совсем близко запел жаворонок, предвещая близкое утро.

- Тебе не жалко? – спросила вдруг Белла, лежа рядом со мной на белоснежной кровати в скомканных и смятых простынях. Она медленно водила пальчиком по моей груди.

– Чего именно? – пробормотал я, наслаждаясь ее прикосновениями. Думать ни о чем не хотелось.

– Всего… Теплоты и мягкости кожи, вкусного запаха. Я-то ничего не теряю, а ты – вдруг тебе грустно, что это все исчезло?

Я уставился на нее в искреннем недоумении. Нет, я, верно, никогда не пойму, что творится в голове у этой девочки. Разве она не помнит, как мне было трудно? Разве не понимает, как я счастлив держать ее в руках без страха причинить ей боль?

Я прикрыл глаза, окутанный воспоминаниями нашей прошлой близости. Разве я не отдал бы тогда все на свете, чтобы снова стать человеком, лишь бы быть способным прикасаться к ней без страха навредить?

В голове у этой девочки точно все наперекосяк.

Я негромко рассмеялся, мои пальцы медленно скользили вдоль совершенного изгиба ее бедра, наслаждаясь ощущением и видом ее белоснежной упругой кожи.

– Грустно? Человека, менее склонного сейчас грустить, я даже представить не могу. Невозможно. Кто еще получил все, о чем только мечтал, и в придачу все, о чем мечтать не смел, да еще в один день!

– Уклоняешься от ответа?

Я изумленно распахнул глаза. Она мне не верит?! О чем только думает эта глупышка?!

Я легонько коснулся ладонью ее щеки.

– Кожа теплая, - прошептал я.

Потом, чуть нажимая, медленно и нежно провел пальцем от ее подбородка вниз к основанию шеи, а затем к талии. Белла чуть прикрыла глаза от удовольствия, и я сам наполнился удовольствием и нежностью. Ее кожа была атласно-гладкой, невероятно приятной, и пружинила под моими пальцами, сопротивляясь давлению извне. Белла больше не была хрупкой статуэткой, мыльным пузырем, беззащитной смертной. Словно бы она стала… более настоящей. Немножко более реальной, чем тогда, когда я боялся даже дышать рядом с ней. Это ощущалось столь естественно, словно Белла никогда и не была иной. Я все еще помнил каждую минуту, проведенную рядом с ее хрупким, человеческим телом, помнил наслаждение, которое приносило мне прикосновение к ее тонкой, уязвимой коже, но это все будто бы осталось в другой, предыдущей моей жизни. То, что я ощущал сейчас под своими пальцами, казалось единственно правильным и верным, идеальным, и было удивительным обнаружить в себе то, как быстро и легко я принял эту новую реальность. Словно теперь все встало на свои места. Словно я никогда и не сомневался в сделанном выборе. Сейчас все стало совершенным до такой степени, что ничто не могло больше поколебать воцарившуюся идиллию – ни извне, ни изнутри. Моя личная сказка стала явью.

Мои пальцы достигли изгиба ее гладкого бедра, скользнули вдоль него…

– И ты мягкая, - прошептал я, с удовлетворением наблюдая, как она тает от моих прикосновений.

Вообще-то, кое о чем я сожалел, но совсем не так, как она думала. Конечно, мне будет не хватать румянца на ее щеках и сердцебиения, усиливающегося от любых моих прикосновений. Это было то, с помощью чего я понимал ее, раз уж я не могу читать ее мысли.

Да, теперь понимать ее станет гораздо сложнее - о чем она думает, чего хочет. Но я научусь. Я буду внимательным и чутким, я найду новый способ.

В любом случае, оно того стоило, раз уж не было другого способа - пожертвовать своей совестью и принципами, чтобы иметь теперь возможность сделать ее счастливой. Вместо того, чтобы прожить пятьдесят-семьдесят лет, наблюдая, как годы забирают ее, сгорая от бесполезной жажды, и не имея никакого шанса на нормальные отношения для нас обоих. Раз уж не было другого способа...

– А насчет запаха я тем более не жалею, - задумчиво произнес я. - Помнишь, как пахли те туристы в лесу?

– Стараюсь не вспоминать.

– Теперь представь, что ты их целуешь.

Белла вздрогнула.

– О...!

– Вот именно. Так что жалеть мне не о чем. Я наполнен радостью до краев. Нет в мире никого богаче меня.

И я накрыл ее губы поцелуем, не давая ей возможности больше возражать мне. У нас было занятие поважнее этого.

Она охотно ответила на мой поцелуй, и мы вновь отдались чувствам, ради которых пришли сюда, улетели в сказочную страну, наполненную нашими сбывшимися мечтами, делая друг друга счастливыми.

Когда первые солнечные лучи окрасили прудик в жемчуга, Белла опять задала вопрос:

– Сколько так будет? Вот смотри, Эсми с Карлайлом, Эм с Роуз, Элис и Джаспер – они же не закрываются на весь день в комнате… Они все время на виду, в одежде. Получается, когда-нибудь желание утихнет? – она обвилась вокруг меня, прижимаясь своим соблазнительным телом, пытаясь наглядно показать, что имеет в виду - и мои руки с радостью приняли ее в объятия.

– Трудно сказать, - ответил я, спускаясь губами по ее шее. - По-разному, у кого как. А ты ни на кого не похожа. Новорожденный вампир, кроме жажды, поначалу ничего испытывать не способен. К тебе это не относится. Через год у обычного вампира просыпаются и другие желания. Они, как и жажда, никогда не утихают до конца. Вопрос в том, чтобы научиться их совмещать, управлять ими, выделять главное… - я замолчал, наслаждаясь вкусом ее прекрасной груди и закидывая стройную ногу еще дальше себе на талию, прижимая любимую к себе теснее, заставляя ее дышать чаще.

– Сколько по времени? - настаивала Белла, пытаясь совладать со своим дыханием.

Я улыбнулся, слегка поморщившись на ее упрямство. Опять ее что-то беспокоит. Уже волнуется, остыну ли я к ней когда-нибудь? Да разве это возможно?

– Самый тяжелый случай у Эмметта с Розали, - усмехнулся я, проводя языком за ее ухом, заставляя тем самым трепетать ее, и радуясь, что мне не нужно больше беспокоиться о яде. Мои руки свободно гуляли по изгибам ее тела. - Лет десять я и на пять километров к ним подойти не мог. Даже Эсме с Карлайлом с трудом их переваривали. В конце концов, сладкую парочку отселили. Эсме построила им отдельный дом. Роскошнее, чем этот – Эсми понимает, какие у Розали вкусы, а какие у тебя.

– Десять лет, говоришь? И все придет в норму? Как у них?

Я едва не рассмеялся. Нашла о чем волноваться! Мне казалось, я никогда не смогу насладиться ею сполна - моя бы воля, и я бы остался в этой кровати навечно, выходя отсюда только, чтобы поохотиться.

– Не знаю, что ты имеешь в виду под «нормой», - засмеялся я. - Ты видела мою семью при свете дня, когда они придерживаются довольно человеческого поведения. А вот по ночам ты спала, – я подмигнул. – Когда не приходится тратить время на сон, остается уйма свободного времени. На все желания хватит. Поэтому я лучший музыкант в семье, больше всех, за исключением Карлайла, прочитал книг, изучил кучу наук и говорю на стольких языках… Эмметт будет говорить тебе, что я знаю так много, потому что читаю мысли, но правда в том, что у меня было много свободного времени.

Мы хором рассмеялись, и она, наконец-то, ответила на мои ласки, которыми я так настойчиво ее осыпал, в надежде отвлечь от необоснованных волнений. Утро сияло яркими красками, и мне не хотелось терять времени на бесполезные разговоры. Я желал получить сполна все, что судьба задолжала мне за долгие годы одиночества.

Слушая ее прерывистое дыхание, я нежно и настойчиво, раз за разом добивался от нее эмоций, которые так волновали меня, которые затягивали меня вместе с ней в ее рай, наполняя меня восхищением ее чувственностью, и радостью, что именно я являюсь тем, кто делает ее по-настоящему счастливой.

Однако, любому счастью когда-либо приходит конец.

Лучи солнца, освещающие прудик, заскользили по полу комнаты, подбираясь к нашему ложу любви. Колдовство исчезло, и очарование моментом сменилось реальностью, к которой необходимо вернуться.

Ренесми. Она скоро проснется. И попросит - что? Беллу, конечно. Дочка важнее всего остального, ведь она так быстро растет... Как она будет выглядеть сегодня? Сколько мы еще сможем наслаждаться подарком судьбы, быть родителями маленькой очаровательной девочки? Что будет после того, как ее детство закончится? Она останется вечно молодой, имея ген бессмертия, взятый от меня? Или начнет так же быстро стареть, как и росла? Тысячи волнующих вопросов, на которые нет ответов. Новая тревога.

- Ренесми... - пробормотал я.

Белла вздохнула, и ее лицо озарилось теми же чувствами, что и мое: дочка важнее всего, она ждет нас, она растет слишком быстро... Страх и растерянность.

Я легонько погладил Беллу по плечу:

– Все хорошо, любимая, - сказал я, помогая ей сделать выбор. - Одевайся, и через две секунды мы будем там.

Она вскочила, ее тело нежно засияло в рассеянных лучах утреннего солнца. Она напомнила мне сошедшего с небес ангела, если бы не выражение ее лица, взволнованное и обеспокоенное. Ее взгляд был направлен на запад, в сторону дома Калленов, где нас ждала дочь. Но затем она с сожалением посмотрела на меня, не желая расставаться. Затем снова на запад - ее красивое лицо исказили противоречивые чувства, еще немного, и беспокойство станет неуправляемым. Мне пришлось вновь напомнить себе, что она новорожденный вампир, не следует ждать от нее невозможного.

– Главное – найти равновесие, любимая, - успокоил я ее. - А у тебя так хорошо получается, что еще совсем чуть-чуть, и все встанет на места.

– Ночь ведь принадлежит нам, да? - спросила она с тревогой и неуверенностью.

Боже, ну куда я теперь-то от нее денусь? Я широко заулыбался, ее страх потерять меня теперь, когда уже не осталось никаких преград, чтобы нам быть вместе, позабавил меня.

– Думаешь, в противном случае я стал бы спокойно смотреть, как ты одеваешься? - мне действительно было трудно смотреть на нее обнаженную, хотелось скорее притянуть ее обратно в кровать и продолжить с того момента, на котором закончилась наша волшебная ночь.

Она и не закончилась - она продолжалась, в моей голове, мысленно. Я уже рисовал себе картинки будущей ночи, которая предстояла.

Да, все-таки у людей есть свои преимущества. Например, они устают, насыщаются... Вампиры же существа неутомимые - настанет ли когда-нибудь момент, когда можно будет сказать "все, довольно"? Да и хотел ли я этого? Естественно, нет! Просто сохранить баланс было достаточно трудно не только новорожденной. Слишком уж долго я ждал сегодняшнего дня.

Я не успел развить эту мысль, потому что Белла раскрыла двери гардеробной и ахнула, потрясенная.

Я мгновенно оказался рядом с ней, желая взглянуть, что ее так сильно напугало.

Н-да уж, в этот раз Элис действительно перестаралась.

Гардеробная и впрямь была больше, чем все комнаты в нашем доме, вместе взятые. Моя фантазия тут же разыгралась, представляя, как Элис своим звонким восторженным голоском уговаривает Эсме послать к чертям свои взгляды на стандарты классических архитектурных пропорций, чтобы втиснуть это монструозное сооружение. И ведь ей это удалось.

Все помещение утопало в одежде, сумках с одеждой, белизне и чистоте. Ряд за рядом, ряд за рядом, ряд…

– Что именно их этого — мое? – напряженно прошептала моя любимая, борясь с паникой в голосе.

– Если не ошибаюсь, твое все, кроме этой стойки, – я коснулся вешалок, закрывающих кусочек стены по левую сторону от двери, там висели мои вещи, которые Элис заботливо перенесла из большого дома.

– Целиком?! - паника в голосе Беллы стала ощутимее.

Я пожал плечами.

– Элис… – произнесли мы хором. Только у меня получилось объяснение, а у Беллы – ругательство.

– Отлично, – Белла потянула язычок молнии на ближайшем чехле – и зарычала сквозь зубы. Вечернее шелковое платье в пол. Нежно-розовое.

Так она до завтра искать будет.

– Позволь мне помочь, – поспешил я на выручку.

Белла сразу посторонилась.

Потянув носом воздух, я уверенным шагом двинулся в дальний конец гардеробной. Там обнаружился встроенный комод с большим зеркалом. Еще раз потянув носом, я выдвинул ящик и с ликующей улыбкой извлек голубые джинсы. Угадал?

Белла подскочила ко мне одним прыжком с широкой восхищенной улыбкой на лице. Угадал.

– Как тебе удалось? - удивилась она.

– Джинсовая ткань пахнет по-особому. У каждой ткани свой запах. Так… Теперь поищем хлопок?

Чутье привело меня к другой стойке; откуда, порывшись, я добыл и кинул ей белую футболку с длинными рукавами.

– Спасибо! – горячо поблагодарила моя жена и тут же понюхала обе ткани, запоминая запах на будущее. Я улыбнулся на это очевидное доказательство нашей принадлежности к одному миру.

Со своей одеждой я разобрался в считанные секунды.

Я взял ее за руку, мы пролетели через закрытый садик, перемахнули каменную ограду и стремглав бросились в лес. Там Белла выпустила мою ладонь и с вызовом взглянула на меня, явно приглашая посостязаться. А затем, что есть силы, пустилась через лес, намереваясь добежать до дома первой.

Ну уж нет, любимая, больше никаких игр в поддавки. Хотела по-честному - будет тебе по-честному.

И я бросился вслед за ней, нагоняя ее с каждым шагом. Она двигалась очень быстро, но я больше не был намерен проиграть. Деревья пролетали мимо, мягко хлестая густыми ветвями по нашим лицам и плечам, а стройная фигурка была все ближе и ближе ко мне. Когда мы поравнялись, я улыбнулся Белле торжествующе, приподнял бровь, показывая, кто тут главный, и рывком вырвался вперед. На этот раз первым к финишу пришел я.