Тут ее тоска взяла, и царица умерла

Во всяком случае, наручники на меня сразу не надели. Следователь был со мной вполне любезен.

– Проходите, садитесь.

Я уселась на стул перед ним и замерла в ожидании приговора.

– Ваш муж во всем признался.

– Что?!

– Ваш муж признался в убийстве Анжелы Свиридовой. Он взят под стражу и находится в следственном изоляторе. Его сообщницу Переверзеву мы тоже задержали. Сегодня утром ее перевели в тюремную больницу, у нее, оказывается, сахарный диабет.

– Я… не совсем понимаю.

– Для вас это открытие, так? – Он неожиданно улыбнулся. Открыто и по‑мальчишески. Я впервые подумала, что он совсем еще молод, а уже при такой должности. От него зависят судьбы людей, отсюда и важность, ежеминутные старания выглядеть старше, значительнее. – Видите ли, Зинаида Андреевна, нашелся свидетель. Вам несказанно повезло. Последнее время ваш муж находился в состоянии стресса. Он практически себя не контролировал, особенно после того, как вы внезапно исчезли из дома, куда вас посадили под домашний арест. Как только я дал почитать ему показания Павлова, он тут же во всем признался.

– Павлова?

– Да, это бомбила… извините. Таксист, который в тот день подвозил клиента в коттеджный поселок, где произошло убийство, и случайно увидел в машине вашего мужа мертвую женщину. Павлов хорошо запомнил это, потому что женщина была темнокожей. Согласитесь, в наших широтах это редкость.

Значит, фамилия Яна Павлов. Вот не знала.

– Что с вами, Зинаида Андреевна? – заволновался следователь. Я молчала уже с минуту, осмысливая услышанное.

– Я, признаться, в шоке.

– Может, водички? – Он встал.

– Да, неплохо бы.

Мне все еще не верилось. Иван Иваныч убил Анжелу! Сами того не ведая, мы с Яном угадали! Какое‑то время мы со следователем молчали: я пила воду, а он смотрел, как я ее пью.

– А… почему он ее убил? – наконец спросила я. – За что?

– Все случилось, как в известном анекдоте: муж раньше времени вернулся из командировки и застал жену в постели с любовником. У Царева переговоры сорвались, он очень расстроился, а по дороге домой ему сообщили, что он бесплоден.

– Как?!

– Он засомневался в правдивости слов своей невесты и решил пройти полное медицинское обследование на… как это? Репродуктивность. Оказалось, что Царев не может иметь детей. Когда он увидел свою якобы беременную невесту в постели с массажистом, то пришел в бешенство. Подумал, что ему хотят навязать чужого ребенка. Он и так‑то был расстроен сорвавшейся сделкой. Понесся в кабинет за оружием. Массажист в это время сбежал, его до сих пор, кстати, не могут найти. Не исключено, что где‑то на дне реки лежит его труп. Потому что, как только Царев опомнился, он тут же принялся уничтожать улики.

– О господи!

– А Перевезева ему в этом помогала. Он купил ей квартиру в пригороде.

– Так это была ее квартира!

– И пообещал купить ресторан, если она сделает все, как надо. – Так она, оказывается, присматривала ресторан! То‑то официантка ее облизывала! Не исключала возможности, что перед ней будущая хозяйка!

С моих глаз словно пелена упала. Теперь понятно, на какие деньги шиковала Анисья! До меня постепенно стало доходить. Вот сволочи! Теперь понятно. В доме, кроме Анисьи, никого не было, и Иван Иваныч тут же предложил ей кучу денег за то, чтобы все свалить на меня. И Анисья легко меня предала!

– Я вижу, вы все еще не можете привыкнуть к этой мысли, Зинаида Андреевна, – мягко сказал следователь. – Идите домой, хорошенько отоспитесь.

– Да. Не могу поверить. Как такое возможно? Иван Иваныч – убийца! Мне всегда казалось, что он человек без эмоций.

– Он по натуре своей флегматик. Для них характерно все копить в себе, зато, когда припечет, они словно с цепи срываются.

– Но что теперь будет со мной?

– Уголовное дело о готовящемся похищении Свиридовой возбуждено, увы, – развел он руками. – И закрыть его невозможно, потому что есть ваши показания и показания братьев Паниных. Суд рано или поздно состоится. Но поскольку Свиридова к тому моменту, как ее собирались похитить, была уже мертва… В общем, вам дадут условно.

– Я так и думала. То есть я на это надеялась.

– Но я бы вам настоятельно рекомендовал обзавестись мобильным телефоном. Или вернуться в дом вашего мужа. Тем более его там сейчас нет. Мне показалось, что вы не ладите.

– Мы не то что не ладим, мы разводимся. На Новую Ригу я не вернусь.

– У вас есть еще московская квартира, – внимательно посмотрел на меня следователь.

– Да будь она проклята!

– Куда же вы пойдете?

– Куда угодно, только подальше от… – я провела пальцами по лицу, словно снимая невидимую паутину. – От всего этого. Вы хороший человек, по крайней мере честный. Спасибо вам.

– Не за что. Мне самому не нравится, когда людей сажают в тюрьму за преступления, которые они не совершали, – серьезно сказал он. – Купите мобильный телефон, Зинаида Андреевна. И позвоните мне, чтобы я знал его номер. И еще укажите адрес, по которому вам будут присылать повестки.

– Хорошо, – я кивнула.

– Думаю, через пару месяцев состоится суд. Не будем с этим тянуть.

– Суд над кем?

– Над вами. Вашему мужу придется провести в СИЗО довольно долго. Если вас волнует его судьба…

– Не волнует. – Я резко встала.

Мне надо было все хорошенько обдумать. Я еще не верила, что избавилась от этого кошмара. Иван Иваныч полон сюрпризов, а его закрома полны денег. Поэтому, когда Ян предложил отпраздновать победу, я сказала:

– Погоди. Рано еще.

И, как оказалось, не ошиблась. Буквально через неделю объявился адвокат моего мужа. Я было подумала, что мне принесли бумаги о разводе. Меня выследили в магазине, куда я пришла за продуктами, из чего я поняла, что люди Ивана Иваныча за его деньги развили бурную деятельность. Впрочем, обошлись со мной ласково. Меня крепко взяли под локоть и вкрадчиво сказали в самое ухо:

– Зинаида Андреевна, нам надо поговорить.

Я старалась держаться с достоинством.

– Чего вы от меня хотите?

– Я устроил ваше свидание с мужем, – сказал мне холеный, похожий на кота адвокат.

Из‑под черной жилетки выглядывала белоснежная сорочка, над верхней губой смешно топорщились усы. Он смотрел на меня, как на мышь, с которой собирался поиграть, прежде чем ее придушить. Слопать эту несчастную мышь он не собирался, просто потому, что был не голоден. Холеный, сытый, знающий себе цену. Меня замутило.

– Что с вами, Зинаида Андреевна? – заботливо спросил он.

– Еще не знаю. Я не уверена в том, стоит ли мне видеться со своим мужем. По‑моему, мы с Иван Иванычем расстались.

– У него к вам деловое предложение. Я настоятельно рекомендую… – Он сжал мой локоть так, чтобы я почувствовала силу его хватки. Я беспомощно обернулась: Яна рядом не было. Я вспомнила, что утром проводила его на работу. Пришлось подчиниться:

– Хорошо, я поеду.

И снова я сидела в комнате для свиданий, только теперь мы с Иван Иванычем поменялись местами. Я обвиняла, а он защищался. Я была свободна, а он взят под стражу. Я невольно вспомнила предыдущий наш разговор в этом же месте. И охотно отыграла назад:

– Как ты мог, Иван? Не ожидала от тебя.

– Выслушай меня, Зина, – хрипло сказал он.

Я не в состоянии пересказать это своими словами. Поэтому вам придется выслушать монолог от первого лица. От лица моего мужа.

…В тот день я предвкушал себя на вершине счастья. Проснулся в прекрасном настроении, покушал, против обыкновения, с отменным аппетитом и даже забыл на время о мучивших меня болях. Когда не помогают лекарства, я обычно думаю о деньгах, об увеличении капитала, и это придает мне силы. Так было и в то знаменательное во всех отношениях утро.

Все складывалось как нельзя лучше: моя женщина ждала ребенка, наследника, и я наконец‑то заполучил выгодный контракт, за которым гонялся много лет. Я прекрасно понимал, в чем состоит основа материального благополучия такого человека, как я. Процветает лишь тот, кто сумел освоить бюджет, сесть на финансовые потоки и прикрыться государством, системой созданных им институтов власти. Самое перспективное в этом плане Министерство обороны, на которую денег никогда не жалели. И в него пришли люди, имеющие в плане военной науки знания весьма примитивные. Да и в плане финансов тоже. В общем, задача была поставлена конкретная: все разворовать, а потом уйти от ответственности за огромные взятки, потому что всем давно уже известно: украл сто рублей, тебя посадят, украл сто миллиардов, отпустят за границу, а дело замнут. Никто из тех, кто расхитил из бюджета сумму с девятью нолями, не шьет на зоне рукавицы. Главное, чтобы к этому не примешивались политические мотивы. А от политики я всю свою жизнь предусмотрительно держался подальше.

И вот в тот момент, когда я уже буквально осязал руками свое счастье и сидел в машине, просматривая биржевые сводки и готовясь к чрезвычайно важному для меня разговору, раздался телефонный звонок. Ничто, как говорится, не предвещало. Звонил не тот человек, к которому я ехал на встречу, в трубке раздался молодой голос, принадлежащий женщине.

– Все отменяется, – сказала она торопливо. – Сергей Павлович велел передать, чтобы вы к нему не ездили.

Я было подумал, что ошиблись номером. Хотя я свой телефон кому попало не даю. Но буквально пару раз мне попадались чрезвычайно недалекие люди, которые путали цифры, звоня каким‑то своим знакомым. Я им поставил на вид и принял разумное решение на звонки с не обозначенных в моей телефонной книге номеров не отвечать. На то есть секретарь, который получает зарплату за то, что ограждает меня от нежелательных контактов.

Но этот номер значился в моей телефонной книге, как «Офис С. П.». Потому я и ответил на звонок. Хотя мало ли кто мог звонить из офиса С. П. и мало ли кому. Я принял твердое решение прояснить, насколько возможно, ситуацию.

– Вы, должно быть, ошиблись, – так и сказал я в трубку.

– Иван Иванович?

– Именно.

– Встреча отменяется. Возвращайтесь домой.

– Но…

– У меня мало времени все вам объяснять, – заявила молодая нахалка. – Скажите спасибо, что вас предупредили!

– Но…

– Там обыск, вы что, тупой, не понимаете? – раздраженно крикнула она и швырнула трубку.

Я всерьез задумался: обыск где? У Сергея Павловича? В офисе? Дома? Но этого не может быть! Он лицо настолько высокопоставленное, что трудно себе представить, кто бы осмелился… Я человек, привыкший проверять любую информацию в мельчайших деталях, а не верить просто на слово, поэтому позвонил Алле.

– Я не могу с тобой говорить, – торопливо произнесла она. – Не сейчас.

– Значит, все это правда?

– Да, – сказала она и тоже швырнула трубку.

Поистине, эти женщины несдержанны! Взять мою бывшую жену Зинаиду. Вместо того чтобы дать мне развод, как я того просил, она устроила отвратительный скандал. А ведь я был к ней добр. Кроме того, что она очень красивая женщина, право слово, но никаких других достоинств у нее не было и нет. Недалекая, скверно образованная, да еще с чувством юмора, которое я не побоюсь назвать дурацким. Да‑да, именно так! Тупые шутки, которые раздражали меня двадцать четыре года. А если точнее, двадцать четыре года, три месяца и двенадцать дней. Когда мы наконец расстались, я почувствовал облегчение. То, что произошло после, значения не имеет. Я полагаю, это была лишь сила привычки. Я ездил к ней исключительно потому, что привык видеть ее каждый день, а я с трудом меняю свою жизнь. Если я привык есть на завтрак шпинат, вряд ли кто заставит меня отведать, ну, скажем, артишоки. Потому что артишоки и шпинат это далеко не одно и то же.

Вот так я узнал, что остаюсь при своих. Мало того, мне придется хорошенько постараться, чтобы сохранить имеющуюся у меня недвижимость и капитал. Я испытал глубочайшее разочарование, трудно даже передать словами его силу.

Но потом я утешил себя мыслью, что у меня осталась Анжела. Моя женщина, которая ждет моего наследника. Я довольно долго не озабочивался продолжением рода, потому что всему свое время. Я веду здоровый образ жизни. Во‑первых, я вегетарианец. Не пью и не курю, это само собой. Раз в год прохожу все положенные обследования: делаю флюорографию, в обязательном порядке посещаю проктолога на предмет рака прямой кишки, потом окулиста, который контролирует мое зрение. Сдаю кал, мочу и кровь, обязательно и на сахар. В результате такого обследования я каждый год узнаю, что отмеренный мне срок жизни составляет не менее ста лет, и живу в соответствии с этим.

Досадной неприятностью явился случившийся со мной инфаркт. Я полагаю, это вина Зинаиды. Она меня доконала своими шуточками, и я подозреваю в этом злой умысел. Она это сделала, не побоюсь сказать, намеренно. Потому я с ней и развелся. Исключив элемент риска из своей жизни, иначе говоря, свою первую жену, я почувствовал себя гораздо увереннее и бодрее. И, как следствие этого, зачал ребенка.

Второй телефонный звонок застал меня, признаться, врасплох. Как гром среди ясного неба, если выражаться языком народных пословиц и поговорок, что я себе позволил, поскольку перехожу к сути и дабы было понятнее мое состояние. Я ответил на незапланированный звонок, потому что ждал результата ряда тестов, у меня даже язык не поворачивается это сказать, на репродуктивность. Эту унизительную процедуру я прошел лишь для того, чтобы убедиться в состоянии своего, так сказать, мужского здоровья. Хотя я в нем никогда не сомневался.

– Господин Царев, вы не можете иметь детей, – сказала мне очередная молодая нахалка.

И я во второй раз за этот день переспросил:

– Вы не ошиблись номером?

– Господин Царев?

– Он самый.

– Иван Иванович?

– Да, это я.

– Вам шестьдесят девять лет, верно?

– Совершенно точно.

– Так чего вы хотите?

– Но моя э‑э‑э… жена ждет ребенка.

– Поздравляю! Как только он родится, я посоветую вам сделать тест ДНК. Хотя я и без того уверена в результате, – хихикнула девчонка. – Вам наставили рога! Нужны подробности – приезжайте за документами. – И она швырнула трубку.

К этому моменту я уже возненавидел всех женщин на свете. Я и без того их терпеть не могу, этих низших существ, занимающихся всякими мерзостями. Все они нечистые, все без исключения – с грязными помыслами. И все, как одна, – обманщицы.

С этими мыслями я и подъехал к воротам моего дома. Мне не терпелось объясниться с женщиной, которая утверждает, что ждет от меня ребенка. К моему огромному удивлению, меня никто не встретил. Я подумал, что иногда полезно возвращаться домой раньше назначенного срока. Вокруг одни разгильдяи! Взять охранника на въезде в поселок! Он даже не вышел из своей будки, чтобы меня поприветствовать! Я подозреваю, что его вообще там не было! А если, к примеру, воры? Надо будет поставить вопрос ребром на общем собрании жильцов по поводу этого откровенного безобразия.

Впрочем, подобное же безобразие творилось и в моем собственном особняке, мне даже дверь никто не открыл! Я засомневался, есть ли в доме хоть какие‑нибудь люди? Потом явственно услышал доносящиеся со второго этажа стоны. Больше всего на свете я ненавижу разврат, а то, что я услышал, было очень на него похоже. Поэтому я для начала зашел в свой кабинет, чтобы вооружиться против развратников. Сам не осознавая того, я шел по лестнице на цыпочках, сжимая в руке пистолет. Думал я в этот момент исключительно о сорвавшейся сделке. О том, что могу потерять все свои деньги. Лишь потому, что моя голова была занята этими мыслями, я не контролировал свое тело, которое, стыдно сказать, жило само по себе. Оно вдруг возненавидело всех без исключения женщин, я физически чувствовал, как эта ненависть терзает все мои члены, те, что находятся ниже шеи. Голова, как я уже сказал, существовала отдельно, а все остальное, в частности рука… Все вышло из‑под моего контроля. Извините, я говорю сбивчиво, но вы должны понять мое состояние. Даже развратные стоны не шли ни в какое сравнение с тем, что я увидел в собственной, прости меня господи, спальне.

Всю свою жизнь я старался выражаться о половом вопросе крайне деликатно. Продолжение рода есть ответственный процесс, не имеющий никакого отношения к разврату. А то, чем занималась моя женщина, было похоже на, извините меня, распутную вакханалию. Этого я вынести не мог.

Я сам не помню, как нажал на курок. Это произошло машинально, когда я увидел ее в постели с каким‑то мальчишкой в недвусмысленной позе. Он завизжал и вскочил, и понесся прямо на меня. Я, кстати сказать машинально, отпрянул. Что касается моей женщины, то мне пришлось выстрелить в нее еще раз. Вторая пуля предназначалась чужому ребенку, которого мне пытались навязать. Я так понимаю, это был ребенок только что сбежавшего парня. Кстати, потом я недосчитался своего плаща, между прочим, дорогого. Им мальчишка прикрыл наготу, выбегая из моего дома, а уж куда он делся… Само собой, и плащ. То есть я понятия не имею, как ему удалось покинуть мою территорию, будучи никем не замеченным. Негодяя на следующий же день отыскали мои люди по адресу, найденному в записной книжке моей бывшей невесты в разделе «Маникюр, педикюр». Она всегда была безграмотной, не могла даже отличить маникюр от массажа. И, честно сказать, я не знаю, что было дальше с моим обидчиком. Я этим не интересовался…

В тот момент я плохо соображал. Вдруг рядом раздался голос:

– Иван Иваныч, что вы наделали!

– А что я наделал? – Я все еще сжимал в руке пистолет и думал об уплывшем из моих рук богатстве.

– Вы ж ее убили!

– Да? – Я с сомнением посмотрел на лежащую в кровати темнокожую девицу, как выяснилось, совершенно мне чужую, а теперь еще и мертвую. – А ведь и в самом деле…

Вот тут я начал приходить в себя.

– Ты кто? – спросил я женщину, стоящую рядом.

– Анисья, прислуга ваша.

– Ты здесь одна? – строго спросил я.

– А как же!

– Ты вот что… – Я поморщился. Еще одна гадина. Женщина. – Помоги мне.

– Но как же? Ведь в полицию надо!

– Не надо. Сколько денег ты хочешь?

– Мильон! – выпалила она.

– Рубли, доллары, евро? – спросил я, как всегда при заключении сделки.

– Долларов!

– Хорошо. Мы договоримся. Давай‑ка прибери тут все. Окажи мне любезность. Э‑э‑э…

– Анисья.

– Анисья. – Я попытался запомнить ее имя, для чего всерьез сосредоточился.

– Я знаю, как вам помочь! – торопливо заговорила она. – Ваша жена задумала вас извести.

– Какая жена? – удивился я. – Эта? – Я глазами указал на лужу крови, растекающуюся по белоснежной простыне.

– Нет! Другая! Настоящая!

– Ты говоришь о Зинаиде?

– Да!

И мне поведали чудовищную по своей сути историю. О том, что здесь должно было случиться, не вернись я именно сегодня, а не как ранее планировал – завтра к обеду. Я сразу подумал, что вторая предательница должна быть наказана, как наказана первая. Я почувствовал, что Анисья ненавидит Зинаиду, и понял причину. Моя первая жена – высокомерная красавица. Женщины ее терпеть не могут, все без исключения. И только она, наивная, рассчитывает на их преданность и, ха‑ха, дружбу. Анисья мало того, что ее предала, она сделала это с наслаждением.

– Я лучше возьму деньги у вас, чем у нее, – сказала она.

Так мы и договорились. Она пообещала, что все устроит, и взялась отвлекать охранника, пока я вывозил тело моей бывшей невесты в лес. Оказалось, охранник – любовник Анисьи. Имя его, кажется, Павел. А может, и Андрей. Я не помню, чтобы за воротами мне встретилась машина. Но я, признаться, почти ничего не помню из событий того вечера. В частности, забыл, что резал ее лицо перед тем, как закидать ветками труп. Мне надо было на ком‑то выместить злость, а она попалась под руку уже мертвой. Вот я и… Мягко скажем, не сдержался.

В это время Анисья все прибрала, и когда я вернулся, мы стали выстраивать схему, как обвинить во всем Зинаиду. А на следующий день я поехал к ней, чтобы подбросить ей пистолет…

– Теперь мне все понятно. – Я невольно вздрогнула. – Я поняла, почему у тебя руки дрожали и даже подбородок трясся. Я думала, ты переживаешь за Анжелу. А ты ее убил и боялся, что тебя разоблачат! Ты дрожал от страха за себя!

– Я знал, что ты рано или поздно догадаешься, – устало произнес мой муж. Все еще муж! Когда он выговорился, то словно сдулся. Взгляд сделался безжизненным, щеки запали. – Ты ведь сообразительная и наблюдательная. Поэтому я добился твоего освобождения под залог. Я знал, если у тебя будет много времени, чтобы как следует подумать, ты поймешь, что это я убил Анжелу. И я решил, что на свободе ты наделаешь глупостей и тем самым усугубишь свое положение. Ты и в самом деле сбежала из‑под домашнего ареста. И если бы не этот свидетель… – он поморщился. – Ума не приложу, откуда он взялся?

– А зачем ты решил меня отравить?

– Ты начала действовать совсем не в том направлении. Я испугался, что ты перевербуешь Анисью. Единожды предавшим доверять нельзя. И я велел ей тебя отравить.

– Я не буду писать заявление в полицию и увеличивать тебе срок. Ты и так надолго сядешь.

– Зина! – Его подбородок затрясся. – Я за этим тебя и позвал… Ты прекрасно знаешь, что я не выдержу тюремного заключения. У меня больное сердце, мне хватит и пары лет, чтобы…

– Господи, Иван! Ты плачешь?! Впервые в жизни я вижу тебя плачущим!

– Помоги мне, Зина! Ты еще молода…

– Я тебя не понимаю…

– У тебя есть ее показания. Анисьи. Ты записала их на диктофон.

– Откуда ты знаешь?

– Она мне сказала. Возьми все на себя, я тебя прошу. Умоляю… – прохрипел он.

– Что ты сказал?!

– Скажи, что это ты убила Анжелу. Нет‑нет! – замахал он руками. – Не убила! Всего лишь отдала приказ! А взамен…

– Что взамен?

– Я предлагаю сделку, – он облизнул сухие губы. – Документы о разводе готовы.

– Я с удовольствием их подпишу.

– Не торопись. Я меняю условия. Все – тебе. Понимаешь?

– Нет.

– Я отдаю тебе все. Особняк на Новой Риге, московскую квартиру.

– А недвижимость за границей? – насмешливо спросила я.

– Ты и об этом знаешь?!

– Алла сказала. Я с ней недавно встречалась, так что, Иван, я знаю все.

– Хорошо. Ее я тебе тоже отдам. Заграничную собственность. Оставлю себе самую малость.

– Я положу тебе пенсию, скажем, э‑э‑э… В двадцать тысяч.

– Долларов? – жадно спросил он.

– Рублей. Ты же старик, тебе много не надо.

– Но где я буду жить?

– Здесь. Я пошутила, Иван. Мне не надо твоих денег.

– Я оставлю тебя без копейки! – пригрозил он. – Ты согласилась с моими условиями развода. Тебе придется судиться до бесконечности, чтобы все отменить.

– Я не собираюсь тратить на это время. Мне ничего не надо. Ни твоего дома, ни квартиры. Ни твоих денег. Понимаешь, Иван? Ничего.

– Ты не понимаешь, от чего отказываешь! Зина! Это же миллионы! – с придыханием сказал он. – Миллионы долларов! В обмен на… На несколько лет, которые ты проведешь в тюрьме.

– Видишь ли, я, похоже, жду ребенка. И мне вовсе не хочется, чтобы он родился в тюрьме.

– Ребенка?! О кого?!

– От мужчины. Почему ты был так уверен, что я не смогу найти себе мужчину? Как видишь, нашла, и очень быстро. И даже уже беременна.

– Кто он? – жадно спросил муж.

– Не беспокойся, не олигарх. Обычный человек, но, в отличие от тебя, совершенно здоровый. Репродуктивные функции в норме, – с насмешкой сказала я. И в доказательство похлопала по своему животу.

– Тем более! Если ты беременна, ты вообще не сядешь! – с воодушевлением сказал он. – Это же наше спасение!

– Ошибаешься. Спасай себя сам. – Я встала.

– Зина! – Он вдруг рухнул на пол и неловко встал на колени. А потом пополз ко мне. Я стала за себя опасаться. Еще немного, и я сломаюсь. Я его пожалею, и…

Тут я вспомнила, сколько пережила за последнее время. Унизительный обыск в квартире, изматывающие допросы, клевету, потом тюремное заключение. А перед этим? Когда он угрожал мне разводом? Когда собирался вышвырнуть на улицу без денег? Это человек без совести, без сердца. И он меня все равно обманет. Наверняка уже строит планы, как ему вернуть все. Главное, свободу. А там уж он меня прижмет, можно не сомневаться. Это же Царев!

– Выбор простой, Иван, – сказала я, брезгливо отстраняясь от дрожащих старческих рук, которые пытались вцепиться в мой подол. По случаю визита в тюрьму на мне была юбка, а не, как обычно, брюки. – Одному из нас достается свобода, другому миллионы. Лично я выбираю свободу. А ты… Ты всегда любил деньги. Следовательно, ты получишь миллионы. Я их тебе оставляю, причем все. Наслаждайся!

И я вышла, стараясь не оглядываться. Я слышала, как он плакал. Беспомощный одинокий старик остался за моей спиной. Миллионер, коллекционер всего элитного. Убийца… Почему я должна его жалеть? Он бы меня не пожалел. Я и так оставляю ему все, хотя могла бы оспорить документы о разводе, по которым от всего отказываюсь. Я ведь их еще не подписала. Но я приняла условия сделки: одному достается свобода, другому миллионы. Я выбираю свободу.

Придя домой, я первым делом уничтожила диктофонную запись с «признаниями» Анисьи. Потом выпила чашку чая, приняла ванну и стала дожидаться Яна. Больше меня адвокаты моего бывшего мужа не беспокоили.

…Еще через неделю меня снова вызвали к следователю. Я было заволновалась, ведь от Ивана Иваныча можно ждать чего угодно. Но, как выяснилось, волновалась я напрасно. Новость, которую мне сообщили, я приняла спокойно:

– Вчера в тюремной больнице умерла главная свидетельница по вашему делу, Анисья Переверзева.

– Отчего же она умерла?

– У нее был целый букет хронических заболеваний. Видимо, нервы сдали, она поняла, что срок вряд ли будет условным. Вот организм и не выдержал.

– Тут ее тоска взяла, и царица умерла.

– Что?

– Я говорю, бывает.

– Без ее показаний вам на суде будет проще.

– Я догадываюсь. А… мой муж?

– Условным сроком он вряд ли отделается. Хотя его адвокаты стараются. Суд, конечно, сделает снисхождение на возраст, на состояние здоровья… Скажите честно, вы будете его топить или станете помогать?

– Я его ненавижу, но не настолько, чтобы потерять лицо. Месть – это удел недостойных. Что касается меня, я выхожу замуж и уезжаю из Москвы.

– Куда?

– В провинцию. Мы с будущим мужем облюбовали хутор на самой окраине Московской области. Людей там нет, место тихое.

– А чем будете жить?

– Решили заняться сельским хозяйством.

– Вы и… деревня?! Никогда не поверю!

– И напрасно. Я провела там детство. Моя мама родом из деревни. Если хотите – зов предков. – Я усмехнулась. – Кстати, у моего будущего мужа тоже деревенские корни, он мое решение поддержал.

– Так это было ваше решение?

– Да. Мое.

– А как зовут вашего будущего мужа, позвольте спросить?

Я смешалась:

– Зачем это вам?

– Дайте‑ка я вам погадаю… Мне кажется, у него очень редкое имя. Что‑то типа Федота. Или Касьяна? Что‑то очень русское, так сказать, из глубины веков.

Я вспыхнула:

– И что вы этим хотите сказать?

– Просто предупредить хотел: будьте осторожны, Зинаида Андреевна. В Уголовном кодексе есть статья за лжесвидетельство. И хотя вина вашего мужа… Я имею в виду бывшего мужа, не будущего. Вина господина Царева полностью доказана… Мы нашли гостиницу, где он ночевал после того, как отвез тело своей темнокожей сожительницы в лес. Есть показания администратора. Царева хорошо запомнили. Да и нож, наконец, нашелся в доме вашего супруга. Клинок плохо отмыли, и это еще одна важная улика. Но все же лжесвидетельство… Чего не сделаешь ради красивой женщины, ведь так? – неожиданно подмигнул он. – А вы очень красивы. Как мужчина, я его понимаю. Павлова.

– Я понятия не имею, о ком вы говорите, – отрезала я.

– Вы плохо выглядите, Зинаида Андреевна, – сочувственно сказал он.

– Я жду ребенка.

– Ах вот оно что… Тогда не буду вас задерживать. Поздравляю с новым замужеством и с… – Он глазами указал на мой живот.

– Спасибо.

К двери мы направились вместе. Открыв ее и пропуская меня вперед, он нагнулся и шепнул мне на ухо:

– Молодец. Я не знаю, кто это придумал, но он молодец.

Я сделала вид, что не расслышала.