Киприан Карфагенский

(ок. 200 — 258 гг.)

епископ Карфагена,

христианский писатель

Светить слепому, говорить глухому, вразумлять бессмысленного — труд напрасный.[3525]

Если боги твои имеют сколько‑нибудь Божественной силы и власти, то пусть сами мстят за себя. Иначе, (…) так как мститель более того, за кого он мстит, то ты больше своих богов.[3526]

Поздно поверят в вечную казнь те, которые не хотели верить в вечную жизнь.[3527]

Для того, кто живет еще в этом мире, никакое покаяние не поздно.[3528]

Кто слишком желает отмщения за себя, пусть помыслит, что не отмщен еще Тот, Кто творит отмщение.[3529]

Тот не может уже иметь Отцом Бога, кто не имеет матерью Церковь.[3530]

Вина раздора [в церкви] не очищается даже страданием. Не может быть мучеником тот, кто не находится в Церкви.[3531]

Господу надобно молиться с искренним вниманием и умолять не звуком голоса, но сердцем и чувством. (…) Как ты требуешь, чтобы Бог услышал тебя, когда ты сам себя не слышишь? Как хочешь, чтобы Бог во время твоего моления помнил о тебе, когда ты сам о себе не помнишь?[3532]

[Христос] не хотел, чтобы молитва была совершаема врозь и частно так, чтобы молящийся молился только за себя. В самом деле, мы не говорим: Отче мой, иже еси на небесех, — хлеб мой насущный даждь ми днесь; каждый из нас не просит об оставлении только своего долга, не молится об одном себе, чтобы не быть введену во искушение и избавиться от лукавого. У нас всенародная и общая молитва, и когда мы молимся, мы молимся не за одного кого‑либо, но за весь [церковный] народ, потому что мы — весь народ — составляем одно.[3533]

Кто милосердствует о нищих, тот дает взаймы Богу.[3534]

В заповедях для большей пользы необходимо умалчивать о некоторых предметах; а то ведь часто увлекаются тем, что запрещается.[3535]

Запрещено смотреть на то, что запрещается делать.[3536]

Какое зрелище без идола? Какое игрище без [языческого] жертвоприношения? (…) Идолослужение (…) есть мать всех игрищ.[3537]

Для похоти недостаточно наслаждаться настоящим злом, — нет, она хочет через зрелище усвоить себе и то, чем грешили еще в давние времена.[3538]

Другие [виды] зла имеют предел, и всякий грех оканчивается совершением греха; (…) [зависть] же не имеет предела: это зло, пребывающее непрерывно; это грех без конца![3539]

Если христианин (…) помнит, под каким условием (…) он уверовал, то будет (…) помнить, что ему в этом веке должно претерпеть более, чем другим.[3540]

Мученичество не в твоей состоит власти, а в воле Божией (…). Иное дело — недостаток готовности к мученичеству, а иное — недостаток мученичества при готовности к нему. (…) Бог не хочет крови нашей, а требует веры.[3541]

Зачем же нам просить и молить, да приидет Царство Небесное, когда нам приятен земной плен? Зачем, в часто повторяемых молитвах, мы просим о скором наступлении дня Царства, когда сильнее и пламеннее желаем работать здесь, на земле, диаволу, нежели царствовать на небе со Христом?[3542]

Не должно оплакивать братьев наших (…), они (…) не погибают, а только предшествуют нам, подобно путешественникам и мореплавателям. Мы должны устремляться за ними любовию, но никак не сетовать о них: не должны надевать здесь траурных одежд, когда они уже облеклись там в белые ризы; а иначе подадим повод язычникам справедливо осуждать нас за то, что мы, как совершенно погибших, оплакиваем тех, которые, по словам нашим, живут у Бога.[3543]

Нет спасения вне церкви.[3544]