Греческие боги

1.

Самый ранний литературный памятник греческой религии есть Илиада. Но эпос Гомера представляется зрелым плодом многовековой культуры, не оставившей нам никаких письменных памятников. Чем была религия греков во II тысячелетии, в "микенскую эпоху", – этого мы не знаем и, может быть, никогда

58 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

не будем знать: достоверно только одно, – что пантеон Гомера в том художественном, иногда сказочном изображении, которое мы находим в эпосе, не дает нам достаточного понятия о действительной религии греков не только до, но даже и после Гомера. Источники, несравненно более позднего происхождения, нередко дополняют изображение эпоса и воспроизводят более древние и грубые черты народных верований, нежели те, какие мы находим у Гомера.

Чем были первоначальные боги греков и каково их происхождение, об этом свидетельствует много гипотез. Но в ту эпоху, которая нас занимает, в эпоху зарождения философии, греки были настолько далеки от первобытного состояния и обладали такой древней, сложной и высокой культурой, что вопрос об их первоначальных верованиях, если бы даже он мог быть решен удовлетворительно, не имеет прямого отношения к объяснению духовно-нравственного состояния Греции VII и VI веков. История не знает не только младенчества Греции, но и ее юности; и недаром новейшие историки ее относят гомеровский эпос к "исходу греческого средневековья". Во времена, доступные историческому изучению, греки уже имеют за собою продолжи­тельный период государственной и культурной жизни, о котором сохранились лишь легендарные воспоминания в эпосе и саге. Могущественные государства "микенского" века разрушены, и греческий народ делится на множество мелких племен и государств, объединяющихся лишь временными союзами, религией, нравами, языком, гцзичем местные различия посте­пенно усиливаются. После тяжкой катастрофы или, точнее, ряда катастроф, отчасти не вполне выясненных, положивших конец "микенской культуре", центр культурной жизни пере­носится из материка в колонии – точнее, греческая культура с новою силою возрождается в колониях – Эолии и Ионии.

Глава Н.Религия древних греков 59

В VII в. ионийцы господствуют над средиземноморской торговлей. Быстрый рост промышленности и морского влады­чества, накопление богатств, напряженное биение политической жизни вызывают общий подъем культуры, не только материаль­ной, но и духовной: вечным памятником ее служит ранняя поэзия греков, их несравненный эпос, их лирика, свидетельствующая об интенсивности личной жизни, личного чувства, о развитии высокого самосознания личности. Религиозные воззрения представляются вполне сложившимися. Этого мало: в зарождении рационализма, которое мы наблюдаем именно в эту эпоху, а также в той волне религиозного движения, которая в VII и VI веках проносится по греческому миру, мы видим первые признаки того процесса, который кончается разложением греческой религии.

2.

Каково же было религиозное миросозерцание греков в те времена, непосредственно предшествующие возникновению философии? Фалесу Милетскому, первому философу Греции, приписывается характерное выражение основного верования, составлявшего особенность этого миросозерцания: все полно богов, демонов и душ. Подобно всем древним, греки верили в существование бесконечного множества разнообразных духов или демонических, сверхъестественных существ, наполняющих природу, управляющих ею, отчасти живущих ее жизнью, отчасти же возвышающихся над нею. Тут были всевозможные духи гор, лесов, вод и полей, зве­рообразные демоны, оборотни, бесы, живые покойники, души усопших, бесчисленные боги иноплеменников, существование которых представлялось столь же реальным, как и существование собственных богов. Одни из этих существ были приурочены к данной местности, данной роще, ручью, камню, дуплу и т.д., другие – нет; одни наделялись определенными функциями,

60 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

силами, названиями; другие обладали неопределенной сферой могущества или волшебной силы и оставались безымянными. Нередко греки, как и римляне, призывали их под неопреде­ленными, отвлеченными названиями, обозначавшими не имя, а функцию, например, "победа", "страх", "здоровье", "спаситель", "целитель", и т.д.; римские понтифексы прибавляли при этом: "бог ты или богиня, мужского или женского ты пола, или каким другим именем хочешь ты, чтобы тебя звали". Чем более мы углубляемся в изучение религии древних, тем более мы пора­жаемся необычайным множеством и разнообразием тех бес­численных, неведомых духовных сил, которыми они чувство­вали себя окруженными. Это общая первобытная основа религии.

3.

Среди этого хаоса неведомых, таинственных демонов человек испытывает чувство мучительного страха и тревоги; он трепещет перед призраками, он боится их гнева, их беспричинной зависти, злобы, вражды, и он стремится оградить себя от них, спастись от них, избавиться от страха перед ними. Он ищет средств против них, и он находит такие средства в магии и в религии, а затем в философии и науке. Посредством магии, ее заклинаний, ее тайн, дающих власть над духами и сообщающих человеку сверхъестественную демоническую силу, он вступает в едино­борство с духами в качестве шамана, заклинателя, колдуна, как мы видим это у многих дикарей, например, у наших сибирских инородцев. Подвижничество индийских аскетов, побеждающих богов своим подвигом, представляется другой высшей ступенью этой борьбы с миром демонов, борьбы, в которой сложился буддизм – религия самоспасения. Силы единичного человека оказываются, однако, недостаточными: сознавая свою немощь, свою неспособность спасти самого себя, он невольно ищет союзника, помощника, который мог бы спасти его и которому он мог бы вполне доверять. Кроме того, ему недостаточно

Глава И.Религия древних греков 61

спастись одному: он ищет общего спасения, а под конец – спасения мира. Наконец, он не довольствуется одним отрица­тельным результатом – освобождением от демономании, от страха демонов, от их гнета: он хочет той высшей полноты божест­венной бессмертной жизни, которую он приписывает некоторым из них. По этим причинам сам буддизм утратил среди миллионов верующих свой первоначальный характер религии самоспасения и стал религией Святого: Будда обратился в божество, иногда – в целый пантеон богов, а нирвана – в рай. В других религиях человек от начала вступает в союз с определенными духовными силами, долженствующими защитить, оградить его от остальных и вместе обеспечить ему блага жизни и на земле, и за гробом. Эти духовные силы, в отличие от бесчисленного множества демонов, суть его боги, которых он не только боится, но и чтит. Бог определяется прежде всего как спаситель от демонов, или низ­ших сил, следовательно, как высшее существо, не только требующее поклонения, но и достойное поклонения. Таковы, например, греческие боги: все они подчинены воле верховного бога – Зевса; все они вместе с ним утвердились в своем достоинстве, победив и сковав множество темных, подземных, чудовищных сил. Культ этих богов не только соединяет их с их поклонниками, умилостивляет их, но в то же время имеет очистительную силу, освобождая и страну, и народ, и частных лиц от всякой нечисти, которая, как невидимая зараза или сквер­на ("миазм"), грозит им всевозможными бедствиями. Оракулы богов только и делают, что указывают всевозможные искупи­тельные жертвы и очистительные церемонии, долженствующие отвратить гнев невидимых сил или обезвредить их. Таким образом в развитии греческой религии, как и всякой другой, действуют два мотива – отрицательный и положительный: страх перед демонами, вражда с ними, борьба с ними, и почитание высших существ, стремление к союзу с ними. В таком стремлении, помимо всех эгоистических побуждений, сказывает­ся и нравственное начало бескорыстного уважения, благоговения,

62 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

почтения к Высшему Существу. И весь нравственный прогресс в религиозной области связывается именно с развитием этого начала, с развитием идеала божества как существа, достойного веры, любви и почитания. С этим же развитием связано, однако, и разложение античного политеизма. Греческое искусство показывает нам, что греки идеализировали своих богов, чтили в них воплощенные идеалы красоты, силы, доблести; греческая поэзия показывает нам далее, что греки издревле видели в богах блюстителей вечной правды, представителей нравственного на­чала. Но, с другой стороны, сознавая ограниченность этих богов, возвысившихся над безымянным хаосом демонов, они не могли удовлетворяться ими, успокаиваться на них. Ни один не мог удовлетворять должным образом ни отрицательным, ни поло­жительным требованиям религии, ни один не являлся всесильным, совершенным избавителем, спасителем от всех прочих, поскольку вне его стоял целый бесконечный и самостоятельный мир, на­селенный этими "прочими", более или менее могущественными духами; ни один поэтому не является и существом, вполне заслуживающим доверия, достойным поклонения, т.е. со­вершенным Богом. Отсюда – искание такого спасителя и бога, которое вело греков к постоянному заимствованию и усвоению новых культов, а под конец привело их к христианству – ре­лигии Спасителя и единого Бога. Отсюда – внутреннее раз­двоение религиозного чувства, колебавшегося между благо­честием и суеверной боязнью: двоились и образы самих богов, поскольку каждый ограниченный бог по своему происхождению и природе был демоническим существом. Его силы превоз­носились его поклонниками над силами других богов или демонов, но это была лишь относительная разница. Далее, союз с богом, а следовательно, и благорасположение бога обеспечи­валось культом, – установленными, священными жертвами. Но где было ручательство в неизменности такого расположения со стороны многих и различных своенравных богов? Народные бед­ствия нередко вызывали религиозную панику, точно так же, как и бедствия частных лиц, которые все объяснялись сверхъес-

Глава II.Религия древних греков 63

тественным вмешательством. Страх увеличивался неизвест­ностью: что вызвало гнев богов? Какие боги разгневаны? Чем и как их умилостивить? Вот вопросы, с которыми они шли к ора­кулам и прорицателям.

4.

Греческая религия определяется как политеизм, или многобожие: над бесконечным миром духов она, как сказано, признаег нескольких богов, составляющих своего рода аристо­кратию под владычеством царя Зевса. Эти боги суть те, которые чтимы большинством греческих племен и государств и с которыми мы отчасти встречаемся у Гомера. То – Гера, Афина, Аполлон, Артемида, Гефест, Гермес, Посейдон, Арей и другие. Некоторые из них составляют древнейшее состояние греков (как Афина), другие представляются весьма древними заимство­ваниями (... Дионис). Третьи суть результат слияния нескольких различных элементов греческих и иноплеменных – "пелас-гических", "малоазиатских" или иных (как, например, сам Зевс в отдельных своих культах); все имеют очень сложную историю, которая едва ли может быть вполне выяснена. Несомненно одно: объяснять этот пантеон из индоевропейских корней и не считаться с фактом ассимиляции, миграции, синкретизма верований – значит игнорировать исторический процесс и строить воздушные замки. Но каково бы ни было прошлое греческих богов, нам столь же трудно восстановить его по изображениям Гомера, как восстановить эмбриологию чело­веческого организма на основании изучения его сложившихся форм. Боги увековечены у Гомера в пластических образах, свет­лых и прекрасных, которые сами значительно содействовали объединению и фиксации религиозных представлений греков. Это прекрасные и могучие исполины, наделенные вечной молодостью и волшебными силами: они могут по произволу переноситься в пространстве, оборачиваться в различные фор­мы, но, несмотря на свою сверхчеловеческую красоту и силу, они

64 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

подвержены всем страстям и вожделениям человека и способны испытывать не только нравственные, но и физические страда­ния. Аполлон и Посейдон рабствуют Лаомедону, который не только не дает им заслуженной платы, но еще грозится в бес­честье отрезать им уши. Диомед ранит Арея и Афродиту, Гефест ловит их в свою сеть. Гера бьет по ушам Артемиду, Зевс истя­зает Геру – вешает ее за руки с неба, привязав ей две наковаль­ни к ногам, и свергает на землю еле живыми тех из богов, ко­торые пытаются освободить ее. Он сильнее их всех, и если бы они вздумали с ним тягаться, он один вздернул бы их всех наверх вместе с землею. Но и Зевс бессилен против сна, против^ Афро­диты, против того, что "положено" судьбою, что "суждено"-.

5.

При ближайшем рассмотрении, однако, оказывается, что Гомер дает весьма неполное изображение греческой религии. Его боги суть художественные образы поэзии, не приуроченные к какому-либо действительному культу. Каждый из них изобра­жается сверхъестественной личностью, поставленной вне природы, выше ее, и обладающей универсальным значением, общей сферой мощи, которая не имеет определенных местных ограничений. На самом деле, в действительной религии боги существуют прежде всего в определенных культах, в которых осуществляется их союз, их общение с их поклонниками. Рассматривая местные культы, мы различаем совершенно иной образ греческой религии, отличный от того, какой дает Гомер. Во-первых, мы находим в них великое множество божеств, о которых эпос умалчивает, – взять хотя бы цикл божеств, связанных в Аттике с культом Афины или с культом Деметры Елевсинской. Во-вторых, боги, о которых эпос упоминает лишь вскользь, нередко получают в культе первостепенное значение (например, сама Деметра или Дионис). В-третьих, Гомер умал­чивает о культе героев и мертвых, о культе подземных, или "хтонических" богов. Наконец, сами боги, изображенные Гоме­ром, являются в действительности в совершенно иных чертах. Вся

Глава II.Религия древних греков 65

темная, демоническая сторона религии исчезает у Гомера в яс­ном сиянии Олимпа; поэзия набрасывает светлый покров на этот древний пандемониум, который составляет темную основу греческой религии. В местных культах вместо единого Зевса, единого Аполлона, единого Гермеса или единой Артемиды мы находим множество различных божеств, чтимых под этими названиями. Представление о верховном божестве, связанное с именем Зевса, можно считать исконным; но при своем пересе­лении греческие пришельцы нередко отожествляли своего Зевса с верховным богом, чтимым в данной местности, сохраняя, усваивая данный местный культ. Имя Зевса является как бы титулом, который греки прилагали к местным богам различного характера и происхождения, достигшим верховного царственного значения в том или другом туземном культе: были небесные, подземные, морские Зевсы, Зевсы горные, Зевсы-покойники (Зевс Трофоний, Зевс Менелай), и память об этой множественности сохранялась до позднейшего времени: Ксенофонт, ученик и восторженный почитатель Сократа, отличает Зевса Мелихий-ского от Зевса царя, или Зевса Спасителя, как особое божество! До позднейшего времени многие культы хранят следы древнего древопоклонства, камнепоклонства и зверопоклонства, следы диких человеческих жертв и антропофагии (напр., культ Ли-кейского Зевса); здесь за ликами богов еще виднеются древние демоны, чудовищные, кровожадные, зверовидные: Зевс в образе быка соединяется с различными богинями-коровами; Артемида является в виде медведицы, которой приносят человеческие жертвы; Афина – в виде совы или змеи; Деметра – в виде вороной кобылы; Гермес – камнем или кучей камней (______, _________). Старинные мифы и обряды указывают на то, что эти демоны участвовали в жизни природы, что они вместе с нею периодически умирали и возрождались. В Крите, где праздно­валось рождение Зевса, показывали и его могилу; в Дельфах была могила Диониса; в Элевсине ежегодно оплакивали Персефону, похищенную богом смерти, и праздновали ее возвращение из преисподней.

66 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

6.

Здесь не место рассматривать в высшей степени сложный и спорный вопрос о том, как произошел пантеон Гомеров­ской эпохи, каким образом религиозные представления греков, столь разнообразные по своим элементам, достигли хотя бы относительного единообразия, несмотря на центро­бежные стремления некоторых отдельных племен и культов. Наши познания относительно древнейшей истории Греции слишком скудны, чтобы решить этот вопрос окончательно, как ни значительны новейшие археологические находки, проливаю­щие неожиданный свет на древнейшую культуру Греции. Эти находки указывают нам на существование в отдаленную эпоху чрезвычайно могущественных культурно-политических центров, о силах которых мы не могли до сих пор составить надлежащего понятия. Могущественная морская держава на острове Крит в половине II тысячелетия ("Талассократия Миноса") и затем гегемония аргивских князей служили культурному и религиоз­ному единению греческих племен, как впоследствии такому единению служили религиозно-политические союзы (амфик-тонии), культы и оракулы, приобретавшие междуплеменное, общегреческое значение, как, например, Дельфийский оракул, возвысишийся благодаря религиозно-политической органи­зации, которая дала ему первенствующее влияние на всю духовную жизнь Греции. Аналогичное значение для ее рели­гиозного объединения имели и наиболее прославленные куль­ты других богов (хотя и не в такой мере, как Дельфийский горакул), соединявшие союзы, государства или привлекавшие (разноплеменные толпы на свои таинства, свои игры и празд­ники, свои ярмарки. Немаловажное значение для объединения и закрепления религиозных представлений получило искусство в широком смысле слова – сначала эпос, затем зодчество, ваяние, живопись, драма. Сперва аэды в своих песнях, затем художники в своих изваяниях воплотили тех богов, которых некогда чтили под открытым небом и которым иногда приносили жертвы пе-

Глава II.Религия древних греков 67

ред пустыми престолами, освященные их невидимым присут­ствием. Дельфийский храм, построенный на громадные суммы, стекавшиеся не только со всей Греции, но и из Лидии и Европы, или Олимпийское святилище, где Фидий явил образ гомеров­ского Зевса и где каждый грек чувствовал себя вблизи своих бо­гов, – имели не только эстетическое, но и могущественное рели­гиозное значение, служа воплощением общегреческих религиоз­ных идей.

7.

В течение многих веков демоны и боги боролись за обладание Грецией – божества прежних охотничьих племен, божества пастухов, земледельцев, моряков, горожан. Они сме­няли друг друга или же изменялись, приспособляясь к новой сре­де, как, например, Артемида, древняя дикая поленица, нимфа-охотница, которая сумела сохранить свою популярность в наиболее культурную эпоху греческой жизни, стала сестрой Аполлона, духовного вождя греческой культуры, и соединила в своем лице такое множество самых разнородных атрибутов; или Посейдон, прежний пастуший бог, потрясающий землю конски­ми табунами, супруг Деметры-кобылы, который был вытеснен с суши более культурными богами, но приобрел новое царство в море.

Не все боги, однако, обладали такой способностью прис­пособления: иные исчезли, оставив следы в глухих преданиях местных культов; одни обратились в героев давнего прошлого (таковы некоторые из героев Гомера), другие ушли в преиспод­нюю, как Сизиф, Тантал, Иксион, или в Елисейские поля, как Кронос, или, наконец, обратились в созвездия, как Орион, божест­венный великан, охотник старого времени, убитый Артемидой. В процессе развития боги изменяют не только свои атрибуты, но и свой характер, свою физиономию. Они теряют тот образ зве­риный, который они имели в древности, и облекаются в чело­веческий образ. "Зверообразие" прежних дней, оставившее

68 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

несомненные следы в культе и мифах, делается непонятным. Живые фетиши, божественные животные, в которых чтили са­мое божество, обращаются в священных животных того или другого бога (то же следует сказать и о священных камнях и деревьях, в которых уцелели следы первобытного камне- и древопоклонства). Уже позднейший эпос истолковывает устаревшие формы мифа и переживания культа в смысле метаморфоз: Зевс обратил Ио в корову, Артемида обратила Каллисто в медведицу, Зевс обернулся быком, чтобы похитить Европу. На самом деле это были не превращения, а подлинные формы древних богов, как мы видим это и у других народов, у египтян, древних семитов, у иных современных дикарей. Равным образом те обряды, которыми справлялись периодические по­хороны, поминки богов и их возрождение, становились непо­нятными по мере того, как боги отвлекались от природы, воз­вышались над нею и становились "бессмертными", "небожите­лями". Эти обряды точно так же требовали объяснения и объяснялись как изображения давно прошедших событий (этиологические мифы). На самом же деле в них изображалось не прошлое, а настоящее, и верующие усматривали в них таинства реально присутствующих божеств, как мы увидим это при рассмотрении мистерий.

8.

Итак, греческие боги по мере своего развития очелове­чиваются и вместе одухотворяются, возвышаются над приро­дой. Если Бог определяется как высшее существо, достойное поклонения, то прогресс религии определяется прежде всего идеализацией богов, их одухотворением. Антропоморфизм Гомера был важным успехом на этом пути: его боги возвышались над естественно-животной жизнью, они стали бессмертными, нетленными и прекрасными сверхчеловеками. Этого мало: вмес­те с прежним звериным образом они утратили прежнюю жесто­кость, варварский каннибализм, переживания которого сохра-

Глава II.Религия древних греков 69

нились в рудиментарной форме в некоторых культах*. В течение долгого культурно-исторического процесса боги гумани­зировались, цивилизовались вместе со своими поклонниками, стали блюстителями права и закона, семейного и государ­ственного союза, защитниками гостя и странника, покро­вителями культуры, мстителями за тайные преступления, за нарушенную клятву, за пролитую кровь. Они стали идеалами красоты и силы, прекрасной доблести или "прекраснодоброты" (______-__________), которая была высшим нравственно-эстети­ческим идеалом греков.

Однако боги греков не могли дать конечного удовлет­ворения нравственному или религиозному чувству. Уже с конца VI века раздается протест против мифологии, и впоследствии философы, как Платон, не перестают обличать ее нелепости, ее безнравственность и нечестие, ее несоответствие высшему религиозному представлению о боге как духе, безусловно дос­тойном поклонения. Эта мифология не была случайным вымыс­лом отдельных поэтов. Она была необходимой формой рели­гиозного сознания политеизма, без которой не могло бы сущест­вовать конкретного многобожия. Так или иначе, место каждого определенного бога должно было определяться по отношению к другим богам и по отношению к его поклонникам, его культу, его святилищу. Внутреннее раздвоение, противоречие греческо­го религиозного сознания отражается на судьбе каждого отдель­ного бога, например, Зевса, так и на всем пантеоне в его целом: в самом существе греческих богов, поднявшихся над стихийным множеством древних демонов, заключалась основная нравст­венная и религиозная ограниченность, в силу которой ни один из них не мог стать истинным, настоящим богом, т.е. оказаться действительно достойным доверия, благоговейного поклонения, нравственного уважения или благочестия. За каждым богом, как за всеми богами, стоят демоны, и каждый бог обладает двойствен-

* Следы древних человеческих жертвоприношений остались в культе Зевса Ликейского, Аполлона Дельфнния, Артемиды Мунихийской, Арея, Диониса и многих других.

70 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

ной природой – божеской и демонической. В этом роковая завяз­ка великой религиозной драмы греческого духа, которая нашла гениальное воплощение в образе Эсхилова Прометея.

Культ героев и мертвых и религиозная психология *

Помимо многочисленных богов и демонов, греки чтили героев и усопших. Эпос Гомера знает только живых героев; его мертвецы суть бескровные, бессильные и бессознательные тени, подобные сновидениям и постольку не могущие быть предметом религиозного культа. И Гомер умалчивает о таком культе, который однако, существовал и после него, и до него, как показывают могилы микенского периода. Только при свете археологических данных можно открыть следы его в некоторых частях "Одиссеи", и в особенности рассказ о похоронах и поминках Патрокла в "Илиаде". Умолчание Гомера о культе мертвых, о подземных, или "хтонических", богах имеет свои глубокие основания: его песнь, раздающаяся на празднествах князей и знати, гонит от себя мысль о царстве смерти. "Спящий в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий" – стих Жу­ковского, верно передающий это настроение. Боги Гомера суть светлые бессмертные олимпийцы, а его герои – богоравные смертные. Царство Зевса, поддерживающего незыблемый мировой порядок и подчиняющего богов своей силе, исключает всякую чертовщину, всякое вторжение призраков и демонов в человеческую жизнь. Поэтому представление о душах, как простых, бессильных тенях, составляющее особенность Гомера, отражает скорее известную тенденцию его миросозерцания, неже­ли действительные верования его времени. Демоническая подзем­ная сторона греческой религии сильно стушевывается в его поэзии, и в литературных памятниках более позднего времени – в драме, например, – она находит несравненно более яркое выражение. Но следы древнего культа душ остались не в одних литератур-

* Ср. Rohde, Psyche 2 Aufl., 1898

Глава И.Религия древних греков 71

ных памятниках: мы находим их в древних могилах различ­ных периодов, в культе героев, в погребальных обрядах, в ве­ликих играх Греции, происшедших из надгробных тризн (____-_________), подобных той, какую Ахилл совершает в честь Патрокла.

Разнообразию представлений о богах соответствовало и разнообразие представлений о загробном мире, о душе усопшего. Впрочем в последнем случае греки не составляют исключения, так как до сих пор эти различные представления нередко уживаются друг с другом в европейском человечестве. Дух, существо высшего порядка, причастное демонической или боже­ственной жизни, требующее или достойное поклонения; тень, привидение, призрак усопшего; живой труп, упырь, выходящий из могилы, безличная жизненная сила, оборотень – вот пред­ставления, находимые нами у греков, как и у других народов. Сообразно им изменяются и представления о загробной жизни: мертвецы живут в могилах или в обширной собирательной моги­ле, в царстве смерти, в доме Аида (Шеол семитов) или на островах блаженных, Элизиуме, в сказочной стране. Меняются и погре­бальные обряды в различные эпохи и под различными влияния­ми. В микенский период гробницы строились тщательно и роскошно под влиянием чисто азиатских верований (амулеты нагой богини с голубями), частью даже египетский образцов. Покойников хоронили с утварью, с куклами, изображающими живых людей (как в Египте и Вавилонии), и им приносились в жертву не только животные, но и люди – рабы или военно­пленные, как это делает Ахилл на похоронах Патрокла. Пере­селения и колонизации отражаются на некотором упадке куль­та мертвых: приходилось покидать родные могилы, и на чужби­не, среди военной аристократии, по-видимому, преобладал обы­чай сожжения трупов, который, впрочем, не вытеснил и древне­го обычая погребения.

В связи с культом мертвых стоит и культ особо священных мертвецов, особо священных могил и останков – я разумею культ героев, нередко соединявшийся с грубым фетишизмом. Герои сохраняли связь со своими могилами даже тогда, когда народная

72 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

вера перенесла их в отдаленный Элизиум; из-за останков их нередко спорили города, и наиболее популярные из них имели по нескольку могил: так, могилу Эдипа показывали в Афинах, в Потнии, в Сикионе. Со временем многие старинные боги, чти­мые в местных культах, обратились в героев: таковы, например, многие растительные демоны, периодически умиравшие и возрождавшиеся, с культом которых связывались погребальные обряды; таковы различные подземные божества или просто заху­далые местные боги, попавшие в герои через посредство эпоса или благодаря попыткам систематизации религиозных пред­ставлений. Но герой не есть простой захудалый бог: достаточно указать на возлюбленного сына Зевса, Геракла – героя по пре­имуществу, – чтобы показать, какой чести и славы мог дос­тигнуть герой, божественный человек. С течением времени количество героев непрерывно росло и увеличивалось. Дельфий­ский оракул покровительствовал их культу, канонизировал множество героев и пользовался различными событиями, воз­буждавшими народную веру или суеверный страх, для учреж­дения новых культов в их честь. Этим он несомненно усиливал свое влияние и приобретал себе союзников на местах, но вместе с тем это показывает и то, как популярно было в Греции почита­ние героев. Каждый город, каждая колония имели своих патро­нов, своих героев-основателей, каждая семья и каждый род чти­ли своих героев-предков, каждая новая общественная группа или союз получали своего героя, нередко посредством фикции. В последний период существования языческого мира к лику героев любят причислять и простых смертных, дорогих усопших, которые должны вкушать блаженство вместе со священными героями. Но, несмотря на все злоупотребления и суеверия, культ героев знаменует собою религиозную идею первостепенной важности: в нем сказывается вера в возможное обожествление человека. Между богом и человеком нет непроходимой бездны: они сродни, близки друг к другу, и герои посредствуют между ними. В культе героев, который, как и культ богов, вырос на поч­ве веры в духов и демонов, постепенно развивается то же начало

Глава П.Религия древних греков 73

религиозного антропоморфизма, которое вдохновляет Гомера и все греческое искусство.

Представления греков о душе и загробной жизни были таким образом весьма разнообразны; понятия о духе и духов­ной жизни в позднейшем смысле, разумеется, тщетно было бы искать, пожалуй вплоть до Платона, хотя проблески более высокого представления о существе нашей души можно усмат­ривать и ранее, например, у орфиков, у Гераклита или у Пин-дара. Тем не менее старое мнение о том, будто "жизнерадостные" греки мало заботились о загробной жизни, следует считать оши­бочным, несмотря на кажущееся подтверждение такого взгляда у Гомера. В отдельных культах Греции боги получают преиму­щественно хтонический характер.т.е. являются в качестве под­земных, загробных богов, и древнейшие оракулы Греции были большею частью оракулами подземных богов (например, даже Дельфийский Пифонион – до тех пор, пока на месте убитого Пифона не воцарился Аполлон). Мы указывали уже, что были подземные Зевсы, Зевсы-покойники. Нередко образ бога как бы двоится между небом и преисподней, являясь то подземной демо­нической силой, то высшим светлым существом. Таковы боги растительности, боги производящих сил природы, боги, которых греки должны были заимствовать вместе с виноделием и земле­делием от тех народов, которые вокруг них занимались воз­делыванием хлеба и вина. Такова Деметра, богиня земли – об­щая мать-кормилица и общая могила, богиня рождения и смер­ти. Были Деметры небесные и Деметры хтонические; одной из древнейших форм Деметры была именно черная Деметра-Эри-ния, главный подземный дух, оборачивающийся вороною ко­былой. Как останки чтимых покойников, спящих в земле, сос­тавляют ее божественные силы, обусловливающих ее произво­дительность, так и сама подземная богиня – душа земли, – властвуя над миром усопших, есть в то же время и богиня произво­дительных сил, произращающая брошенное в нее семя, богиня изобилия, плодородия, рождения. Таков и супруг ее – все равно, Евбулей, Плутон, Дионисий или великий "Невидимка" – Аид. Все боги могут получать атрибуты подземных богов, и наряду с

74 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

вышеуказанными хтоническими Зевсами мы можем указать несколько хтонических Артемид, Афродит, Гермесов и т.д., которым воздавалось богопочитание по особому чину или обря­ду, – как богам подземным.

Date: 2015-09-18; view: 358; Нарушение авторских прав