Бэттери‑парк

07:52

Холодный ветер носился над темными водами Нью‑Йоркской гавани. Вода пенилась и бурлила у берегов. Вдалеке виднелся остров Свободы. Над ним вздымалась статуя Свободы.

Люди собрались на бетонной аппарели для спуска катеров, у самой воды. Семья Пателей и семья Минос. Дэвид Кантор и его дочь. Тощий тибетский монах, которого, кажется, ничто не волновало, и женщина‑убийца, которая ненавидела весь мир. Школьники и освобожденные секс‑рабыни грелись в автобусе.

Франческа Минос укутала новорожденного сына в полу своего пальто, желая согреть его теплом собственного тела.

– И что же нам делать?

Паоло заслонил жену и сына от ветра.

– Нам надо найти другой катер.

– Нет больше катеров, – закричал Дэвид Кантор. – С острова вплавь не выбраться. Без водолазного костюма мы не продержимся в воде и пару минут.

Дон Пател сидела на скамейке рядом с матерью. Девочка внимательно рассматривала протез Патрика Шеперда.

– Мама! Странно! Посмотри! Еврейские буквы расположены по три.

– Можно посмотреть? – с обезоруживающей улыбкой попросил тибетский монах.

Подошел Панкай. Он глянул через плечо Старейшины на выгравированные по металлу буквы.

– Удивительно! – воскликнул тибетский монах. – Это не на иврите, а на арамейском.

– Какая разница? – хмыкнула Маниша. – Панкай! Иди и сядь рядом.

– Минуточку… Старейшина! – обратился индус к азиату.

– Арамейский – это метафизический язык Творца. Это единственный язык, который не может понять Сатана.

– Этих букв прежде здесь не было, – заметил Панкай.

– Вы уверены?

– Я помогал нести Патрика от Бельведерского замка после того, как он спас мою семью. Выгравированных букв на протезе не было. Я абсолютно в этом уверен. Вы можете прочитать послание?

– Это не послание, Панкай. Эти слова нельзя перевести на другой язык. Тут начертаны семьдесят два имени Бога.

– Что вы сказали? Дайте мне взглянуть!

Паоло оставил жену и присоединился к мужчинам.

– Откуда вы знаете, что это семьдесят два имени Бога? – спросил он.

– Я смотрю на эти имена каждый день, – начал объяснять тибетский монах. – Эти буквы можно найти в зашифрованном виде в трех стихах четырнадцатой главы Книги Исхода… Стихи от девятнадцатого по двадцать первый включительно. Там описывается, как Моисей раздвинул воды Красного моря.

Паоло взял стальной протез у тибетца.

– Это был не Моисей. Вирджил сказал, что другой человек глубокой веры совершил это чудо.

– Вы правы. Истинная история бегства евреев из рабства не имеет никакого отношения к подлинному рабству. Они бежали от хаоса, боли и страданий. То, что воды Красного моря расступились, не имеет никакого отношения к чуду. Просто знание семидесяти двух имен Бога, вырезанных на посохе Моисея, дало тому человеку возможность контролировать материю с помощью разума.

– Старейшина! Вы думаете, что Патрик – праведник, избранный Богом для спасения человечества?

К мужчинам подошли Дэвид и Гави.

– О чем это вы говорите?

– Причастность вашего друга к концу дней, возможно, служит высшей цели, – объяснил Панкай.

– Послушайте, ребята. Я ничего не знаю о конце дней, но я давно знаю Патрика Шеперда и, поверьте мне на слово, он – далеко не праведник.

Паоло, не отрываясь, смотрел на стальную руку. Его тело сотрясала нервная дрожь. В мозгу проносился вихрь мыслей.

К ним подошла Франческа с ребенком на руках.

– Паоло! В чем дело?

– Жди меня здесь.

Сжав металлический протез, итальянец направился к воде.

– Паоло! Что ты делаешь? Не сходи с ума!

Выжившие окружили Паоло. Итальянец поднял протез высоко вверх, к небу. Секунду поколебавшись, он решительно шагнул с аппарели для спуска катеров в воду.

Вода была обжигающе холодной, близкой к температуре замерзания. Она словно пронзила его сильным разрядом электрического тока. Паоло почувствовал, что ему не хватает воздуха. Его руки и ноги онемели. Побарахтавшись несколько секунд по пояс в воде, мужчина сделал еще шаг и, сорвавшись с аппарели, погрузился под воду.

Франческа пронзительно закричала.

Голова ее мужа появилась на поверхности. Почти парализованный леденящим холодом, он вдохнул воздух и поплыл обратно к аппарели. Дэвид и Панкай, подбежав к краю, втащили набожного человека на причал.

Гави сбегала в автобус за одеялами.

Шеридан Эрнстмайер расхохоталась.

– Чуда не вышло.

Тибетский монах подошел к Паоло, который, стоя на коленях над водой, старался отдышаться.

– Мистер Минос! Почему вы решили, что воды залива расступятся перед вами? Почему вы думаете, что достойны совершить этот духовный подвиг?

– Семьдесят два имени Бога… Я поверил в ваш рассказ…

Итальянца бил озноб. Его лицо побледнело, а губы посинели.

Он растерянно посмотрел на Гелута Панима.

– Я сделал так, как сказал Вирджил, но ничего не получилось.

– Для перехода по воде аки посуху одной веры недостаточно, – сказал тибетский монах. – Необходимо полное доверие.

– Я не понимаю.

– У вас, мой друг, есть вера, но минутная неуверенность показала, что вы готовитесь к неудаче. Доверие – выше молитв. Существует притча о набожном человеке, который спускался ночью с крутого склона горы. Последние силы его оставили. Он висел, держась обеими руками за выступ. Человек мерз так же, как мерзнете сейчас вы. Он воззвал к Господу, и Бог приказал ему разжать руки. Человек разжал одну руку, но другую – побоялся. Он продолжал звать на помощь. На следующее утро его нашли односельчане. Человек замерз насмерть, вися на одной руке в пяти футах от земли.

Гави передала дрожащему Паоло шерстяное одеяло.

– Кто вы такой, чтобы судить о глубине моей веры?! Я вошел в ледяную воду! Я разжал обе руки!

– Я не хотел вас обидеть. Когда Господь приказал Аврааму принести в жертву своего сына Исаака, это и было испытанием веры и доверия. Вы же просто необдуманно смело ринулись в воду и… искупались.

– Папа! Смотри!

Гави показывала рукой куда‑то на юго‑запад. На горизонте, над островом Свободы появились три точки военных вертолетов.

– Они летят к нам на выручку?

Дэвид с трудом сглотнул.

– Нет, золотце. Не думаю.