Та, что Грезит

Ночь Петька спал плохо. Ему не давала покоя мысль о полной безнадежности этого дела. А он к такому не привык. Но сколько он ни ломал себе голову, как подступиться к этой задаче, ничего путного не придумывалось.

– Петечка, ты почему такой мрачный? – спросила утром мама. – Не заболел?

– Нет, я здоров.

– У тебя неприятности в школе?

– Мама, какие у меня могут быть неприятности, если я учусь лучше всех в классе? – поморщился Петька. – На меня все учителя не надышатся.

– Ну ты и наглый! – не без восхищения заметил папа.

– Я не наглый, я просто трезво оцениваю свои силы!

– Ты не просто наглый, ты законченный наглец! – засмеялся Игорь Алексеевич.

– Но все же почему ты мрачный? – не унималась мама.

– Света, как ты не понимаешь? Даша Лаврецкая переехала! Это вполне подходящий повод для плохого настроения.

– Но она же школу не поменяла! – недоуменно воскликнула мама.

– Но все равно, она теперь живет далеко.

– Ладно, я пошел! – вскочил из‑за стола Петька.

– Я попал в точку, – шепотом сказал жене Игорь Алексеевич.

На улице Петька сразу столкнулся с Игорем.

– Привет, Квитко!

– Привет, Крузейро!

– Ну что?

– Ни фига!

И Петька быстро объяснил другу, как обстоят дела.

– Значит, за этой несчастной женщиной все время слежка?

– Ага, без передыху!

– Здорово же он им нужен! А она ведет себя спокойно?

– Внешне – да, а что уж там у нее в душе…

Но тут разговор прервался. Они дошли до школы.

Игорь пребывал в глубокой задумчивости, благодаря чему схлопотал двойку по географии. Но и это прискорбное событие не привело его в чувство.

– Круз, ты чего? – шепотом спросил Петька на уроке химии.

– После поговорим, – буркнул Игорь.

На него это было не похоже, но после истории с подземельем на Поганом поле Петька стал с большим уважением относиться к другу и к его мыслям.

Едва прозвенел последний звонок, Игорь сказал:

– Петь, надо поговорить. Пошли к тебе.

– Пошли, – кивнул Петька. – Наших позовем?

– Пока не стоит.

– Понял.

И они, никому ни слова не сказав, стремглав вылетели из школы, к великому удивлению и даже некоторой обиде Даши и Хованского. Оля, правда, тоже удивилась.

– Крузейро, ты чего надумал, выкладывай! – потребовал Петька, едва они переступили порог его квартиры.

– Я считаю, мы должны пойти ва‑банк!

– Ва‑банк? В каком смысле?

– Нужно подобраться к этой Карине и сообщить ей, что есть подозрение, будто Вадим жив.

– Круз, ты спятил?

– Почему?

– Как почему? Как почему? – Петька взволнованно бегал по комнате. – А если она об этом не подозревает? Ты представляешь, какой это будет шок? А потом еще и не подтвердится, что он жив? В каком положении мы окажемся? А даже если он действительно жив и она про это знает, ты соображаешь, как она испугается? Может запросто коньки отбросить!

– Ну, это вряд ли… – не без смущения проговорил Игорь. – Она, кажется, крепкая женщина. За ней слежка круглосуточная, а она живет себе…

– Может, она только делает вид, а на самом деле с ума сходит?

– Вот! Вот! К чему я и веду. Петька, ей же помощь нужна. И мы ей эту помощь предложим.

– Но как? При такой слежке… Они даже на работе за ней следят, судя по всему. Небось каждый новый контакт отслеживают! К ней и не подберешься. Кстати, запросто может быть, что кто‑то из ее сотрудников тоже за ней присматривает… А дома… Уверен, что почту проверяют, телефон прослушивают…

– Ну, в принципе это можно решить.

– Как же это?

– Ну, в туалет она на работе ходит?

– Надо думать, – фыркнул Петька. – И что?

– Пусть кто‑то из наших девчонок там засядет и незаметно передаст ей записку. Мол, мы все знаем о вашем положении, хотим помочь, если вам нужна наша помощь, то позвоните по такому‑то телефону.

– Ага, а почему она должна нам поверить?

– Нам она и не должна верить, а вот если Кирюха…

– Предлагаешь запереть Кирюху в женском сортире?

– Глупости, Петька, – поморщился Игорь. – Просто Кирюха может написать записку от своего имени…

– Нельзя! Никаких имен и фамилий. Мы же не знаем, с кем имеем дело и с чем. Мало ли что там может быть… Нет, Крузик, тут надо действовать по‑другому. Мы должны приучить этих следильщиков к себе, чтобы они перестали на нас обращать внимание…

– Не понимаю!

– Надо найти какую‑нибудь девчонку из подъезда, где живет Карина, и захороводить ее. Ты у нас красавчик, тебе это раз плюнуть!

– Еще чего! А потом окажется, что папаша этой девчонки и есть самый главный злодей… И вообще, на фиг мне кадрить какую‑то девчонку, ну ее к бесу…

В этот момент в дверь позвонили.

– Кто бы это мог быть? – проворчал Петька. – Кто там?

– Картошка не нужна? Хорошая рязанская картошечка!

– Нет, спасибо! – ответил Петька и с сияющим лицом ворвался в комнату. – Круз! Идея! Причем гениальная!

– Картошкой торговать? – догадался Игорь.

– Да! Именно! Никому и в башку не залетит, что тут что‑то не так!

– А если Карина эта скажет: нет, спасибо, не нужно, вот как ты сейчас, и тогда все труды пойдут коту под хвост. И потом, где набрать столько картошки, чтобы по квартирам таскаться, не вызывая подозрений? Тут по крайней мере мешок нужен.

– Ну, купить мешок картошки не так уж сложно… Главное, денег набрать. Вон у нас на углу каждый день роскошную картошку продают…

– Или яблоки…

– Можно и яблоки, не в том суть… Короче, как проникнуть к Карине, мы придумаем, важнее решить, что мы ей скажем…

– Это точно. Что‑то ничего разумного в голову не приходит. И вообще, Петька, может, ей этот Вадим нужен как прошлогодний снег, а?

– Может… Только зачем тогда ее пасут?

– А если она как раз та соломинка, за которую они хватаются? Они думают, что рано или поздно он к ней явится…

– Понимаешь, Крузейро, это ведь все неспроста…

– Понимаю, что ж тут не понять. Конечно, неспроста больше полугода следят за женщиной…

– Что же такое он натворил, этот Вадим? Он же простой биолог.

– Думаю, он ничего не натворил, просто он что‑то знает… Что‑то жизненно для них важное.

– Жизненно важное или смертельно опасное!

– Узнать бы, кто они такие.

– Я уж думал…

– И что надумал?

– Ничего умного.

– Петь, придется все‑таки войти в контакт с Кариной. Другого выхода нет.

– Круз, сколько можно?

– Петька, я дурак! Поднял волну, а что теперь с ней делать, не знаю. Ума не приложу. И как бы она всех нас не захлестнула, эта волна.

– Что‑то ты слишком образно выражаешься, Крузейро! – грустно улыбнулся Петька. – И впрямь, непонятно, что тут делать. Но действовать все‑таки надо. Человек‑то в беде! Вот что, давай подумаем до завтра, а потом обсудим. Вдруг что‑то придет в голову, а?

– Это можно, – вяло согласился Игорь.

– И пусть Лавря тоже подумает, и Хованщина.

– Пусть.

Они еще поговорили о том о сем и разошлись. Потом Петька позвонил Даше и Кириллу и велел подумать до утра.

А утром он сам вскочил ни свет ни заря, оделся и тихонько выскользнул из квартиры. Это было его любимое время. Самые простые и светлые мысли приходили к нему по утрам. Он ехал на станцию «Проспект Вернадского».

Как правило, рабочий день в туристических фирмах начинается часов в десять, это он знал. Карина женщина красивая, ухоженная, значит, по утрам она вряд ли сходит с ума от спешки, у таких женщин вид другой… Следовательно, она рано выйдет с собачкой, тогда‑то он и подкатится к ней. Он еще не знал, что скажет Карине, но надеялся, что в нужный момент не опростоволосится, помня немецкую поговорку, которой его научила Лавря: «Комт цайт, комт рат», что означает: «Придет время, придет мысль (дословно – придет и совет)». А заодно нелишне будет узнать и номер машины, караулящей Карину. «Правда, непонятно, как узнать ее, эту машину? Хотя, чего проще? – засмеялся про себя Петька. – Машина, в которой сидят как минимум двое мужиков, обросших за ночь щетиной, это и будет искомая машина». Как иной раз все просто рано утром!

Действительно, у подъезда, где жила Карина, стоял зеленый «Ниссан», где сидели двое небритых мужиков. Петька запомнил номер, внутренне хохоча. Вот дураки, всем дуракам дураки! Но вот дверь подъезда открылась, и оттуда вышла Карина с песиком на поводке. Мужики в машине встрепенулись. «Ага, я был прав, – с торжеством подумал Петька, – это они». Карина не спеша прогуливалась по двору. Один из мужиков вылез наружу, потянулся, зевнул и проводил глазами Карину. Петька, не попадаясь ему на глаза, выскочил со двора и побежал в противоположный конец довольно длинного дома и юркнул во двор с другой стороны. Карина как раз двигалась ему навстречу.

– Ой, какая собачка! – восхищенно простонал Петька. И всплеснул руками. – Извините, это йоркширский терьер, да?

– Да, – улыбнулась Карина. – Нравится?

– Не то слово! А погладить ее можно?

– Можно, только это он, а не она. Мальчик. Фомушка.

Петька присел на корточки и с искренним удовольствием погладил Фомушку. Тот снисходительно на него взглянул. Петька поднял глаза и обомлел. Карина вблизи была так красива, что у него захватило дух.

– Та, Что Грезит! – пробормотал он, вспомнив красавицу из романа Джека Лондона «Сердца трех».

Карина вдруг сильно побледнела, у нее задрожали губы.

– Что ты сказал? – шепотом спросила она.

– Та, Что Грезит! Вы похожи на Ту, Что Грезит! Как две капли воды!

– Это он тебя прислал? – помертвевшим голосом произнесла она.

– Простите меня, но за вами все время следят!

– Я знаю! Я так устала… Мальчик, с ним что‑то случилось?

– Нет, но…

– Нам надо поговорить! Сегодня в двенадцать жди меня в аптеке, в самом начале Комсомольского проспекта. Знаешь, где это?

– Знаю. Буду. До свидания.

И он припустился бежать. Дело сделано. Контакт установлен!

– Что это еще за пацан к ней пристал? – спросил помятого вида мужчина, сидевший за рулем зеленого «Ниссана». – Что‑то я его раньше не видал!

– Да мало ли… Пристал, как обычно, к собачке. Вон гляди, еще одна дура к ней липнет!

В самом деле, теперь возле Фомушки присела на корточки девочка лет восьми.

– Юные натуралисты! – проворчал помятый. – Ну, где там Серега? Сил моих нет. И чего мы тут торчим без толку? Полгода маемся и хоть бы что!

– Не говори, я уж озверел! Видеть ее рожу не могу!

– Ну, это ты зря, как раз смотреть на нее очень даже приятно, красивая дамочка.

– Глаза бы мои не глядели! А вон и Серега!

На лавочку у подъезда плюхнулся молодой человек лет двадцати трех и развернул газету. «Ниссан» посигналил ему и выехал со двора.

Петька посмотрел на часы и кинулся к автомату. Набрал номер Крузенштерна. Игорь сам взял трубку.

– Круз, это я! Я сегодня в школу не приду, дельце наклюнулось.

– Какое?

– Важное! Потом все расскажу!

– Ты уже с утра что‑то затеял?

– Слушай, Круз, у меня в двенадцать свиданка с ней в аптеке на Комсомольском проспекте.

– Ты даешь! Петька, я тоже приду! На всякий случай! И не возражай!

С этими словами Игорь бросил трубку, чтобы Петька не успел ничего сказать. «Да, Круз настоящий друг», – подумал Петька. Хотя сегодня вряд ли ему что‑то может угрожать. Наверняка Карина давно продумала этот вариант на случай, если кто‑то явится от… Стоп! Но ведь это означает, что Суздальцев действительно жив! Петька снова набрал номер Игоря.

– Крузик, ты тоже в школу не пойдешь?

– А что я там забыл?

– Тогда встретимся…

– Конечно!

Они договорились встретиться у метро «Фрунзенская», чтобы даже ненароком не пройти мимо переулка, где работала Карина, и подобраться к аптеке совсем с другой стороны. Такие меры предосторожности не казались в этой более чем странной ситуации лишними. Петька и Игорь были очень опытными сыщиками. А пока свободного времени было много, они отправились гулять.

– Знаешь, Круз, я вот только сейчас сообразил одну штуку…

– Какую?

– Я когда ее вблизи увидел, у меня само собой вырвалось: «Та, Что Грезит!» Она такая красивая, глазищи синие, как у Той, Что Грезит…

– Ну и что?

– А то, что для нее это прозвучало как пароль!

– Как пароль?

– Да! Я думаю, Суздальцев тоже называл ее Та, Что Грезит. И поэтому она мне поверила.

– Ну и ну! Значит, тебе повезло, Квитко, потрясающе повезло.

– Она, Крузик, как услыхала это, побледнела вся…

– Я уже понял, – кивнул Игорь. – Петь, а ты продумал, что ты ей скажешь? Ты представляешь себе, как она будет разочарована?

– Разочарована? Почему?

– Но ведь она ждет каких‑то вестей от любимого человека, а вместо этого ты просто скажешь ей, что… Я понятия не имею, что ты можешь ей сказать!

Петька растерянно взглянул на друга. А ведь Круз прав! Кругом прав! Он было пал духом, но почти сразу же воспрял.

– Крузик, она ведь может и не знать наверняка, что он жив, вдруг она только из‑за слежки догадывается, а точно ничего не знает? Если они сразу за ней стали следить, он мог и не давать о себе знать… Черт, разговорчик предстоит…

– Тот еще разговорчик. Я тебе не завидую.

– Да уж. Я, Крузейро, так сперва обрадовался, что удалось с ней договориться о встрече, что ни о чем не подумал…

– Да ты просто в нее втюрился с лету! – усмехнулся Игорь. – Та, Что Грезит!

– А вот ты ее увидишь, поглядим, что ты запоешь. А я вовсе не втюрился, я просто… Могу же я отдать должное женской красоте?

– Ишь, как ты выражаешься, – в голос рассмеялся Игорь. – Это тоже, между прочим, признак втюренности.

– Ну и пусть, – рассеянно улыбнулся Петька.

– А как же Лавря? Ее побоку?

– Дурак ты, Круз! – с сожалением произнес Петька. – Ты сам когда на Гвинетт Пэлтроу пялишься, ты разве Жучку забываешь?

– Мне Гвинетт Пэлтроу не нравится! – отрезал Игорь.

– Да? А кто? Кейт Уинслетт?

– Да нет…

– А кто? Кто? – допытывался Петька.

– Честно?

– Честно!

– Анжелика Варум! – выпалил Игорь и почему‑то покраснел, ожидая, что Петька расхохочется.

Но Петька и не собирался хохотать.

– Анжелика Варум? Да, она клевая. Мне тоже нравится.