Народ Красного Облака 13 page

Весь 1874 г. Красное Облако пытался получить разрешение отправиться в Вашингтон, с единственной целью, рассказать Великому Отцу, каким плохим человеком был его агент. Весной 1875 г., его попросили прийти с несколькими из его вождей, агент позаботится о сопровождении. К этому времени количество белых проникших в Черные Холмы сильно возросло и возмущение Сиу возрастало с каждым днем. Красное Облако и другие вожди все еще думали - выбрать им агента или оставить его. Они спорили всю дорогу в Вашингтон и добрались в город как они выразились "врозь", разделившись на две противоположные фракции.

Но в селении Великого отца они обнаружили ситуацию, которая заставила их совершенно выбросить из головы маловажные темы. Красное Облако, очевидно, думал, что он приехал на восток просто представить свой взгляд на агента Савилле, но, добравшись до столицы, он обнаружил там Пятнистого Хвоста и его вождей, а также делегации из каждого агентства на реке Миссури. Вожди, обнаружив присутствие всех других вождей Сиу, прекратили перебранку и успокоились. Что это? Почему они все прибыли сюда? Что-то серьезное должно произойти. Вскоре их всех пригласили встретиться с Великим Отцом, который сказал им прямо, что они были приглашены в Вашингтон, решить вопрос о Черных Холмах. Белые хотели получить Холмы, и для Сиу, лучшее, что они могут сделать спокойно, подчиниться. Белых невозможно было проконтролировать, они могли завладеть Горами, и никто не мог остановить их. Сиу лучше продать Горы пока они еще могут сделать это. Индейцев взяли в оборот люди Индейской Службы, которые убеждали, запугивали и урезонивали их. В конце концов, большинство Сиу сказали, скорее мрачно, что Холмы вероятно лучше продать, но что они не смогут ничего сделать, не посовещавшись со своим народом, да народ должен решить. Было принято, отправить осенью специальную комиссию, собрать всех Сиу на совет и прийти к соглашению о покупке Холмов.

Красное Облако, описываемый некоторыми авторами, как великий солдат и гражданин, представлял жалкое зрелище в этом визите в Вашингтон. Перед лицом возрастающего кризиса по поводу Черных Холмов, он упорно продолжал свою маленькую ссору с агентом Савилле.

Профессор Марш, находившийся в городе, предъявил недовольство Красного Облака перед властями, но когда он обратился к вождю поддержать обвинение, Красное Облако пытался отрицать, что он обвинял агента в мошенничестве и отказался признать, что он дал профессору Маршу образцы муки, табака, кофе, и т.д. Также отказавшись предъявить свои собственные обвинения против доктора Савилле, Красное Облако настаивал на новом агенте. Он сказал, что не желает другой бедной крысы, которая ворует у Оглала, не хотел служителя церкви или военного. Ему нужен был приятный богатый агент, который не нуждался в воровстве и который мог что-то дать Оглала, когда они просили. Служащие Индейской Службы, кажется, выразили симпатию, но они не могли давать обещаний и приказали агенту возвращаться с вождями.

В конце совета в Индейской Службе, Лицо, главный воин Оглала обращаясь к Красному Облаку, выкрикнул в ярости: "Я говорил тебе, что именно так все и выйдет, когда мы только высказывали мнение о нем! Мы пришли сюда врозь, мы ничего не сделали, и не можем никого обвинять, кроме себя! Наш отец (агент) хороший человек. Он храбрый, настоящий мужчина. Мы пытались сломить его, но не смогли. Он человек, которого нам следует взять назад с собой и держаться за него". Когда воин, подобно Лицу, называл человека храбрым, настоящим мужчиной это считалось действительным комплиментом. Честное заявление, что Красное Облако и его товарищи делали все, что было в их силах пытаясь сломить его, и проиграли - другой комплимент. Доктор Савилле мог гордиться, слушая эту речь. Когда следователи в агентстве Красного Облака в августе этого года пытались заставить Билла Ровланда заявить, что доктору Савилле недоставало храбрости. Ровланд сказал им: "маленький доктор имел больше мужества, чем вы думаете, гладя на него". Любой человек, который смог удержаться на своем посту в агентстве в течение неспокойного времени 1873-1874 гг., явно имел много мужества.

Вызвав гнев служащих (Индейской службы), профессора Марша и много других, Красное Облако, перед тем как покинуть Вашингтон умудрился шокировать людей церкви, некоторые из которых еще были его преданными почитателями. В этот период в Вашингтоне был держатель отеля сомнительной репутации, специализировавшийся на индейских делегациях. Имея договоренность с некоторыми клерками, в Индейской Службе, он всегда был проинформирован, когда прибывает делегация, встречал их на станции и, подкупив переводчиков, обычно умудрялся увести вождей в свой отель. Индейская служба, узнав об этой практике, приняло обычай посылать надежного человека к станции встречать все делегации и сопровождать их в респектабельные гостиницы.

Когда делегация Оглала прибыла в город в мае 1875, они были встречены этим держателем отеля и представителем Индейской Службы. Под руководством Леона Палладия, Красное Облако отстранил протесты человека Индейской Службы и взял своих вождей и переводчиков в места нежелательного посещения. В течение всего пребывания Палладий был безнадежно пьян, и каждую ночь, держатель отеля брал вождей побродить и посетить места, которые официальные представители определили термином "плохие дома".

Перейдя все границы, этот владелец отеля почти с надменной наглостью отправил Красное Облако, в Индейскую Службу внеся свои уточнения в программу пребывания, включая наемные экипажи, ликер и плохие дома. Невинный Красное Облако, не видя ничего предосудительного в этом, представил программу на открытом совете, и был поражен, когда Комиссионер по Индейским Делам внезапно взорвался страстной бранью на него словно на непослушного школьника, отказался оплатить программу, и дать Леону Палладию даже один цент за услуги, которые по причине сильного опьянения не смог исполнять.

Красное Облако "благородный вождь", которого штормом занесло на восток в 1870, вероятно был бы освистан, если бы попытался второй раз выступить перед аудиторией прихожан церкви и гуманистов в институте Купера. Группы мыслителей на востоке были печально разочарованы им. Они, кажется, думали, когда приходили толпами поддержать его в 1870 году, что, вернувшись, домой он примет христианство, и станет выращивать урожаи. И эти люди теперь обвиняли его в "глупом и непокорном индеанизме". Великий в своем упрямстве и решимости сопротивляться всем изменениям, этот вождь, снова обратившись на Запад, все больше убеждаясь, что единственная надежда для его народа, не допустить белых в свою страну и придерживаться своего собственного образа жизни. /1

1. В описании этого сообщения о визите Красного Облака в Вашингтон в мае 1875 года, я использовал официальные записи, газеты тех лет и некоторый материал полученный от индейцев и белых в Пайн-Ридж. Этого вождя обвиняли во многих ошибках, но запои и странные женщины никогда не были включены в список его грехов. Расхаживая по Вашингтону с этим держателем отеля, вождь был не в большей опасности, чем когда его водили по Нью-Йорку люди церкви в 1870 году, и он, вероятно, был счастлив. Владельцы отелей имели больше здравого смысла, чем облачать вождей в белые рубашки и воротнички, черные сюртуки и блестящие цилиндры, которые люди церкви надели на них в 1870 году.

Когда вожди добрались домой, они обнаружили Оглала сильно возбужденными по поводу белых людей стекающихся в Черные Холмы. Войска арестовали несколько человек и удалили их, но другие отряды приходили почти ежедневно. Сиу обеими руками пытались остановить наводнение, уничтожая товары купцов идущих в Холмы сделать запасы. Это заставило всех белых поднять шум. Договор гласил, что если белые войдут в земли Сиу, индейцы могут прогнать их, но когда они попытались сделать это, белые во всеуслышание потребовали от солдат защитить их. И теперь правительство отправило много белых людей в Холмы с крупными силами солдат. Это была экспедиция Дженни, которая покинула Форт Ларами в мае, чтобы снова исследовать Холмы. Экспедиция Кастера сообщила о богатых месторождениях золота, но другие авторитетные лица отвергли наличие золота в больших количествах в Черных Холмах, и правительство не решалось, купить месторождение золота у индейцев пока оно не будет уверено, что это действительно месторождение золота. Профессор У. П. Дженни из Нью-йоркской Горной Школы был выбран, чтобы совершить новое обследование страны, он набрал персонал ученых и опытных горняков, со всем необходимым оборудованием для полного обследования.

Вожди сообщили своему народу, что Великий Отец просил их продать Холмы, и гонцы были отправлены к Реке Паудер, чтобы посоветоваться с вождями враждебных лагерей. Во всех агентствах этот серьезный вопрос обсуждался не спокойно. Это была ссор в триста миль длиной и двести миль шириной. Старики хотели мира и ради него были готовыми отказаться от Па Сапа, своих священных холмов, но они яростно спорили по поводу цены, которую они должны потребовать. Что касается юношей, то они не желали даже слышать о продаже Па Сапа - они будут сражаться за Холмы и не уступят больше белым, которые напирают на них со всех сторон и постепенно захватывают их страну.

В течение нескольких недель в июле и августе вопрос о Черных Холмах затмило расследование в делах агентства Красного Облака, которое началось с жалоб Красного Облака профессору Маршу. Комиссия, занимающаяся расследованием, состояла из двух сенаторов, одного экс-губернатора, и двух других человек опытных в ведении общественных дел. Эта господа начали свое расследование на востоке, потом отправились в Омаху, в Шайен, в форт Ларами, и затем в агентства Красного Облака и Пятнистого Хвоста. Одних свидетельств комиссия собрала такое количество, что даже плотно отпечатанный текст заполнил объем в пятьсот страниц, но они не нашли какого-либо юридического доказательства мошенничества со стороны агентов поставщиков, которые снабжали агентства. Это не удивительно, так как тип людей, которые в этот период занимались обманом правительства в индейских контрактах, были слишком практичными, чтобы оставлять юридические доказательства своих нарушений.

Один из этих людей получил контракт, чтобы обеспечить Агентство Красного Облака мукой. Он пошел в компанию Bemis Bag в

Омахе и попросил изготовить несколько тысяч 88-фунтовых мешков муки. Люди компании выразили удивление, так как никто даже не слышал о 88-фунтовых мешках муки. Поставщик объяснил, что Индейская Служба определила, что мука должна быть в 88-фунтовых мешках. Это было неправдой, но это удовлетворило компанию Bemis Bag. Мешки были изготовлены, заполнены специально молотой мукой низкого сорта, и отправлены из Омахи в Шайен. Это выглядело очень плохо. Но, когда комиссия пыталась доказывать, что эти мешки муки уменьшенного веса были переданы в Агентстве Красном Облака как полновесные мешки, комиссия запуталась в лабиринте свидетельских противоречий. Не возможно было объяснить использование специальных 88-фунтовых мешков, пока комиссия не сделала вывод, что мошенничество планировалось. Система получения и регистрации партий муки была такой небрежной, что, возможно, было совершать любое мошенничество, но с юридической точки никаких улик мошенничества не было. Другая партия муки была отправлена в двойных мешках, необычная история, которой никто не мог дать разумное объяснение. Армейский офицер свидетельствовал, что он услышал о замысле - муку везли на склад в Шайене, где мешки взвешивались, отмечались инспектором как принятые; затем муку везли в другую комнату, верхние мешки снимали, и тот же груз везли обратно, снова взвешивали, считали и отмечались инспектором. Конечно, такая схема подразумевала, что, имея на складе только половину веса муки, которую инспектор отметил, необходимость соглашения с фрахтовщиками, которые перевозили муку в агентства и с агентами получавшими и расписывающимися за нее, чтобы обмануть правительство. Намеков о таких соглашениях между поставщиками и агентами было много, но намеки не юридическое улики. Вскоре после расследования вызвали одного из этих поставщиков, и он появился в агентстве Пятнистого Хвоста с обозом продовольствия в пятьдесят процентов от веса указанного в его накладной. Он ожидал найти своего добродушного друга агента и получить расписку за доставленный товар, но к своему ужасу он обнаруживал, что агент был внезапно удален а, непреклонный, бесчувственный офицер был поставлен на его место. Офицер отказался принимать товары, немедленно сообщил о случившемся, и предъявил улики, по которым была признана вина обвиняемого.

Количество говядины, выдаваемая в двух агентствах, было достаточно чтобы прокормить дивизию пехоты: стоимость была

очень большой и разговор о мошенничестве в поставках говядины неоднократно возобновлялся и очень раздражал чиновников. Инспекторы приложили большое усилие, чтобы дойти до сути этого вопроса в поставках говядины; но после проверки и оценки перекрестного допроса свидетелей, не смогли дать какого-то определенного решения по этому вопросу. Это может показаться странным, что эти техасские ветераны перегонки скота и самый крупный скотовод Вайоминга почти ничего не знали о своем собственном бизнесе. Один за другим они торжественно свидетельствовали, что они продали стада скота из Техаса поставщикам говядины в агентства Красного Облака и Пятнистого Хвоста или, что они видели стадо или что оно, прошло через них, но ни один из них даже не знал, были ли там большей частью быки, коровы, легкий или тяжелый скот. Это - действительно чрезвычайная ситуация, когда вспоминаешь, правила торговли скотом. Человек, который не мог проехать через стадо и определить его количество не стоил того, чтобы ему платили, и человек, который не мог просмотреть стадо скота и дать точную оценку веса животных по копыту, то ему лучше, заняться, другим, делом, в, котором, он сможет иметь какой-то шанс сохранить свои деньги. Один из крупнейших скотоводов в Вайоминге уверял комиссию, что ни один человек не смог бы оценить вес животного по копыту, кроме того, все эти скотоводы существовали в основном, благодаря их способности не только оценивать вес скота, который они купили, а оценивать какие животные должны взвешиваться, после того как находились на хороших пастбищах в течение шести месяцев.

Фрахтовщики, доставляющие поставки в агентства были среди наиболее интересных свидетелей. Из всех лгунов, которые предстали перед комиссией, эти люди оставили далеко позади себя всех остальных. Многие фрахтовщики, быть очень невежественными и беспокойными, лгали невпопад, и были очень неудачными в случайных моментах откровения; ненароком сболтнув лишнее, и более искусные исполнители спешили высказаться, чтобы опровергнуть показание этих горе сочинителей. Один несчастный фрахтовщик имел небольшой дело провезенной контрабандой партию оружия и боеприпасов в его уме, и он уклонялся от вопросов, лгал, забыл имя своего предпринимателя, отрицал, что знал, сколько фургонов он имел, сколько он платил, кто платил ему, или что он перевозил в фургонах; и после отчаянного увиливания в течение двух часов, он вдруг обнаружил к своему огромному облегчению, что комиссию вовсе не интересовало его занятие контрабандой оружия, а только расспрашивала о дороге к агентству Красного Облака и расстояниях.

Весь фрахт перевозили в агентства в таком соотношении, сто фунтов за сто миль. Все еще довольно долго расстояние оценивалось в основном, на утверждениях подрядчиков. Одометр, наконец, был послан и подключен к одному из грузовых фургонов. Естественно он был разбит по пути в агентство. Был отправлен другой одометр, и, достигнув агентства, он зарегистрировал такое внушительное расстояние, что правительство отказалось его принять. В отчете сообщалось, что хозяин фургона, который установил его в своих собственных интересах и его очень любезные собратья по перевозке, заставляли в каждом лагере вдоль пути мускулистого погонщика вращать колесо, к которому адская машина била установлена. Но в своем энтузиазме он переусердствовал, получив цифру, которую даже доверчивая Индейская Служба не могла приняться как истинное расстояние до агентства Красного Облака. Армия затем получила приказ и в течение одной недели измерила дорогу. Что касается расстояний и платы за провоз, здесь снова было много подозрительных случаев, но ни на йоту юридического подтверждения мошенничества.

Одного несклонного отвечать свидетеля спросили о "общей репутации" определенного западного джентльмена чье поведение изучалось. Глубоко задумавшись, свидетель ответил: "Стена, его общая репутация - то, что он сразу хватался за оружие". Затем он закрылся подобно моллюску и не дал никаких свидетельских показаний.

Книги агента Савилле и бумаги находились в таком состоянии, что один мог сказать, что, очевидно, он беспорядочно вел дела, чтобы скрыть свои темные операции, или, что он был честный человек, но ужасно плохой бухгалтер. Было совершенно очевидно, что система учета была слишком слабой, что если бы агент был заинтересован, чтобы потворствовать поставщикам, он мог легко обманывать правительство по крупному, не оставляя следов юридических улик, которые можно было использовать против него. Но такие условия можно было обнаружить в любом индейском агентстве тех дней, книги всегда находились в ужасном состоянии. Савилле получал жалованье $1,500 в год; жалованье клерка в одном из вашингтонских бюро. Под опекой, в его агентстве находилось около 12,000 индейцев, и приблизительный подсчет их пайков только за один финансовый год 1875-1876 составил $726,522,25. Один военный офицер заявил, что работа выполняемая агентом в Красном Облаке и вес ответственности, которую он нес, считается в армии тяжелым заданием для генерал-майора, или даже генерал-лейтенанта, в то время как Савилле получал жалованье лейтенанта. Мог ли честный человек взять такое бремя на свои плечи

за $ 1,500 в год, и ежедневно рисковать своей жизнью среди диких индейцев? Почему положения агента так сильно добивались, даже принимая во внимание скудное жалованье назначенное ему? Злободневные вопросы, несомненно, но совсем не юридическое улики подтверждение нарушения. Савилле записал троих родственников в платежную ведомость, но что из того? Это было обычной практикой, заносить родственников и близких друзей в платежные ведомости.

Так для Красного Облака и других вождей, незначительные результаты расследование показали, что большинство их жалоб не удостоили большего внимания, чем придирчивые разговоры об отце портящем детей. Величавый вождь Оглала указал на весы как доказательство мошенничества во время выдачи говядины. Весы имели платформу из тяжелых досок. Вождь заявил, что он не дурак. Каждый раз, когда взвешивался бычок, вес этих досок добавлялся к собственному весу животного, и индейцев обманывали на большое количество говядины. Что касается горьких жалоб о мошенничествах муки, то индейцы были просто обеспокоены тем, что они не знали, как использовать муку, и хотели иметь взамен шелушенное зерно, из которого они могли бы сделать мамалыгу. Старик-Его-Лошадей-Боятся пожаловался, что агент не дал ему дополнительные пайки, которые человек его положения должен иметь. Многие индейцы в диких лагерях на севере все еще считали его главой Оглала; и когда они приходят навестить его, он стыдиться, поскольку агент не дал ему средств, позволяющих ему быть гостеприимным со своими гостями. Когда Красное Облако, был поставлен в безвыходное положение, он заявил, что реальная причина его неприязни к агенту берет свои корни в деле с флагштоком, когда белый человек действовал глупо, и почти привел к войне. Это была, несомненно, еще одна ложь.

Что касается качества пайков выдаваемых в агентстве Красного Облака, правительство никогда не претендовало, на то чтобы оно обеспечит индейцев продуктами первого качества, и некоторые товары в пайках были специального качества, очень низкого сорта. Предполагалось, что для индейцев оно было достаточно хорошим. Большинство пайков были довольно хорошего качества; жалобы индейцев относились больше к недостаточному количеству пищи, чем к качеству. Великий Дух, они объясняли, создал Сиу специально таким образом, что им требовалось много, и, было не справедливо, ожидать от Сиу только несколько лет, чтобы они приняли скудную систему белого человека - трех разовое питание в день.

В своем итоговом отчете, комитет по расследованию в агентстве Красного Облака заявил, что им не удалось обнаружить какое-либо юридическое подтверждение того, что Агент Савилле обманывал правительство, но они настоятельно рекомендовали удалить агента. Их решение, вероятно, было справедливым.

Комиссия обнаружила очень много подозрительных обстоятельств, и было мало сомнений, насчет мошенничества, но кого можно было обвинить? Факты родились в тумане ложных показаний свидетеля. Вероятно, большей лжи, чем было выявлено в Агентстве Красного Облака в течение этого расследования, не было ни в каком другом месте в аналогичный период истории нации.

Даже после шестидесяти лет историку трудно вынести приговор доктору Савилле. Если он был не чист на руку, то, сколько индейских агентов его дней могли бы показать чистые руки? По сравнению с большинством этими людей Савилле кажется выше во многих сферах, для его приукрашивания мы имеем немного скупых и средних характеристик, но в обращении к своим индейцам он был значительно более либеральным, чем скупые финансовые воротилы. Савилле истинный человек запада, был на самом деле великодушным в кругу друзей, добродушным и либеральным к своим мелким чиновникам. Его деловая этика в худшем случае была типичной для индейской страны, где получение денег от правительства рассматривалось как благородная игра, с единственным правилом - не дать себя поймать.

Относительно режима агента Савилле в агентстве Красного Облака в целом, мы должны восхищаться доктором и его работой. Неоднократно он потерял контроль над диким народом, но он продолжал добиваться своего, пока не смог управлять ими снова. В течение своей службы он медленно, но прочно завоевывал доверие вождей и пытался сделать из них полезных граждан, достижение, возможно более добродетельное, которое не смогли выполнить его, несомненно, более узкие и менее симпатичные преемники. Они не только терпели неудачу конкретно в этом, но и прибегали к очень сомнительной практике уничтожения власти вождей, таким образом, бросая Оглала на произвол судьбы.

Доктор Савилле провел свои последние годы в Омахе, живя так тихо, что никто не знал, что он находился там пока сообщение о его смерти не появилось в газетах в 1922 году.

Пока развивался этот важный вопрос в делах агентства, подготовка к совету в Черных Холмах с Сиу завершались. Подкомитет комиссии Черный Холмов прибыл в агентство Красного Облака во время расследования, чтобы подготовить большой совет с Сиу. Д. С. Колинз, назначенный секретарем комиссии, был с этой подкомиссией и он заявил в своих воспоминаниях, что как Красное Облако, так и Пятнистый Хвост противостояли продаже Холмов, но охотно

помогали в подготовке к совету. Красное Облако был опрошен первым, белые еще считали его вождем Сиу с величайшим влиянием; но, когда комитет прибыл в агентство Пятнистого Хвоста, они обнаружили человека, который не считал Красное Облако вождем всех Сиу. Пятнистый Хвост отклонил решение правительства, что совет следует проводить на Миссури, и выбрал ручей Шадрон, место между его агентством и агентством Красного Облака. Он сообщил комитету проинформировать Красное Облако о своем решении; и относительно Сиу в агентствах Реки Миссури он сказал: "Мы Брюле и Оглала владеем Черными Холмами и охраняем их, и мы наиболее многочисленные. Сиу Реки Миссури должны прийти сюда на совет". Охраняемые шестью молодыми воинами Пятнистого Хвоста и шестью Красного Облака, этот комитет посетил различные агентства, получив обещание Сиу, прибыть на совет в сентябре. Они также обследовали Черные Холмы, где они обнаружили группу Профессора Дженни, занятую тяжелой работой, стремясь определить количество золота. Холмы были заполнены старателями, выбирающими золото в удивительных количествах, и войска, которые получили приказ, удалить всех белых с индейских земель, мирно расположились лагерем около старателей. Это плохо повлияло на доверие Сиу. Они были заверены председателем комиссии расследования, что войска удалят всех белых с индейских земель к 15 Августа.

Министр Внутренних Дел в своих инструкциях к комиссии Черной Холмов, 18 июня показал очень благоприятный дух. Он сообщил уполномоченным, что они должны считать себя представителями индейских интересов, также как и интересов правительства. Они должны попытаться приобрести Черные Холмы и также, убедить Сиу, оставить свои интересы на Реке Паудер и землях Бигхорн. С тех пор как снабжение продовольствием Сиу было назначено договором 1868 прошло только четыре года, теперь, в 1875 году правительство посчитало себя не обязанным снабжать этих людей, а продолжить систему пайков в своих собственных интересах и от имени человечества. При заключении какого-либо соглашения с Сиу о приобретении Холмов, комиссия должна помнить, что Сиу снабжали продовольствием и одеждой на общественные расходы, и, что часть покупной цены будет компенсирована расходами на продовольствие и одежду, а остаток, будет потрачен главным образом на крупный рогатый скот, сельскохозяйственное оборудование, и образование, с целью перехода Сиу к полной самостоятельности.

4 сентября комиссия в полном составе добралась до агентства Красного Облака и обнаружила страну, покрытую на много миль вокруг с лагерями Сиу и огромными стадами пони. Колинс заявил, что присутствовали 20,000 индейцев. Этот огромная масса Сиу была поглощена отчаянным спором по незначительному вопросу месту расположения совета. Люди Красного Облака, заручившись поддержкой некоторых Сиу Реки Миссури, потребовали, чтобы совет проводился в их агентстве; Пятнистый Хвост и его последователи в равной степени были полны решимости, провести совет на ручье Шадрон в месте удаленном на двадцать пять миль от каждого агентства. С четвертого по шестнадцатое индейцы спорили над этим вопросом, впадая в такую ярость, что в нескольких случаях, казалась, битва была неизбежна. Они, наконец, склонились выбрать большую равнину на Белой Реке, восемь миль восточнее Красного Облака и непосредственно на север от Холма Вороны.

В течение этих двух недель споров уполномоченные провели переговоры с вождями и вскоре поняли, что перспектива для успешного совета была незначительной. Кажется, была небольшая надежда на то, что индейцев можно будет убедить продать Черные Холмы за цену, которую правительство могло бы уплатить, но что касается продажи края реки Паудер и Бигхорн, индейцы наотрез отказались обсуждать это. Они сказали, что диких Сиу, которые кочевали и охотились в этой стране, следует оставить в покое. Вожди агентства отправили гонцов во враждебные лагеря и получили ответ, который убедил их в том, что это было чрезвычайно опасно для любого вождя, поддержать идею продажи охотничьих земель этих диких общин. Договор 1868 года содержал среди своих многочисленных условий, которые правительство планировались возложить на милость Сиу, один из которых предусматривал, что при любых будущих уступках земли три четверти взрослых мужчин племени Сиу должны дать согласие, чтобы заключить соглашение. Была совершенно очевидна абсурдность попытки, убедить три четверти неистовой массы диких Сиу собравшихся около агентства Красного Облака, чтобы подписать соглашение, и комиссия решила спросить только об аренде Черных Холмов.

Совет был назначен на 17 сентября; но затянувшийся спор, о котором комиссия благоразумно умолчала в своем отчете, сделал невозможным открыть собрание в этот день. Совет был перенесен на 20 сентября. На месте совета под одиноким тополем была разбита большая палатка с плоским откидным полотнищем в виде навеса.

Комиссия сидела на стульях под откидным полотнищем палатки, с отрядом кавалерии Эгана выстроившимся развернутым строем за палаткой для охраны. Сенатор В. Б. Аллисон был председателем комиссии, генерал Альфред Терри, мистер С. Д. Хинмен (миссионер Сиу), и старый полковник G. P. Beauvais, торговец Сиу, были среди уполномоченных. Остальные люди были с востока, непривычные к индейским советам. Племя за племенем воины выехали на холмы и устремились неистово вниз на комиссию как будто бы собираться атаковать, но, свернув в сторону, возле самой палатки и выстроились в линию на некотором расстоянии. Это продолжалось до тех пор, пока все воины не собрались, образовав огромный круг вооруженных мужчин вокруг палатки. Вожди вышли вперед и уселись полукругом перед палаткой. Затем последовала церемония трубки мира, и Председатель Аллисон поднялся, чтобы открыть совет. Его речь переводилась вождям, слово в слово, Луисом Ричардсом. Комиссия, очевидно, изменила свои планы, Сенатор Аллисон в этой речи спросил о Черных Холмах и также о землях Реки Паудер и Бигхорн. Когда он сел, вожди посоветовались между собой и затем попросили время для совета. Первое заседание на этом закончилось.

Индейцы продолжали спорить, и в течение трех дней лагеря находились в непрерывном шуме, с нависшей угрозой схватиться за оружие, которое всегда присутствовало. Большинство индейцев были теперь в пользу продажи Черных Холмов за очень большую цену; меньшинство противостояли любому соглашению с белыми, но это меньшинство состояло из всех воинов. Белые нежно проталкивали идеи в головы вождей, что касается большой стоимости Холмов, и комиссия выразила неприятное удивление в своем сообщении, что государственные представители, такие как, например, индейский инспектор Дениэлс и агент Пятнистого Хвоста, "посчитав своей обязанностью", сообщил индейцам, что Холмы имели стоимость от тридцати до пятидесяти миллионов долларов. После споров между самой в течение трех дней, Сиу прибыли на совет снова, все еще разделенные на две ожесточенно враждующие фракции, все вооруженные и готовые к неприятностям.