Фрагменты китайской экономической политики в условиях мирового кризиса

В конце 80‑х – начале 90‑х, когда некоторые мои коллеги‑экономисты призывали власти более пристально присмотреться к китайским реформам, они отвергались, а либеральной московской печатью они описывались с явным сарказмом; тогда прокремлевских радикалов завораживала могущественная и манящая Америка. И даже мощный экономический кризис, хотя и не такой тяжелый, каким является мировой, не подвигнул правящие круги к критическому осмыслению той ситуации в мире. Тот кризис 1991–1992 гг. был также трудным испытанием для Америки, его народа и политического класса (в силу этого кризиса проиграл Дж. Буш‑старший и выиграл бесцветный, серенький Билл Клинтон). Бывшие отъявленные «либералы» все больше ссылаются па китайский опыт, всячески его расхваливая.

На фоне спадов в странах Европы, США и Японии, экономики Китая и Индии лишь замедлили темпы своего роста по итогам прошлого, 2008 года, они не сталкиваются с рецессией. Ситуация в Индии оказалась объективно более благоприятной в силу того, что ее экономика не была интернационализирована в той мере, как экономика Китая. Но последняя в решающей степени была связана с колоссальными по масштабам экспортными поставками, прежде всего на американский рынок. И казалось, значительное сокращение экспорта в Америку, Западную Европу, да и в другие страны – приведет к коллапсу китайскую экономику. С таких позиций ситуация напоминала российскую, все благополучие которой зависело также от поставок нефти и газа на внешние рынки и цен на эти продукты. Естественно, что Китай также испытал самые серьезные трудности от потерь на внешнем рынке, обвала фондового рынка, множества девальваций валют в соседних восточно‑азиатских странах. В обеих странах были значительны долларовые накопления (в Китае – свыше 3 трлн долл. в 2011 г., в России – свыше 600 млрд долл.). Но в отличие от России Китай продолжает достаточно интенсивный экономический рост (8,5% в 2009 г., 10% – в 2011 г.), в то время как в России – спад свыше 8% за 2009 г., рост – 4,5% в 2010 г.

Что было сделано китайским правительством? Во‑первых, в самом начале мирового кризиса была полностью пересмотрена вся экономическая политика, включая ее внешнеэкономический компонент. Так, прежде всего, в ожидании быстрого свертывания масштабного экспорта китайских товаров и услуг, была определена приоритетная задача по расширению внутреннего спроса. В этих целях внешнеэкономический сектор промышленного производства был переориентирован на внутреннее потребление. Но как это сделать в условиях слабого спроса, в силу недостаточности сбережений населения?

Для этого был взят курс на резкое увеличение государственных расходов: принята специальная антикризисная программа (600 млрд долл.), направленная на замещение потери внешнего спроса быстрым наращиванием внутреннего спроса. Был снижен предпринимательский налог для помощи населению, осуществлено расширение программы субсидирования цен реализуемого жилья и регулирование ставок ипотечных кредитов, – при этом 1 кв. метр жилья не превышает 200 долл.; направлены дополнительные средства для создания сельской производственной и социальной инфраструктуры. И все это при том, что за последние 10 лет в Китае построено 55 тыс. км первоклассных автомагистралей (в России – 2 тыс. км.). Дополнительные расходы в размере около 8 трлн руб. (1,2 трлн долл.) были предусмотрены на развитие электростанций, строительство и реконструкцию железных дорог. Свыше 1 трлн руб. (210 млрд юаней) выделено для целей защиты окружающей среды – на финансирование программ, которые объявлены приоритетными. Провозглашен курс на ускоренное формирование инновационной экономики, одновременно введена в действие программа структурных реформ (которая была завершена в 2010 г.), – в ее рамках было выделено 10 крупнейших отраслей, объявленных системообразующими (Российские власти на порядок сократили финансирование всех инновационных программ). На цели здравоохранения и образования дополнительно выделено 75 млрд юаней (11 млрд долл.) (Мартовский пленум Высшего совета национальных представителей, ВСНП); увеличены расходы на науку и образование в 2009 г. на 25,6% (при росте в 2008 г. на 16%).

Далее, с целью обеспечить доступность к кредиту, ставка рефинансирования, как и в других странах G‑20 (исключая Россию), снижена с 7,6% до 5,3%. Банковская система Китая в период кризиса функционировала четко, выделенные государством ресурсы использовали по назначению. Объем денежной массы возрос за 1 год на 17%, но роста инфляции в стране не происходило, хотя резкое увеличение государственных расходов могло повлиять на динамику инфляции. Крупные средства были направлены на создание системы пенсионного обеспечения, детские и материнские пособия, помощь безработным.

Китай поддерживает доллар, он является самым крупным кредитором США (свыше 800 млрд долл.), по сравнению даже с Японией (свыше 600 млрд долл.) и Россией (около 120 млрд долл.). И хотя Китай критически относится к некоторым элементам экономической политики Америки, по‑видимому, существует понимание, что доллар заменить в настоящее время невозможно и незачем, – поэтому китайские представители не атакуют доллар, как это происходит время от времени в российских правящих кругах. Китай целенаправленно и умело готовится к своему глобальному экономическому доминированию, без крикливых наскоков на соперников, но жестко проводя свою хорошо разработанную политику.

Одновременно правительство Китая объявило о намерении укрепить внешнеэкономические позиции страны – только за 2008 г. внешние капиталовложения возросли на 60%, составив 52 млрд долл.; в кризисном 2009 г. – еще на 40%, а в 2010 г. они превысили 90 млрд долл. Был также разработан курс на приобретение перспективных западных фирм, находящихся в трудной ситуации в связи с кризисом (аналогичный курс для России крайне невыгоден, поскольку ситуация в России качественно иная, чем в Китае, так же как и мотивации отечественных предпринимателей, осуществляющих внешнеэкономические операции). Китай предоставил России 25 млрд долл. кредита (в рамках проекта строительства ветки нефтепровода ВСТО с выходом в Тихий океан и в Китай); Казахстану – 10 млрд долл., 3 млрд долл. – Туркмении. Все это показывает, что великий сосед России умело решал перспективные задачи в ходе мирового кризиса, не ограничивается узкими целями антикризисной политики.

Экономический кризис в России: самый глубокий спад экономики после «августовского (1998 г.) дефолта»

В первый период «горячей фазы» американского финансового кризиса, когда обанкротились «Фрэдди» и «Макки», российские специалисты‑аналитики (экономисты) с изумлением наблюдали за тем, как руководители финансово‑экономического блока правительства чуть ли не с пренебрежением высказывались в плане того, что «Россию американский кризис не заденет, у нас устойчивая экономика, большие золотовалютные резервы (500 млрд долл.), стабильная финансовая система» и т.д.

Вскоре, однако, пришло отрезвление – когда кризис стал охватывать финансы и экономику страны. К тому же общая финансовая обстановка в стране уже с начала 2008 г. была не особенно радужной. Беспокойство ощущалось в действиях банкиров, непрерывном ужесточении кредитных линий, свертывании инвестиционных программ, возникла проблема доверия акционеров к банкам; а проблема с ликвидностью становилась все более напряженной – нерезиденты еще с мая 2008 г. «плавно» выводили свои активы из России.

Ситуацию буквально взорвала пятидневная российско‑грузинская война на фоне начавшихся в Токио Олимпийских игр (в начале августе) – вот когда начался бурный отток иностранного капитала из страны. По данным «Forbes», к середине сентября объем оттока составил свыше 20 млрд долл. (По официальным данным, эта величина составила около 5 млрд долл.) С учетом того обстоятельства, что финансовые рынки России все еще весьма слабы, а деньги, находящиеся в сфере их оборота, незначительны, вывод 20 млрд долл. – это очень большой денежный объем, отток которого имел три принципиальных значения.

Во‑первых, этот отток подрывал позиции российских банков и в целом банковской системы, мгновенно усилил кризис доверия к банкам, в том числе уже со стороны российских клиентов.

Во‑вторых, в условиях политической и финансово‑экономической неопределенности, созданной не столько самой новой Кавказской войной, а сколько ее последствиями – осложнениями с Западом, – российская банковская система показала свою откровенную слабость и уязвимость.

В‑третьих, особую нервозность обстановке придала огромная внешняя задолженность российских банков и компаний (в том числе государственных), на сумму в около 530 млрд долл. (эта сумма была почти эквивалентна сумме всего государственного резервного фонда).

В условиях взорвавшейся политической ситуации (в связи с российско‑грузинской войной) российские должники стали чувствовать себя крайне «неуютно» по вопросам, связанным с этими огромными внешними долгами. Это привносило дополнительное смятение в банковские круги, стимулируя их панические действия. Естественно, ускорился и процесс изъятия гражданами своих вкладов, все острее становилась проблема ликвидности.

На этом фоне и произошел обвал фондового рынка, бегство иностранного капитала, обесценивание акций практически всех крупных корпораций и банков, растерянность в деловых (и не деловых) кругах. Далее мы видели лихорадочную деятельность высоких должностных лиц, финансовых властей, приведение в движение огромного массива ликвидных средств в качестве «подушки» для смягчения возможного, более тяжелого удара со стороны мировой финансовой системы, находящейся в тисках кризиса.

Политика российского правительства: «План Путина»

С осени 2008 г. экономика и банковские системы России оказались в очень тяжелом положении, ежемесячные сводки показывали понижательный тренд – к январю 2009 г. спад в экономике составил 8,8%. Весь 2009 г. показатели экономической и финансовой динамики отражали глубокий кризис. При этом экономисты и чиновники, начиная со второй половины 2009 г. занимались гаданием на тему – прошла ли экономика «дно кризиса». Уже в конце марта 2009 г. первый вице‑премьер Игорь Шувалов объявил, что экономика почти достигла дна падения и в этом году ее ждет подъем, основанный на росте внутреннего спроса. «При благоприятной внешней конъюнктуре и правильных действиях правительства мы в течение 2009 года будем переживать некий подъем экономики, и он будет основан на повышении внутреннего спроса», – заявил Шувалов. Однако внутренний спрос в течение всего года продолжал падать, и поэтому базой для роста он быть не мог.

Осознание глубины спада правительством произошло в июне, когда выяснилось, что падение ВВП превысило 10% и оказалось самым худшим среди стран «двадцатки» (G‑20). Выпала Россия в 2009 г. и из группы быстро развивающихся стран БРИК, куда входили также Бразилия, Индия и Китай. По итогам года Бразилия показала «нулевой» спад (минус 0,26%), а темпы роста в Китае и Индии превысили 8 и 6% соответственно. Сравнение со странами‑нефтеэкспортерами доказало, что причина критического спада не только в сырьевой зависимости России, но и в крупных ошибках экономической политики, ее приверженности облегченным (бухгалтерским) стандартам неолиберализма в упаковке «Вашингтонского консенсуса». Например, Саудовская Аравия, которая еще в большей степени зависит от экспортных цен на нефть, по итогам года показала рост в 0,9% ВВП. Среди причин глубокого спада 2009 г. экономисты тогда называли также ударение на внешние кредиты, тяжелый экономический климат, критическое сужение товаропроизводящих отраслей и, конечно, ошибки антикризисных действий правительства. В частности, длительный период «плавной девальвации» рубля в конце 2008‑го и начале 2009 г. оказал негативное воздействие на экономику, «вытянув» все свободные средства банков и предприятий на валютный рынок.

Со значительным опозданием – 6 апреля 2009 г. (в телевизионном выступлении Владимира Путина), наконец, появилась антикризисная программа (названная «Планом Путина»). Она предусматривала обширную деятельность правительства по трем направлениям: 1) оказание помощи крупным банкам и компаниям; 2) оказание помощи группам населения, пострадавшим от кризиса; 3) проведение политики, имеющей цель блокировать спад производства и обеспечить рост экономики. Помимо этого, премьер Владимир Путин, стремительно перемещаясь из региона в регион, знакомясь с удручающей обстановкой, в режиме «ручного управления» принимал решения о предоставлении крупных финансовых ресурсов регионам и предприятиям.

Первоначальная задача «Плана Путина» состояла в «спасении» частных банков. В этих целях три самых крупных государственных банка России – Сбербанк, ВТБ и Газпромбанк – получили первоначально 1,5 трлн руб. на поддержание банковской системы страны. Эта «тройка» должна была обеспечить в течение трех месяцев предоставление ликвидных средств частным банкам, которые нуждались в такой наличности. Получив эту «помощь», банки, однако, упорно не желали представить соответствующие ресурсы предприятиям; поднимали банковский процент «под небеса», пытаясь «нагреться». Помимо этого, Министерство финансов предоставило банкам дополнительно 900 млрд руб. (через аукционы), также на 3 месяца, для обеспечения ликвидности банковской системы (в общей сложности 75 млрд долл. на первом этапе).

Правительство составило также список «стратегических предприятий» (около 300), которым оно запланировало оказать «помощь» (но цифра «помощи» не была обозначена). Предусматривалась также поддержка малого и среднего предпринимательства, но в весьма скромных объемах денежных ресурсов.

В целом на антикризисные меры правительство выделило порядка 5 трлн руб. Это – огромные деньги, и то обстоятельство, что в условиях кризиса они оказались в распоряжении государства, безусловно, оказало позитивное воздействие на состояние общей банковской системы и предотвратило ее реальное обрушение. И это при том, что, как полагают аналитики, по крайней мере треть этих ресурсов была «уведена» в офшоры. Роль стабилизации сыграли и такие меры, объявленные премьером Владимиром Путиным, как предоставление Внешэкономбанку 50 млрд долл. для обеспечения погашения иностранной задолженности российских банков. Для рядовых граждан, видимо, самое важное значение имела гарантия 100%‑ного обеспечения их вложений в банки до 700 тыс. руб. По предложению премьера Владимира Путина были введены дополнительные меры по снижению налогообложения на компании, а также при строительстве жилья, повышение зарплаты бюджетникам и т.д.; предпринимались и другие меры, направленные на некоторое повышение уровня жизни бедных людей. Скорее всего, это была реакция на доклады международных организаций (МОТ, МВФ, Всемирный банк), в которых Российскому правительству настоятельно рекомендовалось увеличить заработную плату трудящихся, пенсии и иные социальные пособия (в том числе детские и материнские). Эти доклады прямо указывали на то, что уровень социальной защиты в России – один из самых низких в странах ОЭСР. Поэтому и пришлось срочно улучшать общую ситуацию в крайне запущенной социальной сфере. Правда, Владимир Путин часто повторяет, что «мы не допустили ухудшения положения наших граждан... повысили зарплаты и пенсии в период кризиса. Этого не делала ни одна страна». При этом умалчивается, с какого уровня были повышены эти зарплаты и пенсии и что показывает сравнение этих «уровней» с показателями стран ОЭСР.

В целом «План Путина», безусловно, был направлен на защиту банков, финансовой системы и крупных корпораций. Это хорошо иллюстрируется, если разобраться с тем, кто конкретно получил основные денежные средства. А это в основном крупные частные банки и крупные корпорации; меньшая доля средств была направлена на развитие экономики и защиту населения, включая мелкое предпринимательство. Одновременно происходило усиление налогового давления на граждан (особенно – через тарифы на ЖКХ), повышались цены на продовольствие и товары широкого потребления. Таким образом, основная тяжесть кризиса все равно легла на малообеспеченную часть населения.

Предприятиям не хватало денег, они вроде бы были «отпущены», но их реально не было. – Где они? По признанию самого премьера, банки «переводят» ресурсы за границу... Примерно две трети из триллионов рублей, направленных на антикризисные цели (аналитики писали о 5 трлн руб.), израсходованных правительством из бюджета страны, были направлены на «спасение» частных банков и крупных корпораций. Результаты дали свои «всходы»: число фамилий‑миллиардеров удвоилось за 2009 г. (судя по опубликованным данным русской версии «Forbes» в апреле 2010 г.); собственность, принадлежащая 100 наиболее богатым фамилиям, оценивалась в 300 млрд долл., а в 2010 г. – уже в 380 млрд долл. (ВВП – 1,2 трлн долл.).

Для сравнения: вся сумма пенсионных выплат 38 млн российских пенсионеров (при условии, что их пенсии составляют 8 тыс. руб. в месяц) – это менее 100 млн долл./год. Или: 300 млрд долл. – это совокупный фонд заработной платы 50 млн трудящихся, при условии, что они имеют заработную плату 18 тыс. руб. в месяц.

Итогом «контроля» стало уменьшение за ноябрь 2008 г. – январь 2009 г. международных резервов страны почти на 100 млрд долл., с 484,6 до 386,9 млрд. А 100 млрд долл. оказались бездарно растраченными, они так и не поступили в экономику, а предприятия – особенно мелкий сектор – выживали в силу исключительной изобретательности; отчасти это относилось и к среднему бизнесу. В целом объем стабилизационного фонда за кризисный период сократился с 4,7 трлн руб. до менее 1 трлн руб. Однако интенсивный рост нефтяных доходов восстановил валютные резервы весной 2011 г. до 500 млрд долл. На такую сумму оценивается и внешняя задолженность российских банков и корпораций.

Значительное место в Программе занимали попытки обоснования верности «правительственного курса»; якобы предпринятые меры не позволили допустить разрастания кризиса до «угрожающих форм». Что называется «угрожающими формами»? С чем и с кем их сравнивать? Если сравнивать с ЕС и другими развитыми странами, то окажется, что происшедший спад ВВП в 9%, а в промышленности 14% – это выше, чем в среднем по ЕС (4%) и США (3%); он превысил соответствующий спад даже в Венгрии, Латвии, Эстонии, Болгарии, Румынии – самых неблагополучных странах по сложившейся кризисной ситуации в Европе. Программа изобиловала декларациями типа «необходимо обеспечить развитие человеческого капитала», «инвестиции должны стать генераторами внутреннего спроса»; требуется «развитие науки, прорывы в исследованиях и разработках, промышленности и инфраструктуре», «антикризисные меры не должны противоречить модернизации, но стать локомотивом инновационного развития» и т.д. Все эти разумные, правильные слова и предложения были девальвированы отсутствием конкретных ресурсов для реализации упомянутых «необходимостей», нужных институциональных механизмов; они не предусматривали сроки исполнения и ответственность должностных лиц.

Программа создавала впечатление об отсутствии внутренней ее цельности, логики, системности, темы были мало взаимосвязаны между собой, довлело опасение того, что кто‑то может упрекнуть в отказе от «либеральной философии». В частности, много раз утверждалось, что «устойчивый экономический рост базируется на незыблемости и защите частной собственности», что возрастание государственного сектора не означает «стратегических намерений правительства ограничить роль частной собственности в российской экономике». Кому направлялись эти символы‑сигналы? Кого боялось правительство?

«План Путина», как он проводился на практике, был направлен на бескомпромиссную поддержку крупных частных банков и корпораций. За период с ноября 2008 по январь 2009 г., по данным Агентства по страхованию вкладов, только на девальвации рубля банки «заработали» 800–900 млрд руб. На самом деле, по данным многих специалистов, эта цифра еще выше – до 1,5 трлн руб., если иметь в виду «практику» получения средств на валютной бирже.

В соответствии с законом «О дополнительных мерах и поддержке финансовой системы Российской Федерации», четыре «системообразующих» банка России получили 950 млрд руб. в форме кредитов без обеспечения, при 8% годовых (то есть по пониженной ставке, ЦБ «держал» ее на уровне 10%). Сроки возвращения этих денег были определены 31 декабря 2009 г. Центральный банк с 19 октября 2008 до середины 2010 г. предоставил «системным банкам» более 4,5 трлн руб. Они, в свою очередь, должны были их передать предприятиям и другим банкам. Однако значительная часть денег банками была направлена не на цели кредитования промышленности, а на валютный рынок (при неимоверно высоких процентных ставках) для извлечения прибыли; часть (до трети) была переведена в офшоры.

В этой связи ряд аналитиков указывали, что использование ресурсов в целях получения выгоды от девальвации рубля привело к снижению остатков денежных средств на счетах банков в Центральном банке. Если на 1 ноября 2008 г. свободные средства банков составляли около 610 млрд руб., то на 30 января 2009 г. – всего 480 млрд руб. В свою очередь, недостаток свободных средств способствовал возрастанию процентной ставки на кредит – он взлетел до 26–27% по трехмесячным ссудам.

Антикризисная программа, или «План Путина», была направлена на оказание помощи прежде всего банкам и промышленным группам. Важные вопросы, касающиеся всего народа, были «обойдены» в Программе и выступлении премьера перед Госдумой (6 апреля). В Программе отмечена необходимость создания условий для «инвестиционной привлекательности» страны – лозунг, который доминирует с начала 1992 г. Но в условиях «избыточности» финансовых ресурсов (в противном случае зачем правительство вкладывает десятки миллиардов долларов в заграничные финансово‑банковские институты, стерилизуя их?) это положение более чем странное: используйте свои собственные, и немалые, ресурсы для развития! Совершенно поверхностным выглядело положение относительно того, что правительство будет и далее проводить политику «приватизации в интересах эффективного собственника» – то есть продолжит курс контреформаторов начала 90‑х гг.

Но где они, «эти эффективные собственники»? Разве не их хищническая деятельность привела к столь глубокому и всестороннему кризису всей производственно‑экономической, финансово‑банковской, социальной сфер государства? Далее, составители Программы, похоже, не совсем представляют себе, что такое Закон. Эта мысль возникает всякий раз, когда встречается такая нелепая фраза: «необходимо пойти на сокращение расходов бюджета, носящих необязательный характер». Бюджет утверждается принятием парламентом Закона, и, разумеется, он подлежит исполнению в полном объеме. Что это за «необязательные статьи?» – неужели в бюджетном законе 2008 г. выделялись «обязательные» и «необязательные» статьи? Если это так, это свидетельствует как о лукавстве, так и невысоком профессионализме финансовых властей. Совершенно непродуманными были мероприятия по преодолению безработицы, а предусмотренные действия по оказанию помощи автомобильной промышленности скорее напоминали меры лоббистского характера, а не антикризисного.

Не был представлен анализ последствий «вкачивания» в частные банки и корпорации колоссальных по объему финансовых ресурсов; по существу, никакого финансирования предпринимательства «спасенные» банки не осуществляли; неизвестно, какая часть этих ресурсов была направлена на отечественные проекты в целях развития, а какая часть благополучно переведена в офшоры. Остался «закрытым» вопрос, каким образом правительство решает проблемы с колоссальной внешней задолженностью частных банков и корпораций, в том числе государственных (свыше 500 млрд долл.). В докладе премьера, правда, отмечалось, что «компании были вынуждены занимать деньги и за рубежом», но ничего не было сказано (в Программе также отсутствует эта связь) о том, что предпосылки задолженности были созданы искусственно финансовыми властями, которые, во‑первых, вывели государственные финансовые ресурсы за границу, во‑вторых, установили такой высокий процент за банковский кредит, когда стало выгодным использовать низкопроцентные иностранные заемные средства. Не были вскрыты и махинации, когда под видом «иностранных кредитов» банки и компании часто «занимали» за границей свои же собственные ресурсы (предварительно выведенные за границу).