Глава 15. От обрушившегося на нее шока Кейтлин почувствовала себя так, словно ее окатило ледяной водой снова и снова

От обрушившегося на нее шока Кейтлин почувствовала себя так, словно ее окатило ледяной водой… снова и снова. Сейчас она осознала, какой была дурой. Холодная реальность сложившейся ситуации сделала ее неспособной дышать, неспособной думать.

— Не беспокойся об этом, это просто клетка Фарадея, — говорил мистер Зитс Габриэлю. — Она построена, чтобы удерживать обычные электромагнитные волны, но она проницаема для твоей способности. Это как стальной отсек в Институте, ты легко действовал через него.

Габриэль молчал. Его каменное выражение лица ни о чем не говорило Кейтлин, и девушка не чувствовала ничего по сети, а может, просто она была в оцепенении.

— Давай, — сказал мистер Зитс.

Он становился нетерпеливым.

— Поверь мне, других вариантов нет, если бы они были, я бы избавил себя от новых поисков такого объекта, как она. Другого выбора нет. Связь должна быть разрушена. И единственный способ разрушить ее — убить одного из вас.

Грудь Габриэля внезапно поднялась и опустилась от глубокого вдоха.

— Связь должна быть разрушена, — угрюмо повторил он.

И вот тогда Кейтлин что-то почувствовала. Она почувствовала, что он на самом деле подразумевал это.

— Тогда действуй, — сказал мистер Зитс. — Это очень печально, но это нужно сделать. Ты же не в первый раз убиваешь, — мистер Зитс посмотрел на Кейт. — Ты слышала об этом? Поглощает жизненную энергию жертвы. Исключительная способность.

Его лицо выражало что-то вроде мрачного удовлетворения.

Затем он снова стал нетерпеливым.

— Габриэль, ты же знаешь, какие вознаграждения ты сможешь получить, работая со мной. Ты буквально будешь иметь возможность приобрести все, что хочешь, со временем. Деньги, власть, заслуженное положение в обществе. Но ты должен сотрудничать. Ты должен проявить себя.

Молодой человек стоял, замерев как статуя. Не считая того единственного предложения, он больше ничего не сказал.

Та часть мозга Кейтлин, которая принадлежала художнику, наблюдала за ним с безумной ясностью, думая о том, как на самом деле красиво было его лицо, когда оно было неподвижно. Он выглядел как его тезка — как архангел, вырезанный из белого мрамора. За исключением его глаз, они не были глазами ангела. Они были темными, бездонными и, в этот момент, весьма безжалостными. Холодными как черная дыра.

Легко было представить наемника с такими глазами.

Затем в них появилось что-то вроде печали.

«Потому что ему жаль убивать меня?» — стало интересно Кейт.

Она ничего не чувствовала по телепатической сети. Это было похоже на связь с ледником.

— Действуй! — сказал мистер Зитс.

Габриэль посмотрел на Кейтлин, потом на седовласого человека.

— Да я лучше вас убью, — ответил он мистеру Зитсу так, будто продолжал непринужденный разговор.

Кейт не сразу все поняла. Она думала, что он просто высказывает свое предпочтение, а вовсе не отказывается от предложения.

Тем не менее, мистер Зитс выглядел невеселым. Угрожающим. Он спрятал одну руку за спину.

— Если ты не со мной, ты против меня, Габриэль, — сказал он. — Если ты не будешь сотрудничать, то я тоже буду обращаться с тобой как с врагом.

— Я не думаю, что у вас будет на это время, — сказал Габриэль и шагнул навстречу к нему.

Кейтлин схватилась за металлические отверстия в своей клетке. Ее оцепеневший мозг наконец-то пришел в себя. Ей хотелось истерически смеяться. Но момент был неподходящим.

— Не убивай его, — бешено думала она, направляя мысль Габриэлю. — Серьезно, не убивай его. Он сумасшедший. Разве ты не видишь? Мы должны сообщить полиции, в Институт, мы не можем просто убить человека.

Габриэль бросил на нее очень быстрый взгляд.

— Сумасшедшая здесь ты, — сказал он. — Если кто-то когда-то и заслуживал смерти, так это он. Не то чтобы у вашей идеи не было преимуществ, — добавил он мистеру Зитсу, — особенно в той части о вознаграждениях…

Глаза мистера Зитса скользнули от Кейтлин к Габриэлю. Во время обмена репликами они сузились, и мужчина слегка кивнул.

Кейт ждала какого-то признака страха, но его не было. Мистер Зитс казался спокойным, даже покорным.

— Так ты не передумаешь? — спросил он Габриэля.

Габриэль сделал еще один шаг по направлению к нему.

— Спокойной ночи, — произнес он.

Мистер Зитс вытащил руку из-за спины, и Кейтлин увидела, что он держал темный, современный и угрожающе выглядящий пистолет.

— Барон, Принц, охранять! — сказала он, а затем добавил: — Если ты сейчас сделаешь хоть одно движение, эти собаки прыгнут и вцепятся в твое горло. А еще у меня пистолет, и я всегда был хорошим стрелком. Ты считаешь, что сможешь избавиться от нас троих при помощи ножа, раньше, чем мы прикончим тебя?

Габриэль рассмеялся. Очень неспокойный звук. Несмотря на то, что он стоял спиной к Кейтлин, она знала, что сейчас он одаривал мистера Зитса одной из своих ослепляющих тревожных улыбок.

— Мне не нужен нож, — сказал он.

Мистер Зитс кротко и пренебрежительно покачал головой.

— Боюсь, кое-чего ты еще не понял. Джойс же не тестировала тебя с того времени, как ты образовал эту... неудачную связь, так?

— Так. И что?

— Если бы она все-таки проводила эксперименты, ты бы обнаружил, что весьма трудно телепату, который уже находится в стабильной связи, выходить за ее пределы. Я думаю, почти невозможно, другими словами, молодой человек, за исключением общения внутри своей группы, ты потерял свою способность.

Кейт могла почувствовать недоверие, охватившее Габриэля. Его стены были опущены, все его внимание было сосредоточено на чем-то другом. Затем она почувствовала что-то, похожее на отступление океана перед цунами, что-то вроде скопления в его голове. Она взяла себя в руки и ощутила, как он высвободил это.

Или попробовал. Волна, вместо того чтобы обрушиться на мистера Зитса, казалось, обрушилась на нее и самого Габриэля.

Это было правдой. Он не мог соединяться больше ни с кем: ни общаться, не причинять вред.

— А сейчас, ты сядешь в то кресло, — сказал мистер Зитс.

Кейт перевела взгляд на кресло. До этого она едва ли обратила на него внимание. Оно стояло на противоположной от двери стороне. Кресло выглядело пугающе высокотехнологичным. Оно было сделано из металла.

С пистолетом, направленным на него, и собаками по обе стороны, Габриэль двинулся к креслу. Он сел.

Мистер Зитс подошел и сделал несколько быстрых движений, один раз наклонившись. Когда он поднялся, Кейтлин поняла, что Габриэль был прикован к креслу металлическими манжетами на запястьях и лодыжках.

Затем мистер Зитс встал позади кресла. Два прибора, походящих на крылья, были подвешены спереди. Через секунду голова Габриэля была неподвижно зажата аппаратом, выглядевшим так, будто он предназначается для операций на мозге.

— Кристалл способен на большее, чем просто усиливать способности, он может вызвать мучительную боль, даже безумие. Разумеется, это как раз то, что произошло с участниками пилотного исследования. — Он отступил. — Тебе достаточно удобно? — спросил мужчина.

Кейтлин вспоминала боль, которая была результатом соприкосновения с крошечным осколком кристалла, кусочком размером с ноготь.

Мистер Зитс подошел к кристаллу с отростками, стоящему в центре комнаты. Только сейчас Кейт поняла, что металлическая подставка, на которой он стоял, была передвижной. Вообще вся эта, очевидно тяжелая, конструкция, была передвижной.

Очень аккуратно и осторожно мужчина пододвигал кристалл к Габриэлю. Слегка наклоняя его, регулируя, пока один из торчащих концов, один из отростков, не был присоединен ко лбу молодого человека.

В прямом контакте с его третьим глазом.

— Ему потребуется время, чтобы настроиться. А сейчас я ухожу, — сказал мистер Зитс. — Приблизительно через час я вернусь, и к тому времени, я полагаю, ты передумаешь.

Он вышел. Собаки последовали за ним.

Кейтлин осталась наедине с Габриэлем, но она нечего не могла сделать.

Девушка дико посмотрела на дверь железной клетки и начала тянуть ее с отчаянной силой. Она преуспела только в том, что порезала пальцы. Ей потребовалось около двух минут, чтобы понять, что не было никакого способа нанести клетке ущерб при помощи кулаков, ног или даже веса всего ее тела.

— Забей, — сказал Габриэль. Напряжение в его голосе напугало ее так, что она приблизилась, чтобы посмотреть на него.

Он был полностью неподвижен, лицо бело как бумага. И сейчас, когда Кейтлин не двигалась, она могла почувствовать его боль по сети.

Он пытался ее удерживать, скрыть и себя, и боль от нее. Но даже та небольшая часть, которая достигала ее, была ужасной.

Давление в голове походило на то, что она сама испытала с кристаллом, который использовала Джойс, но оно было несказанно хуже. Как будто что-то живое разрасталось там, пытаясь вырваться.

И жар, как от паяльной лампы, направленной в то место. И абсолютное беспросветное страдание...

Колени Кейтлин подкосились. Она обнаружила, что лежит на полу клетки.

Затем она заставила себя сесть.

— Ах, Габриэль!

— Отстань от меня!

— Мне жаль, — прошептала она и сразу же отправила эту мысль: — Мне так жаль.

— Просто оставь меня в покое! Я не нуждаюсь в тебе…

Кейт не могла оставить его в покое, она была заперта вместе с ним, переживая вместе с ним приступы боли, которые продолжали усиливаться. И она чувствовала, как они наплывали на нее, полностью распространялись по ее телу. Распространялись, расширялись… чтобы включить их всех. Всех пятерых, связанных сетью.

— Кейтлин! — прокричал далекий голос.

Соединение было нестабильным, слабым, но девушка узнала голос Роба.

Кристалл вызывал не только боль, он также усиливал способность Габриэля.

— Роб, ты меня слышишь? Льюис, Анна, вы меня слышите?

— Кейтлин! Что происходит? Где ты?

— Габриэль, это они! Мы связались с ними! Это они! — целую минуту, несмотря на натянутые до предела нервы, она была просто безумно счастлива.

— Мы можем потерять связь в любую секунду, — сказал Габриэль, но Кейт ощутила то, что чувствовал он. Сейчас между ними не было стен. Кристалл уничтожил их. И его облегчение и радость были такими же сильными, как и ее.

— Роб, мы в доме мистера Зитса, вы должны выяснить, где он находится, причем быстро. — Кейтлин рассказала им о кабинете и панели. — Она снова может быть закрыта, но у Льюиса получится ее открыть. Вам лучше поторопиться, Роб, приходите скорей.

— Если хотите застать нас живыми, — добавил Габриэль.

Кейтлин была поражена тем, что он еще мог связно изъясняться. Она знала, что он берет на себя самую худшую боль. Она почувствовала, как волна восхищения им накрыла ее.

— Держи это при себе, ведьма, — сказал ей Габриэль.

«Это такое проявление нежности, — поняла Кейт. — Ведьма».

Она предположила, что ей лучше научиться нормально относиться к этому.

— Ты бы мог пообещать мистеру Зитсу, что подумаешь о том, чтобы убить меня. Ты мог выиграть для себя время, — сказала она ему.

— Я не торгуюсь с людьми, подобными ему.

Кейтлин сквозь приступы боли, которые слегка окрасились в малиновый и карминный цвета, ощутила огромное чувство гордости и победы.

— Ты видишь, Роб? Мисте Зитс был не прав по поводу всех нас. Видишь, насколько не прав?

Но Роба уже не было на связи. Соединение было слишком хрупким, или просто боль смыла все.

Она прислонилась к металлической клетке, туманно ощущая ее прохладу.

— Держись, — думала она, — держись, держись, он идет.

Она не знала, говорила она это Габриэлю или самой себе, но тот ответил.

— Ты веришь в это?

Это немного пробудило ее.

— Конечно, — сказала она. — Я знаю, что он идет. Так же, как и ты это знаешь.

— Это опасно, он рискует собственной шкурой, приходя сюда, — произнес Габриэль.

— Ты знаешь, что он придет, — повторила Кейтлин. Она смогла сказать это с абсолютной убежденностью, потому что она действительно чувствовала ее.

— Роб Добродетельный, — сказал Габриэль вслух. Он издал презрительный звук, похожий на фырканье, который тут же был искажен, потому что он почти сразу начал задыхаться от боли.

Позже Кейт так и не могла в действительности вспомнить то время, которое было после этого. Для нее это не было просто временем, это была, скорее, серия ужасных, бесконечных приступов, которые, в итоге, превратились в сверкающие, разрывающиеся красные и белые пятна, как расплавленная руда. У нее не было возможности следить за ними, но при этом она не ощущала ничего, кроме них. Она была наедине с приступами цветной агонии, захватывающими ее, словно пловца, попавшего в быстрину.

Одна, за исключение Габриэля, который был там, всегда на связи с ней. Боль нападала на них обоих, смутно чувствующих друг друга. Кейтлин не думала, что осознание того, что она была здесь, приносило хоть какую-то пользу Габриэлю, а вот она была рада, что он был рядом.

Казалось, прошло очень много времени, столетия, возможно, когда она наконец-то почувствовала еще одно присутствие в вихре боли, который теперь был ее жизнью.

— Кейтлин, Габриэль! А теперь вы нас слышите? Кейтлин! Габриэль!

— Роб, — ее собственный ответ был таким слабым и неуверенным, таким незначительным среди огромных волн, что она не думала, что он услышит.

— Слава Богу! Кейт! Мы здесь, мы в доме. Все будет хорошо, Джойс с нами. Она на нашей стороне. Она ничего не знала о том, что он делает. Мы идем вам на помощь, Кейт.

В словах Роба слышалось почти безумие. И эмоция… Эмоция, которой она раньше не ощущала в нем. Но она не могла сейчас об этом думать. Слишком много боли.

Она потеряла его присутствие, пока он не приблизился.

— Роб, — сосредоточилась Кейтлин. Комната одновременно была слишком яркой и необычно серой, мутной, меняющейся как молния. Роб был там. Золотой, как мстящий ангел, каким-то образом вставший между ней и ее болью. И Анна была там, и Льюис. Они оба плакали. Джойс с блестящими волосами, торчащими как у одуванчика. Они бежали к кристаллу. Кейт видела их движения прерывающимися, словно под стробоскопом.

А затем, как если бы нажали на выключатель, боль прекратилась.

Она, разумеется, оставила отголоски. В обычном состоянии Кейтлин нашла бы даже их невыносимыми. Но сейчас они настолько были слабее самой боли, что она чувствовала себя замечательно. Снова способна думать, снова способна дышать. Способна видеть. И она видела, как Джойс убрала острие кристалла от Габриэля. Изо лба парня обильно шла кровь, кожа была порезана. Должно быть, каким-то образом он двигал головой, несмотря на приспособления. Кровь стекала струями, создавая впечатление, что он плакал.

«Он бы возненавидел это», — подумала Кейтлин. Но он был не в том состоянии, чтобы ненавидеть хоть что-то. Она осознала, что прошло некоторое время с тех пор, как она чувствовала хоть какой-то вид общения с ним. Она не слышала даже его крика. Он был без сознания. Дверь в клетку Фарадея открывалась… Роб был рядом с ней. Роб держал ее.

— Ты в порядке? О, Кейт, я думал, что я могу потерять тебя.

И вот она была вновь. Та новая эмоция, которая походила на боль, но была чем-то другим.

Кейтлин посмотрела в глаза Роба.

— Я не знал, — сказал он, — я не осознавал, как много мне пришлось бы потерять.

Это было словно возвращение в тот день, когда он смотрел на нее с трепетом и удивлением, на грани открытия, которое изменило бы жизни обоих. За тем исключением, что сейчас он не был просто на грани. Полное открытие было в этих золотых глазах, сияющих с совершенной ясностью. Чистый свет, на который было почти невозможно смотреть.

— Это было бы так, словно я потерял себя, потерял свою собственную душу, — произнес Роб. Но на самом деле, не было похоже, что он говорил с ней, скорее, он сам осознавал это. — А сейчас я будто снова нашел свою душу, свою вторую половинку.

Кейтлин опять почувствовала это: вселенная затихла в ожидании, в ней были только они двое. Тем не менее, в этот раз, помимо тишины, была трепещущая радость и определенность. Они больше не были на пороге. Они переступали через него. Все было произнесено между ними. Даже не словами или мыслями. Это было так, словно их души смешались, сливаясь в объятие, которое было и сетью, и целительной способностью Роба.

Это было за пределами всего мира. Это был союз, единство душ, о котором Кейтлин и не мечтала.

— Я с тобой. Я принадлежу тебе.

— Я часть тебя. Я всегда ей буду.

Кейт даже не знала, кто из них это говорил, эти чувства были внутри них обоих.

— Мы были рождены для этого.

Он держал ее руки, а она его. Она чувствовала, как энергия протекала между ними. Энергия, похожая на миллионы сверкающих огоньков, как свежая, совершенно чистая вода, как музыка, как звезды. И она ощущала, что лечит его так же, как и он ее, возвращая ему то, что несчастный случай забрал у него: часть его, которая до этого была утеряна.

А затем все было таким простым и естественным. Будто они оба знали, что делать, даже не задумываясь.

Она подняла лицо, он наклонился. Его губы коснулись ее.

Через мгновение они уже обменивались самым нежным, самым невинным поцелуем, который только можно представить.

Кейтлин никогда не думала, что поцелуй парня может походить на это.

«Даже Роба».

Она была уверена, что его поцелуй будет удивительным. Но это вообще не было чем-то материальным. Это было, как тонуть в глазах Роба. Бесконечно тонуть в солнечном свете и золоте.

Они были рождены друг для друга. Для этого.

Длинная волна солнечного света, волна золота приблизилась и унесла их.

Смутно, постепенно Кейтлин услышала громкий шум. Громкий голосовой шум.