Проблема бытия в философии Античности

Конечно, представления античных философов о Космосе не лишены мифологических элементов, но в целом они выходят за рамки мифа. Уже первые философы не останавливаются на антропоморфинизации Вселенной и ее явлений, а пытаются найти её первооснову, первопричину. Представители первой философской школы Античности, милетской школы, возникшей в конце VII в. до н. э. в городе Милет, – Фалес, Анаксимандр и Анаксимен – видели такую первооснову в материальном, вещественном начале. Основатель школы Фалес, один из семи древнегреческих мудрецов, считал таким первоначалом воду. Из воды, по мысли Фалеса, все возникает и в нее же, в конечном счете, всё превращается. По мнению Аристотеля, к такому выводу он пришел, наблюдая, что пища всех существ влажная и семена всего живого влажны, само тепло возникает из влаги. Земля, по мнению Фалеса, тоже покоится на воде. Анаксимен таким первоначалом называет воздух, который, разряжаясь, превращается в огонь, а при сгущении – в ветер, туман, воду, землю, камень. Анаксимандр полагал, что первоначалом не может быть ни одна из известных нам четырех стихий – земля, вода, воздух, огонь, а является им апейрон – безграничная неопределённая материя, которая благодаря присущим ей противоположностям: теплого и холодного, сухого и влажного порождает все в мире.

Близок по взглядам к милетцам Гераклит из Эфеса. Он считал первоначалом огонь. «Этот космос, тот же самый для всех, – заявлял он, – не создал никто из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами разгорающимся и мерами погасающим» [1, с. 275]. Огонь, сгущаясь, превращается в воздух, воздух – в воду, а вода – в землю и наоборот. Все в мире возникает по необходимости и течет как река. А правит миром судьба или Логос. Именно он вносит в Космос порядок, является его управляющим началом.

Первооснова, первопричина всего существующего и является, по мысли философов, подлинным бытием, из которого возникают все вещи и явления видимого мира и в которое они превращаются, хотя самого понятия бытия у них еще нет, его впервые вводит в философию Парменид – основатель элейской школы, ученик Ксенофана. Да и философами они себя не называли, а называли физиками, поскольку их взгляд был направлен на природу

Более развернуто учение о бытии как вещественном первоначале в древнегреческой философии разработано позже в учениях Левкиппа и Демокрита. По их мнению, безграничная Вселенная в основе своей имеет атомы и пустоту, что выступает, по словам Аристотеля, как бытие и небытие. Атомы – мельчайшие, далее неделимые частицы – различаются между собой по форме, порядку и положению. Атомов бесконечное множество, и они движутся в безграничной пустоте. Они неизменны, изменяются лишь тела, ими образованные, которые возникают в результате столкновения и сцепления атомов, и исчезают по причине распада на атомы. Взгляд Левкиппа и Демокрита на природу бытия разделяет и Эпикур.

Другой подход к пониманию природы бытия мы наблюдаем у пифагорейцев. Основателем пифагорейского союза, по своему содержанию являющегося религиозно-философской и политической организацией, возникшей в г. Кротоне в Южной Италии, бывшей тогда колонией Греции, был Пифагор, переселившийся туда из Самоса. Он и его последователи в конце VI в до н. э. создали учение, согласно которому основой всего сущего является число. Глубоко занимаясь математикой, они пришли к выводу, что у всего окружающего больше сходных черт с числом, нежели с огнем, воздухом, водой и землей. Поэтому, по их мнению, в основе всех вещей и явлений лежат числовые сочетания, предметы и явления – лишь подражание числам. Кроме того, число, числовые сочетания как нельзя лучше выражают гармонию Вселенной. Поэтому истинно сущим, подлинным бытием является число. Хотя сами пифагорейцы не противопоставляли число чувственно-вещественному, и, по свидетельству Аристотеля, «они число принимают за начало и как материю для существующего, и как [выражение] его состояний и свойств» [3, с. 76]. В их учении при исследовании бытия акцент делается не на материальный субстрат, а на структуру, форму предметов. Эту линию дальше развивает Платон, один из великих представителей древнегреческой философии, ее классик, на которого пифагорейское учение оказало большое влияние.

По мысли Платона, чувственно предметный мир не может рассматриваться как подлинное бытие, истинное бытие вообще не может быть вещественным. Всё вещественное и чувственно-предметное изменчиво и временно. Платон говорит о необходимости различать две вещи: «Что есть вечное, не имеющее возникновения бытие и что есть вечно возникающее, но никогда не сущее» [11, с. 469]. Таким вечным, не имеющим возникновения и всегда тождественным самому себе бытием являются идеи (эйдосы), а чувственно предметный мир выступает тенью этих идей. Вещи предметного мира связаны с миром идей двояким образом: во-первых, вещь причастна своей идее, как тень предмета причастна самому предмету, во-вторых, идеи выступают идеалами предметов и явлений чувственного мира. Для разъяснения своего учения об идеях Платон использует аналогию пещеры. «Представьте себе, – пишет Платон, – что люди с малых лет прикованы к стенам пещеры, через всю длину которой тянется широкий просвет, и люди могут видеть только то, что отображается на стенах пещеры, поскольку они обращены спиной к свету и голову повернуть не могут. Свет исходит от огня, горящего на вершине горы. А между огнем и пещерой проходит дорога, по которой люди несут различную утварь, статуи, изображения живых существ и т. д. Тени всех этих предметов падают через просвет на стену пещеры, и люди видят только эти тени. Естественно, они будут принимать тени единственно подлинными предметами. Точно так люди воспринимают предметный мир, в котором живут, полагая его подлинным бытием, хотя на самом деле этот мир лишь тень мира идей. В мире идей все идеи взаимосвязаны между собой и высшей идеей является идея блага, олицетворяющая собой единство мира».

Таким образом, Платон как бы разрывает мир на два мира – идеальный и чувственно-предметный мир. Но следует заметить, что противоположность мира идей и предметного мира у Платона следует рассматривать не как противопоставление материи и сознания, что наблюдаем потом, в новое время, а как противопоставление материй и формы.

Платоновское учение об идеях подвергает критике другой выдающийся философ Античности – Аристотель, ученик Платона, По мнению Аристотеля, удвоение мира, осуществленное Платоном, не только не облегчает его понимание, но ещё больше затрудняет. Платон говорит о причастности вещей эйдосам, но не объясняет, что такое причастность. Кроме того, «следует... считать невозможным, чтобы отдельно друг от друга существовали сущность и то, сущностью чего она есть; как могут поэтому идеи, если они сущность вещей, существовать отдельно от них?» [3, с. 88] Сам Аристотель полагает, что существуют два первоначала: «материя, которая сама по себе не есть определенное нечто…» и «форма или образ, благодаря которым она уже называется определенным нечто...» [3, с. 394]. Материя косна, лишена движения, и сама по себе является бытием лишь потенциально. Актуальным бытием она становится, лишь соединяясь с формой. Материя подобна глине, а форма – гончару, который делает из нее чашки, кувшины и другие гончарные изделия. Соединяясь между собой, эти два первоначала образуют чувственно предметный реальный мир.