Труды и дни Гесиода

Громадный шаг вперед сравнительной эпосом Гомера делает Гесиод в "Трудах и днях" (VIIIв.). В этом первом опы­те нравоучения Гесиод вызвышается до сознания объективной Правды как всеобщего божественного Закона, который осу­ществляется в мире самими богами. Если в его "Теогонии" мы видим собрание мифов, достойных дикаря, чуждых всякого вые-

82 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

шего, духовного идеала, то в "Трудах и днях" поэт говорит _______ ________ – в возвышенном сознании идеала – идеала Правды, и в словах его слышится глубокое убеждение. И это убеждение в нем тем глубже и сильнее, то он сознает его явное противоречие с действительностью, с неправдой, господствующей в человече­ском обществе.

Гесиод далек от оптимизма. Его поэзия отражает смутные времена борьбы и неустройства. Золотой век лежит в далеком прошлом. Созданные из золота, блаженные люди этой счастли­вой поры перешли от земной жизни к еще высшей доле: они сде­лались бессмертными демонами. Люди серебряного века уступали им в телосложении и мудрости, но все же были блаженны, доко­ле Зевс не наказал их за нечестие. На смену им он сотворил из меди страшных и воинственных богатырей, которые погибли, истребляя друг друга. За ними явился четвертый "божественный род" мужей, героев благородных и праведных; но и этих "полу­богов" истребила злая война и жестокая битва – одних под сте­нами Фив, других у Трои. Наступил нынешний "железный" век, отягощенный трудами, печалями и тяжкими заботами. Раздор господствует в нем, разделяя отцов и детей, друзей, союзников, братьев. Верность никогда не вознаграждается: царствуют обман и насилие, почет воздается обидчику и злодею. Стыд и возмез­дие в своих светлых ризах покидают людей и от земли возносятся на Олимп, к сонму бессмертных. Смертным остается лишь скорбь и не будет помощи против зла. И однако, несмотря на все это, несмотря на прогрессивное ухудшение человеческой доли, не превозмогающее господство зла и неправды, Гесиод непоколе­бимо верит, что правый путь есть вернейший и лучший, что правда в конце концов восторжествует над преступной обидой (_________ _________ ______ __ _____ _____ _________). В слезах, покрытая мраком, скитается гонимая Правда по городам и народам земли. Но она приносит бедствия тем, кто ее гонит; и наоборот, кто воз­дает правый суд гражданам и чужеземцам, тем она дает изоби­лие и мир, благоденствие, удачу во всем:

Глава II.Религия древних греков 83

Целый город нередко за мужа единого страждет, Если тот злое творит и замысел дерзкий питает, Им же с небес посылает Кронион великие беды, Голод и язву, и мор народу на злую погибель, Губит их сильное войско, иль стену крушит городскую, Или на море суда их карает он мстящей рукою... Помните это, цари, всегда этот суд разумейте. Близко в средине людей витают незримые боги, Зорко смотрят за тем, кто кривдой кого обижает, Мести богов не боясь, начинает неправую тяжбу. Тридцать тысяч бессмертных поставлено стражников

Зевсом Над плодоносного землею, над смертными. Тяжбы

людские,

Злые неправды дела, зорко они стерегут, Мраком одетые, всюду незримы они проникают. Есть еще дева, рожденная Зевсом: славная Правда, В чести великой она у богов, Олимп одержащих. Если же кто оскорбит ее, кривдой над ней надругавшись, Тотчас садится она близ отца, Кроннона Дня, Ум беззаконных людей обличая, доколь не отмстится. Вот что храните, цари, и суд ваш сделайте правым. Кривду забудьте во век, пожиратели мзды незаконной. Сам себе делает зло, кто зло готовит другому. Умысел злой всего злее тому, кто злое умыслил; Зевсово око все видит и все дела разумеет, Если захочет, увидит и то, безо всякой утайки, Что за правда и суд творится внутри государства.

еще управлялись и судились "царями" (__________ ), правда пони­мается как божественный закон, как всеобщая истина нравст­венного порядка, которая в этом качестве признается богами и требует признания со стороны людей. Этого мало: она противопо­лагается насилию и утверждается как высшее благо человека и норма человеческих отношений, в основании которых должна лежать не сила, а правда.

84 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

Вот что, о Персей, запомни и в сердце сложи себе

крепко:

Слушайся Правды всегда и навеки забудь о насильи. Ибо таков тот закон, который Кронион дал людям: Рыбы и дикие звери, пернатые хищные птицы Пусть друг друга едят – ведь Правды они не имеют, Людям же Правда дана, и она-то есть высшее благо.

Эта вера в Правду, в вечный закон (________), данный людям и возвышающий их над естественным животным состоянием всеобщей борьбы, является особенно знаменательной в устах автора "Теогонии". И, однако, и здесь вместе с такою верою, наряду с простыми мудрыми правилами и пословицами, испол­ненными здорового и глубокого нравственного чувства, мы находим множество примет, низменных суеверий и обрядовых предписаний, поражающих своей грубостью, мелочностью и совершенным отсутствием нравственного смысла, например, предписания о том, как следует мочиться, чтобы не оскорбить богов (744 ел.), как различать счастливые и несчастливые дни. Блажен и счастлив тот, кто знает все это и поступает согласно этому, ходит непорочно перед богами, "разумея знамения птиц и грехов избегая" (828).

Лирики

Вера в высшую правду в закон, "в нем же бог великий живет и не старится" (Soph. Oed.), сохраняется в греческой поэзии. Религиозная вера требует от своих богов правды и добра. Не прихоть и произвол, а объективная нравственная мера должна определять деятельность богов в управлении миром. Эта нравственная идея – если угодно, нравственное требование – отражается и в лирике VII и VI веков. Божественная правда непреложна: где есть кара, наказание, там должна быть и вина. Зевс правит миром, он видит все человеческие дела, праведные и злые, сами дела зверей не могут от него укрыться (Arch, fr., 79). Правда, лирика, поэзия субъективного чувства служит отголос-

Глава Н.Религия древних греков 85

ком и других настроений: сознание тяжкой доли людской, глу­бины человеческого страдания, непрочности счастья, кратко­временности и тленности всего земного нередко придают ей глубоко пессимистический оттенок. Видимое торжество неправ­ды, сознание человеческой беспомощности перед жестоким произволом судьбы, постоянно ставит человеку тяжкий нравст­венный вопрос, который решается различно. Зевс не гневается на отдельные поступки, но поздно или рано, когда накопятся без­закония, гнев его настигает виновного, как гроза. Так верует Со­лон. Но такое решение не всех удовлетворяет, и чем дальше идет время, тем более пессимистичной становится оценка человече­ской жизни (например, у певца любви – Мимнерма), тем глубже сомнения, тем мучительнее «опрос о смысле человеческого су­ществования. Почему добрый и злой имеют одинаковую участь? Почему глупость иногда приносит счастье, а разумное поведе­ние – несчастье? Почему сыны несут наказание за вину отцов, а преступник остается безнаказанным? Так спрашивает Феогнис Мегарский: "я не понимаю тебя, Зевс: ведь ты царствуешь надо всеми и знаешь хорошо помысл и сердце каждого". Он требует к ответу самого Зевса (_____ ______, _________ _________, ____ ____ _______); Феогнис же высказывает жестокое слово: "лучше всего совсем не родиться и света солнца не видеть; если же родился, – как можно скорей перейти через двери Аида и лежать под могильной землею".

Мистерии и мистицизм. Орфики *

Если греческие боги не удовлетворяли требованиям пробудив­шейся мысли и нравственного сознания, то и религиозное чувство не могло на них успокоиться. Вера не могла на них положиться, признать в них истинных, действительных богов. Они очистились, очеловечились, приняли нравственные черты, но все же остались демоническими и ограниченными существами. Процесс одухотво-

* Eduard Meyer, "Gesch. d. Alterhums" II, 449-460. Ronde, "Psyche", O. Gruppe, "Orpheus" (в Rosch. Lexicon).

86 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии "

рения, идеализации преобразил их, вознес их над природой, сделал их небожителями, но вместе с тем отдалил их от человека. Государственные боги, пользующиеся публичным культом, имели религиозно-политическое значение, но отдельному лицу они давали слишком мало. А между тем личность, по мере своего развития и освобождения, предъявляет им новые и повышенные требования. Естественно, что олимпийцы, отдалившиеся от человека, все менее удовлетворяют его духовной нужде; не удовлетворяют ей и формы публичного культа. Зарождается искание иных богов, более близких человеку, иных культов, дающих ему сознание более интимного, личного общения с божеством. Наряду с рационализмом и параллельно ему воз­никает и развивается мистицизм. В этом духовном движении сказывается как бы реакция против новых очищенных религиоз­ных форм. Пробудившаяся религиозность ищет и находит себе удовлетворение либо в старинных деревенских культах, сохранивших черты первобытной грубости, либо в культах иноземного происхождения, обряды которых носили характер дикого оргастического исступления, каковы были культы некоторых малоазиатских божеств и в особенности Диониса, – бога фракийского происхождения. В сравнении со светлыми олимпийцами эти боги представляются несравненно более древними и дикими, и обряды их культа указывают на ступень развития более раннюю, нежели та, которой соответствует гоме­ровский эпос. Но в этом-то и заключалось их обаяние. Дикие ночные пляски вакхантов, участников оргий Диониса, их исступ­ленные крики, их кровавые жертвы, которые растерзывались живьем, одуряющая музыка, опьянение (сначала брагой; впослед­ствии Дионис, пришедший с севера, сделался богом вина) – все это возбуждало "энтузиазм", давало непосредственное ощуще­ние наития, одержимости, общения с божеством. Эти оргии были не обрядами, а радениями своего рода: участвовавшие в них, переряженные в звериные шкуры, в масках, изображавших лес­ных духов, спутников Диониса, предавались всевозможным неис­товствам, чтобы привести себя в состояние экстаза, чтобы стать вакхами, приобщиться богу, его страсти, его жизни. И такое при-

Глава II.Религия древних греков 87

общение обеспечивало человеку всевозможные блага в земной жизни и блаженство за гробом. Вакхическое исступление было заразительно: оргии, пляски Диониса распространялись с силой какой-то религиозной эпидемии. То было настоящее нашествие Вакха, каким оно изображается в предании: к его хороводу при­соединялись новые и новые толпы, увлеченные силою бога, об­щим неистовством. Бог восторжествовал над своими врагами, которые не в силах были ему противиться. Оргии Диониса были введены повсеместно, и в самом религиозном средоточии Гре­ции, в Дельфах, Дионис утвердился наряду с Аполлоном. Прав­да, сама победа Диониса, доставившая ему место среди Олим­пийцев, отняла у него дикую силу, эллинизировала и укротила его. Согласно преданию, официальное признание, введение ор­гий Диониса в круг государственного богослужения послужило к исцелению от поголовного неистовства, которое Дионис наво­дил на своих противников. И, по-видимому, так оно было на самом деле. Оргии Диониса утратили постепенно свой первона­чальный характер, и тот же светлый гений греков, который очеловечил и одухотворил их богов, претворил и эти оргии си­лою искусства: в Аттике они преобразовались в драму, которая родилась среди них.