Внешние резервы и внешние долги

Надстройка государства, его политический режим, или, на современном кремлевском жаргоне, – «вертикаль власти» – в России с начала нового столетия, безусловно, процветает. Бюрократия никогда не чувствовала себя такой всесильной, как ныне. Какие‑то носители бюрократической власти заменяются новыми, это, однако, не меняет сути дела. Государство явно взяло крен в сторону бюрократического ренессанса. Финансовой базой ускоренного роста аппарата выступают в основном два фактора: во‑первых, перераспределение налогов от провинций в пользу федерального центра; во‑вторых, неожиданно свалившийся долгосрочный нефтедолларовый бум. В результате федеральный бюджет достиг огромных размеров, золотовалютные резервы Центрального банка превышают разумно‑рациональные пределы, нефте– и газодоллары складываются в некие фонды и иностранные банки, «стерилизуются» иными способами (фактически – обесцениваются), выводятся из сферы влияния финансового сектора – якобы во избежание инфляции.

И одновременно с этим – емкость национального рынка России остается незначительной (меньше, чем в 1990 г.), в объеме четверти внутреннего рынка Германии. Это, с одной стороны, – отражение слабой покупательной возможности населения в силу чрезмерно низкого уровня семейных доходов, формируемых фондом заработной платы большинства членов общества и пенсионным выплатами; с другой – следствие того, что национальная экономика не способна производить товары и услуги в необходимых для общества масштабах, в результате чего в гипертрофированных объемах развивается импорт всего и вся (классическая ситуация для самых экономически отсталых развивающихся стран).

Совершенно бездарной представляется политика финансовых властей по «размещению» валютных средств Стабилизационного фонда (и иных ресурсов) в иностранные банки ведущих стран мира. Решение о создании Стабилизационного фонда было принято правительством по инициативе президента Владимира Путина в 2004 г. Якобы они, эти средства Фонда, могут стать рычагом «спасения» в случае финансового кризиса. Но это решение было неверным в своей основе, о чем говорили и писали многие известные в стране экономисты. Тем не менее такой Фонд был создан, как говорилось, с целью сохранить крупные финансовые резервы на случай кризиса, резкого сокращения притока денег от продажи нефти и газа в результате возможного падения цен на жидкое топливо. Он же рассматривался как противовес против «перегрева» экономики и прочих непредвиденных потрясений в национальном и мировом хозяйствах. Вроде бы все это было достаточно логичным объяснением.

В то же время, как я отмечал выше, оппоненты ссылались на то, что, если кризис приобретет глубинный характер, этих средств, как бы велики они ни были, будет недостаточно для решения возникших проблем; в случае же мирового финансового кризиса – эти же средства окажутся в сфере этого кризиса за рубежом и, возможно, не могут быть использованы для решения отечественных задач противодействия кризису. Собственно, иностранные вложения, сделанные правительством в банки США и в незначительной мере – в евро, никакой роли не сыграли в период кризиса для стабилизации ситуации. Денег у правительства было с избытком и без этих вложений. Китай и Япония имеют огромные вложения в американские ценные бумаги (1,5 и 1,1 трлн долл. соответственно). Но это – оправданно, поскольку обе эти страны являются главными торговыми партнерами США – элементы взаимозависимости между ними весьма значительны. В то же время торговля России с США – это мизерный объем, не имеющий для США вообще никакого значения (на уровне статистической погрешности), и хранить крупные ресурсы Стабилизационного фонда и внешние резервы ЦБ в финансовых институтах США, как представляется, неразумно. Это вызывает подозрение о неустойчивости российской финансовой системы. Я уже не говорю о факторе стерилизации денежных ресурсов. Зачем в таком случае продавать нефть и газ – чтобы стерилизовать полученные прибыли? Абсурд какой‑то!

Но указанные мотивы оппонентов правительство не принимало в расчет, непрерывно увеличивая накопления в этих резервах («излишки» доходов от нефти, позже – от газа). В феврале 2008 г. Стабилизационный фонд, достигнув величины 154,7 млрд долл., был разделен на два фонда – Резервный фонд (125,4 млрд долл.) и Фонд национального благосостояния (32 млрд долл.; планировалось до конца 2008 года наращивание объема этого фонда до 100 млрд долл.). Помимо двух этих фондов, величина резервов Центрального банка составляет гигантскую сумму величиной около 570 млрд долл. (на 1 июля 2008 г.). Общий объем государственных финансовых резервов, таким образом, составлял около 750 млрд долл., выведенных из внутреннего оборота.

Деятельность всех этих фондов и резервов на иностранном финансовом рынке является тайной, и лишь кризис ипотечной системы США в конце 2007 – начале 2008 г. раскрыл некоторые аспекты их иррационального использования. Оказалось, что многие миллиарды долларов, принадлежащих России, были вложены в терпящие бедствие ипотечные банки Fannie Mae и Freddie Mac, в долговых обязательствах которых оказалось размещено чуть ли не четверть российских резервов (не в российское бездорожье, не в отечественное жилищное строительство, не в диверсификацию промышленности и создание современных отраслей машиностроения, на воссоздание разрушенной воинами промышленности Грозного, включая нефтеперерабатывающий комплекс). Учтем и падение курса доллара в последние годы, инфляцию и рост цен, динамику повышения рублевого курса. Все это привело к тому, что реальные потери страны в результате такой политики с этими «фондами» и «резервами», по моим расчетам, в период 2004–2008 гг. можно оценить примерно в 40–50 млрд долл.

Помимо указанных «чистых потерь», такая политика привела (и приводит в настоящее время) к следующим долгосрочным негативным последствиям: во‑первых, речь идет о непрерывном, длительном изъятии финансовых ресурсов из национальной экономики, которые играют роль своего рода кровеносной системы в ее функционировании; во‑вторых, реальный российский капитал превращен в фиктивный, никак не влияющий на воспроизводственный процесс внутри страны (т.е. на экономический рост); в‑третьих, происходит ускоренное замещение национального капитала иностранным, поскольку внутри страны ощущается острая нехватка финансовых ресурсов, а правительство всячески зазывает иностранные корпорации, создавая им благоприятные условия. Следует учитывать также и то, что российские компании заимствовали за рубежом свыше 500 млрд долл. к началу глобального кризиса (2008). Все это и превратило в целом слабую и неустойчивую экономику России в заложника кризисных явлений в мировой экономике в силу чрезмерной «связанности» финансового сектора с мировой финансовой системой.

Такая суперлиберальная финансовая политика явно имела привкус колониально‑либеральной, с порочным (неполноценным) международным разделением труда для России. А сама модель вписывается в отношения (схему): «Развитые страны с современной промышленностью и технологиями – периферия с добывающей сырьевой промышленностью». Соответственно, «тотальной либерализации» подвергается сырьевой сектор экономики в двух плоскостях: первая – поставки стратегического сырья в основные центры мировой экономики (прежде всего на европейские); вторая плоскость – вырученные за продажу этого сырья деньги снова вкладываются в банки этих мировых центров (в основном в США). Кстати, эта политика зеркально отражает политику арабских княжеств Персидского залива 70–80‑х гг. – до того, когда они, после потрясений 80‑х, не стали на путь диверсификации национальных хозяйств и не создали гибкие механизмы своих стабилизационных фондов. Указанный порочный (колониальное разделение труда) тип вхождения экономики России в систему мировой экономики (через повышенный уровень интернационализации сырьевого сектора, с последующим выведением финансовых средств, полученных за продажу сырья за рубеж) исключает формирование модели инновационного развития, о котором так много говорится ныне с высоких государственных трибун.

Правительство всегда использует то обстоятельство, что общество не совсем представляет себе, что над всеми этими ресурсами утерян национальный суверенитет – они действуют в соответствии с национальным законодательством и уставами банковских учреждений стран, в которых указанные финансовые ресурсы размещены. И соответственно, свободное их изъятие в нужный момент может быть затруднено, если вообще возможно. Скорее всего, «под эти резервы» будет осуществляться новая эмиссия, что лишь усилит инфляцию в трудные времена.

После развала СССР все должностные лица в один голос плакались, что в наследство от СССР России достались огромные долги, в сумме составлявшие 120 млрд долл. И так убедительно причитали, что трудно было не поверить. И вдруг оказалось, что отечественные капиталисты за короткий период времени наделали долгов на астрономическую сумму в размере около 530 млрд долл. Естественно, что в условиях кризиса американские и западноевропейские банки не намерены были изменять график возвращения выданных кредитов. А отечественные миллиардеры почему‑то не хотели платить из своих личных состояний и бросились обивать правительственные и иные властные пороги, добиваясь, чтобы государство выплатило их долги. Оно «пошло им навстречу» – им предоставили деньги для такого рода выплат. Что может быть более безответственнее такой политики, если «это» можно называть вообще словом «политика». Они вполне могли это сделать самостоятельно, за счет своих негласных активов на счетах в офшорах.

Значительная часть из выделенных 5 трлн руб. для стабилизации банковского промышленного сектора также оказалась конвертированной и переведенной на зарубежные счета разных банков – о чем открыто писали аналитики; признавался этот факт и правительственными чиновниками. Резервный фонд, составлявший летом 2008 г. почти 600 млрд долл., стремительно «таял», он «полегчал» на 150 млрд долл. к середине 2010 г., возможно – на 200–250 млрд долл. (ежедневно выделялись «кому‑то» и «для чего‑то» все новые десятки миллиардов рублей). А основной кризис, кризис собственно в экономике, имел, несомненно, органический характер, и он не завершился в 2010 г., о чем свидетельствует статистика первого квартала 2011 г.

С учетом того обстоятельства, что выход из кризиса не мог повлечь бурного роста в мировой экономике, надо было сместить центр тяжести политики на диверсификацию экономики, это дало бы рост внутреннего рынка за счет отечественных товаров и сокращения критического объема импорта. Для этого сложились весьма благоприятные условия, в том числе международного характера. Но этого не было сделано. Все успокоились на фоне нового витка роста цен на нефть, достигшего после начала «арабских революций» к весне 2011 г. уровня свыше 110 долл./барр.

...А очередь олигархов перед кассой госказны в 2009 г. возрастала – все просили «помощи». Что‑то не слышны были тогда комментарии на тему о «необходимости абсолютной свободы предпринимательства» от апологетов (в том числе от Александра Шохина, главного их идеолога). Вывод один: российский олигархический капитализм оказался несостоятельным, он, по существу, обанкротился. Он оказался неспособным разумно распоряжаться и управлять крупными предприятиями. Следовательно, надо было вернуть все эти предприятия в государственную собственность, – через национализации, упорядочение всей экономической системы страны. Какой смысл содержать неумех‑миллиардеров, к тому же мошенничающих за государственный – точнее, за народный счет?

Date: 2015-09-18; view: 292; Нарушение авторских прав