Глава 25. «Шато Мармон» оказался богемного вида старым отелем на Сансет у начала Лаврового Каньона

«Шато Мармон» оказался богемного вида старым отелем на Сансет у начала Лаврового Каньона. Здесь останавливались все самые знаменитые кинозвезды и рок‑музыканты. На стенах висело множество фотографий: Эррол Флинн, Кларк Гейбл, Мэрилин Монро, Грета Гарбо, Джеймс Дин, Джон Леннон, Мик Джаггер, Боб Дилан, Джим Моррисон. «Led Zeppelin» и «Jefferson Airplane» тоже здесь побывали. Тут умер Джон Белуши, после того как принял столько героина с кокаином, что этого количества хватило бы, чтобы свалить всех до одного постояльцев отеля. Его фотографии на стенах не висели.

Портье у стойки регистрации потребовал удостоверения личности, не удовлетворившись платиновой карточкой Нигли, и им пришлось снять номера под собственными именами. К тому же в отеле имелось только три свободных номера. Нигли не могла жить с кем‑то еще, а потому Ричер и О'Доннел решили поселиться вместе, предоставив женщинам отдельные номера. О'Доннел повез Нигли в машине Диксон в «Беверли Уилшир», чтобы забрать вещи и выписаться из отеля. После этого Нигли предстоит вернуть «мустанг» в «Херц», а О'Доннел поедет за ней, чтобы доставить ее обратно. Все это должно было занять у них три часа, которые Ричер и Диксон намеревались потратить на изучение цифр.

Они устроились в номере Диксон. Портье сказал им, что здесь однажды останавливался Ди Каприо, но его бывшего присутствия ничто не выдавало. Ричер разложил семь листков в ряд на кровати и стал наблюдать за Диксон, которая наклонилась и принялась их изучать, так же как некоторые люди читают ноты или стихи.

– Главная особенность, – сказала она, – заключается в том, что здесь нет стопроцентных значений. Например, десяти из десяти или девяти из девяти.

– И что?

– На первых трех страницах имеется двадцать шесть чисел, на четвертой – двадцать семь, а на последних трех снова двадцать шесть.

– Что это значит?

– Я не знаю. Но ни одна из страниц не заполнена до конца. Таким образом, двадцать шесть и двадцать семь имеют какое‑то значение. Это сделано не случайно, а сознательно. Перед нами вовсе не длинный список чисел, который продолжается с первой страницы по седьмую. Иначе Франц записал бы их на шести страницах, а не на семи. Значит, у нас семь отдельных категорий чего‑то.

– Отдельных, но похожих, – сказал Ричер. – Это последовательный ряд.

– Результаты становятся все хуже, – заметила Диксон.

– Гораздо хуже.

– И резко. Сначала они вполне приличные – и вдруг словно падают в пропасть.

– Но что это такое?

– Понятия не имею.

– Что можно измерить таким образом, периодически повторяя? – спросил Ричер.

– Думаю, что угодно. Например, умственные способности при помощи ответов на простые вопросы. Или физическое развитие при помощи заданий на координацию. Возможно, здесь зарегистрированы ошибки, и в таком случае результат становится лучше, а не хуже.

– О каких категориях идет речь? На что мы смотрим? Семь чего?

– Это и есть ключ к разгадке, – кивнула Диксон. – Первым делом нам нужно понять именно это.

– Явно не медицинские исследования. И не какие‑то другие тесты. Зачем вставлять двадцать семь вопросов в середину последовательности из двадцати шести? Это разрушает логику.

Диксон пожала плечами и выпрямилась. Она сняла пиджак и бросила на стул. Подошла к окну, отодвинула выцветшую занавеску и выглянула вниз, на улицу. Потом посмотрела на горы.

– Мне нравится Лос‑Анджелес, – сказала она.

– Наверное, и мне тоже, – откликнулся Ричер.

– Но Нью‑Йорк я люблю больше.

– Наверное, я тоже.

– Но они классно контрастируют друг с другом.

– Наверное.

– Мы встретились при дерьмовых обстоятельствах, но я рада тебя видеть, Ричер. Очень рада.

Ричер кивнул.

– Я тоже рад тебя видеть. Мы думали, что ты погибла. Это было отвратительно.

– Можно мне тебя обнять?

– Ты хочешь меня обнять?

– Я хотела обнять вас всех, когда увидела перед офисом «Херца». Но я не стала, потому что Нигли это не понравилось бы.

– Она пожала руку Анджеле Франц. И мегере из «Новой эры».

– Это прогресс, – заметила Диксон.

– До некоторой степени, – согласился Ричер.

– Думаю, в прошлом ее изнасиловали.

– Она об этом не говорит, – сказал Ричер.

– Грустно.

– Да уж.

Карла Диксон повернулась к нему, Ричер обнял ее и крепко прижал к себе. От нее восхитительно пахло. Волосы окутывал едва уловимый запах шампуня. Ричер поднял ее в воздух и медленно закружил. Она казалась легкой, хрупкой и тоненькой. У нее была узкая спина. Кожа под черной шелковой блузкой излучала тепло. Ричер снова поставил ее на ноги, она выпрямилась и поцеловала его в щеку.

– Как же я скучала по всем вам!

– Я тоже, – сказал Ричер. – Я и сам не понимал, как сильно соскучился.

– Тебе нравится жизнь после армии? – спросила она.

– Да, очень нравится.

– А мне – нет. Но может быть, тебе лучше меня удалось перестроиться.

– Я не знаю, удалось ли мне перестроиться. И вообще что со мной происходит. Я смотрю на вас, и мне кажется, будто я еле‑еле держусь на плаву. Или вообще тону. А вы все прекрасно плаваете.

– Ты действительно на мели?

– У меня практически ни гроша.

– У меня тоже, – призналась она. – Я зарабатываю триста тысяч в год и едва свожу концы с концами. Такова жизнь. Но ты в эти игры не играешь.

– Обычно меня это устраивает. Пока не приходится возвращаться в реальность. Нигли положила на мой банковский счет тысячу тридцать долларов.

– Намек на радиокод десять‑тридцать? Умница.

– И чтобы я смог купить билет на самолет. Без ее денег я бы все еще добирался сюда автостопом.

– Ты бы шел пешком. Никто в здравом уме не посадит тебя в свою машину.

Ричер посмотрел на себя в старое запятнанное зеркало: шесть футов пять дюймов, двести пятьдесят фунтов, ладони огромные, точно замороженные индюшки, вздыбленные волосы, щетина на щеках, обтрепавшиеся манжеты рукавов, закатанных на предплечьях, как у чудовища Франкенштейна.

Бродяга.

«Из большой зеленой машины – и сюда!»

– Можно задать тебе вопрос? – спросила Диксон.

– Валяй.

– Я всегда хотела, чтобы мы были чем‑то большим, чем просто сослуживцы.

– Кто?

– Ты и я.

– Это было утверждение, а не вопрос.

– Ты чувствовал то же самое?

– Честно?

– Пожалуйста.

– Да, то же самое.

– Так почему же мы ничего такого не делали?

– Это было бы неправильно.

– Мы игнорировали кучу других правил.

– Это разрушило бы наш отряд. Остальные завидовали бы.

– Включая Нигли?

– В определенном смысле.

– Мы могли хранить наши отношения в тайне.

– Размечталась, – усмехнулся Ричер.

– Мы можем сейчас сделать это и никому не говорить. У нас есть три часа, – сказала Диксон и, не дождавшись ответа, добавила: – Извини. Просто все эти кошмарные события заставляют меня думать о том, что жизнь коротка.

– А отряд все равно разрушен.

– Именно.

– Разве у тебя никого нет на востоке?

– Сейчас нет.

Ричер подошел к кровати. Карла встала рядом, касаясь бедром его бедра. Семь листков бумаги по‑прежнему лежали в строгом порядке на покрывале.

– Хочешь еще на них посмотреть? – спросил Ричер.

– Сейчас не хочу, – ответила Диксон.

– Я тоже. – Он собрал листки и положил на ночной столик под телефон. – Ты уверена насчет этого?

– Вот уже пятнадцать лет.

– Я тоже. Но это должно остаться тайной.

– Согласна.

Он обнял ее и поцеловал. Прикосновение языком к ее зубам подарило ему новые ощущения. Пуговички на ее блузке были маленькими и неудобными.

Date: 2015-09-17; view: 275; Нарушение авторских прав