Глава 18. – Почему я не могу приготовить сегодня ужин?

– Почему я не могу приготовить сегодня ужин?

Александрина стояла перед ним: крохотная, неприкаянная, одетая только в кружевную рубашку. Более нелепый наряд для этих мест трудно было даже себе представить. Волны густых непослушных волос Алекс выгорели на солнце и казались золотыми. Она была такая хрупая и нежная, соблазнительная, как цветок. Любому мужчине захотелось бы защитить это воздушное создание от всевозможных бед и напастей.

И только ее серые глаза, когда смотрели на Дрейка, метали молнии. В них сверкал вызов. Алекс стояла в воинственной позе, держа руки на бедрах.

Дрейк широко улыбался, прислонившись к толстому стволу огромного дуба, и спокойно поглаживал бородку, которая здесь успела отрасти.

– Я высоко ценю твою заботу, принцесса, но боюсь, мы умрем с голоду, пока ты будешь заниматься стряпней. Напомню, что здесь нет ни слуг, которых можно было бы послать на рынок, ни повара, готового продемонстрировать свое кулинарное искусство в просторной кухне.

– Пропади ты пропадом, Дрейк Баррет! Мне прекрасно известно, что нужно делать, – вспыхнула Александрина. – Разве я уже не доказала тебе, что могу прекрасно обходиться без роскоши и излишеств, к которым привыкла в своей семье? Что‑то не припомню, что я видела слуг на «Прекрасной мечте». Мне надоели твои замечания и насмешки. Надоело, когда мне прислуживают! Я себя прекрасно чувствую, ведь я не инвалид!

Лицо Дрейка еще сильнее расплылось в улыбке. Конечно, все это ему доподлинно было известно. Она не инвалид! Он точно знал, что Алекс начала поправляться, поскольку частенько стал попадаться на ее острый язычок. Первые несколько дней Алекс нравилось, что Дрейк ухаживает за ней. Она была послушна, как котенок, когда муж кормил ее, умывал, лечил ссадины и раны. Когда же он закончил строить навес, Александрина спала в нем все дни напролет, слабая, словно младенец. И Дрейка пугало ее состояние.

А спустя всего десять дней она опять начала скандалить, как торговка рыбой. Его заинтересовало: что бы она сделала, если б узнала, о чем он на самом деле думает в этот момент? Глядя на нее сейчас, Дрейк, конечно же, снова чувствовал желание. Он очень хотел найти наиболее подходящее применение ее страсти и энергии.

– Ты собираешься отвечать мне? – потребовала она, гневно сверкая глазами.

– Разумеется, – добродушно ответил Дрейк. – Что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Что ты позволишь мне сегодня приготовить обед самой.

– И как же ты собираешься это сделать, принцесса? – Он скрестил руки на обнаженной груди, изо всех сил стараясь не рассмеяться. – Только не говори мне, что на ужин у нас будет черника и вода!

Алекс очень хотелось ударить его. Этот бессовестный человек высокомерен до неприличия, а его мнение о женщинах высшего света начинало действовать ей на нервы. Черт возьми, да она все равно приготовит превосходный ужин, чего бы ей это ни стоило!

– Нет, Дрейк, – ответила Александрина, высокомерно глядя на него. – Я собираюсь поймать на ужин большую рыбину.

Невольная усмешка тронула его губы.

– Прости меня, принцесса. Я и представления не имел, что ты, оказывается, задумала устроить настоящий пир. – Он сделал широкий жест, показывая на кромку воды. – Пожалуйста, действуй. Я с нетерпением буду ждать свой ужин.

С этими словами Дрейк подошел к навесу и сел на мягкую траву. Благодаря тому что на острове росли деревья с толстыми стволами, а также вьющиеся растения, он смог построить вместительное укрытие, которое защищало их от солнца и дождя. Островок, занимавший площадь в два акра, и в самом деле был настоящим раем.

Дрейк никогда в жизни не чувствовал себя так спокойно. Мир, погруженный в войну, казался здесь каким‑то кошмарным сном или фантазией больного воображения. Такую полноту жизни Дрейк ощущал только на борту «Прекрасной мечты». Уединение на острове, а особенно присутствие рядом жены, оказывало на него благотворное влияние.

Приятные размышления Дрейка прервал всплеск воды. Он услышал ругательство, которое не пристало произносить настоящей леди. Дрейк с любопытством наблюдал, как Александрина стояла в воде и приговаривала что‑то вкрадчивым голоском, обращаясь к ускользающей из рук рыбе. Но видимо, глупая рыба оставалась глуха, потому что следом за ласковыми заклинаниями и щедрыми посулами из уст его изысканной женушки срывалось очередное крепкое ругательство. Она грозила кулаком подлой неуловимой рыбе и упрямо пускалась на поиски новой жертвы, которая окажется посговорчивее.

Дрейк от души забавлялся, наблюдая эту комичную сцену. Но вместо чувства собственного превосходства его душу переполняла щемящая нежность, какой он никогда не испытывал раньше. Впервые Дрейк даже не пытался отрицать или подавлять те чувства, которые переживал сейчас. Упрямая и своевольная, неугомонная и импульсивная, эта молодая женщина, на которой его угораздило жениться, полностью завладела его сердцем. И ему очень хотелось поверить в то, что она никогда не предаст их любовь.

Дай‑то Бог!

Он закрыл глаза.

– Дрейк! Дрейк! Беги быстрей сюда! – взволнованно крикнула она.

Дрейк быстро поднялся на ноги и бросился к ней. В руках Алекс держала извивающегося окуня, конечно же, желающего вырваться на свободу и улизнуть обратно в реку. И он ускользнул бы, не пронзи его Дрейк своим ножом. Алекс отвернулась, чтобы не видеть душераздирающей сцены насилия.

– Ну и молодец же ты, принцесса! – похвалил ее Дрейк без тени иронии. – Ты сама разделаешь его или прикажешь это сделать мне?

– Раз‑делать?.. – пролепетала Алекс, сразу упав духом.

– Ну да, очистить рыбу от чешуи, вырезать внутренности...

– Понимаю! – перебила она, побледнев. Она разрывалась между брезгливостью и гордостью. И очень боялась, что первое победит.

Дрейк заметил растерянность жены и решил прийти на выручку.

– У меня появилась прекрасная мысль: я почищу и приготовлю рыбу, а ты соберешь фрукты.

У Алекс мгновенно отлегло от сердца.

– Замечательно! – Она почти выпрыгнула из воды, окатив Дрейка брызгами, и поспешно покинула берег.

Дрейк откинул голову назад и засмеялся, глядя, как Алекс со спринтерской скоростью исчезла среди деревьев.

Дрейк обожал в Александрине как горячность и задор, так и мягкость и доброту. Эта женщина представляла собой головокружительную комбинацию противоречий.

Было то чудное время после полудня, когда солнце еще не садилось за горизонт, а луна уже готова была появиться. Это было не что иное, как золотистое сияние сумерек. В это предвечернее время весь остров начинал купаться в блеске великолепия.

На открытым воздухе, рядом с навесом, они устроили великолепную «столовую». Два плоских гладких булыжника служили им посудой. Разумеется, они ели руками, что в высшем обществе считалось варварством, а у этих двух отшельников вызывало радостное возбуждение.

Дрейк осторожно нес дымящегося окуня от костра. Некоторое время он пробирался через деревья, а потом остановился, не отрывая глаз от приятного зрелища.

– Добрый вечер, капитан Баррет, – улыбнулась ему Алекс. Ее удивительно выразительные глаза приобрели глубокий дымчато‑серый оттенок. Она ждала Дрейка, одетая в знакомую мужскую рубашку.

Перед ней лежали насыпанные горкой ягоды, которые она успела собрать, а вокруг красовались всевозможные цветы: фиалки, гепатика, триллиум, даже шиповник. Дрейк никогда не видел такой красоты.

Он уселся рядом с Александриной и молча разложил рыбу на импровизированные тарелки. Свежий запах фруктов, ягод и цветов будил в нем чувственные желания.

– Все так... красиво, – наконец произнес Дрейк, и от его хриплого голоса ее сердце забилось сильнее.

– Я рада, что тебе понравилось, – ласково проговорила она и широко улыбнулась. Что касается хрустальных канделябров и вина... придется призвать на помощь воображение.

– Лунный свет настолько чарующ, что я уже от него хмелею.

Что‑то сегодня изменилось, что‑то заставляло Алекс испытывать какое‑то предвкушение, которое нельзя было объяснить, – оно было за гранью реальности.

– Все дело в нашем острове, – мечтательно проговорила она. – Он словно волшебный.

Дрейк кивнул и попробовал спелую сладкую ягоду.

– Знаю, я никогда в жизни не испытывал таких чувств, как здесь. Даже готов примириться с гибелью «Прекрасной мечты», – впервые заговорил Дрейк о потере корабля.

– Могу представить, какой это для тебя удар, – осторожно сказала Алекс. – Ведь это был особенный корабль.

Дрейк грустно улыбнулся.

– Особенно для меня. «Мечта» – это как лучший друг, на которого можно положиться.

– А твоя семья?

– К сожалению, на свою семью я положиться не могу. Разве что на Смитти, который временами мне ближе отца.

Алекс выглядела удивленной.

– Ты никогда раньше не говорил о своем отце. Какой он?

– Это слабый человек. – Взгляд Дрейка стал жестче. – Очень добрый, но бесхребетный. Всю жизнь был чересчур легковерным и доверчивым. Моя сестра характером больше похожа на него.

– Твоя сестра? Дрейк кивнул:

– Да, моя сестра слишком мягкосердечная. Я боюсь, как бы кто‑нибудь ее не обидел.

– Как твоего отца? Дрейк стиснул зубы.

– С чего это мы вдруг перешли на эту тему?

– Я просто хотела побольше о тебе узнать, – спокойно сказала Алекс.

В этот момент Дрейк испытал угрызения совести. А ведь на самом деле Александрина ровным счетом ничего о нем не знает! И то, о чем он никогда ей не говорил, может изменить их отношения. Но он отбросил прочь печальные мысли. Сейчас еще не время!

– Больше мне об этом нечего сказать.

– В твоей жизни было много женщин? Его ошеломила ее прямота.

– Кого?

– Женщин. У тебя было много женщин?

– В моей постели – много, в моей жизни – нет.

Алекс посмотрела на него с удивлением. – Почему?

– Потому что в постели женщины доставляют удовольствие, а в жизни они крайне вероломны и бессердечны.

Она поморщилась от его резкого ответа. Дрейк увидел ее лицо и тут же пожалел о том, что сказал.

– Извини, принцесса. Просто раньше ни одной женщине не хватало наглости расспрашивать меня о моих прошлых... э‑э... интрижках.

– Но я не просто одна из твоих женщин, Дрейк. Я – твоя жена.

Он улыбнулся:

– Нет, милая, ты не просто одна из моих женщин, и не только потому, что моя жена, – ты совершенно уникальная. – Дрейк увидел недоумение на ее лице и пояснил: – Это самый лучший комплимент, на который я способен.

Алекс ослепительно улыбнулась.

– Я рада. Приятно, что хоть кто‑то восхищается моей уникальностью.

– Что ты хочешь этим сказать? Александрина тяжело вздохнула.

– Я многое не умею из того, чем должна обладать женщина из благородного семейства, и это крайне огорчает моих родителей. Они снабдили меня вереницей самых безукоризненных гувернанток, которые должны были обучить меня всевозможным правилам приличия.

Дрейк улыбнулся, представив, каким упрямым и своевольным ребенком, наверное, была Алекс в детстве.

– Им это удалось?

– Едва ли, – печально призналась Александрина. – Вся их кропотливая работа пошла насмарку. Я до сих пор не умею вышить ни одного стежка и не могу начертить прямую линию. Мой французский оставляет желать лучшего, а когда я играю на фортепиано, все охотничьи собаки, живущие в Садзбери, начинают выть от возмущения.

Дрейк развеселился.

– Но зато ты преуспела в искусстве управления парусным кораблем.

– Мой отец считает это скорее недостатком, чем достоинством.

– На «Прекрасной мечте» ты продемонстрировала самые настоящие творческие способности, – заметил он. – А сколько женщин, знатных или не очень, могут похвастаться тем, что поймали рыбу голыми руками? Не говоря уже о твоем творческом подходе к тушенке. Александрина выглядела удрученной.

– Так ты все знал? Он усмехнулся:

– Конечно же, я все знал, принцесса. Тушенка, как бы искусно она ни была приготовлена, всегда остается тушенкой. Но мне очень нравилась твоя забота, я боялся тебя разочаровать, поэтому ничего не говорил.

Она просияла:

– Спасибо. Но что‑то мне подсказывает, что мои родители не будут в восторге от энтузиазма, который я продемонстрировала на кухне.

У него в глазах заплясали огоньки. И Дрейк подумал про себя: «И от энтузиазма в спальне». Но не стал произносить это вслух.

Вместо этого он просто сказал:

– Разумеется, они больше не огорчаются из‑за тебя, потому что уже смирились. Ведь, в конце концов, ты уже не ребенок, а прелестная взрослая женщина.

Алекс покачала головой:

– Нет. На самом деле, я думаю, они с нетерпением ждали моего первого сезона. Они очень надеялись, что мое появление в свете как‑то изменит меня и преобразует мою жизнь. Отец хотел поскорее сбыть меня с рук и выдать замуж за подходящего члена палаты лордов. – Дрейк молча согласился с ее выводами. Граф действительно оказался бесчувственным человеком. Алекс продолжала: – А мать думала, что я сплю и вижу, как бы только познакомиться с перспективными молодыми людьми. Но она напрасно ждала, что я стану настоящей леди, какой она всегда мечтала меня видеть. – Александрина сделала гримасу. – Если бы я жила сейчас дома, мне покоя не было бы от многочисленных богатых, знатных и до ужаса скучных визитеров. – Она поморщилась от отвращения, вспоминая некоторых из потенциальных женихов. – Например, Джон Хардсли, граф Ромдейл, недалекий и лысеющий. Или Уильям Кендалл, маркиз Даруэлл, напыщенный и самодовольный. Джордж Макелрой, граф Блейдстон...

– Такой же, как и те, которых ты уже перечислила. Да еще вдобавок ко всему тучный, жадный. К тому же большой плут, когда играет в карты, – закончил ее фразу Дрейк.

– Откуда ты все это знаешь про лорда Блейдстона? – Алекс вскинула голову и изумленно уставилась на Дрейка.

Дрейк похолодел. Он так увлекся беседой, возмущенный тем кругом общения, какой выбирал для своей дочери Джеффри Кассел, что невольно допустил досадный промах. Но он знал, черт возьми, что любой из этих высокомерных денди в один миг сломил бы вольнолюбивый дух Александрины.

Он нахмурился и опустил глаза.

– Возможно, ты удивишься, принцесса, но это наглядное доказательство того, как широко распространяются сплетни о высшем обществе, – сказал Дрейк, избегая смотреть Алекс в глаза, и добавил: – Иногда они даже достигают ушей простого капитана.

Алекс молчала. Она снова почувствовала напряжение, которое всегда сопровождало их разговоры о высшем свете. Отчаянно желая восстановить прежний романтический настрой, она слегка тронула его за плечо.

– Дрейк, слава Богу, Англия сейчас очень далеко от нас. И я не хочу, чтобы хоть что‑то омрачало покой и великолепие этого острова, слышишь?

Он взглянул на ее маленькую руку, испытывая приступ вины.

«Надо сказать ей, – нашептывала ему совесть. – Скажу ей, но не сегодня. Сегодня – наш вечер».

Дрейк взял ее руку и поцеловал.

– Прекрасно, – проговорил он. – Будем наслаждаться настоящим, пока оно принадлежит нам. – Он взял со стола ягоду и положил ее Александрине в рот. – А теперь приступим к нашему роскошному ужину.

Некоторое время они сидели тихо, а в это время синие сумерки постепенно опускались на остров. Первой нарушила тишину Алекс.

– Я до сих пор не могу понять, какое время суток мне нравится здесь больше, – промолвила она, задумчиво глядя на темно‑синее небо, в котором начали вспыхивать первые звезды. – Утром здесь словно заново рождаешься. От этого ощущения просто дух захватывает. Днем царит тепло и жажда жизни, день наполнен пленительной красотой, а ночи здесь просто волшебные!

– И есть еще что‑то, что невозможно описать словами, – мягко добавил Дрейк.

– По дороге в Йорк ты рассказывал, что с этими островами связана какая‑то легенда, – напомнила ему Алекс.

– Правда? – улыбнулся он.

– Ты расскажешь мне ее?

– Сейчас для этого самый подходящий момент. – Дрейк уселся рядом с ней поудобнее, чувствуя, как ее волосы щекочут его обнаженное плечо, и начал свой рассказ. – Существует несколько легенд. Мне известны две из них. – Он многозначительно посмотрел на Александрину. – Обе легенды очень красивы и романтичны.

В глазах Алекс светился неподдельный интерес.

– Я хочу услышать обе легенды, – попросила она.

– Я в этом ничуть не сомневался, моя любознательная подруга! – Он усмехнулся. «Жажда знаний любого рода была второй натурой леди Александрины Кассел, то есть леди Александрины Кэрнхем», – подумал Дрейк, а сам продолжил: – По древним поверьям индейцев, великий дух Манатоана и бог зла воевали друг против друга. Они стояли на противоположных берегах реки и бросались камнями. Камни, которые не долетали до цели, падали в воду и превращались постепенно в острова. Манатоана, конечно, победил, а острова стали называть Райскими садами или Землей счастливой охоты Великого духа.

– Как интересно! – Алекс просияла от радости.

– А вторая легенда еще более поэтична, – продолжил Дрейк. – В ней говорится: когда одетые в белое ангелы несли Эдем на небеса, из райского сада в реку упали тысячи цветов. Они всплыли на поверхность и превратились в Тысячу островов.

– Очаровательная легенда! – мечтательно вздохнула Алекс. – Она прекрасно передает радостную атмосферу острова. Эта легенда такая же волшебная и загадочная, как наш маленький рай. Ты согласен со мной? Дрейк нежно растрепал ее волосы.

– Да, принцесса, я согласен. С помощью легенд люди оживляют свои мечты, вдохнув в них жизнь.

Алекс вздохнула.

– Мечты – дивная вещь, потому что в них можно получить все, что ни пожелаешь.

В словах Александрины звучала такая грусть, что Дрейку внезапно захотелось исполнить все ее желания.

– И о чем же ты мечтаешь, принцесса? – спросил он. – У тебя есть заветное желание? Разве можно еще о чем‑нибудь мечтать, живя в полном комфорте и достатке?

Она посмотрела на звезды.

– Я не сомневаюсь, что мой ответ удивит тебя, потому что у нас с тобой, вероятно, разное отношение к потребностям.

– Что ты имеешь в виду?

– Я никогда не отрицала, что сама являюсь продуктом своей социальной среды. Все это мне известно. Но ведь мы говорим сейчас о мечтах, а не о реальности. – Алекс не отрывала глаз от звездного неба, вспоминая свои одинокие ночи в Садзбери, когда она смотрела на те же самые звезды и мечтала о том же самом. – Некоторые женщины грезят о принцах, о замечательных и сильных мужчинах, которые унесут их на руках в свои замки, где они вместе с ними будут жить долго и счастливо. – Ее голос стал тише. Погрузившись в собственные мысли и воспоминания, Алекс унеслась в своих мечтах так далеко, что Дрейк уже начал сомневаться, помнит ли она еще о его существовании. – Я жила в таком замке. И я знаю, как там может быть пусто и одиноко. А принцы – это просто мужчины, влюбленные в себя, свою власть, деньги и свои владения. В их сердцах не остается места для простых человеческих радостей и любви. Для настоящей любви. Они боятся встретить человека, который стоял бы рядом с ними, но был бы ниже их по положению. – Александрина покачала головой. – Я мечтаю совсем о другом – о человеке, который сможет забрать меня из холодного пустого замка в обыкновенную хижину. Там мы будем жить как захотим, будем любить друг друга. Будем идти рука об руку, радоваться жизни, зная, ради чего живем.

– Но ты сейчас моя жена!

Алекс повернулась к нему, удивившись суровости его тона, и пожалела о том, что говорила. Ведь она сказала все, что думает, совсем не заботясь о том, как он воспримет ее слова.

– Да, я знаю, – мягко ответила она, настороженно глядя ему в лицо.

Дрейк и сам не мог понять, почему он так болезненно отреагировал на слова Александрины. Она лишь описала ему свою мечту. И все! Его переполняла нежность, а также отчаянное желание и решимость стать для Алекс таким, каким она хочет его видеть. Александрина‑то думала, что Дрейк как раз и есть тот простой человек, с которым она всегда мечтала связать свою судьбу, но все было не так. Дрейк никогда не сможет стать таким, как бы этого ни хотел, потому что он такой же заложник своего знатного рода, как и Алекс. Она‑то думала, что он капитан корабля. Он и в самом деле был капитаном, а еще – ее супругом. Они соединились узами брака раз и навсегда! И на сегодняшний момент этого должно быть достаточно.

– Дрейк! – Александрина потянулась к мужу и дотронулась до его щеки. – Я не хотела... – Она осеклась. Как может она сказать ему, что он для нее значит? Он – все для нее! Он – единственное, что ей нужно в этой жизни. Алекс любила его так сильно, что эта страсть ее и саму пугала. Он не был похож на идеал ее семьи. Ей всю жизнь внушали, что нужно искать совсем других мужчин. Алекс знала, что, когда они вернутся в Англию, презрение и насмешки людей из высшего света будут ей обеспечены. Однако, несмотря на все это, Дрейк был нужен ей. Она поняла, что любит его.

Александрина не успела ничего сказать. Он молча привлек ее к себе, закрывая рот поцелуем.

Дрейк со стоном посадил ее к себе на колени, прижал к своей обнаженной груди и поцеловал так, что Алекс чуть не задохнулась.

Ее томили те же самые чувства, ведь и она давно не имела возможности выразить то, что переполняло ее душу. Дрейк запустил пальцы в ее длинные волосы, прижимая голову жены к своей груди как можно крепче. Он уже начинал терять над собой контроль, глядя в лицо Александрины, залитое таинственным лунным светом.

– Как твоя голова? Не болит? – выдохнул он.

– Не болит.

– Ты... уверена, Алекс?

– Дрейк, прошу тебя, прошу... Ты мне нужен!

Он поднял ее на руки и направился к их скромному убежищу. Алекс спрятала лицо на груди Дрейка, ощущая, как его волоски щекочут ей ноздри. Вдохнув его мужской запах, она почувствовала тепло огня. Дрейк опустил ее на мягкую траву, а затем устроился рядом с ней.

Алекс видела в глазах мужа неутолимое желание и щемящую нежность, которые он и не пытался скрывать. Она потянулась к нему... Их губы встретились в одном бесконечном поцелуе, который говорил больше, чем могли выразить слова. Их тела сплелись воедино...

– Алекс... Алекс, – повторял Дрейк ее имя снова и снова.

...Взрыв ощущений, как ракета, пронзил все ее тело. Она закричала, больше не в силах сдерживать свои эмоции. Ее душа улетала куда‑то, а вместе с ней из глубины существа вырывались заветные слова.

– Дрейк... Я люблю тебя! – хрипела она. – Я люблю тебя!

Алекс почувствовала, что муж достиг кульминации своих ощущений.

Алекс так и не узнала, услышал ли Дрейк ее признание в любви. Им, пожалуй, в эту ночь вовсе не нужны были эти слова. Главным было то, что они соединились как муж и жена. В этой безудержной чувственной симфонии Дрейк передал Александрине то, что таил в своем сердце.

Date: 2015-09-25; view: 282; Нарушение авторских прав