Гераклит

(конец VI — начало V вв. до н.э.)

эфесский философ‑диалектик, представитель ионийской школы

Если бы счастье заключалось в телесных удовольствиях, мы бы назвали счастливыми быков, когда они находят горох для еды.[295]

Солнце — не только новое каждый день, но вечно и непрерывно новое.[296]

Если бы все существующее превратилось в дым, то органом познания были бы ноздри.[297]

Из всего — одно, и из одного — все.[298]

Все движется.[299]

Не чая нечаянного, не выследишь неисследимого и недоступного.[300]

Родившись, они [люди] стремятся жить и, тем самым, умереть, лучше же сказать — успокоиться, и оставляют детей, порожденных для смерти.[301]

Смерть — все, что мы видим, когда бодрствуем, а все, что мы видим, когда спим, есть сон.[302]

Людей ждет после смерти то, чего они не ожидают и не предполагают.[303]

Космос (…) не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий.[304]

Многознайство уму не научает.[305]

За закон народ должен биться, как за городскую стену.[306]

Границ души тебе не отыскать, по какому бы пути ты ни пошел: столь глубока ее мера.[307]

Один для меня — десять тысяч, если он наилучший.[308]

В одни и те же воды мы погружаемся и не погружаемся, мы существуем и не существуем.[309]

Гармония мира натянута в противоположные стороны, как у лиры и лука.[310]

Вечность есть играющее дитя, которое расставляет шашки: царство над миром принадлежит ребенку.[311]

Война есть отец всего. Она сделала одних богами, других людьми, одних рабами, других свободными.[312]

Скрытая гармония лучше явной.[313]

Путь вверх‑вниз один и тот же.[314]

Бессмертные — смертны, смертные — бессмертны; смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают.[315]

Прекраснейшая из обезьян безобразна в сравнении с человеческим родом.[316]

У бодрствующих один, общий мир, а спящие отворачиваются каждый в свой собственный.[317]

В одну и ту же реку нельзя войти дважды.[318]

Не будь солнца, мы бы не знали, что такое ночь.[319]

Без солнца не было бы ночи.[320]

Глаза — более точные свидетели, чем уши.[321]

Для бога все прекрасно и справедливо; люди же одно признали несправедливым, другое — справедливым.[322]

Людям не было бы лучше, если бы исполнялись все их желания.[323]

Болезнь делает приятным здоровье, зло — добро, голод — насыщение, усталость — отдых.[324]

Характер человека есть его демон. (Т. е. характер определяет судьбу.)[325]

Природа любит скрываться.[326]

Холодное теплеет, теплое холодеет, влажное высыхает, сухое увлажняется.[327]

Взрослый муж слывет глупым у бога, как ребенок — у взрослого мужа.[328]

На вопрос, почему он молчит, Гераклит ответил: «Чтобы вы болтали».[329]

Просьбою эфесцев дать им закон он [Гераклит] пренебрег, ибо город был уже во власти дурного правления. Удалившись в храм Артемиды, он играл с мальчишками в бабки, а обступившим его эфесцам сказал: «Чему дивитесь, негодяи? разве не лучше так играть, чем управлять в вашем государстве?»[330]

Ум — бог для каждого.

Звери, живя вместе с нами, становятся ручными, а люди, общаясь друг с другом, становятся дикими.

Мышление — великое достоинство, и мудрость в том, чтобы говорить истинное и чтобы, прислушиваясь к природе, поступать с ней сообразно.

Доверять неразумным ощущениям — свойство грубых душ.

Народ должен защищать закон, как свой оплот, как охранительную свою стену.

Правда настигает лжецов и лжесвидетелей.

Своеволие следует гасить скорее, чем пожар.

Взаимную беседу следует вести так, чтобы каждый из собеседников извлек из нее пользу, приобретая больше знаний.