Роммель попадает в ловушку

Авангарды Африканского корпуса натолкнулись на 22–ю бронетанковую бригаду, двигающуюся на юг к Бир—эль—Хармату. Королевский Глостерский гусарский полк потерял 30 танков, но и потери немцев оказались высокими. В конце концов, англичане были вынуждены отступить к Найтсбриджу, но теперь это было сделано в организованном порядке. Ламсден приказал 22–й бронетанковой привести себя в порядок и подготовиться к новой атаке, в то время как 2–я бронетанковая бригада атакует с востока немецкий правый фланг.

Еще не наступил полдень, но Танковая армия «Африка» уже разгромила две британские бронетанковые и две моторизованные бригады и вынудила отступить третью бронетанковую бригаду. Штаб 7–й бронетанковой дивизии был уничтожен, а штаб XXX корпуса был вынужден спасаться бегством через пустыню. Роммель поверил, что уже выиграл битву, и торжественно приказал Нерингу наступать на север к Тарик—Капуццо и Акроме. Это оказалось серьезной ошибкой, так как Роммель сильно недооценил силу танковых частей союзников. Приказав Африканскому корпусу перейти к погоне, он разбросал его колонны по пустыне. Роммель полагал, что его наступление вынудит англичан защищать район к югу от Прибрежной дороги всеми оставшимися танками, что позволит Нерингу уничтожить их. Однако Ламсден не попался в эту ловушку. Он отвел назад свои танки и избежал еще одного лобового столкновения с Африканским корпусом. Авангардам Неринга позволили пройти мимо Найтсбриджа. Теперь уже немцы шли прямо в расставленную западню.

Ход битвы начал меняться сразу после полудня, когда 2–я бронетанковая бригада атаковала фланг Африканского корпуса. В 14.15 немецкие командиры сообщили, что их атакуют с востока, севера и северо—востока. Они жаловались, что итальянский XX моторизованный корпус отстал. Так оно и было. Танковая дивизия «Ариете» лишь к вечеру добралась до Бир—эль—Хармата, а моторизованная дивизия «Триесте» завязла в минных полях к северу от Бир—Хакейма. Но сложности для Африканского корпуса еще только начинались. Примерно в 14.30 снова вступила в бой 22–я бронетанковая бригада, а за ней британская 1–я армейская танковая бригада, о присутствии которой немцы просто не подозревали. Она атаковала колоны 50–й пехотной дивизии, двигающиеся к Бир—эль—Аслагу, и отрезала Африканский корпус от транспортных колонн. 3–й батальон 115–го панцер—гренадерского полка 15–й танковой дивизии потерял треть личного состава убитыми, ранеными и пленными. В плен попал командир батальона подполковник Роске. Меллентин писал: «Правда, наши противотанковые пушки нанесли противнику большой урон, но кое—где английские танки прорвались к их позициям и уничтожили расчеты». В ходе боя германская противотанковая артиллерия уничтожила 18 чудовищных танков «Матильда» 44–го королевского танкового полка. Однако теперь Африканский корпус фактически оказался в окружении и был вынужден сражаться для того, чтобы спастись. С востока (то есть с правого фланга) его атаковала 2–я бронетанковая бригада, с северо—запада — 22–я бронетанковая, с запада — 1–я армейская танковая, которая также зашла немцам в тыл.

Сам Роммель находился вместе с 90–й легкой дивизией в районе Эль—Адема, когда Ламсден нанес контрудар. Немецкий генерал сразу решил присоединиться к Африканскому корпусу, но был атакован британскими танками и не смог попасть к месту главных событий. Весь район между Маабус—эр—Ригелем, Эль—Адемом и Бир—Хакеймом превратился в невообразимую свалку. Британские атаки захлебнулись, соединения потеряли единый строй и атаковали разрозненными частями. Например, 9–й королевы уланский полк (эскадрон танков «Крусейдер», эскадрон танков «Грант», смешанный эскадрон «Стюартов» и «Грантов») практически уничтожил 2–й батальон 155–го панцер—гренадерского полка 90–й легкой дивизии, как утверждает капитан Хюбнер, служивший в этой дивизии. Большая часть германских транспортных колонн с топливом и снабжением бежала на юго—запад, зато танковые части Африканского корпуса упрямо пытались пробиться на север к Акроме, как и было приказано. «Если бы у нас не было прекрасных командиров и первоклассных офицеров, все могло кончиться скверно», — писал в своем дневнике капитан Хюбнер.

Кризис в битве наступил в 16.00, когда британские танки атаковали левый фланг 15–й танковой дивизии. Панцер—гренадерский батальон, прикрывавший фланг фон Верста, был быстро раздавлен, и угроза уничтожения нависла над всей дивизией.

Генерал Неринг отреагировал немедленно. Он крикнул полковнику Алвину Вельцу, командиру 135–го моторизованного зенитного полка: «Зенитки вперед!» 16 смертоносных 88–мм зенитных орудий были быстро выдвинуты вперед, а полк развернулся в линию длиной около 1,5 миль, организовав систему перекрестного огня. Британские танкисты, покончив с гренадерами, атаковали последнюю линию обороны как раз в тот момент, когда Вольц завершил ее подготовку. Очень быстро выяснилось, что «Гранты» не выдерживают попадания 88–мм снарядов, выпущенных с дистанции 1200 ярдов. Вскоре горели уже 24 «Гранта», а уцелевшие поспешили отойти. Однако англичане не оставили надежды покончить с Вольцем. Отказавшись от обычной практики, они обстреляли немецкие позиции из тяжелых орудий и уничтожили несколько зениток вместе с расчетами. К счастью для немцев, прежде чем англичане начали вторую атаку, вмешалась погода. Началась пыльная буря, которая вынудила прервать бой до конца дня. Среди серьезно раненных в этом бою оказался генерал фон Верст, многообещающий командир 15–й танковой дивизии. Он сумел вернуться в строй лишь в августе, и его временно заменил полковник Эдуард Граземанн, командир 33–го полка штурмовых орудий.[50]

Наступила ночь 27 мая, и Африканский корпус окопался вдоль линии от хребта Ригель до Бри—Лифы. Британские танки прервали бой и отступили к укрепленному пункту Найтсбридж и позициям 150–й бригадной группы в Гот—эль—Уалеб. Тем временем итальянская дивизия «Ариете» соединилась с германскими транспортными колоннами возле Бир—эль—Хамата. Хотя британские атаки были довольно хаотичными, обе стороны понесли тяжелые потери. Неринг был вынужден повернуть назад, чтобы отразить их как раз в тот момент, когда он собирался выйти на Прибрежную дорогу и отрезать XIII корпус от главных сил 8–й Армии. Роммель наконец осознал, что серьезно недооценил силы англичан, и это его сильно обеспокоило. Основные силы его ударных соединений оказались изолированы между минными полями Газалы и Эль—Адема. У них не хватало боеприпасов, и они были почти окружены. Германский Африканский корпус потерял более трети своих танков, а в 21–й танковой дивизии их осталось всего 29. Однако ремонтные службы работали всю ночь и к утру сумели отремонтировать еще 14 машин. Гораздо более серьезным было то, что Неринг почти полностью израсходовал топливо и боеприпасы. На юге ситуация была немногим лучше. Дивизия «Триесте» никак не могла выбраться из минных полей севернее Бир—Хакейма и при этом потеряла много танков. Диверсионные партии Свободной Франции нанесли несколько ударов по тылам дивизии «Ариете». Связь ударной группировки с остальными силами Танковой армии «Африка» (то есть с группой Крювеля) была ненадежной.

К полуночи стало ясно, что германская разведка допустила очень серьезную ошибку, не сумев обнаружить укрепленный пункт 150–й бригады, находящийся в нескольких милях на юго—запад от временного расположения Африканского корпуса. 150–я бригада помешала дивизиям «Павия» и «Триесте» прорваться через минные поля линии Газала и доставить снабжение окруженным танковым частям. Несмотря на сложность ситуации, Роммель все—таки приказал по радио Нерингу на следующее утро продолжать наступление, даже если для этого придется использовать только 21–ю танковую дивизию, так как 15–я танковая осталась без топлива.

Утром 28 мая генерал фон Бисмарк вывел 21–ю танковую дивизию с места ночевки и провел зачистку местности к югу от Элуэт—эт—Тамар, уничтожив 9 танков 8–го королевского танкового полка, а также 25–фунтовое орудие южноафриканцев. Днем он захватил лагерь Содружества на высоте 209 и вышел к прибрежной террасе, после чего его танки открыли огонь по позициям и штабу 2–го южноафриканского полицейского батальона. Однако германские танки не могли спуститься с обрыва, из—за чего не сумели перерезать Прибрежную дорогу. Наступление застопорилось, и серьезного урона противник не понес. Большая часть дивизии вернулась в район к северу от хребта Ригель, но Бисмарк оставил на высоте 209 сильную боевую группу (Kampfgreuppe), сформированную на основе 39–го противотанкового батальона.

День 28 мая 1942 года мог стать днем уничтожения Африканского корпуса, однако таковым не стал. И это объясняется отнюдь не гением Роммеля и выучкой немецких войск, а полной бездарностью, если не откровенной глупостью, командиров британских танковых частей. Генерал Ламсден намеревался нанести удар во фланг Бисмарку силами 2–й и 22–й бронетанковых бригад, чтобы уничтожить 21–ю танковую дивизию. Вместо этого 22–я бригада осталась позади, проведя в бездействии весь день. Она лишь следила за 15–й танковой дивизией, расположившейся на хребте Ригель, так и не осознав, что ее неподвижные танки крайне уязвимы. Вместо удара по 21–й танковой дивизии 2–я бригада атаковала итальянскую дивизию «Ариете», выдвигающуюся на север от Бир—эль—Хармата, чтобы соединиться с Африканским корпусом. Пока 2–я бронетанковая наступала с востока, главные силы 1–й армейской танковой бригады нанесли несколько ударов по итальянцам с северо—запада, но не было сделано никаких попыток скоординировать действия этих двух бригад. В результате англичане так и не смогли провести массированную атаку. Несмотря на более плохое качество танков, «Ариете», которая всегда считалась лучшей из итальянских дивизий, оказала ожесточенное сопротивление и отбила все атаки. Бой закончился более чем скромным успехом англичан. В ходе столкновения 10–й гусарский полк (из состава 2–й бронетанковой бригады) оторвался от остальных сил и налетел прямо на развернутые противотанковые орудия Африканского корпуса. От целого полка остались лишь 3 танка «Крусейдер».

Тем временем на востоке 90–я легкая дивизия продолжала отступать от Эль—Адема и была атакована 4–й бронетанковой бригадой, которая за ночь успела переформироваться и пополниться. Эта атака вызывала серьезную тревогу, так как британская бригада теперь снова насчитывала более 100 танков. Однако 90–ю легкую дивизию спасли противотанковые орудия, которые сумели сдержать англичан. Затем дивизия отошла на юго—запад и укрепилась возле Надурет—эль—Геческа. 4–я бронетанковая бригада не смогла продолжить атаку и вернулась в свой лагерь на хребте Батруна. Артиллерийский огонь, мелкие стычки, перестрелки патрулей продолжались всю ночь.

Хаос, царивший во время боя, лучше всего иллюстрируют приключения майора Ломакса, командира штабного эскадрона 9–го королевы уланского полка. Возглавляя транспортную колонну и пытаясь найти укрепленный лагерь 201–й гвардейской бригады в Найтсбридже, он отклонился слишком далеко на север и в темноте сбился с дороги. Внезапно он заметил протянутую над землей проволоку, которая была признаком близкого минного заграждения. Его водитель нажал на тормоз, и танк остановился в нескольких футах от проволоки. Подошли двое часовых, и выяснилось, что это как раз те самые гвардейцы. Ломаке спросил их, где находится Найтсбридж, и они ответили, что вот он, совсем рядом.

Майор воскликнул: «Как здорово! Еще несколько ярдов, и мы все влетели бы на минное поле!»

«Совсем наоборот, сэр. Еще несколько ярдов, и вы выбрались бы с него», — ответил часовой.

Оказалось, что вся колона, которая следовала за ним, сумела пересечь минное заграждение, не подорвавшись ни на одной мине!

Но не всем так везло, как майору Ломаксу. Неподалеку командир другого британского танкового полка попытался с помощью радио вывести свою транспортную колонну в расположение танкового эскадрона. Его радиопереговоры были прерваны залпом германских орудий. Снаряды пролетели прямо над командным пунктом и взорвались примерно в миле позади. Появилось зарево от горящих машин.

Полковник поинтересовался: «Где вы находитесь по отношению к этому яркому костру?»

«Я и есть этот самый яркий костер!» — последовал грустный ответ.

* * *

А где в это время находился Лис пустыни? Вскоре после рассвета его командный пункт возле Бир—эль—Хармата был атакован и разгромлен, поэтому Роммелю пришлось путешествовать. Позднее он узнал, что у 15–й танковой дивизии почти закончились боеприпасы, и Роммель стал более настойчиво пытаться установить контакт с Африканском корпусом. Вместе с небольшим сопровождением он передвинулся на 10 миль к северу от Бир—эль—Хармата, где «перед нашими глазами развернулась типичная картина сражения в пустыне. К небу поднимались столбы черного дыма, придававшие зловещее и мрачное очарование пейзажу». Роммель не сумел пробиться к своим, однако он нашел путь, по которому можно было провести транспортные колонны. Когда он вернулся в расположение своего полевого штаба, то обнаружил, что британские танки проутюжили его еще. раз.

К концу дня генерал Ритчи все еще был удовлетворен ходом событий. Англичане потеряли 150 танков и потерпели поражение, но не были разгромлены. Ударные силы Роммеля оказались разбросаны на обширной территории, его штаб был разгромлен, а положение с топливом и боеприпасами стало критическим. Кроме того, произошло событие, значение которого не оценили ни Роммель, ни англичане. Итальянские дивизии «Павия» и «Триесте» пробили две маленькие бреши в минных полях возле Тарик—Капуццо и Тарик—эль—Абд, в тех местах, которые не могла обстреливать английская артиллерия. Эти бреши, находившиеся на расстоянии 10 миль одна от другой, использовать было трудно и опасно, однако они все—таки обещали облегчить положение попавших в ловушку «африканцев».

Роммель решился немного ослабить давление на свои главные силы, заставив итальянцев завязать бой на северном участке фронта. Ночью 28/29 мая он приказал генералу Крювелю «прорвать минные заграждения с запада, чтобы обезопасить тылы». Крювель сразу поднял по тревоге итальянскую пехотную дивизию «Сабрата» и направился в штаб 104–й артиллерийской группы, чтобы вместе с генерал—майором Краузе, командующим артиллерией Танковой армии, составить план артиллерийской подготовки. После этого он уселся на заднее сиденье разведывательного самолета Физелер «Шторх», заявив, что не любит летать на маленьких самолетах. «Шторх» полетел назад, к линии фронта, однако сигнальные ракеты, которые должны были обозначить расположение германских войск, не были выпущены. Отвечавшего за это офицера вызвали к телефону в самый неподходящий момент. В результате генерал обнаружил, что летит над расположением англичан на высоте всего 500 футов. Вражеские пулеметы изрешетили хрупкий самолет, мотор был поврежден, а пилот убит. С заднего сиденья Крювель не мог дотянуться до ручки управления, и ему оставалось лишь беспомощно ждать конца. Каким—то чудом самолет благополучно приземлился. Заместитель Роммеля пулей вылетел из кабины. Однако его тут же захватили солдаты британской 150–й пехотной бригады, которые обращались с пленным очень хорошо. Его угостили огромным стейком, а потом отправили в Каир. Германская армия потеряла одного из своих лучших командиров. Без него атака дивизии «Сабрата» вряд ли могла что—то дать, так оно и произошло. Итальянцы на рассвете атаковали позиции 1–й южноафриканской дивизии к северу от Алам—Хамзы, но атака тут же захлебнулась под сосредоточенным огнем Кейптаунских гайлендеров и 2–го трансваальского шотландского батальона. В плен попали 400 итальянцев, в том числе 13 офицеров.

Когда полковник Зигфрид Вестфаль, начальник оперативного отдела штаба Танковой армии, узнал, что генерал Крювель пропал, он сразу забеспокоился, как бы командование не перешло к не слишком отважным итальянским генералам, так как Роммель застрял где—то во вражеском тылу. Вестфаль опасался, что итальянцы могут приказать отступить, оставив ударную группировку в западне. К счастью, фельдмаршал Кессельринг, главнокомандующий войсками Южного театра и номинальный начальник Роммеля, случайно находился в штабе Танковой армии, когда пришло сообщение об исчезновении Крювеля. Вестфаль, который не боялся брать ответственность на себя, попросил фельдмаршала Люфтваффе временно принять на себя командование группой Крювеля. Кессельринг не слишком хотел соглашаться на это, однако Вестфаль убедил его. Это был неслыханный в анналах военной истории прецедент — фельдмаршал оказался в подчинении у простого генерала.

Тем временем на рассвете Эрвин Роммель лично повел транспортные колонны танковых дивизий через бреши в минных полях, обнаруженные накануне, и сумел доставить снабжение своим танкам. «Потрепанные войска Оси сразу ожили, благодаря командиру», — отмечает английская история. Роммель сохранил присутствие духа в сложнейшей ситуации, и благодаря его личным усилиям Африканский корпус получил топливо и боеприпасы. Кроме того, удалось частично восстановить связь между разрозненными соединениями армии. Вскоре после этого он прибыл в расположение Африканского корпуса, но все видели, что он колеблется, так как не может решить, что следует делать дальше. Генерал Гаузе и полковник Фриц Байерлейн, начальник штаба Африканского корпуса, предложили с боем прорываться на запад, а потом объявить всю операцию большим диверсионным рейдом, который был проведен согласно намеченному плану.

Однако их совет пропал впустую. Роммель снова превратился в Лиса пустыни. Он обругал офицеров за то, что они посоветовали отступать, но, в основном, за предложенные отговорки. Он всегда лично принимает решения, и что касается его, то никогда не отступает. Неожиданно он начал действовать именно так, как требовалось в данный момент.

«Значимость человека возрастает пропорционально стоящей перед ним задаче», — писал после войны генерал Вестфаль. Вольф Хекманн позднее заметил: «События срывают с каждого внешнюю оболочку. И то, что остается от человека, зависит от материала, из которого он сделан».

Роммель продемонстрировал, что внутри у него скрыта стальная решимость. От частей, находящихся южнее хребта Ригель, он получил сообщение, что британская 2–я бронетанковая бригада движется на запад из Найтсбриджа, явно пытаясь отрезать дивизию «Ариете» от Африканского корпуса. Роммель решил помешать этому. В 8.00 англичане заметили 35 немецких танков, равномерно расставленных на невысокой гряде на расстоянии 30 ярдов один от другого. Это была 15–я танковая дивизия, которая кое—как заправила часть своих машин. В этот момент прибыл генерал Ламсден и приказал 2–й бронетанковой атаковать их, продолжая двигаться на запад. Во главе шел 9–й королевы уланский полк, имевший танки «Грант», за ним следовали Гнедые королевы и 10–й гусарский. Очень быстро выяснилось, что большая часть немецких танков была просто небоеспособными грудами металла, отбуксированными сюда, чтобы создать у противника ложное представление о своих силах. Однако позади танков уланы обнаружили несколько 88–мм орудий, и вот они—то не были «обломками». «Гранты» взрывались один за другим. Подполковник Дж. Рональд Макдоннел, командир улан, приказал крейсерским танкам поставить дымовую завесу и под ее прикрытием отошел назад с остатками полка. Теперь у него было всего 20 танков.

После провала наступления 2–й бронетанковой бригады на запад она была атакована с севера 21–й танковой дивизией. «Ариете» вступила в бой, ударив с юга, и британская бригада оказалась под огнем с трех сторон. Два полка 22–й бронетанковой бригады бригадного генерала Керра были отвлечены от намеченной атаки Бир—эль—Хармата, чтобы помочь 2–й бронетанковой. В ходе беспорядочных столкновений они понесли тяжелые потери. Едва не погиб и сам Ламсден, когда рядом взорвалась бомба с немецкого пикировщика. Его адъютант был убит.

9–й уланский полк к 15.00 снова выдвинулся на исходную позицию и приготовился атаковать хребет, который все еще удерживала 15–я танковая дивизия. Предполагалось, что английская артиллерия откроет огонь в 15.20 и прикроет район наступления дымовой завесой. «Гранты» и «Стюарты» Макдоннела вместе с несколькими уцелевшими крейсерскими танками должны были под прикрытием дымовой завесы совершить бросок вперед, чтобы завязать бой с немецкими танками и 88–мм орудиями на малой дистанции. Но взаимодействие танков и артиллерии у англичан оказалось, как всегда, отвратительным, и артиллеристы открыли огонь за 10 минут до того, как танкисты были готовы двинуться. В результате, когда английские танки поднялись на хребет, дымовая завеса рассеялась, и воздух был кристально чист. А у артиллеристов кончились дымовые снаряды. Уланский полк был уничтожен. Танк полковника Макдоннела получил попадание, однако он успел «переменить лошадь», хотя никакого успеха его полк не добился. Видя, что атака захлебнулась, командир 2–й бронетанковой бригады приказал 9–му уланскому отступить. Из 45 танков, имевшихся в составе полка 26 мая, уцелели только 10. Но бой еще не закончился. Капитан Джон Брайт вспоминал:

«Клочок пустыни, на котором последние 3 дня шли бои, представлял собой неописуемое зрелище. Каждый ярд песка был исчерчен следами танковых траков и зиял воронками. Повсюду валялись стреляные снарядные гильзы. Пехотные окопы и орудийные позиции были вырыты всюду, где только можно. Их окружали обломки наших и вражеских танков, сгоревшие бронеавтомобили, скелеты грузовиков и тягачей. Каждый порыв ветра поднимал облака мелкой белой пыли.

У нас не было времени мыться и бриться. Все были измотаны недосыпанием и нервным напряжением. Мы выглядели, как настоящие оборванцы, в перепачканных лохмотьях и с налитыми кровью глазами».

К 16.00 от 10–го гусарского полка остались только 3 танка, 9–й уланский потерял половину своего состава.

Его передвижной перевязочный пункт на грузовике был уничтожен бомбой германского пикировщика. Старший врач был тяжело ранен осколками германского снаряда. Полк понес такие потери, что медики запросили помощи у Гнедых королевы. На следующий день 9–му уланскому было приказано отвести уцелевшие «Гранты» и их экипажи в расположение Гнедых королевы и отойти в тыл. Как и несколько других британских танковых полков, он окончательно потерял боеспособность.

Бой завершился около 17.00, когда началась песчаная буря. «Танки и грузовики сбились вместе, словно овцы. Люди укрывались внутри машин, чтобы получить возможность хоть как—то дышать, так как снаружи дул опаляющий ветер», — писал позднее Б.Г. Симпкинс.

Англичане могли в этот день добиться много больше, если бы сработал план генерала Ламсдена. XXX корпус передал 4–ю бронетанковую бригаду под его командование в полдень, однако ее командир из—за песчаной бури не сумел связаться с Ламсденом. Когда командующий наконец приказал бригаде двинуться на юг, к месту главных событий, из—за той же бури она сбилась с пути и столкнулась с 90–й легкой дивизией возле Бир—эль—Хармата. Бригада потеряла 5 «Грантов» и 3 «Стюарта» от огня германских противотанковых пушек.

Тем временем на севере 32–я армейская танковая бригада бригадного генерала Уиллисона попыталась отбить высоту 209. Однако взаимодействие сил не было налажено, хотя 1–я южноафриканская пехотная дивизия располагалась совсем рядом. Защитники высоты (39–й противотанковый батальон) подбили 7 пехотных танков, прежде чем англичане отступили. Однако ночью немцы оставили свои позиции, так как Роммель приказал отступать.

Но теперь даже Лис пустыни был вынужден признать, что его первоначальный план провалился. Он отменил высадку с моря группы Хеклера и решил отойти на юго—запад, к линии британских минных заграждений, которые он намеревался форсировать. Через пробитые коридоры он смог бы восстановить контакт с тыловыми базами и остальными частями армии. Этот план, как позднее писал британский историк Барнетт, «продемонстрировал всю неповторимость его гения». Англичане полагали, что Роммель будет прорываться из западни на восток, и в течение следующих нескольких дней действовали, исходя из этого предположения. Однако Роммель собирался прорываться на запад. В очередной раз он решил сделать то, чего противник от него совершенно не ожидал.

В английских штабах царило полное удовлетворение ходом боя. Ударные силы Роммеля были прижаты к минным полям, и предполагалось, что на следующий день они израсходуют остатки боеприпасов. (В ходе боя англичане постоянно переоценивали значение неохраняемых минных заграждений и заграждений, прикрываемых только патрулями.) Генерал Ритчи, штаб которого все еще располагался в Гамбуте, восточнее Тобрука, думал, что у него появился шанс уничтожить артиллерией германские танки, пока его собственные танковые и моторизованные бригады будут охотиться за германскими транспортными колоннами на юге. «Роммель бежит!» — радировал он в штаб Средневосточного Командования.

В этот момент генерал Окинлек тоже разделял всеобщее настроение оптимизма и эйфории. В ответ он радировал: «Браво, 8–я Армия! Добейте его». Он даже предложил начать наступление на запад, назначив целью легким подвижным соединениям Мечили и Бенгази.

Однако битва на линии Газала была еще очень далека от завершения. По словам британского историка, «Роммель был еще не разбит. Хотя ситуация была опасной, его решительность и уверенность уравновешивали это». Немецкий генерал уже подготовил свой план. Прежде всего, он решил отвести все свои ударные силы в район, который потом станет известен как «Котел», где они окажутся под прикрытием хребтов Сидра и Дахар—эль—Аслаг, а также британских минных заграждений, идущих на север от Бир—Хакейма. (Эти минные поля были частью второй линии обороны главной оборонительной позиции Газала.) Во—вторых, он решил захватить Бир—Хакейм и уничтожить 1–ю бригаду Свободной Франции. В—третьих, он намеревался снова начать наступление на север, чтобы перерезать Прибрежную дорогу, отрезать и захватить дивизии союзников, занимающие линию Газала. Наконец, он не отказался от решения захватить Тобрук. Окровавленный, но непоколебимый, Роммель не собирался позволить кому—то или чему—то отвлечь себя от выполнения плана.