Глава 25. Мы едем больше часа по извилистым горным дорогам мимо растянувшихся цепью сараев, крыши которых до того покрыты мхом

ДЖУНО

Мы едем больше часа по извилистым горным дорогам мимо растянувшихся цепью сараев, крыши которых до того покрыты мхом, что непонятно, какого цвета они были изначально. Горные изгибы издалека напоминают пышную поверхность подошедшего теста. Мы проносимся мимо заржавелых автобусов и трейлеров, выстроенных вокруг перегоревшего костра на веки вечные, ну, или пока кто-нибудь не удосужится их отбуксировать.

Пейзаж одновременно завораживающий и зловещий. На каждый заброшенный магазинчик, рекламирующий пиво и вино, рыболовные снасти и "лицензированные рождественские елки", нам встречается кристально чистое озеро, которого, кажется, сколько существует мир, не касалась рука человека. Мы едем вдоль рек, скованных льдами, а мимо грохочут лесовозы, доверху загруженные огромными тесанными бревнами.

Мне вспоминается Денали и сердце разрывается от тоски по былым временам. По моей жизни, окруженной выдумками. Почему я чувствовала себя куда беспечнее в постапокалиптическом мире, нежели в этой действующей, слаженной цивилизации?Потому что я знала, чего ожидать - отвечаю я сама себе. Мне незнаком этот мир, где друзья оказываются врагами, и где я не могу доверять даже этому парню, сидящему рядом. Правила совсем другие. Мне приходилось сталкиваться с медведями, с волками, змеями и ледяными штормами. Но первый раз в жизни я признаюсь себе, что действительно боюсь.

Выживание. Единственное, что сейчас важно. Для меня, моего отца и всей общины. И я все для этого сделаю. Задействую кого угодно. Вот о чем я думаю, поглядывая на Майлса, сосредоточенного на крутых поворотах. Я мысленно разрабатываю план за планом, но большинство из них по той или иной причине попадают в категорию “запрещено Уитом". Я вспоминаю его отъезд с парнями военного вида и чувствую, как сердце каменеет. К черту его правила. Теперь я устанавливаю собственные.

Майлс снижает скорость, подъезжая к старой покосившейся постройке под вывеской с красной фигурной надписью "Кока-кола". Под ней черными трафаретными буквами выведено "Магазин-закусочная у Мамаши". С тех пор как мы свернули свой лагерь в горах, помимо нескольких пустующих хижин лесников, это первое место, где горит свет.

- Думаешь, открыто? - спрашиваю я.

- На заднем дворе припаркован пикап, - говорит Майлс, указывая на проржавевший грузовик, цветом под стать обветшалому зданию магазина. Мы выходим из автомобиля. Прежде чем захлопнуть дверцу, Майлс спрашивает озадаченно:

- Птица остается в машине?

Я наклоняюсь, чтобы заглянуть в окошко. Ворон выглядит довольно удовлетворённым в гнезде из грязной одежды.

- Он должен остаться с нами, пока мы не оторвемся.

Майлс мягко захлопывает дверь, словно ворон - спящий ребенок, которого он пытается не разбудить. Он прочищает горло и заметно, что ему не по себе. - Это он тебе так сказал?

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему. - Птица... сказала мне...что хочет остаться? - уточняю я, сверля взглядом Майлса.

Он неуверенно кивает. - Просто я видел, как ты говорила с ним этим утром и...- он замолкает.

- Не знаю, как у вас в Лос-Анджелесе, - медленно говорю я, - но там, откуда я родом, птицы не разговаривают. - Я удаляюсь от него, качая головой. Никак не могу понять этого парня.

Я ступаю на крыльцо. Под ногами громко скрипят шероховатые доски. Я отодвигаю грязную сетчатую штору с огромной дырой и легонько толкаю внутрь деревянную дверь. Она открывается под звон колокольчика, висящего на крючке над перемычкой.

В ярко освещенной комнате царит безупречная чистота. У стены расположены полки c продуктами, по центру, единственный столик c четырьмя стульями. У задней двери хлопочет женщина в красном клетчатом переднике под цвет скатерти и салфеткам.

- Я - Мамаша,- представляется она, вытирает руки полотенцем, и аккуратно кладет его на прилавок возле допотопного кассового аппарата. Рядом с аппаратом стоит большая табличка, написанная от руки: "Никаких продуктов в долг – оплати счет".

Уперевшись кулаком в бок, женщина наклоняет голову в сторону и с интересом заглядывает мне в глаза. В дверях появляется Майлс. Она поворачивается к нему и говорит:

- Ни свет, ни заря, а вы уже на ногах, ребятки.

Мамаша точно сошла с картинки, изображавшей миссис Санта в одной из книжек нашей библиотеки: пухлое тело, розовые щеки и копна белоснежных волос на голове. Судя по внешнему виду магазина и пикапа, владельцем я ожидала встретить какого-нибудь беззубого громилу, но увидев Мамашу, сразу нашла объяснение уютному интерьеру.

Словно прочитав мои мысли, она затарахтела:

- Моя мама любила говаривать: «важно то, что внутри». К тому же, если подрихтовать магазин снаружи, можно привлечь непрошеных гостей.

Я поднимаю бровь.

- То есть, туристов,- говорит она со смехом,- чего желаете?

- Завтрак в дорогу. И карту, - говорю я.

- Уверенны, что не хотите остановиться и поесть? - спрашивает она, кивая в сторону одинокого столика.

- Мы очень спешим, - отнекиваюсь я.

- У меня тут как раз свежие черничные маффины. Сама чернику за двором собирала, - добавляет она с гордостью.

- Звучит отлично, - встревает Майлс, - а кофе найдется?

Пока женщина собирает нам завтрак, я беру со стеллажа атлас Соединенных Штатов и перелистываю на страницу с картой Тихоокеанского Северо-Запада. Изучая ее, я нахожу дорогу, ведущую на юго-восток вплотьдо Юты, и жестом подзываю Майлса.

- Едем этой дорогой,- говорю я, ведя пальцем по красной линии.

- Еще можно поехать на юг,- говорит он, чертя линию вдоль побережья до Калифорнии,- и потом свернуть на запад, чтобы выехать на Магистраль 66.

- А я не хочу ехать в Калифорнию, - перечу я, одаривая Майлса таким взглядом, после которого он должен бы замолчать,- Калифорния не на юго-востоке, а мы едем на юго-восток.

Майлс поднимает руки вверх в жесте: "Сдаюсь."

- Ладно,- говорит он и склоняется над картой, чтобы повнимательнее ее рассмотреть,- шоссе 82. Нужно ехать через город под названием Якима.

- До Якимы полчаса езды,- говорит женщина, выходя из кладовки с двумя бумажными пакетами в руках. Затем ставит их на прилавок и спрашивает:

- Атлас берете?

Я киваю. Она нажимает несколько кнопок на кассовом аппарате и он со звоном открывается.

- С вас восемнадцать девяносто пять.

Майлс смотрит на меня, а я не могу понять в чем дело. Но потом вздрагиваю, словно выходя из некоего амнезийного ступора, и вспоминаю, что живу теперь не в огромном семействе, где все общее, а в обществе, основанном на деньгах, где за все нужно платить.

Прежде чем я успеваю что-либо сделать, Майлс, качая головой, копается в кармане и высыпает на прилавок пригоршню купюр и мелочи. Отсчитав часть денег, он отдает их женщине, а остаток убирает обратно в карман джинсов, бубня себе под нос что-то типа: "мало того, что водителем нанялся, так еще и плати за нее".

Поблагодарив Мамашу, мы направляемся к выходу. - А ведь знаете, ваши друзья направлялись совсем в другом направлении, - говорит она нам вслед, лукаво прищурив глаза.

Я застываю на полпути к двери.

- Какие друзья? - уточняю я. Мой голос охрип и такое чувство, будто кто-то схватил меня за горло и сжал, что есть силы.

- Мужчины, что останавливались здесь всего полчаса назад. Двое в военной форме, а третий черноволосый с сальной шевелюрой. Он попросил меня позвонить им, если здесь объявится их подруга, у которой контактные линзы со звездой. Сказал, что вы потеряли друг друга, - она достает кусок бумажки с телефонным номером.

- Пожалуйста, не звоните ему, - сиплю я.

Мамаша улыбается и, скомкав листочек, бросает его в белое плетенное мусорное ведро.

- Честно говоря, они не были сильно приветливыми,- говорит она, скрещивая руки на груди,- и вообще, кто я такая, чтобы стоять на пути у первой любви?

После чего женщина берет тряпку и начинает протирать и без того чистый прилавок.

Мы мигом возвращаемся обратно в машину, захлопываем за собой дверцы и пристегиваемся. Майлс поворачивает ключ в замке зажигания, при этом странно на меня поглядывая.

- Что? - спрашиваю я.

- Тебя преследуют,- говорит он.

Я щурюсь:

- А ты думал, что я все сочинила?

Внезапно он настораживается. В его глазах появляется странный блеск. Испуганный блеск.

- Ты думал, что я сошла с ума,- говорю я, не в силах сдержать ухмылку, расползающуюся по губам. Майлс отводит взгляд. - Ха!- я смеюсь, пораженно качая головой. Скажи людям правду и тебя сочтут умалишенной. Хотя, возможно, в моем случае, так даже лучше, чем, если бы он поверил всему, что я говорила.

Майлс думает, что я смеюсь над ним, и в мгновение ока превращается из напуганного в разъяренного. Раскрасневшись, он жмет на газ и машину выносит на дорогу. Мне хочется схватиться за приборную панель, но тогда он точно будет надо мной смеяться, поэтому я напрягаю ноги и сосредотачиваюсь на том, чтобы не пролить кофе.

Мы на полном ходу несемся в сторону Якимы, и я кормлю птицу крошками своего черничного маффина. Майлс даже не притронулся к еде, хотя выпил свой кофе за пару глотков. Я, делая пару небольших глотков, морщусь и ставлю свой под сиденье. Я привыкла к цикорию, этот напиток для меня уж слишком безвкусный.

- Парни, что тебя преследуют... они опасны? - наконец спрашивает Майлс.

- Ну, раньше бы я сказала, что Уит и мухи не обидит. Но из того, что мне здесь рассказал По...

- По? - перебивает Майлс.

- Ворон, - поясняю я.

- Ты к птице по имени обращаешься? - в голосе Майлса проскакивают нотки истерики.

Еще один повод для него считать меня ненормальной,- думаю я. И в который раз задаюсь вопросом: а может оно и лучше?

- На Аляске мы называли всех животных в честь писателей. Эту традицию учредил наш учитель Деннис. И я подумала, что поскольку у Эдгара Аллана По есть стих про ворона...

- Ага, спасибо...что просветила, - огрызается Майлс. Он багровеет, но глубоко вдохнув, немного успокаиваться.

- Ладно, во-первых, мы не берем ворона с собой. Так что не надо давать ему имя. Я не повезу тебя, куда бы там мы не ехали, с диким животным на заднем сидении.

- Он не дикий, - возражаю я.

- Он там еще не нагадил мне на футболку? - спрашивает Майлс, морща нос и всем видом показывая, что не очень-то и хочет узнать ответ.

- Птицы не гадят под себя. Они бы не сидели на своем помете. И, если ты не заметил, а ты, конечно же, не заметил, ты...- я подбираю подходящее оскорбление, - городская цаца, все птицы - чистюли!

Не знаю, почему взялась так рьяно заступаться за По, но я просто не могу не поправить Майлса в его вопиющем заблуждении.

- Во-вторых, - продолжает Майлс, игнорируя мой довод,- не так давно ты подтвердила мое устоявшееся убеждение, что птицы не разговаривают. Теперь же утверждаешь, что По,- он делает паузу,- не могу поверить, что назвал его так...эта птица что-то тебе сказала.

- Мне не следовало говорить "рассказал". Правильнее будет, "показал".

- А в этом есть большая разница?

Некоторое время я просто сижу и дуюсь на Майлса за его сарказм, жалея, что прислушалась к совету Фрэнки и рассказала ему правду. Но затем он спрашивает:

- И в-третьих, кто такой Уит?

Я должна ему рассказать. «Оракулы никогда не ошибаются - ошибочными могут быть только наши толкования их пророчеств» - вспоминаю я наставления Уита.

- Уиттиер Грейвз - мой наставник. Я знаю, что он преследует меня вместе с теми бандитами, или кто там они, потому что он прислал мне записку, привязанную к лапке По, и я...- как же это объяснить?- подключилась к памяти По, чтобы увидеть все, что видел он. Тем не менее, мы не в Нарнии. Животные не разговаривают. По, умостившись на заднем сидении, не слушает наши разговоры и не обдумывает их в своем маленьком вороньем мозгу. Но все-таки, если он вернется к Уиту, что возможно, если тот его призовет, Уит может, так же как и я, увидеть, где мы.

Минуты три Майлс со сжатыми губами молчит, нервно вцепившись в руль.

- Хорошо, кое-что из того, что ты сказала, я понял,- наконец говорит он,- и то, что птица остается с нами, тревожит меня меньше всего.

- Только пока мы не оторвемся от Уита, - успокаиваю я его.

- Не то чтобы это меня совсем не тревожило, - исправляется Майлс,- просто тревожит меньше остального. Потому что следующим пунктом в моем списке оснований для беспокойства является твое заявление, что этот парень Уит, который когда-то был твоим наставником, а сейчас преследует тебя, может отследить птицу.

Я киваю. - Да.

- Хорошо, - продолжает Майлс. - Так значит, ворон вроде как почтовый голубь? Все же, я думаю, что это натасканный Уитом посыльный, а не первая попавшаяся в лесу птица.

- Вообще-то, Уит...

Майлс поднимает руку, перебивая меня.

- Но самое тревожное то, что ты говоришь, будто подключилась к памяти птицы, чтобы чего-то там увидеть. Так вот, я вырос не в кочевой общине среди лесной глуши Аляски. И большинству моих знакомых крайне тяжело было бы поверить, что ты не...ну не знаю... не рехнулась.

Он крутит указательным пальцем у виска, широко открыв глаза. Думаю, я доигралась. Он напуган.

- Или под кайфом,- продолжает он,- нет, постой, имеется еще одна теория. В этой вашей хипповской секте тебе промыли мозги и убедили, что ты обладаешь магическими способностями. И ты возомнила себя не то Суперсильным-Дитём-Цветов, не то Гарри Поттером, не знаю.

Я не понимаю, о ком он говорит, но сарказм улавливаю.Этому мальчишке не удастся меня задеть. Какое мне дело до того, что он думает?

- Значит я либо не в своем уме, либо наркоманка, либо сектантка? - спрашиваю я, в то время как мы въезжаем на гору и видим ярко освещенный город, раскинувшийся звездным одеялом внизу в просторной долине,- что ж, можешь высадить меня прямо здесь, в Якиме.

Это немного сбило с Майлса спесь. И мы подъезжаем к центру города без единого слова. Очевидно, я донесла свою мысль. Напомнила, что нужна ему точно так же, как и он нужен мне, как и сказал Сумасшедший Фрэнки. Но я все еще понятия не имею зачем?