Конечно

Из гостиной раздался смех и громкие хлопки в ладоши.

Там происходило веселье. Ренесми проснулась. Она сидела - уже СИДЕЛА? (Как же быстро она растет!) - на коленях у Эсми, и мама просто таяла от ощущения ребенка в своих руках, мысленно благодаря меня и Беллу за подаренное ей счастье. Девочка хлопала в свои маленькие ладошки, на ее прекрасном личике сияла улыбка ангела. Я посмотрел на ситуацию ее глазами - Джейкоб тряс головой, и его отросшие волосы взлетали из стороны в сторону, делая его похожим на лохматого спаниеля. С усердием развлекая ребенка, он изображал волка, рычал и забавно подпрыгивал на четырех ногах. Я не удержался от улыбки, радуясь вместе с дочерью, несмотря на сразу же проснувшееся раздражение. Похоже, мне теперь придется жить с этими противоречивыми чувствами вечно. Если, конечно, Белла не сделает за меня то, чего я не смог, и не разберется со своим лучшим другом. Я не должен был думать так, зная, как больно будет Белле, если такое произойдет, но я позволил себе помечтать.

Карлайл с любопытством наблюдал за мной. Несомненно, он тоже слышал все, что происходит в гостиной, хотя и не видел чужими глазами, как я.

Джейкоб прыгал настолько комично, что хихикала даже Розали. В ее голове образ радующейся Ренесми сплетался с образом вонючей собаки на привязи – игрушки, которая нравится ребенку, и которую поэтому придется терпеть. Такое презрительное отношение помогало Розали выносить присутствие пса, и сейчас мы с ней были на одной волне, как ни странно это понимать. Остальные и вовсе смеялись во весь рот, искренне потешаясь над бедным Джейком - и куда делась его ненависть к кровопийцам? Хотя нет, не над ним - все завороженно смотрели, как улыбается и хлопает моя дочь, и смеялись вместе с ней.

Я снова почувствовал укол ревности - Я должен был быть там, не он. Впрочем, теперь это вряд ли в моей власти исправить, разве что Белла не оторвет Блэку голову вместо меня. Мне же оставалось только скрежетать зубами от бессилия - сейчас, находясь в голове Ренесми и видя мир ее глазами, я особо отчетливо понимал, насколько прочна нить привязанности, протянувшаяся от нее к нему. Причинив боль Джейкобу, я причиню боль и собственному ребенку, а этого я никак не мог допустить.

Джейкоб остановился и посмотрел на Ренесми с широкой улыбкой. В его взгляде и мыслях отразилось все, что он чувствовал - всепоглощающая любовь и безграничная преданность, самоотверженность и искренность, ликование, что смог доставить девочке радость. Желание заботиться, защищать и оберегать. Готовность охотно и абсолютно безропотно стать именно тем, кого хочет видеть Ренесми. Любым: комнатной собачкой, если нужно, или заботливым братом, если понадобится… Это абсолютно чистое, беззаветное чувство заставляло его забывать о собственных потребностях - он ощущал себя среди врагов так естественно, будто уже считал себя членом нашей семьи. Конечно, иногда он чувствовал себя неуютно, особенно, когда Розали ему об этом напоминала, но все отрицательные эмоции перекрывались необходимостью быть рядом с объектом запечатления. Даже минута, проведенная вдали от девочки, причиняла боль.

Неприятно, но Ренесми чувствовала то же самое. Вот она снова захлопала в ладоши, а затем протянула к Джейкобу ручки - требовательно и нетерпеливо. Требовательность вообще была чертой ее характера, отметил я.

Все снова рассмеялись, а Джейк, счастливо улыбаясь, сделал шаг, и Ренесми перешла к нему. Она затрясла головой и издала смешной хлюпающий звук, пытаясь повторить то, что только что делал Джейкоб.

Все расхохотались, и я в том числе.

А Ренесми продолжала по-детски рычать, довольная, что у нее получается, а затем наклонилась и... укусила Джейкоба за плечо.

- А-ай!! - вскричал тот и съежился. - Ай!... Больно!

Я снова не удержался от смеха, но теперь смех вышел с оттенком злорадства. Я прочитал в мыслях Джейкоба, что такое уже не в первый раз: в отличие от моих родственников, в волке текла настоящая кровь, и Ренесми кусала его всегда, когда хотела есть. Ну, то есть, пить.

Удивительно, насколько велико было желание Джейкоба угодить ребенку. Он даже не пытался защититься. Продолжая крепко держать девочку, чтобы она не упала, он лишь пятился, смущенно вжимая голову в плечи. Абсолютно беспомощный и обезоруженный чувством, которое в нем было. Мне расхотелось смеяться.

Карлайл пошевелился, и это отвлекло меня. Он тоже улыбался и смотрел на меня со смешанным выражением - немного удивления, немного волнения, зато много понимания и радости.

- Пойду, взгляну на Ренесми, - нетерпеливо сказал он, в его глазах зажглось любопытство первооткрывателя и новое чувство: уезжая, он боялся потерять новообретенную дочь и сына, а вернувшись, обнаружил, что приобрел намного больше, чем смел надеяться. В мыслях он растерянно пробовал на вкус слово «дедушка», и это вызывало в нем смущение. И неожиданный восторг.

Я широко улыбнулся, радуясь вместе с ним. Я полностью разделял все его чувства. Днем ранее я и представить себе не мог такого.

- Она удивительная, - прошептал я с нежностью, все еще находясь мыслями внизу, в плену всеобщей эйфории, наблюдая за дочерью чужими глазами. – И очень развитая. Не забудь свои материалы для исследования, - на этом я немного нахмурился, меня мучил один вопрос, и только Карлайл мог дать мне ответ. - Она ОЧЕНЬ быстро растет! СЛИШКОМ быстро. Думаю, тебе тоже будет любопытно разобраться, почему так, - но я не мог не улыбаться, глядя на нее.

Отец кивнул, с интересом изучая мое лицо: «Похоже, он счастлив?» - с очевидным облегчением отметил он.

- Как много произошло в мое отсутствие, - проговорил он задумчиво вслух и направился к выходу, думая обо мне и обо всем, что случилось. Хотя Элис и рассказала по телефону все подробности, реальность превзошла его воображение.

Я тихонько рассмеялся ему вслед, предвкушая его первую встречу с моей дочерью - был ли хоть один человек, на кого она не произвела впечатление? Все в гостиной были очарованы ею. Как мог я думать о ней, как о чудовище? Так сильно заблуждаться? Сейчас это не укладывалось в голове. Сейчас я радовался, что судьба удержала меня от расправы над собственным неродившимся ребенком. Моя дочь стоила того, чтобы за нее бороться. А я даже мечтать не смел о таком щедром подарке: не человек, убийца, живой мертвец вдруг стал отцом.

Я криво улыбнулся, язвительно потешаясь над самим собой, и благодарно прильнул губами к горящей руке своей жены. Я вспоминал ее борьбу за девочку, я вспоминал ее мужество и терпение, ее готовность выдержать любую боль, ее способность спокойно смотреть надвигающейся смерти в лицо, и понимал, что я ничто. Все мои усилия стать лучше, чем я есть, были такими непримечательными по сравнению с неодолимым стремлением матери защитить своего ребенка. Самопожертвование, которое вдруг обрело смысл. Я смог понять ее. И, конечно, не мог простить себя. И я догадывался, что никогда не услышу ни единого упрека, ни разу за вечность, слишком Белла великодушна, чтобы помнить плохое. И, несмотря на горечь поражения, падения в собственных глазах, несмотря на стыд, который больно колол каждый раз, когда я вспоминал свои ошибки и особенно последнюю, я был счастлив знать, какое невероятное будущее нас ждет. Я позволил себе это чувство, потому что ничего другого мне не оставалось.

Я прижал ладонь любимой к своей щеке, не обращая внимания на обжигающее пламя, и с нежностью прислушивался к ее бешеному сердцебиению. Слова Карлайла развеяли мои страхи, оставалось только ждать. Я очень надеялся, что морфий помогает ей справляться, по крайней мере, мне становилось значительно легче от мысли, что ей не очень больно. Я закрыл глаза, считая удары ее сердца, и снова прислушался к тому, что происходило в гостиной.

Карлайл знакомился с Ренесми. Я читал его неуверенность, даже робость, которая быстро развеялась, едва он взглянул на девочку. С тем же рвением, что я наблюдал ранее, Ренесми протянула ручки к Карлайлу, желая изучить новую игрушку. Ее мысли и мысли моего отца в этот момент были странным образом похожи: исследовательский интерес, любопытство, симпатия. Все, улыбаясь, столпились вокруг Карлайла и малышки, а Джейкоб увлеченно рассказывал, что произошло за это время. Все в мельчайших подробностях: какая родилась, на сколько выросла, что ест, что ей нравится делать, а чего она терпеть не может. Розали и Элис ему помогали, перебивая, если он что-то упускал. В этот момент все удивительным образом сплотились, почти не чувствуя, что под одной крышей заклятые враги. Даже Розали была больше занята деталями развития Ренесми, чем тем, что ненавистный пес практически прижимается к ней плечом. Джейкоб же и вовсе не задумывался об этом, что изумляло не меньше, учитывая все, что я читал в его мыслях прежде. Джаспер испытывал невероятное облегчение от атмосферы праздника, царившей вокруг Ренесми: после стольких дней всеобщей безысходности и боли находиться рядом с вампирами, наконец испытывающими положительные эмоции, было для него как глоток свежего воздуха. До этой минуты я был так занят собой и своими переживаниями, что даже не задумывался, каково Джасперу находиться среди нас, особенно рядом со мной.

Тем временем выяснилось, что Ренесми кормят кровью, больше ничего ей не предлагали, не пришло в голову. Карлайл тут же решил, что нужно обязательно попробовать детское питание - ведь если девочка наполовину человек, незачем приучать ее лишь к одной крови. Джейкобу это очень понравилось, он кивал азартно, даже готов был немедленно проверить эту теорию. Эсми, видя зависимость Джейка от девочки и сочувствуя, вызвалась съездить в магазин вместо него. Так же Роуз рассказала, как быстро Ренесми выросла - за восемь часов, прошедших с момента ее рождения, вытянулась минимум на двенадцать сантиметров. Этот слишком быстрый рост смущал всех, не только меня одного. Сколько лет детства ей предначертано? Явно не так, как человеку. А что потом? Она так же быстро постареет? Несправедливо, если жизнь моего ребенка пролетит стремительно и закончится где-то в возрасте двадцати лет… Я не хотел даже думать о таком. Короткий срок даже для человека, для вампира и вовсе ничто. Так мало счастья…

Всего за один день девочка научилась сидеть, улыбаться, кусаться, вполне осознанно общаться и много чего еще, что другие дети постигают в более старшем возрасте. Уровень развития был самым потрясающим фактором. Особенно впечатлила Карлайла ее манера «разговора» - передача мыслей с помощью прикосновения. Он с удивлением слушал, точнее, «смотрел» новости «из первых рук» - Ренесми не отпустила его, пока не показала все, что он пропустил. Она делала так с каждым новым для нее человеком, часом ранее она то же самое терпеливо показала Эсми, когда сидела у той на руках.

Когда закончились восторги первой встречи и пересказ деталей, Карлайл тщательно замерил Ренесми, чтобы знать, чего ждать в дальнейшем. Также он взял у нее часть волоса для анализа ДНК.

- Джейкоб, - спросил он, - ваш вид ведь быстро растет, не так ли?

- Только когда проявляется ген, - ответил тот взволнованно, он тоже был обеспокоен.

- Я считаю, если генетически ваше родство подтвердится, этим вполне можно будет объяснить быстрый рост Ренесми.

- Вы думаете, док? – с сомнением и тревогой вопрошал Джейкоб. – Она все же развивается не так, как наши… - я читал его страх, такой же, как и мой – что у девочки может оказаться не так много лет жизни, как хотелось бы. Хотя в этом не было ничего личного - он думал не о себе, а переживал за ребенка.

- Вы стареете? – Карлайл продолжал расспросы, его интересовали любые подробности.

- Только если перестаем перевоплощаться…

- То есть, если ген работает, вы живете вечно?

- Да.

Карлайл кивнул, гадая и надеясь, что быстрое развитие Ренесми имеет ту же основу, что и у волков. Пока ген работает, она будет жить. Но что же будет, когда она вырастет? На этот вопрос ответа не было…

Потрясающе, как девочка легко шла на контакт - за время разговора она побывала на руках у всех членов семьи попеременно, не оставив равнодушным никого. Она влюбляла в себя окружающих с первого взгляда - это был ее особый дар, явно доставшийся ей от вампирской сущности. Весьма полезный дар, надо сказать, для дальнейшей жизни, странно только, почему этот дар действовал и на самих вампиров, вроде как он должен был действовать только на людей. Или причина крылась в том, что наполовину она – человек? Столько новых тайн, которые только предстояло разгадать. Моя дочь – полувампир-получеловек. Единственная в своем роде. Исключительная.

Когда Карлайлу рассказали про запечатление, он выслушал внимательно и с пониманием, хотя в глубине души был шокирован этим так же, как и остальные. Эта любопытная деталь существования вида оборотней так странно переплелась с жизнью смертельных врагов, вампиров, связав и тех, и других новыми, необычными, неразрывными узами. Однако, этому нашлись и неожиданные положительные стороны. Например, благодаря запечатлению, Ренесми стала неприкосновенна для остальных членов стаи. «Волк не вправе убить объект импринтинга своего собрата. Боль от этой потери станет невыносимой для всей стаи. Проступку такого рода, будь он умышленный или нечаянный, нет прощения. Волков, вовлеченных в конфликт, ждет смертельная схватка, по-другому никак», - гласил самый незыблемый из законов стаи. Подобное уже случалось, правда, давным-давно и по неосторожности. Намеренно ни один волк такую подлость не совершит.

Карлайла обрадовала открывшаяся перспектива сохранить перемирие с волками, и он попросил Джейкоба немедленно сообщить новость Сэму, чтобы у нас не возникло проблем. К моему облегчению и нескрываемой радости Розали, Джейкоб согласился и тотчас же отправился на границу с резервацией. Я чувствовал, как трудно было волку покинуть ребенка, хоть он и понимал, что здесь она в полной безопасности.

Я вспомнил себя - как проводил ночь за ночью в комнате у Беллы, не в силах оставить ее одну даже на минуту. Хоть я и убеждал себя, что охраняю ее сон, по сути это был самообман, на самом деле я физически не мог находиться вдали от нее. Я вспомнил, как мучительно мне было покидать ее, когда я был вынужден отправляться на охоту, и даже по делам семьи. Это тоже было похоже на запечатление. Интересный факт, возможно, еще одно доказательство в пользу родства вампиров и оборотней. Мы действительно были во многом похожи.

Когда Джейкоб ушел, Ренесми уже спала, утомленная всеобщим вниманием за день. Этот удивительный факт – то, что ей нужен сон, как и любому ЧЕЛОВЕКУ – заставил меня вновь терзаться ощущением вины. Как мог я думать, что она станет бессмертным младенцем, когда быстрый рост и сон еще в утробе говорили об обратном? Слепец, не видящий собственного счастья. Упрямец и глупец, считающий себя умнее других. Должно быть, я был действительно не в себе, раз не оказался способен сложить дважды два в тот момент.

Мои родственники продолжали обсуждать развитие Ренесми почти до утра. Когда подробности закончились, Джаспер приступил, наконец, к самому важному, ради чего все собрались – обсуждению поведения новорожденных вампиров, того, на что мы должны обратить внимание, чтобы помочь Белле преодолеть этот трудный период. Когда у нас были тренировки с волками, акцент сводился к тому, как убить новорожденного вампира. Теперь Джаспер должен был объяснить, как управляться с ним, ужиться под одной крышей, успокоить в случае раздражения и неконтролируемой злости.

- Новорожденные сильнее, быстрее и опаснее любого из нас, - говорил Джаспер, - поначалу преобладают лишь инстинкты - жажда, конечно, самый главный, а также инстинкт самосохранения, агрессия. - Это мы уже знали, но напоминание было не лишним.

Конечно, никаких контактов с людьми. Ренесми придется держать от Беллы подальше какое-то время, пока она не научится контролировать себя хоть немного. Запах Ренесми не был чисто человеческим, его щедро разбавлял сладкий аромат вампира, но все же в ней текла настоящая кровь, и никто не стал бы рисковать, подпуская близко новорожденную неуправляемую мать.

Я слышал радость Роуз по этому поводу - ей хотелось подольше обладать девочкой единолично. Эгоистичная, как и всегда, Розали вновь вызвала во мне злость - меня, как отца, она также не ставила в расчет. Если у нас и было перемирие, то сейчас оно имело все шансы разрушиться. Я с трудом подавил раздражение и постарался блокировать ее мысли, прислушиваясь только к Джасперу.

- Одну никуда не отпускать, - говорил он. - С ней рядом всегда кто-то должен находиться. Я буду наблюдать за ней постоянно, контролировать все ее эмоции, но вы все тоже должны быть начеку. Новорожденные подвержены очень резким переменам настроения - и оглянуться не успеете, как что-то выведет ее из себя. Это может быть совершенно незначительный повод, а последствия окажутся непоправимыми. В конце концов, кроме нас, в доме присутствуют гораздо более хрупкие существа, - он имел в виду оборотней и Ренесми. - Так что будьте крайне внимательны в своих словах, говорите медленно и осторожно подбирайте выражения, движения должны быть плавными, чтобы она не почувствовала угрозу. И, конечно, ни в коем случае не раздражайте ее намеренно, никаких провокационных вопросов и тем.

- С другой стороны, - продолжал Джаспер, - новорожденные не могут надолго сосредоточиться на чем-то одном, их легко отвлечь. Этим можно и нужно пользоваться. Мы хорошо ее знаем, нам нужно всего лишь понять, что отвлечет ее в трудный момент. Нужна какая-нибудь особо сильная эмоция, то, что при жизни увлекало ее сильнее всего. Это здорово помогло бы нам в случае осложнения.

- О, с этим я могу помочь, - встрял Эммет, коварно улыбаясь и двигая бровями, но Джаспер осадил его взглядом.

- Эдвард, ты знаешь Беллу лучше всех нас, так что тут дело за тобой. Ты слушаешь меня?

- Слушаю, слушаю, - рассеянно пробормотал я, мои мысли уже потекли в этом направлении.

Особо сильная эмоция. Что же увлекало Беллу так сильно, чтобы она не могла сосредоточиться больше ни на чем другом?

Ее разум был закрыт для меня, однако было одно средство, с помощью которого я всегда добивался от нее того, чего хотел. Воспоминание об этом заставило меня усмехнуться. Я вспомнил, как она терялась под моим очаровывающим взглядом, как вспыхивала от прикосновений, как теряла сознание от поцелуев. Глупо, конечно, думать, что эта ее реакция сохранится, когда она станет такой, как я. Ведь я уже не буду для нее таким сверхъестественно притягательным, как раньше. Такими мы выглядели для людей, но не для вампиров, не для равных. Вряд ли я смогу и впредь так же просто воспользоваться этим преимуществом. К тому же, ее разум будет полностью поглощен жаждой, другие эмоции отойдут на второй план. Но больше ничего в голову не приходило, и я решил, что для начала попробую это. В конце концов, она же останется Беллой - МОЕЙ Беллой, хотя уже и не такой хрупкой.

Увлеченный рассказом Джаспера, я не сразу обратил внимание на Элис - она сидела мрачная и задумчивая.

Я проник в ее мысли, чтобы узнать, что расстроило ее. Она перебирала в уме свои видения. Их теперь стало больше. К тому, что она показывала мне прежде - где мы с Беллой вдвоем бежим по лесу - прибавились еще несколько незначительных видений. Вот Белла, прекрасная и сногсшибательная, в платье, которое на нее надела Элис, смотрится в зеркало на себя. К сожалению, это видение было мутным, коротким, почти неуловимым. Всего лишь маленькая вспышка в сознании Элис. Невозможно было даже понять, где это происходит - здесь в доме или в каком-то другом месте. А вот Белла в смертельном прыжке за добычей - что там за добыча, я не смог разглядеть, хотя это видение было гораздо четче, пусть и таким же крохотным, как первое. А вот Белла заходит в гостиную... и тут же видение пропадает, будто отсеченное чьей-то невидимой рукой. Означает ли это, что Белла встретится в скором времени с оборотнем, и поэтому видение Элис исчезает? Разве такое возможно? Никто этого не допустит.

Элис хмурилась, так как я зародил в ее голове сомнения. Ее видения были неправильными, но продолжали появляться. Что это могло значить? Потеряла ли Элис свой дар? Или, может, нас ждет не настолько мрачное будущее, как мы себе рисуем? - думала она. Или я прав, и такого не может быть, а значит, Белла пропадает, потому что у нее нет будущего...

На этом месте я усилием воли отгородился от мыслей Элис и в испуге уставился на Беллу. Никаких изменений - она лежала абсолютно неподвижно, только напряжение ее тела выдавало возможную боль.

Я осторожно потрогал ее ладонь, отмечая, что кожа стала заметно тверже, но все еще не такая, как моя. Я приподнялся и провел пальцами по щекам, шее вниз и плечам, чувствуя исключительное напряжение ее окаменевших мышц. Я сжал ее запястья, внимательно наблюдая за выражением лица, надеясь увидеть хоть какую-то реакцию. Может, она слышит, чувствует меня? Нет, никаких изменений, ни один мускул не дрогнул, не пошевелился на ее безмолвном лице. Невозможно! Ведь она должна быть в сознании!

Я с трудом преодолел панику, чтобы не позвать Карлайла. Успокойся, сказал я себе, подожди, пока пройдет действие морфия.

Кое-что все-таки изменялось - ее лицо и тело стали еще безупречнее. Я просто не мог налюбоваться ее совершенством. Исчезли все признаки перенесенных испытаний - тело без единого изъяна, кожа гладкая и ровная. Цвет - бледный, еще не идеальный, как у всех вампиров, но уже даже светлее, чем моя кожа. И, конечно, запах - я наклонился и медленно вдохнул полной грудью, не чувствуя привычного жжения в горле. Она все еще пахла моей Беллой, но ее аромат теперь разбавлялся сладковатым привкусом вампирского яда, придавая коже новый изумительный оттенок: смесь цветочно-лавандового букета с примесью меда и корицы. Потрясающий аромат - став вампиром, она будет само совершенство, невероятно притягательна. Я уже мог представить это. Я бы насладился данной картинкой, если бы она не была столь неподвижна…

То, что изменения происходят, меня немного успокоило. К тому же, я по-прежнему улавливал в ее запахе отголосок морфия - лекарство все еще было в ее теле. И я надеялся, что оно работало.

Чтобы отвлечься, я вновь прислушался к тому, что происходит в гостиной. Ренесми спала. Разговор прекратился. Все тихо сидели, чтобы не разбудить девочку, и каждый думал о своем.

Карлайл - о странных поворотах судьбы, об ожидающем его интересном исследовании. Тут же он бесшумно встал и направился в свой кабинет. Еще он думал о своем выборе и счастье, которое принес ему этот выбор. Свою бесконечную жизнь он посвятил тому, чтобы сохранить человечность в облике вампира, о большем и не мечтал. Следуя этим трудным, тернистым путем, он смог создать полноценную семью, которая теперь, благодаря завершающему штриху – появлению Ренесми - стала окончательно идеальной.

Джаспер думал о том, что ему необходимо поохотиться, потому что в ближайшем времени случай представится не скоро - со всей ответственностью он собирался посвятить все свое время и силы тому, чтобы уберечь Беллу от опрометчивых поступков. Я был ему бесконечно благодарен за его искреннюю заботу.

Розали думала о Ренесми, конечно. Она пыталась просчитать, сколько времени понадобится Белле, чтобы преодолеть жажду и научиться себя контролировать - другими словами, сколько времени у нее, Розали, на то, чтобы иметь Несси в своем полном распоряжении, прежде чем Белла заберет девочку у нее. Несмотря на эгоистичность и грубость помыслов, Розали, лишенная возможности иметь собственных детей, уже искренне привязалась к малышке, полюбила Ренесми всем сердцем. Это немного говорило в ее пользу, хотя все равно не избавляло меня от раздражения. Прояви она побольше уважения и такта, мне было бы легче с ней общаться.

Эммет скучал. Он оглядывал присутствующих, гадая, что бы придумать, чтобы развеять тоску. Но Джаспер был занят своими мыслями и вряд ли составил бы ему компанию по борьбе. А Роуз была полностью поглощена Ренесми и тоже не собиралась уделять ему внимание. В конце концов, он начал подумывать, а не заключить ли пари по поводу Беллы, и его взгляд остановился на Элис - только ее могло бы заинтересовать поспорить с ним, остальным он уже порядком надоел. Он начал прикидывать, как бы ей это предложить.

Вернулась Эсми. Она была полна энтузиазма, буквально светилась счастьем. Ее мысли были довольно сумбурны и крутились вокруг Ренесми, когда она тихонько, чтобы не потревожить сон ребенка, поставила пакеты с покупками рядом с диваном. Мама не теряла времени зря: все возможные варианты детского питания, а также кое-что из одежды, были скуплены в самом крупном детском магазине маленького городка Форкса. Наслаждаясь видом спящей девочки, Эсми присела в кресло напротив, улыбаясь Розали. Они обе любили детей слишком сильно и были сокрушены этим чувством в данный момент.

Я снова переключился на Элис. Ее мысли витали вокруг Беллы, но сейчас она думала не о видениях. День рождения. Завтра Белле исполняется девятнадцать лет.

Я взглянул на любимую - она очнется до завтра?

Элис, кажется, считала, что да. Потому что уже вовсю обдумывала подарки. В ее голове промелькнуло видение, в котором не было Беллы, но оно напрямую было связано именно с ней. Это меня заинтересовало. Оказывается, Эсми собиралась подарить нам с Беллой дом по возвращении с острова? Только подавленное настроение последних недель и мысли о смерти помешали маме и остальным завершить задуманное – отреставрировать небольшой домик в паре десятков миль отсюда, в лесной глуши.

Теперь они обе думали одновременно: Эсми прокручивала в голове образы декораций - мебель, обстановка; а Элис все это предвидела, и ее видения сменялись каждый раз, когда Эсми придумывала новый вариант. В конце концов Элис встала и подошла к Эсми, полная такого же энтузиазма, как и мама. Они начали обсуждать детали, предвкушая сюрприз.

Эсми хотела обставить дом, как на острове, где прошел наш с Беллой медовый месяц. Я почувствовал к своей приемной матери огромную благодарность за ее чуткость - по многим причинам именно такой вариант обстановки действительно мог бы стать для Беллы ПРИЯТНЫМ сюрпризом. Несмотря на то, как она относится к подаркам в целом.

У вампиров все делается быстро - зачем ждать, если заняться все равно нечем?

Обсудив детали и придя к единогласному решению, Элис и Эсми сию же секунду отправились приводить свой план в исполнение. Джаспер и скучающий Эммет с удовольствием присоединились к ним: вчетвером дело пойдет гораздо быстрее. По пути они собирались поохотиться.

Когда они ушли, стало так тихо, что даже сердцебиение Беллы и трепыхание сердечка Ренесми с первого этажа не приносило мне облегчения. Отвлекаться на чужие мысли - было моим спасением, и сейчас я чувствовал, будто остался совсем один. Ожидание и давящая тишина угнетали, возвращали думы в тревожное русло. Чтобы пресечь новую волну паники, я начал считать удары сердца своей любимой.

Через десять тысяч четыреста сорок девять ударов Карлайл, колдующий над волосом Ренесми в своем кабинете, подтвердил догадку о генетическом родстве вампиров и волков - двадцать четыре хромосомы. Это открытие уже не было таким уж неожиданным, но Карлайл увлеченно продолжил исследование.

Еще через двенадцать тысяч сто сорок восемь ударов вернулся Джейкоб.

Он был не один, с ним пришел Сэм. Я услышал их мысли задолго до их появления. Ничего угрожающего. Сэм был удивлен не меньше нашего - и запечатлением Джейкоба, и тем, что ребенок оказался, в сущности, человеком. Это было главным для него - что девочка не опасна. По поводу превращения Беллы он испытывал смешанные чувства: ему было, конечно, неприятно, что Джейкоб воспользовался своим правом по крови и дал согласие, но, с другой стороны, он был достаточно мудр, чтобы принять этот факт как возможность сохранить наш договор, не доводя дело до войны, а, значит, сохранив жизни своих братьев. Сейчас он пришел с Джейкобом, чтобы лично убедиться, что тот говорит правду, и чтобы заключить с нами новое соглашение о перемирии.

Я предупредил Карлайла об их появлении. Я не собирался спускаться. Одну Беллу я не оставлю, ни за что.

Сэму пришлось перевоплотиться, чтобы говорить. Сет зашел вместе с Сэмом и Джейкобом, Ли предпочла остаться снаружи, она до сих пор не преодолела отвращения к вампирам.

И, хотя я читал их мысли, и понимал, что Ренесми ничего не угрожает, я все равно места не находил себе от беспокойства, пока они не ушли.

Разговор закончился быстро - Сэму было в нашем доме неуютно, ему хотелось поскорее вернуться к своим. Когда договор был заново скреплен, все вздохнули с облегчением.

Сэм ушел. Сет остался здесь, они с Джейкобом прошли на кухню и весело болтали, разогревая то, что приготовила для них Эсми двумя часами ранее. Они оба вполне здесь освоились, в этом доме, и, черт подери, я стал ловить себя на мысли, что тоже начал к ним привыкать, как к членам семьи… Даже к Джейкобу. Несмотря на новые... раздражающие обстоятельства, я все еще помнил, скольким я ему обязан. Всем.

Наступило утро. Ренесми проснулась, день пошел своим чередом, а я со вздохом продолжил считать сердцебиение Беллы.

Все чаще образ моего лица и лица Беллы мелькал среди мыслей моей дочери – она хотела нашего присутствия в гостиной. Розали терпеливо объясняла малышке, что это пока невозможно, но Ренесми становилась все более требовательной и, в конце концов, ее перестало интересовать что-либо, кроме этого.

Я встал, чувствуя себя странно. Будто меня разрывало на две половины. Одна часть меня не могла покинуть это помещение, оставить Беллу одну, другая часть хотела пойти вниз, подержать девочку на руках, снова увидеть ее глаза.

Прежде, чем я нашел выход из затруднительного положения, Розали стала подниматься ко мне.

Я встретил их на пороге, так же нетерпеливо мечтая обнять дочь, как и она меня. Глаза девочки сияли, она неотрывно смотрела на лежащую Беллу, на лице Роуз отражались противоречивые чувства.
- Она уже давно требует Беллу, - нерешительно произнесла Роуз. - Хочешь...?
- Конечно! – я с улыбкой протянул руки, не отрывая глаз от дочери, и девочка с готовностью перешла ко мне.

Роуз уступила с неохотой - она не хотела расставаться с ребенком.
- Ну... я зайду... попозже… - и она, не слишком довольная, вздохнув, ушла. Последней ее мыслью было, что она использует освободившееся время, чтобы наконец-то поохотиться. Благоразумно, она не была на охоте так же долго, как и я.

Мы стояли возле дверей, и Ренесми заглядывала через мое плечо, глядя на распростертое тело. В ее мыслях сквозило беспокойство. Я не стал дожидаться, когда она применит свой дар, и ответил:
- Все будет хорошо. Обещаю, она скоро поправится и присоединится к тебе.

Девочка подняла красивые глаза, которые буквально пленяли умом, светившимся в них, и приложила ручку к моему лицу. Образ, который вспыхнул в моей голове, заставил сжаться от боли: Ренесми сравнивала Беллу, которую видела сейчас, с той, которую она увидела, когда родилась – окровавленной и растерзанной.
- Ей лучше, - прошептал я, борясь со спазмами в горле, потому что смотреть на этот ужасный образ без содрогания было невозможно. Память вампира и так достаточно сильна, чтобы этот образ никогда не стерся, но сейчас моя боль дополнялась страхом ребенка, а благодаря таланту Ренесми картинка ослепляла, бросала в дрожь. Я закрыл глаза, борясь с собой, а затем осторожно, чтобы не напугать, убрал ручку Ренесми со своего лица.

Я слышал ее мимолетное удивление, немой вопрос продолжал звучать в ее голове – теперь я смог его прочесть, когда разрыв контакта принес облегчение. Девочка хотела знать, она ли виновата в том, что Белле плохо.

Я тяжело сглотнул, прежде чем посмотреть на дочь и ответить:
- Нет, милая, ты не причем, - мне пришлось применить все свое самообладание, чтобы произнести эту ложь уверенно. Никогда я не смогу сказать ребенку, что она чуть не стала причиной смерти ее матери. Не теперь, когда я уже так люблю ее. – Мама… болела.

«Мама?» - повторила девочка в уме, и в ее воспоминаниях это слово пронеслось несколько раз – голос Беллы говорил это, далекий и приглушенный, когда Ренесми еще была внутри. Теперь этот образ был визуализирован, вызывая чувство искрящегося восторга.

Ренесми высвободила руку, намереваясь задать мне свой новый вопрос, но я ответил раньше, чем она прикоснулась ко мне.
- Да, это она. МАМА.

Ручка Ренесми неуверенно замерла в воздухе, я снова слышал ее удивление, и я улыбнулся. А она, однако, быстро сообразила – быстрее, чем кто-либо. И потрясающе быстро для ребенка, которому всего день от роду. Складывалось впечатление, что я разговариваю со взрослой.
- Я тебя слышу, - спокойно ответил я, улыбаясь настолько счастливой улыбкой, что не припомнил, когда я чувствовал нечто подобное. Не только счастье, но и… гордость. Моя дочь была необыкновенной.

Образы членов нашей семьи, один за другим, промелькнули в сознании девочки. Ее ручка дернулась, но она опустила ее назад, словно проверяя меня. Ее глаза смотрели с любопытством, голова чуть наклонилась в сторону.

- Нет, они не могут слышать тебя так. Только я, - ответил я ей.

Ренесми широко улыбнулась и с гордостью вытянула вперед обе руки, демонстрируя мне свои ладошки, как нечто значительное.

- Да, - подтвердил я, - таков твой дар. Ты просто чудо, - добавил я с нежностью.

Тогда она потянулась выше и приложила ладошки к моему лбу.
«Таков твой дар», - повторила она мысленно мои слова, не показывая никаких картинок, а будто бы утверждая очевидное.

- Да, это тоже дар, - улыбался я, поражаясь с каждой минутой все сильнее. – Ты очень умная. Ты все правильно поняла.

Образ лохматого волка был неожиданно ярким, потому что Ренесми еще не успела убрать рук с моего лба. Я невольно зашипел, не столько от яркости картинки, сколько от нежности, с которой мне это было продемонстрировано. К счастью, Ренесми не восприняла мою мимолетную ярость как относящуюся к «ее Джейкобу», она поспешно отняла ручки, и образ стал нормальным.
- Да, это ЕГО дар, - мне стоило громадных усилий не говорить это сквозь зубы, но я же не мог расстроить ребенка.

Затем какое-то время мне пришлось говорить о каждом члене нашей семьи, теперь раскрывая новые подробности – Ренесми непременно хотела узнать, у кого какой дар. Многих слов она еще не знала, и приходилось применять всю свою фантазию, подыскивая объяснения, чтобы Ренесми смогла меня понять. Она была очень упряма, совсем как Белла. Она хмурила свой маленький лобик, но не сдалась, пока не узнала о каждом вампире в этом доме. Больше всего ее заинтересовал Джаспер, потому что я охарактеризовал его как: «Он может сделать так, чтобы тебе было весело». Надеюсь, он меня не убьет, когда Ренесми потребует развеселить ее.

Последней Ренесми представила Беллу, и мне пришлось честно ответить, что я пока не знаю.
- Спросишь у нее сама, когда мама проснется, - предложил я.

«Мама», - снова повторила она в уме, как будто бы это слово приносило ей особенное удовольствие. Я улыбнулся. Белла будет счастлива узнать, что дочка любит маму так же сильно, как и она ее.

Затем она посмотрела на меня своими волшебными умными глазами, представляя наши лица – моё и Беллы – рядом, сравнивая их с другими лицами, которые тоже были в ее представлении парами.
- Да, мы вместе, - прошептал я, мама и… - у меня в горле встал комок.

Ренесми продолжала смотреть с немым вопросом, терпеливо ожидая моего ответа.
- … папа, - закончил я немеющими губами, чувствуя какую-то странную тупую боль в груди. Будто бы фейерверк взлетел в небо и озарил его тысячей огней, я смотрел на дочь, с трудом веря в свое счастье.

На лице девочки появилось удивление, потом она нахмурилась и приложила ладошку к моей щеке, но в этом жесте не было попытки что-то сказать. Она отразила мне мое искаженное в муке лицо, передавая свое беспокойство. Она словно меня… утешала?

В данный момент мне не по силам было справиться с бурей чувств, обрушившихся на мой измученный мозг. Чтобы скрыть потрясенное выражение своего лица, я обнял девочку крепче, прижимая ее к сердцу, которое, казалось, бьется снова. Маленькая драгоценная девочка в моих руках, в которой была моя часть, и явно не та, что принадлежит монстру. Удивительное создание, соединившее в себе лучшие черты двух противоположных миров, доказавшее, что невозможное возможно. Настоящее чудо: МОЯ ДОЧЬ.

Мои глаза нещадно резали невыплаканные слезы, эмоции душили и рвались наружу. Никогда не думал, что способен испытывать нечто подобное. Что-то, настолько… человеческое.

Образ Беллы в моей голове стал подавляющим – Ренесми требовала, чтобы я поднес ее к матери. Но я не знал, было ли это хорошей идеей. Что, если действие морфия закончится, и Белла начнет кричать? Это могло произойти в любой момент. Я не хотел пугать ребенка.

Я придвинул стул, оставаясь на расстоянии, сел и усадил дочку на колени. В течение, как минимум, двух часов я рассказывал ей все, что знал о Белле: какая она, где она жила, где училась, что любит, что читает, как попала в нашу семью. Ренесми слушала внимательно и заинтересованно, иногда прося повторить ту или иную историю.

Я наблюдал, как постепенно она уставала: ее глаза теряли концентрацию, а образы в голове становились размытыми. Все чаще мелькали картинки бутылочки с красной жидкостью – она была голодна. Но я не был готов расстаться с ней. Я невольно любовался ею, играл с отросшими локонами волос, держал ее маленькую ладошку в своей с благоговейным трепетом. Я отметил, что ее кожа тверда, как моя, хотя и горяча, как кожа оборотня. Румянец на ее щеках, благодаря бегущей крови, горел вполне человеческий, а вот сила, похоже, будет впечатляющей. Я чувствовал это по тому, как крепко она хваталась за меня – ее маленькие пальчики были способны оставить на моей коже след.

Наконец, образ бутылочки в сознании ребенка затмил все остальное, она устало откинулась спиной на мою руку и, забывшись, прижала ладошку к моей щеке. Лицо Розали было яркой вспышкой, которую уже никак невозможно игнорировать. Я вздохнул, все еще не желающий расставаться с чудом.
- Розали, - позвал я тихо.

Она очутилась в дверях мгновенно, как будто только и делала, что ждала моего сигнала. В ее руках уже была готовая бутылочка, и Ренесми сразу же потянулась к ней. Я проводил их долгим взглядом, полным сожаления, пока они не скрылись на лестнице, и затем вернулся к созерцанию любимой.

Спустя восемнадцать тысяч шестьсот семьдесят два удара в дом влетели Элис и Джаспер. Эсми послала их принести кое-что для отделки дома, и сестра рада была заскочить заодно ко мне. Очевидно, что вдали от оборотня ее дар вернулся, и она спешила поделиться со мной новостями.

Я приободрился, радуясь, что она ненадолго скрасит мое одиночество.

От восторга и предвкушения Элис почти что светилась.

«Не вздумай рассказать Белле про дом, это сюрприз!» - кричала мысленно она, влетая в двери с широкой улыбкой на устах. Я закатил глаза, но кивнул.

«Ей понравится, обещаю!»

Я не удержался от улыбки: в умении устраивать сюрпризы Элис не было равных, и обычно это нравилось и остальным. Разве она виновата, что Белла не любит подарки?

Элис немного помрачнела. Я видел, что у нее на уме, и с тревогой вглядывался в ее новые видения. Например, теперь она видела Беллу перед домиком, который они собираются подарить. Я даже увидел, когда это произойдет - в скором времени, судя по красным глазам любимой и намерениям Элис не тянуть с подарком. Но, опять же, это видение было размытым, как бывало с Элис, если ее предсказание оставалось лишь одним из множества возможностей, а не точным будущим.

Также я увидел другие видения, не касающиеся Беллы - все они были яркими и правдоподобными.

- Знаешь, - сказала Элис немного раздраженно, - зря ты меня путаешь. Конечно, я вижу ее не так четко, как остальных, но не думаю, что я размечталась.

- Элис! – печально вздохнул я, сжимая ладонь Беллы и глядя на неподвижную жену. – Я не…

Элис прервала мои возражения нетерпеливым жестом:

- Нет, я серьезно, Эдвард! - она слегка кипятилась. - Почему ты не хочешь мне поверить? Разве я часто ошибаюсь?

Я вздохнул и стал объяснять ей, как маленькому упрямому ребенку:

- Элис! Ты видишь ее при исключительно неправильных обстоятельствах! Джаспер говорил - никто с нее глаз спускать не будет, мы все постоянно будем рядом, а ты видишь ее без охраны, в лесу!

«Но я не вижу ее и мертвой!» – Элис с вызовом продемонстрировала мне отсутствие такого видения в данный момент. Да, неясные картины; да, пробелы – но такого будущего, где Белла бы умерла, Элис действительно не предположила ни разу. И все же мутных образов недостаточно, чтобы обрести уверенность.

- Это говорит о том, - глухо произнес я, пристально глядя в лицо жены, - что ее будущее не определено. Будто она на грани, понимаешь? - Все может измениться в любой момент. Какая чаша весов перетянет? Шагнет ли она по ту сторону, или вернется ко мне? - Твои видения слишком неустойчивы, чтобы быть правдой. В них много белых пятен, не находишь?

Элис буравила меня глазами целую минуту, но потом ее плечи поникли.

- Что ж, ты прав…

Она опять попыталась. Маленькое зарисовка будущего, где Белла заходит в дом, вновь прервалась в тот же миг, как и в прошлый раз - когда она зашла в гостиную.

- Элис, это невозможно. Дело тут не в оборотне - ты же понимаешь, мы не позволим ей встретиться ни с ним, ни с Ренесми. А значит, пробелы в твоих видениях не связаны с этим! Подумай, почему? Почему у тебя не получается? - я испугался собственных слов. А хотел ли я знать, почему? Надежда - последнее, что у меня оставалось, когда я глядел на неестественно неподвижное и безмолвное тело своей жены.

- Возможно, я могу объяснить, - вдруг тихо сказал Карлайл, входя в помещение, и мы с Элис одновременно обернулись к нему. Его мысли были сосредоточены на исследовании, которое он только что провел. – Кажется, я знаю ответ.

- Оборотни? – спросил я удивленно, читая его мысли.

- Не совсем. Но есть одна теория, - Карлайл наклонился над Беллой, внутренне отметив для себя все изменения, которые произошли с ней за последние несколько часов, а затем посмотрел на Элис. – У Джейкоба и Ренесми одинаковое количество хромосом. Выходит, ты не видишь полукровок.

- Да, но…

- Двадцать четыре хромосомы. Ты не видишь волков, и не можешь заглянуть в будущее Ренесми. Возможно, ответ в том, что Белла сейчас находится между мирами. Она уже не человек, но еще не вампир.

Элис зашипела.

- Вот черт! Что, если ты прав! – разочарованно изрекла она и посмотрела на Беллу, хмурясь и сжимая губы.

- Если я прав, то к концу превращения ты должна видеть ее яснее. Чем ближе она к сущности вампира, тем легче тебе будет.

«Я действительно начинаю видеть больше», - отметила Элис лично для меня. – «Хоть и неясные, видения прибавляются. Все будет в порядке, Эдвард».

- Но если ты не прав? – приглушенно спросил я у Карлайла, и Элис закатила глаза.

- Эдвард, ее кожа меняется, - успокаивающе промолвил Карлайл.

- Но она не кричит...

Отец положил руку на мое плечо, мы оба смотрели на Беллу.

- Я понимаю твое волнение, сынок, но давай подождем еще немного. Морфий все еще в ее теле.

Я вздохнул и, соглашаясь, кивнул. Карлайл, ободряюще улыбнувшись, ушел.

Элис осталась со мной. Сдвинув брови, она изучала лицо Беллы по-новому, обдумывая то, что сказал Карлайл. Ее раздражение обстоятельствами росло: «Как будто все сговорились. Джейкоб ни на минуту не уходит, путая мои видения. Ренесми неуловима. Теперь еще и Белла… Это не честно».

Она сосредоточилась. Яркие вспышки в ее голове не давали никаких ответов. Слишком быстро, чтобы что-то увидеть. Я вздохнул.

Снова Белла, бегущая по лесу. На этот раз я успел заметить, что на ней надето что-то синее. Торжествующие мысли Элис, что она увидела чуть больше, чем раньше, не могли меня успокоить. Белла все еще была в лесу одна. Этого просто не могло быть.

- Элис, - сказал я ей, - не стоит слишком полагаться на слова Карлайла. Это всего лишь теория…

Элис сжала зубы, раздражаясь теперь и на меня тоже. В ее голосе промелькнули холодные нотки, когда она заговорила:

- Я понимаю, что ты боишься, - она сделала многозначительную паузу, - но это не дает тебе права сомневаться в моих способностях.

- Элис! - простонал я. Мне хотелось верить ей, но как быть с фактами? - Джаспер говорил...

- Джаспер много чего говорил! У него свое, сложившееся мнение насчет новорожденных, - Элис загадочно заулыбалась, когда новое, неожиданное объяснение пришло ей в голову. – Но вот что я думаю! А если мы все ошибаемся, и особенно Джаспер! Может, Белла будет другой! - она не дала мне возможности возразить. - Или это наша заслуга – и мы сможем удержать ее ото всех ошибок. В любом случае, мои видения - не плод моей фантазии. Она выживет! И думаю, очень нас удивит.

Я вздохнул, а Элис направилась к дверям.

- Как хочешь, Эдвард, - проворчала она обиженно. - Может, тебе нравится мучить себя, может, я не заслужила твое доверие за столько лет, но меня ты не переубедишь. - И умчалась, сердясь.

Внизу Карлайл снова проводил измерения Ренесми – он делал это каждые шесть часов, прослеживая динамику роста. Все замерли, столпившись вокруг девочки, напряженно ожидая результата.

- Три сантиметра, - резюмировал Карлайл. – В прошлый раз тоже было три…

Все вздохнули, думая об одном и том же – Ренесми растет слишком быстро.

- Она голодна, - молвила Розали, когда Ренесми, освободившись от исследований Карлайла, устроилась на ее коленях. Роуз медленно и осторожно расчесывала волосы девочки маленьким гребешком. Кудряшки уже почти достигали плеч.

- Думаю, пора попробовать кое-что новое, - подмигнул Джейкоб, наблюдая, как Эсми размешивает детскую смесь. Ренесми и не подозревала, что ее ждет. Карлайл остался в гостиной, чтобы посмотреть на это. Все с любопытством приблизились к столу, чтобы поучаствовать в развлечении. Все выглядело так, словно для нашей семьи не осталось никакого другого интереса, кроме Ренесми. Это было что-то по-настоящему новое для всех. Хоть мы и научились жить рядом с людьми, ребенок в семье вампира – первый случай.

Ренесми недоуменно уставилась на тарелку, поставленную перед ней, когда Розали усадила ее на стул. Девочка широко распахнула глаза и затем очень внимательно, по очереди рассмотрела улыбающиеся лица вокруг нее. Я сосредоточился на ее мыслях, мне было любопытно, о чем она думает.

Обернувшись к Розали, которая стояла позади, наклонившись над ее плечом, девочка требовательно опустила ладошку на щеку своей тети. Картинка была очень яркой, что говорило о силе чувств моей дочери. Непонимание, отвращение. Я даже смог почувствовать запах смеси через мысли ребенка – то, что находилось в тарелке, пахло действительно тошнотворно, напоминая прокисшую грязь. Бутылочка с кровью была единственно приемлемой альтернативой.

- Милая, ты должна попробовать, - не сдавалась Розали, беря ложку в руку и подхватывая смесь.

Девочка откинулась на спинку стула, и теперь не только в мыслях, но и в ангельском личике появилось отвращение. «Нет», - передала она Розали, все еще не отнимая руки, это слово она уже давно знала.

- Один разочек, - Роуз попыталась поднести ложку ко рту девочки, но та быстро отвернулась. Розали снова попыталась, и снова Ренесми быстро повернула голову прочь от ложки. Ее губы были недовольно надуты и плотно сжаты. Девочка смотрела на остальных с выражением брезгливости на ангельском лице. Все улыбались, нетерпеливо ожидая продолжения. Никто и не думал помочь ей избежать процедуры. Я чувствовал себя так, словно присутствую на цирковом представлении – именно так думали почти все одновременно.

- Ты делаешь все неправильно, - сказал вдруг Джейкоб, - дай мне!

- У меня побольше опыта общения с детьми! – прошипела Розали, не спеша отдавать ложку.

- С тех пор прошло сколько? Сотня лет? – поддразнил Джейкоб, забирая ложку, и Розали мысленно несколько раз разорвала пса на части. Не обращая на нее внимания, Джейкоб повернулся и наклонился к девочке. Розали, негодуя, чуть обошла стол, чтобы быть к Ренесми лицом: она хотела посмотреть, как с этим справится пес, если она сама не смогла.

- Ставлю на Ренесми, - тихо сказал Эммет Джасперу, с азартной улыбкой наблюдая за реакцией девочки и находя ее крайне интересной. Он скрестил руки на груди. – Если она хоть немного похожа на своих отца и мать, так просто она не сдастся.

Джаспер секунду подумал, оценивая внутреннее состояние девочки как упрямое и сердитое, затем покачал головой.

- Нет смысла спорить. Я с тобой согласен. Она им задаст.

- Можешь поспорить со мной, - бросил Джейкоб. – Я смогу ее уговорить, - и подцепил ложечку смеси.

Он начал нести какую-то чепуху, не утруждаясь напрасными уговорами. Сначала Ренесми даже не смотрела на него, ее щека была плотно прижата к спинке стула, лицо, упрямое и недовольное, со сдвинутыми бровями, отвернуто в сторону. Но спустя несколько минут она осторожно повернулась, оставаясь подозрительной. Когда Джейоб начал корчить рожицы, Ренесми заинтересовалась. Заболтав ее достаточно, Джейкоб одним ловким движением запихнул ложку девочке в рот.

Ренесми потрясенно застыла с открытым ртом, из которого виднелась эта отвратительно пахнувшая белая штука. На ее лице было выражение обманутого ангела. Несколько секунд никто не двигался, все замерли в ожидании, что будет дальше.

А затем с громким звуком все, что Блэку удалось впихнуть в маленький очаровательный ротик, вылетело обратно. На пути у смеси оказались лица Джейкоба и Розали, потому что они все еще стояли, наклонившись вперед. Я вздрогнул, читая потрясенные мысли Роуз, по лицу которой стекала белая воняющая масса, и засмеялся вместе с остальными, видя, как это выглядит со стороны. Джейкоб смотрелся не лучше Розали, хотя в его мыслях не было того смятения. Джаспер и Эммет ударили по рукам.

Тем временем Несси, воспользовавшись замешательством, сползла со стула и быстро-быстро уползла за диван, пытаясь спрятаться за ним. Там ее и подхватила Эсми, которую она немедленно обняла за шею, требуя свою законную бутылочку с кровью.

- Конечно, милая, это можно устроить, - улыбнулась мама, уступая немедленно, не имея стойкости, чтобы противиться очарованию ребенка.

- Нет-нет-нет, - не согласился Джейкоб, подлетая к ним и вытирая лицо полотенцем. – Мы должны попробовать еще!

Ренесми взглянула на него обиженно и покрепче ухватилась за шею Эсми, вновь и вновь демонстрируя той бутылочку с кровью.

- Джейкоб, может, не стоит? – неуверенно пробормотала мама, глядя, как тот протягивает руки к ребенку.

- Уверен, я смогу ее уговорить, - улыбнулся он, забирая девочку.

Только я знал, что произойдет дальше, потому что читал мысли дочери в полном объеме. Она не сопротивлялась, переходя на руки к Джейкобу, но в тот момент, когда оказалась у него, ее губы мстительно поджались. Она была обижена на своего мучителя и, не теряя времени, немедленно наклонилась, кусая его в плечо.

- Это тебе не поможет. Можешь кусаться, сколько хочешь. Все равно заживет, - невозмутимо, но мягко заявил Джейкоб, относя девочку обратно к столу, будучи невероятно понимающим и терпеливым с ней, что приближало меня к шоковому состоянию. Терпение никогда не было присуще Блэку, только не ему. Но всепоглощающее чувство усмирило его гордыню, изменило его навечно. Только желание позаботиться о девочке и сделать все, что в его силах, чтобы она выросла хорошим человеком – только это я мог прочесть в его разуме. Не было даже намека на раздражение или досаду, не промелькнуло ни капли злости. Ничего эгоистического не читалось в его помыслах, никаких далеко идущих планов по поводу себя. Его настойчивость была обусловлена лишь попыткой воспитать ребенка правильно, подойти к этому со всей возможной ответственностью.

Я зашипел, потому что вынужден был признать, что справляется с воспитанием он весьма неплохо. Вряд ли кто-то из нас, семерых вампиров, не имеющих практически никакого опыта, был способен так же хорошо понять потребности ребенка. Но, несмотря на то, что я осознавал причины, побуждающие его стать таким положительным и благородным, это не помогало мне избавиться от раздражения: забота Блэка о моем ребенке приводила меня в настоящее бешенство. Почему это должно было случиться именно со мной? Он что, не мог выбрать себе другой объект запечатления, кроме моей дочери?

Теперь Блэк сел на стул, усадив девочку на колени, продолжая нести чушь, то рассказывая сказки, то отвлекая на что-то другое в пределах комнаты. Ренесми изогнулась на его руках так, что ее лицо оказалось в противоположной стороне от рук Джейкоба, но тот изловчился и в какой-то момент засунул новую ложку смеси девочке в рот. С тем же потрясенным выражением лица, как и в первый раз, Ренесми от неожиданности проглотила смесь. Все зааплодировали.

Новая ложка. Больше не пытаясь изгибаться, Ренесми прижала ладошку к лицу Блэка, ясно показывая новый образ: Джейкоб Блэк, засовывающий ложку себе в рот. Я мог бы перевести ее мысли как: «Ешь эту гадость сам». И я был с ней солидарен, пахло это действительно ужасно, на вкус, вероятно, было так же отвратительно. Губы девочки были плотно, недовольно сжаты, брови упрямо нахмурены. Я засмеялся, она была очаровательна и необыкновенно похожа на Беллу в этот миг. Выражение ее лица было бесценно.

Джейкоба это не тронуло.

- О, запросто, - отправил он порцию смеси себе в рот. – Видишь, это вкусно!

Ренесми наморщилась и попыталась снова сползти на пол, но не тут-то было. Под всеобщие одобрительные возгласы Блэку удалось уговорить Ренесми еще на пять ложек, прежде чем та воспротивилась окончательно.

- Ты молодец, - искренне похвалил Джейкоб, отдавая Ренесми Розали, которая уже умылась и нетерпеливо стояла рядом с бутылочкой в руке. В глубине души она радовалась, что теперь на время Несси возненавидит пса, лишь я знал, что это не так.

Но, не успела Роуз насладиться минутами безраздельного обладания, как Блэк навис над ней, приведя ее в новую ярость. Эти споры могли продолжаться бесконечно. Я закатил глаза.

- Ты держишь бутылочку под неправильным углом, - выглядя обеспокоенным, заметил Джейкоб.

- Я умею заботиться о ребенке! - зашипела Розали, от гнева ее прекрасное лицо перекосилось, хотя она и сдерживала кипящие внутри эмоции, так как на ее руках была малышка.

- Да, но я-то получше, - поднял брови Джейкоб, за что получил испепеляющий взгляд вампирши и мысленные проклятия на всех языках мира.

- Это с какой стати?! – рычала Роуз. – У тебя что, есть дети?

- В резервации все дети на виду, я тысячи раз наблюдал процесс кормления, а так же и всего остального, если тебя интересует. Осторожно, - добавил он, видя, что Розали начала дрожать от ярости, - она может подавиться.

В этот момент Ренесми коротко кашлянула.

- Вот, я же говорил!

- Пошел вон, - зашипела Розали, почти теряя самообладание, и Джейкоб примиряющее поднял руки, улыбаясь. Он считал себя правым, но не собирался спорить, чтобы не навредить ребенку.

Больше всего он мне напоминал курицу-наседку, хлопочущую вокруг цыплят. Такой же обеспокоенный и заботливый, что совершенно не вязалось с его обликом и особенно с его характером. Этакая всепонимающая двухметровая нянька, одержимо помешанная на благополучии младенца. Это сравнение заставило меня тихонько рассмеяться, хотя такое положение вещей по-прежнему продолжало меня раздражать. Я с нетерпением ждал момента, когда Белла очнется, и мы сможем ограничить права окружающих на внимание Ренесми. Она НАША дочь, я хотел сам заботиться о ней.

Нежно погладив твердеющую кожу на ладони жены, я на время погрузился в размышления об этом. Я не мог дождаться, когда этот момент наступит. Когда мать и дочь увидят друг друга. Насколько быстро это произойдет? Сколько понадобится Белле времени, чтобы адаптироваться к новой жизни? Не пожалеет ли она о том, что стала такой как я? Что я буду делать, если пожалеет? Эти вопросы непрерывно кружились в моей голове, и наверное будут мучить меня еще не один год. Возможно, всю оставшуюся вечность, если мне не суждено услышать ее мыслей.

Вскоре после того, как половина семейства вновь ушла доделывать дом, а Ренесми уснула на руках у Розали, к ней подсели Эсми и Элис с каталогами детской одежды в руках. Все трое увлеченно выбирали наряды, достойные маленькой принцессы. Они кивали друг другу, и Элис ставила галочки в журнале. Благодаря интернету Ренесми скоро ни в чем не будет нуждаться.

Идиллия была прервана Джейкобом, жующее лицо которого бесцеремонно вторглось между головами Роуз и Элис, заглядывая через их плечо. И если Элис была лишь слегка удивлена, то Розали застыла с гримасой отвращения и ненависти на лице.

Джейкоб не обратил на смущение вампиров ни малейшего внимания - надо отдать ему должное, он даже не морщился от запаха. Продолжая откусывать и пережевывать яблоко, он с любопытством уставился в каталог, затем нахмурился.

- Это слишком вызывающе! – ткнул он пальцем в страницу. – Я против.

- Не твое собачье дело, - прошипела Розали, и я невольно зарычал с ней в унисон, но тут же осекся, осознав, что он прав. Если позволить Элис и Розали одеть ребенка, они сделают из нее настоящую куклу.

- Ты так считаешь? – взволнованно подняла глаза Эсми, она единственная из всех посчитала правильным прислушаться к мнению Блэка.

- Джейкоб, это женские штучки, - примирительно произнесла Элис, которой не нравилось, что ей указывают, как и кого одевать.

- Да, не суй нос не в свое дело, - Розали выразилась более грубо, называя вещи своими именами.

- Предлагаю спросить у Эдварда, - заявил вдруг Джейкоб, чем немало меня удивил, практически вогнал в шок. – Думаю, он тоже хочет, чтобы Несси выросла хорошим человеком, а не…

- Как одежда может повлиять на характер?! – возмутилась Розали, едва сдерживая гнев, но Эсми мягко положила руку на ее плечо.

- Не ссорьтесь. Это действительно слишком, Джейкоб прав, - и она улыбнулась Блэку, а тот благодарно кивнул, откусил еще яблока и удалился на кухню, оставив Роуз молча кипеть и сотрясаться от гнева.

Все трое вновь окунулись в каталоги, и я отгородился от их мыслей, так как это не было мне интересно. Зная Элис, я был уверен, заказ будет настолько большим, что непременно учтет вкусы каждого в этом доме.

Наступила продолжительная тишина, сопровождаемая только шелестом страниц, чавканьем с кухни и сердцебиением рядом со мной.

Я вгляделся в любимое лицо, остававшееся таким же неизменным, и вновь стал считать удары стремительно несущегося сердца. Несущегося к новой жизни.

Спустя двадцать пять тысяч двести сорок четыре удара что то изменилось. Мне показалось, что ее сердце сбилось с ритма на микроскопическую долю секунды. Раз, два - чуть быстрее - и снова как обычно. Я с тревогой вглядывался, пытаясь определить, что не так, и почти сразу понял - запах! Ее аромат снова стал другим - теперь к нему не примешивался запах морфия. Период распада закончился, лекарство полностью вышло из организма. Теперь ничто не сдержит ее боль.

Ну и где же крики? Белла оставалась такой же неподвижной, разбивая мои надежды и вновь заставляя похолодеть от страха.

Я вскочил, нависая над лицом любимой, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Не паниковать, сейчас придет Карлайл, он знает, что действие морфия должно вот-вот прекратиться, он придет и все проверит.

Как будто слыша мои мысли, Карлайл в своем кабинете тут же прервал размышления и направился сюда.

Я посторонился, когда он вошел, и, не скрывая тревоги, наблюдал, как он взял Беллу за запястье. На его лице не отражалось беспокойства, в мыслях, кроме легкого удивления - ничего.

- Никаких перемен? - спросил он, имея в виду то, о чем и я думал в этот момент - мы оба ждали криков, когда действие морфия закончится.

- Никаких, - подтвердил я сдавленным шепотом.

Карлайл наклонился и втянул носом воздух, чтобы убедиться.

- Морфием уже не пахнет, - кивнул он.

- Знаю.

- Белла, ты меня слышишь? - он наклонился близко к ее лицу. Никакой реакции.

- Белла! Белла, любимая, ты можешь открыть глаза? - я заключил ее пальцы в свою ладонь. - Можешь сжать руку?

Мы напряженно всматривались в лицо Беллы, и оба не видели абсолютно ничего - маска, напряженная, но непроницаемая. Сейчас казалось особенно несправедливым, что мне не дано проникнуть сквозь барьер ее разума! Я бы смог узнать все, что с ней происходит, смог бы услышать, почему она молчит! Почему не двигается!

Отчаяние заполнило меня целиком:

- Может... Карлайл, может, я опоздал? – с трудом выдавил я, не в силах справиться с нарастающей паникой.

Карлайл был удивлен, но вовсе не испуган. Я читал его мысли. Он, конечно, первый раз видел такое - молчаливое терпение во время адской боли - но по остальным показателям все шло как надо. Температура, сердечный ритм, изменения в облике - все говорило о том, что процесс превращения не стоит на месте.

Он улыбнулся.

- Да ты послушай ее сердцебиение, Эдвард! Оно даже сильнее, чем было у Эмметта. Никогда не слышал ничего подобного, в нем столько жизненной силы! Белла будет само совершенство.

- А как же… позвоночник?

- Травмы у нее не намного серьезнее, чем были у Эсми. Яд их исцелит.

- Но она так неподвижна… Наверняка я сделал что-то неправильно, - волны отчаяния буквально захлестывали с головой.

- Сынок, ты сделал все, что на твоем месте сделал бы я, и даже больше. Не уверен, что мне хватило бы мужества и веры ее спасти. Перестань заниматься самобичиванием. Белла поправится. - В его голове промелькнуло воспоминание, когда он сам горел, вынужденный молчать, чтобы не быть обнаруженным.

- Она должна биться в агонии... - прошептал я, с ужасом осознавая вероятность, что она терпит боль МОЛЧА.

- Я не думаю, что это должно быть так, мы же не знаем точно. В ее организме было очень большое количество морфия. И мы не знаем, как это повлияло.

Я легонько, боясь усилить боль, коснулся ее плеча и прошептал, заглядывая в неподвижное лицо:

- Белла, я люблю тебя. Прости меня, мне так жаль...

Отчаяние и страх поглотили все мое существо, а еще понимание, что теперь, когда действие морфия истекло, она испытывает настоящую, ничем не сдерживаемую боль. Больше не было оправдания ее неподвижности, и однако Белла молчала. Это было непостижимо и страшно.

Да, Карлайл хранил молчание во время своего превраще

Date: 2015-09-26; view: 410; Нарушение авторских прав