Котел» и Бир—Хакейм

Битва в «Котле»

Фельдмаршал Альберт Кессельринг, главнокомандующий немецкими вооруженными силами на Средиземноморском театре, командующий 2–м воздушным флотом и номинальный командир генерала Роммеля, в начале июня 1942 года имел все основания считать себя несчастливым человеком. Хотя он несомненно был способным командиром, что и доказал во время итальянской кампании 1943–45 гг., служить ему приходилось в артиллерии, в Генеральном штабе и Люфтваффе. Лощеный, с изысканными манерами, хорошо образованный, имеющий многочисленные связи и высоко культурный Кессельринг оказался совершенно не готов общаться с Эрвином Роммелём — грубым, прямолинейным, настойчивым, чертовски упрямым командующим Танковой армией «Африка». Методы командования Роммеля шокировали и потрясли вежливого Кессельринга, который привык посещать штабы, чтобы встретиться там с командующими. Зато Роммель думал прямо наоборот. Он полагал, что командовать следует, находясь на поле боя. Его штабные офицеры занимались поддержанием связи с итальянцами и Люфтваффе.

Кессельринг знал, что попытки поговорить с Роммелём не дадут ничего. Его слова (как и вообще все, что не нравится Лису пустыни) просто канут в никуда. Вместо этого фельдмаршал решил попытаться повлиять на поведение командующего через двух офицеров Генерального Штаба, которым он доверял: Альфреда Гаузе и Зигфрида Вестфаля.[53]Косвенным следствием методов командования Роммеля стало то, что они делили палату госпиталя на морском берегу в Дерне вместе с Куртом Эле, раненным командиром батальона.

Кессельринг начал так: «Мой дорогой Гаузе, так продолжаться не может. Роммель не должен кататься через линию фронта. Он больше не дивизионный или корпусной командир. Я должен иметь связь с командующим армией. Вы должны убедить его в этом».

Но если Кессельринг ожидал согласия от старых знакомых по Генеральному Штабу, его ждало разочарование. Гаузе ответил: «Герр фельдмаршал, генерал—полковника не удастся удержать. Он просто сядет в автомобиль и укатит, и грузовик с радиостанцией не догонит его. Или этот грузовик подобьют… Да и вообще, как он может командовать здесь, в Африке, сидя в тылу? Это такая война, в которой все решается на фронте».

Пока Кессельринг размышлял над услышанным, Вестфаль добавил: «Герр фельдмаршал, нет средств заставить Роммеля сидеть на месте. Чтобы принять важное решение, он должен видеть местность».

Но консервативный баварец остался при своем мнении. Он мрачно заметил: «Однажды это приведет к катастрофическим последствиям, господа».

Майор Эле не принимал участия в дискуссии, за которой следил с почтительного расстояния. Его недавно посетили несколько офицеров, которые поднесли пару бутылок шампанского. Заметно «подкрепившись», майор не боялся ни прибывшего маршала, ни самого черта.

И хорошо, что Альберт Кессельринг не обладал даром дальновидения, потому что Эрвин Роммель занимался именно тем, что катался через линию фронта туда и обратно.

«Садимся в автомобиль, Байерлейн, я отправляюсь к Бир—Хакейму», — приказал он.

Вот так полковник Фриц Байерлейн приступил к исполнению обязанностей начальника штаба Танковой армии «Африка».[54]И поступок, и заявление были характерны для нового начальника Байерлейна. В словах Роммеля не было ни теплоты, ни дружелюбия, ни фальшивых любезностей, вроде поздравлений с новой должностью. Вообще ничего. Эти два человека были знакомы еще с 20–х годов, они вместе служили в Дрездене в пехотной школе, но эти дни остались в далеком прошлом. Теперь Байерлейн был всего лишь одним из подчиненных, от которого ожидали точного и усердного исполнения своих обязанностей. А если он не проявит требуемых качеств, его отправят назад в Германию «на верблюде». (В первые дни существования Африканского корпуса Роммель отправил назад нескольких офицеров Генерального Штаба, двух командиров полков, командира дивизии и собственного начальника штаба. Все они проявили либо нехватку способностей, либо недостаточную исполнительность.)

Роммель не ожидал серьезного сопротивления от 1–й бригады Свободной Франции в Бир—Хакейме. Вероятно, он поверил заявлениям пропаганды, которая объявила французских солдат «мятежниками» и «авантюристами», но уж никак не первоклассными бойцами. Неспособность итальянцев взять Бир—Хакейм Роммель приписывал неумелости и нехватке наступательного духа у наследников римских легионов. (Это мнение оказалось совершенно неправильным. Позднее выяснилось, что вся местность вокруг Бир—Хакейма буквально усеяна сгоревшими итальянскими танками.) В любом случае, сначала он отправил на штурм Бир—Хакейма немецкую 90–ю легкую дивизию и итальянскую моторизованную дивизию «Триесте». Их тыл от атаки британских танков прикрывали удерживающие «Котел» войска германского Африканского корпуса и дивизия «Ариете».

Несмотря на решение использовать свои танковые части в основном для обороны, Лис пустыни просто не мог держаться пассивно. 2 июня он отправляет 21–ю танковую дивизию для пробного удара на север. Там она атакует Эльвет—эт—Тамар, и соединение «Стопкол» в беспорядке откатывается к Акроме. 4–я бронетанковая бригада попыталась вмешаться, и один из ее полков был уничтожен. Когда дивизия Бисмарка вернулась, она уничтожила 19 «Грантов», 8 полевых орудий, 2 самоходные артиллерийские установки, не понеся никаких потерь.

Тем временем, 2 июня 90–я легкая дивизия и итальянская дивизия «Триесте» начали прощупывать оборону Бир—Хакейма. Генерал Пьер Кёниг, командир 1–й бригады Свободной Франции, отверг обычное предложение капитулировать. Однако войска Оси так и не приступили к штурму. Вместо этого они решили ослабить позиции французов бомбардировками с воздуха. Но полетам 2 июня помешала песчаная буря, а на следующий день над Бир—Хакеймом состоялись несколько воздушных боев. Пикирующие бомбардировщики Ju–87 с воющими сиренами постоянно атаковали позиции французов, в то время как истребители—бомбардировщики КВВС охотились за легко бронированными машинами немецкой и итальянской дивизий. Истребители обоих противников пытались помешать этим действиям. Кроме того, ПВО Бир—Хакейма оказалась довольно сильной. В первые два дня воздушных боев Люфтваффе потеряли 13 самолетов (10 пикировщиков Ju–87, 1 бомбардировщик Ju–88 и 2 истребителя Ме–109). Королевские ВВС потеряли тоже 13 самолетов, итальянцы потеряли 3 машины. 9 немецких пикировщиков были сбиты южноафриканской истребительной эскадрильей, несмотря на то, что их сопровождал лучший ас Северной Африки лейтенант Ханс—Иоахим Марсель. Впрочем, южноафриканские пилоты дорого заплатили за свой успех. За 11 минут Марсель сбил 6 истребителей, хотя 20–мм пушка заклинило уже после десятого выстрела, и до конца боя он сражался, используя только пулеметы.[55]

Легко догадаться, что Кессельринг был взбешен высокими потерями и лично отправился на фронт, где устроил взбучку Роммелю. Он орал: «Мы не можем позволить себе это! Атаки узла сопротивления должны вести наземные войска. Забудьте о своих попытках экономить силы!»

Вместо того чтобы огрызнуться в ответ (как чаще всего происходило), Роммель начал штурм Бир—Хакейма. Атакой командовал полковник Вольц, командир 135–го моторизованного зенитного полка. Именно Вольц и его 88–мм орудия спасли Африканский корпус несколько дней назад. Теперь под его командованием находилась боевая группа, которая состояла из разведывательного батальона и нескольких противотанковых орудий. Но для взятия Бир—Хакейма этого было мало. 90–я легкая дивизия и «Триесте» тоже мало чего добились, хотя и замкнули кольцо вокруг укрепленного пункта.

Прощупав Бир—Хакейм, Роммель вернулся в «Котел», где вместе с Нерингом принялся ожидать наступления британских танков, которое, по словам полковника фон Меллентина, «как нам казалось, не начиналось слишком долго».

Меллентин был прав: англичане действовали неоправданно медлительно в очень благоприятной для них ситуации. И с каждым днем она становилась все менее выгодной для английской армии. Африканский корпус использовал передышку для отдыха и ремонта поврежденных танков. К 2 июня немцы имели 130 исправных танков по сравнению с 282, которые имелись в первый день битвы. Зато у англичан еще оставалось около 400 танков. То есть — они имели превосходство в три раза, но не делали ничего.

Генерал Окинлек хотел, чтобы Ритчи наступал на запад к Бир—Темраду силами 1–й южноафриканской дивизии, поддержав ее 15–й стрелковой бригадой. Ритчи обсудил это предложение (операция «Лимерик»), но отказался от ее проведения, так как с категорическими возражениями выступил генерал Дан Пинаар, командир южноафриканцев. Кроме того, Ритчи и оба его корпусных командира опасались, что не смогут удержать германские танки, если начнут такое наступление. В конце концов, вечером 3 июня, после того как Окинлек прислал радиограмму с предупреждением, что Ритчи теряет инициативу, тот связался с Каиром и сообщил, что намерен разгромить немцев в «Котле». Генерал Готт, командир XIII корпуса, отказался брать на себя ответственность за новую операцию, поэтому Ритчи обратился к Мессерви и генерал—майору Бриггсу, командирам 7–й бронетанковой и 5–й индийской дивизий соответственно. Генерал Норри, который должен был отвечать за проведение операции в целом, оказался в стороне.

4 июня, так как пауза тянулась уже третий день, Роммель решил, что завтра постарается спасти несколько танков из района Бир—эль—Хармат. Поэтому части 15–й танковой дивизии проделали несколько проходов в минных полях южнее Бир—эль—Хармата. Как мы увидим ниже, это оказалось очень удачное решение, которое принесло англичанам много бед.

* * *

Британский план уничтожения «Котла» был назван операцией «Абердин». Предполагалось, что пехота союзников под покровом темноты прорвет линию фронта и уничтожит противотанковую оборону. После этого на рассвете в дело пойдут британские танки. Кроме того, намечалось, что 10–я индийская бригада (бригадный генерал Чарльз Г. Бучер) и 4–й королевский танковый полк за ночь совершат бросок на запад, обогнут северный край внутренних минных полей, идущих от Бир—эль—Хармата до Бир—Хакейма (эти минные поля должны были прикрыть их левый фланг), и прорвут позиции войск Оси на хребте Дахар—эль—Аслаг, который удерживала дивизия «Ариете». На рассвете 22–я бронетанковая бригада (подчиненная 7–й бронетанковой дивизии вместо разгромленной 4–й бронетанковой), войдет в прорыв, двинется за запад и захватит Сиди—Муфтах. 9–я индийская бригада должна была последовать за 22–й бронетанковой и закрепиться на захваченной территории, создав укрепленные пункты вблизи хребта Аслаг и Бир—эль—Тамара. Командование операцией возлагалось либо на 7–ю бронетанковую, либо на 5–ю индийскую дивизии, в зависимости от того, какое соединение нанесет главный удар. 201–я гвардейская бригада бригадного генерала Джона К.О. Марриотта находилась в Найтсбридже в качестве резерва. XIII корпус Готта должен был нанести отвлекающий удар по хребту Сидра силами 32–й армейской танковой бригады и приданного ей 7–го батальона Зеленых Говарда в миле или двух на север от Тарик—Капуццо. Позднее, согласно плану, эта бригада должна была развить успех в «Котле», наступая на Тмими. Однако между британскими XIII и XXX корпусами не было организовано никакого взаимодействия. Совместный штаб 7–й бронетанковой/5–й индийской дивизий был создан возле Бир—эль—Хармата.

3 июня в последний момент в Тобрук прибыл 1–й герцога Корнуоллского батальон легкой пехоты — авангард 10–й индийской дивизии. Этот батальон, который за 2 недели прошел 1500 миль, был спешно брошен на южный фланг линии союзников к Бир—эль—Хармату. Генерал Бриггс полагал, что на левом фланге ему понадобится больше сил, и попросил перебросить туда 157–й полк полевой артиллерии, так как он не имел ни артиллерии, ни танков. Однако генерал Мессерви заверил его, что фланг защищен достаточно хорошо. Очевидно, он полагал, что минные поля сами по себе сумеют остановить немцев.

Основная идея англичан — атаковать «Котел» — была хорошей, но с этой атакой слишком затянули. Да и план атаки оказался исключительно скверным. Одному из участников предлагали сунуть руку прямо в осиное гнездо. Кроме того, англичане организовали такую систему командования, которую иначе как безумной назвать трудно. Она нарушала все принципы военной организации и единоначалия. XIII корпус должен был командовать атакой хребта Сидра. Атака хребта Аслаг возлагалась на XXX корпус, а ответственность за прорыв вражеских позиций вообще повисала в воздухе между 7–й бронетанковой и 5–й индийской дивизиями. И всю операцию следовало провести за одну ночь на незнакомой местности! Еще со времен Римской империи бытовала поговорка, что боем лучше командовать одному плохому командиру, чем двум хорошим. На войне всегда и везде должен соблюдаться принцип единоначалия: один — и только один! — человек должен иметь полноту власти и отвечать за проведение операции. Может быть, это лучше сформулировал бригадный генерал У.Г.Ф. Джексон, когда писал: «Должна иметься некая объединяющая сила, которая поведет множество волевых людей к единой цели. Этой силой является воля командира, но даже она может не подействовать, если нет идеи и плана, понятных всем».

Плохо сработала и тактическая разведка союзников, что было для нее нехарактерно. Англичане неправильно определили позиции дивизии «Ариете». Они полагали, что итальянцы находятся на полмили ближе к ним, чем в действительности. Кроме того, по данным разведки, 21–я и 15–я танковые дивизии находились вблизи Сиди—Муфтаха, у северного фаса «Котла». И действительно, 21–я танковая защищала этот сектор, но 15–я танковая располагалась на 5 или 6 миль южнее.

В 2.50, как пишет официальная британская история, «ночь взорвалась грохотом тяжелых орудий… Земля затряслась…». 4 полка королевской артиллерии, которые должны были поддержать атаку 5–й индийской дивизии, открыли массированный огонь, в основном из своих прекрасных 25–фунтовых полевых гаубиц. Этот обстрел сообщил Роммелю и его солдатам, что готовится генеральная атака. К несчастью, обстрел не дал решительно ничего. Позиции дивизии «Ариете» находились дальше к западу, и снаряды были попросту выброшены на ветер.

Перед рассветом 10–я индийская бригада Бучера двинулась вперед, в направлении Петера — северного из проходов в минных полях, и захватила все намеченное цели с подозрительной легкостью. Но когда 2–й батальон Западно—Йоркширского полка 9–й индийской бригады и эскадрон 4–го королевского танкового полка прошли через порядки 10–й индийской, они были остановлены буквально в 1200 ярдах от них. Уже рассвело, когда союзники, наконец, осознали свою ошибку. «Ариете» была лучшей из итальянских дивизий и оказала ожесточенное сопротивление, несмотря на свое допотопное вооружение. Индийцы понесли тяжелые потери. В ответ на это генералы союзников бросили в бой 22–ю бронетанковую бригаду (156 танков — «Гранты», «Стюарты», «Крусейдеры») и сумели—таки сбросить «Ариете» с хребта. Однако итальянцы отступили, сохраняя порядок и не прекращая боя. 22–я бронетанковая продвинулась на 2 или 3 мили, пока итальянцы не оказались на артиллерийских позициях Танковой армии. И вот тогда наступление союзников застопорилось. Под руководством полковника Краузе с дистанции 1000 ярдов германские и итальянские пушки, гаубицы и противотанковые орудия практически уничтожили 2–й батальон легкой пехоты гайлендеров подполковника Дугласа Торберна. 22–я бронетанковая бригадного генерала Карра тоже оказалась в опасности. Возле Бир—эль—Скараба, чуть севернее гайлендеров, бригада натолкнулась на сосредоточение противотанковых орудий, которые прикрывали фланг 21–й танковой дивизии. Бригада потеряла более 60 танков, в основном от огня 88–мм орудия. У нее не было ни артиллерии, ни пехоты, ни противотанковых орудий, и потому она отступила на несколько сот ярдов, оставив впереди 2–й батальон гайлендеров, который удерживал хребет Бир—эль—Тамар.

Отступление 22–й бригады поставило в опасное положение находящийся южнее 2–й батальон Западно—Йоркширского полка полковника Лангрэма.

Капитан Уиберг из Западно—Йоркширского полка вспоминал: «Именно в этот момент немецкие танки (15–я танковая дивизия) пошли в контратаку. Они долго ждали выгодного момента и полностью смяли две наши передовые роты, почти начисто уничтожив их. Из 9 офицеров только 1 попал в плен, остальные погибли».

Орудия полковника Краузе продолжали громить 2–й батальон гайлендеров, а 22–я бронетанковая бригада, находящая в нескольких сотнях ярдов позади, пальцем не шевельнула, чтобы им помочь. Полковник Торберг просил у бригадного генерала Бучера поддержки танков. Бучер немедленно согласился с этой просьбой (?!) и передал ее генералу Бриггсу, который тоже поддержал этот призыв о помощи. Но 22–я бронетанковая не двинулась с места. История 5–й индийской дивизии не без иронии отмечает: «Действия наших танкистов в критический момент битвы не были отмечены решительностью».

Тем временем, под огнем немецких орудий одна из рот батальона сократилась до 12 человек.

Примерно в полдень немцы и итальянцы нанесли контрудар крупными силами, впереди шли 40 танков 8–го танкового полка. Решив, что его бригада ничего не сможет сделать с этим противником, командир 22–й бронетанковой бригадный генерал Керр продолжал хладнокровно наблюдать, как немецкие танки уничтожают несчастный пехотный батальон. В очередной раз союзники нарушили принцип взаимодействия родов войск. В отчаянии полковник Торберн помчался в расположение бронетанковой бригады и почти умолял помочь его батальону. Он стоял на танке, разговаривая с командиром эскадрона, когда был ранен в голову осколком. Его перевязали и унесли. Но позднее Торберн все—таки нашел силы вернуться и увести остатки своего батальона с хребта Бир—эль—Тамар и укрыть их в расположении батальона гурков. Затем его отправили в тыл, так как ему требовалась более серьезная медицинская помощь. Командование уцелевшими солдатами принял майор Киндерсли, который повел батальон по дороге Тарик—Бир—Хакейм в тыл, зализывать раны. В это же время полковник Лангрэм увел с поля боя 2–й Западно—Йоркширский, несмотря на то что 15–я танковая дивизия уничтожила почти весь его автотранспорт. Батальон потерял 180 человек убитыми. Все шесть 2–фунтовых противотанковых орудий были уничтожены, большая часть техники была потеряна. На этом завершилась атака союзников в центре.

Вскоре после боя бригадный генерал Флетчер отметил:

«Казалось, между 22–й бронетанковой и 9–й индийской существует полнейшее непонимание возможностей и задач двух бригад. Судя по всему, 2–я бронетанковая думала, что батальон самостоятельно сможет создать укрепленный пункт в пустыне буквально за полчаса…

Я полагаю, что пехоту, которая будет действовать совместно с танками, следует специально к этому готовить… В пустыне пехоте требуется 48 часов, чтобы создать укрепленную позицию, которая сможет выдержать атаку вражеских танков… Нехватка взаимопонимания и общей доктрины привели к тому, что танкисты и пехота буквально разговаривали на разных языках».

На севере, британский XIII корпус бросил 32–ю армейскую танковую бригаду Уиллисона в атаку против позиций 21–й танковой дивизии. Начальник оперативного отдела штаба Танковой армии полковник фон Меллентин позднее назвал ее «одной из самых глупых за всю кампанию». Генерал Готт явно не придавал этой атаке практически никакого значения, потому что британских танкистов поддерживала только дюжина полевых орудий и потрепанный пехотный батальон, чего было слишком мало. Роммель, наоборот, считал хребет настолько важным, что для его обороны выделил всю 21–ю танковую дивизию. Артиллерия XIII корпуса молчала, пока 32–я танковая выдвигалась при свете дня по открытой местности. Лучшей цели для германских артиллеристов придумать было нельзя. Пока британские танки подходили к хребту, ветеранов осады Тобрука обстреливал 155–й полк штурмовой артиллерии. Когда англичане подошли ближе, по ним открыли огонь гренадеры, противотанковые орудия и танки. Подполковник Г.Р.Б. Фут, командир 7–го королевского танкового полка, потерял 2 командирских танка, был ранен в шею, но продолжал руководить действиями полка «в пешем строю» по радио. Бой был совершенно типичен для 8–й Армии того периода — невероятная отвага, которая сведена на нет абсолютно ошибочной тактической доктриной и отсутствием взаимодействия между родами войск. Армейская танковая бригада была превращена в пыль. Наконец, танки 5–го танкового полка при поддержке противотанковых орудий ударили бригаде во фланг и погнали ее назад, прямо на минное поле. 32–я армейская танковая бригада потеряла 50 из 70 «Матильд» и «Валентайнов» и практически перестала существовать. Бригадный генерал Уиллисон уцелел в этой бойне и увел остатки своей части в Тобрук, после чего англичанам пришлось заняться ее переформированием.

Пока гибла 32–я армейская танковая бригада, 2–я бронетанковая бригадная группа (1 танковый полк, 1 моторизованный батальон, 1 полк Королевской конной артиллерии) прибыл в точку в 7 милях южнее Найтсбриджа. Здесь она была передана в распоряжение 7–й бронетанковой дивизии и тут же получила серию противоречивых, взаимоисключающих приказов. Она находилась еще очень далеко от поля боя, когда битва вступила в решающую фазу.

К полудню 9–я индийская, 10–я индийская и 22–я бронетанковая бригады растянулись вдоль хребта Аслаг по линии от Бир—эт—Тамар до границы минных заграждений на юге. Минные поля все еще считались достаточным прикрытием левого фланга группировки, потому что батальон герцога Корнуоллского подкреплений не получил. Немного раньше генерал Бриггс приказал 4–му полку полевой артиллерии (подполковник Траскотт) поддержать его, однако эти пушки были перехвачены генералом Мессерви и направлены на поддержку танков 7–й бронетанковой дивизии. Позднее Бриггс попросил Мессерви передать 157–й полк полевой артиллерии батальону, но ему снова отказали. Примерно в это время, около 17.00, Лис пустыни решил, что английское наступление на севере и западе окончательно выдохлось, и пора ему самому переходить в наступление. Однако, в отличие от жалкой пародии, которую устроили англичане, этим наступлением руководила железная воля опытного командира, который не собирался прибегать к полумерам, и его удар имел сокрушительный результат. Роммель приказал начать общее наступление всеми имеющимися силами.

Барнетт позднее писал: «8–й Армии потребовалось 4 дня, чтобы подготовить операцию «Абердин». Роммелю потребовалось всего полдня, чтобы подготовить план и нанести контрудар». Генерал фон Бисмарк начал наступление, врезавшись в брешь, образовавшуюся после уничтожения 32–й армейской танковой бригады. Затем он повернул на юго—восток, чтобы обойти правый (северный) фланг англичан и отбросить его к центру. Почти одновременно дивизия «Ариете» нанесла удар в направлении на восток, а части 15–й танковой дивизии под командованием полковника Граземанна прорвали минные заграждения на юге. Роммель лично сопровождал этот отряд. Британская разведка не сумела обнаружить коридор в минном поле у Бир—эль—Хармата. В результате левый фланг, лишенный надлежащего прикрытия, оказался в страшной опасности. Без танков и артиллерии 1–й герцога Корнуоллского батальон легкой пехоты не имел никаких шансов выстоять, и был сразу смят. После этого Граземанн повернул на север, чтобы окружить левый фланг англичан. К нему присоединилась Боевая группа Вольц, которая подошла из Бир—Хакейма для решительного удара. Граземанн двигался по тылам союзников, практически не встречая сопротивления. Он разгромил и к 19.00 разогнал штабы 7–й бронетанковой дивизии, 5–й индийской дивизии, 9–й и 10–й индийских бригад. Мессерви и Бриггс сумели спастись в самый последний момент. Но бригадный генерал Бучер находился на линии фронта, когда разразился шторм. Во время отступления группа Бучера натолкнулась на немецкие и итальянские колонны. Бригадный генерал решил спасаться, бросив свой эскорт и связные машины. На транспортере с тремя белуджами (индийскими солдатами) он попытался пробиться через германские линии. Однако транспортер получил прямое попадание, и один из белуджей был убит. Генерал с двумя сопровождающими на ночь спрятался в обломках разбитого грузовика, а утром они обнаружили, что находятся на ничейной земле. Вскоре до них долетел шум боя между германской 90–й легкой дивизией и 4/10–м белуджистанским полком. Беглецы попытались пробраться к своим, но вскоре были обстреляны из пулемета германским патрулем. Во время поспешного бегства Бучер заметил германскую батарею и понял, что вокруг находятся позиции немецкой артиллерии. (Почти наверняка это был 190–й полк механизированной артиллерии.) Если он хотел спастись, сначала требовалось спрятаться. Бучер вскоре нашел окоп и засыпал двух индийцев песком. Для дыхания они использовали камышинку. Потом и сам генерал спрятался подобным образом.

Через несколько минут прибыла еще одна немецкая батарея. Так как бой продолжался, Королевские ВВС атаковали немецкие орудия, и один из артиллеристов спрыгнул в тот же окоп. После того как британские самолеты улетели, артиллерист увидел один из башмаков Бучера, торчащий из кучи песка. Он решил забрать их себе, а для этого нужно было откопать предполагаемый труп. Представьте себе изумление немца, когда вместо этого он обнаружил вполне живого британского бригадного генерала! После этого сдались в плен и оба белуджа.

* * *

А в это время на линии фронта командование союзников полностью потеряло управление войсками. Два батальона 9–й индийской бригады бригадного генерала Б.К. Флетчера и остатки 2–го Западно—Йоркширского батальона попытались было удержать Граземанна и Вольца, но были быстро опрокинуты. Тем временем Люфтваффе провели массированную атаку укрепленного пункта Найтсбридж, нанеся тяжелые потери 201–й гвардейской бригаде и временно нейтрализовав остатки британских резервов. Оставалась только 2–я бронетанковая бригада, однако и она застряла в 7 милях южнее.

Роммель провел классическую операцию на двойной охват. Хотя по масштабам это даже близко не напоминало Сталинград, операция оказалась такой же эффективной. Без центрального командования подразделения союзников были предоставлены собственной участи. Капитан Уиберг из Западно—Йоркширского вспоминает: «Все виды транспорта всех частей, в том числе, к моему огромному сожалению, и прекрасные противотанковые орудия, совершенно дезорганизованные, мчались на восток, словно подгоняемые золотой лихорадкой». Полковник Э.Г. Нэпир, начальник инженерной службы 5–й индийской дивизии, вспоминал, что «беспорядочный поток различных грузовиков и тягачей бежал от врага. Все торопились, подгоняемые страхом… Соединения, еще утром находившиеся в идеальном порядке, теперь разбиты и гибли. Они рассыпались и бежали, но противник догонял их и захватывал, обстреливал и бомбил, окружал и давил своими танками». 22–я бронетанковая бригада, попав под удар частей 15–й танковой дивизии, больше не владела ситуацией. Большая ее часть успела отойти, прежде чем Роммель завершил окружение, и провела ночь к востоку от Тарик—Бир—Хакейма, потеряв почти половину своих танков. Тем временем капкан Роммеля захлопнулся. 9–я и 10–я индийские бригады, группа поддержки 22–й бронетанковой (в том числе 107–й полк королевской конной артиллерии), 4–й, 28–й и 157–й полки полевой артиллерии и другие части были окружены в «Котле».

После потери своего штаба генерал Бриггс, командир 5–й индийской дивизии, бежал к укрепленному пункту Эль—Адем, где попытался реорганизовать свои войска. Его товарищ генерал Мессерви организовал штаб 7–й бронетанковой дивизии в Найтсбридже, где еще оставалась одна более или менее целая бригада. Даже в этот последний момент решительная и скоординированная контратака оставшихся британских моторизованных и танковых частей могла хотя бы позволить вывести окруженные войска из «Котла». Но такой попытки не было сделано.

Очевидно, британские генералы вконец растерялись после столь резкого поворота хода сражения. «Британская система командования была слишком усложненной, чтобы реагировать на неожиданности. Она не могла состязаться с вражеской системой, основанной на контроле одного человека», — пишет британская официальная история.

Роммель в это время находился на линии фронта, лично командуя своими войсками. Как писал сэр Джон Хэккет (тогда простой майор, а сегодня генерал), он был «смелым, изобретательным и энергичным. Его тактические дарования иногда граничили с гениальностью. Его метод командования был волевым, прямым и личностным. Если он хотел сделать что—то, он должен был находиться именно в этом месте. С теми, кто его подводил, он был крайне резок. Не существовало лучшего командира танковой армии в маневренной битве на подобном театре войны. И ни за одним генералом солдаты не следовали с такой охотой. Они понимали Роммеля так же хорошо, как он понимал солдат. Он вел солдат за собой, как и положено хорошему командиру».

* * *

Когда начался двенадцатый день битвы, 6 июня 1942 года, Африканский корпус сосредоточил все силы против окруженных остатков войск, задействованных в операции «Абердин». Они еще удерживали линию фронта от хребта Дахар—эль—Аслаг до Бир—эль—Аслага. Когда 15–я танковая дивизия отрезала англичанам путь отступления на восток, артиллерия Танковой армии начала обстреливать окруженных из всех имеющихся орудий, а потом 21–я танковая и «Ариете» принялись систематически уничтожать один батальон за другим. Первой жертвой стал 4/10–й батальон белуджей. Во второй половине дня за ним последовали гурки, 3/9–й полк джатов и 50–й разведывательный полк, а также вся артиллерия. Артиллеристы Южно—Ноттингемского гусарского полка (подполковник Билл Сили) сражались до конца. Эти артиллеристы почти все были из самого Ноттингема и имели 25–фунтовые пушки. Кроме того, они имели батарею 2–фунтовых противотанковых орудий, одолженную у Нортумберлендского гусарского. Вместе с нортумберлендскими фузилерами и разведывательным полком подполковника де Граца, они должны были поддержать 22–ю бронетанковую бригаду. Вместо этого их придали 10–й индийской бригадной группе.

«Обстрел не прекращался ни на минуту, повсюду пылали машины. Противник, орудия которого находились за линией горизонта, мог исключительно точно направлять огонь на скучившуюся массу людей и автомобилей в «Котле»… После этого позади нас с юга появилась длинная колонна (это была 90–я легкая дивизия), и это решило судьбу несчастной бригады…» — вспоминал один из уцелевших.

Тем временем с севера нанесла удар 21–я танковая дивизия. Капитан Рипольд, командир роты 5–го танкового полка, особенно отличился, командуя танковой атакой северного фаса окруженной группировки. Поэтому генерал Неринг, который сопровождал танки на своем «кюбельвагене», рекомендовал наградить Рипольда Рыцарским Крестом. (Рипольд получил эту награду, но лишь посмертно, так как погиб в бою 16 июня.)

Когда германские танки нанесли последний удар, солдаты разведывательного полка попытались уничтожить их в ближнем бою, но были расстреляны из пулеметов немецкой пехотой. Вскоре осталось лишь одно противотанковое орудие, но при нем не было расчета — артиллеристы или погибли, или разбежались. Полковник де Грац, чья машина уже горела, сам стал к орудию, но тоже был убит, прежде чем успел сделать хотя бы один выстрел. Вскоре вся 10–я индийская бригада была уничтожена. Практически все ее машины горели, в небо поднимались клубы густого черного дыма. Но даже после этого Южно—Ноттингемские гусары попытались занять круговую оборону и как—то удержаться. Их орудия были направлены во все стороны. Когда появились немецкие танки и атаковали их со всех сторон, тяжелые пушки и пулеметы открыли огонь. Танк полковника Сили был подбит и загорелся. Раненный полковник вместе с адъютантом выбрался из машины, но позднее скончался в германском полевом госпитале. Из более чем 5000 человек 10–й индийской бригадной группы спасся только один офицер. Спустя 6 месяцев он вернулся в «Котел» и нашел поле боя нетронутым. Артиллеристы Южно—Ноттингемских гусар все еще оставались на своих местах. Они погибли до последнего человека.

Вечером Неринг сообщил о захвате 3100 пленных, 96 пушек и 37 противотанковых орудий. Считать мертвых он даже не потрудился. Группа поддержки 22–й бронетанковой бригады была уничтожена, как и 4 полка артиллерии и 1–я индийская бригадная группа. Были истреблены два батальона 9–й индийской бригады; 21–я индийская бригада потеряла батальон и все противотанковые орудия. Среди пленных оказался бригадный генерал Десмонд Янг из индийской дивизии. Роммель захватил в плен человека, который позднее станет его лучшим биографом.

Тем временем 8–я Армия понемногу просто разваливалась. В течение дня 4–я бронетанковая бригада проходила переформирование вблизи высоты 209 после понесенных тяжелых потерь, а потом вернулась в распоряжение Мессерви. Теперь под его командованием находились все 3 британские бронетанковые бригады. Но все они были изрядно потрепаны, особенно 22–я бронетанковая, которая была отведена в резерв и находилась северо—восточнее укрепленного пункта Найтсбридж. 2–я бронетанковая совершила попытку пробиться к «Котлу», но столкнулась с частями 21–й танковой дивизии на хребте Сидра и не смогла продвинуться дальше. 4–я бронетанковая должна была вступить в бой между Бир—эль—Аслагом и Бир—эль—Харматом — далеко к югу от «Котла», но вышла в указанный район лишь к вечеру, когда в окружении уже все было кончено. 4–я бригада сумела найти британского майора — единственного человека, который уцелел из всей группы поддержки 22–й бронетанковой. Немцы заявили, что уничтожили или захватили 115 танков и бронеавтомобилей в «Котле». Эти цифры были достаточно близки к истине. Количество британских крейсерских танков сократилось с 300, имевшихся ночью 4 июня, до 132 к утру 7 июня. Об этой битве Роммель отозвался так:

«Как я и ожидал, британское командование не двинуло в бой крупные силы двух дивизий на линии Газала, чтобы создать второй Schwehrpunkt (точка главного удара) на фронте 21–й танковой дивизии. Не были задействованы и подразделения 2–й южноафриканской дивизии. В критический момент битвы следует бросить в бой все имеющиеся силы. В чем смысл превосходства в силах, если противник может громить твои соединения по частям, одно за другим? Если противник имеет возможность сосредоточить превосходящие силы в решающем пункте?»

А чем занимались остальные соединения 8–й Армии, пока немцы уничтожали ее танковые части и 5–ю индийскую дивизию?

6 июня генерал Ритчи окончательно распростился с идеей наступать на запад с линии Газала, хотя именно на таких действиях некоторое время назад настаивал Окинлек. Он передал этот приказ генералу Готту, который принял ударное соединение: бригадную группу из состава 1–й южноафриканской дивизии. Генерал Пинаар получил всего несколько часов для подготовки атаки, которую ему пришлось проводить без поддержки танков и артиллерии.

Готт и Пинаар были очень разными командирами и очень разными людьми. Пинаар отличился в Абиссинии как умелый и изобретательный тактик, однако он был пессимистом по натуре. Он обладал характерным для африканеров неуважением к власти и любил взвешивать все мельчайшие детали, прежде чем начать действовать. «Стрэйфер» Готт был более оптимистичен. Они дважды встречались 6 июня. Никто не знает, о чем шла речь на этих совещаниях, однако Пинаар дал понять, что не намерен торопиться с атакой.

Согласно плану Пинаара, 7 июня с 4.45 до 5.30 по одной роте каждой из его 3 бригад должны были начать наступление на фронте протяженностью 15 миль. Они должны были продвинуться на глубину от 2 до 6 миль. После этого специальное диверсионное соединение (2 пехотные роты и 9 бронеавтомобилей) должно было выйти на вражеские коммуникации.

Атакующие натолкнулись на итальянские дивизии «Сабрата» и «Тренто», а также на немецкую 15–ю стрелковую бригаду, и ничего не добились. Южноафриканцы потеряли 280 человек, из них 150 пропали без вести. Готт позднее категорически заявлял, что Пинаар мог прорваться и смять северный фланг войск Оси, но в сложившихся обстоятельствах это было более чем сомнительно. Даже собственный боевой приказ Готта называл все это «рейдом», а не «прорывом». Пинаар так и не получил времени подготовить настоящую атаку.

* * *

Пока Роммель продолжал уничтожать и перемалывать одну британскую часть за другой, британские генералы впали в состояние растерянности и паралича. Между генералом Мессерви и бригадным генералом Рентоном состоялся следующий диалог:

«И что мы будем делать дальше в ходе боя?» — спросил Рентой.

«Хотел бы я знать. Единственное, что я могу приказать — драться с немцами там, где вы их встретите», — ответил командир знаменитых Пустынных крыс.

Тем временем на первой неделе июня в район боев прибыли главные силы 10–й индийской дивизии генерал—майора Т.У. Рииза. 21–я бригада бригадного генерала Дж. Дж. Пэрвиса была послана охранять важную базу Королевских ВВС в Гамбуте. 20–я бригада бригадного генерала МакГрегора была выдвинута, чтобы занять 3 укрепленных пункта, прикрывающих Тарик—Капуццо и дорогу от Эль—Адема. 25–я бригада бригадного генерала Р.Г. Маунтина была послана охранять проход Соллум. Англичане явно намеревались оборонять всю территорию до Тобрука и опасались, что Роммель может перерезать их коммуникации, ведущие в Египет, или атаковать Гамбут, чтобы лишить их авиационной поддержки. Но в это время Лис пустыни не думал о Тобруке. Он приготовился повернуть на юг, чтобы покончить с гарнизоном Бир—Хакейма раз и навсегда.