Глава седьмая

– Слышишь, Влад. – Шведа посетила очередная мысль. – Если там банно‑прачечный отряд, то ведь и девушки должны быть. А?

– Вполне… – согласился я со столь очевидным предположением. – Но только связываться с ними – чревато для целостности организма.

– Это как?

– Ну я с адскими девицами знаком только понаслышке, но судя по описаниям, тамошние дьяволицы, именуемые суккубами, вытягивают жизненную силу не хуже вампиров. А еще можно возлечь с такой красоткой – мужчиной, а покинуть ложе, если выживешь, евнухом.

– И опять я не понял.

– Ну они только с виду такие классные, а на самом деле имеют зубы даже в самых труднодоступных местах.

– Жуть… – Николай опять перекрестился. Похоже, бывший прапорщик стремительно переходил в разряд верующих. Что и не удивительно в процессе приближения к адским вратам…

Какое‑то время мы продвигались дальше в полной тишине. Только грязь хлюпала все зловеще и громче. Лес уже остался позади, вчистую проиграв болоту битву за территорию.

– Влад! – Похоже, и Швед заразился недержанием речи. – Как ты думаешь, а та красотка тоже из зубастых?

– Которая с «ведущим» передком?

– Да.

Перед глазами, как по заказу, возникла шикарная панорама белоснежных холмов, и чтоб не ломать кайф ни себе, ни Коле, я пошел на сделку с совестью.

– Сомневаюсь. Все‑таки рядом с раем абы кто шастать не будет. Патрульно‑постовая служба там должна быть на уровне. Видел в церкви рисунок? Мужик только подумал о срамном, а ему ангел обе руки мечом и вжикнул… Кисти так и отлетели.

– Видел. – Аргумент явно убедил. – Это хорошо. Жаль, если такая дивчина… – Он вздохнул. – Вот ты скажи мне, Влад, чего они все так на деньги падки?

– Анекдот знаешь? Мужик стоит перед зеркалом и себя рассматривает. Маленький, пузатый, кривоногий, прыщавый, обрюзглый. Главный орган вообще едва виден. Оборачивается, а на кровати дремлет роскошная блондинка. Он недоуменно пожимает плечами и говорит: «Это ж надо так деньги любить».

– Вот‑вот… – еще раз вздохнул тот. – Совсем сдурели женщины.

– А тут ты не прав, Мыкола. С женщинами все нормально, сдурели – телки… Ну так им самой природой ума не дадено. Только и могут, что хвостом крутить… Стой!

Тысячи раз всем военнослужащим повторялось, что каждая буква боевого устава писана кровью солдат, а все равно его умышленно или ненароком нарушают везде и поголовно. Вот и мы заговорились. За что немедленно были наказаны…

За спиной у Шведа мой кругозор был довольно ограничен, а Коля чересчур замечтался. Купился на кажущееся безмятежным болото, которое еще и просматривалось во все стороны. Поэтому, не опасаясь засады, Николай шагнул прямиком в книгу Гиннесса. Открывая там страницу саперов, которые умудрились ошибиться дважды. Не знаю, что он задел или на что наступил, хотя – могли и сработать другие датчики охраняемого периметра, но тишина и спокойствие закончились мгновенно. Как тумблером щелкнули.

Водоворот видел каждый. Если не на море‑океане, то в ванной или умывальнике уж точно. А нам с Мыколой «посчастливилось» узреть его на болоте. Причем воронка кружилась только в центре ровной и гладкой, как лед на катке, поверхности. А вслед за ней по нам ударила волна невыносимого животного ужаса, которая становилась все сильнее по мере того, как убыстрялось вращение «болото‑ворота». Я буквально физически ощутил, как мои дрожащие колени начинают сгибаться в противоположном направлении, чтобы как можно быстрее убежать отсюда, не теряя драгоценные мгновения на разворачивание корпуса.

Судя по вытаращенным глазам и раззявленному рту, исторгавшему хрип, отчасти напоминающий обрывки мата, Шведир переживал не менее приятные ощущения.

«Вот и пришел пушистый северный трендец», – подумалось отвлеченно, когда вокруг адской воронки начало подниматься нечто.

Я даже не уверен, что подумал лично. Ибо наблюдал за явлением народу этого самого Трендеца с большой буквы с какой‑то вялой отстраненностью. Видимо, ужас тоже имеет свой предел. Вернее, его максимум, пик – после которого возможна только остановка сердца или снижение напряжения.

«Держись, Воин, еще немного – и я вам помогу…»

«Это ты, Эммануил?» – поинтересовался я вяло. Одновременно прикидывая примерный вес и конечный облик Чудовища из бездны. В целом получалось нечто запредельное. Кашалот и прочие китообразные рядом пескарями покажутся.

«Да».

«А чего ждешь? Уже все собрались?»

«Похоже, Воин, ты и на смертном одре шутить будешь?»

«Привычка – вторая натура. Зачем себе в пустяках отказывать? И потом – чем это болото не тот самый одр? Как по мне, то все уже готово к приему бренных останков. Мы, конечно, еще покувыркаемся, но, судя по всему, под нашими со Шведом котлами в аду уже разжигают огонь. Но ты, по обыкновению, на заданный вопрос так и не ответил…»

«Нельзя сразу. Воин должен сам семью шесть ударов сердца противостоять врагу…»

«Глупые правила. Явно написанные тысячелетия тому взад. В современном общевойсковом бою сорок две секунды не всякий танк продержится».

«Так и ты теперь в другом мире, – а потому не суди сгоряча. Еще совсем чуть‑чуть осталось. Считай до десяти…»

«Десять, девять…» – начал я послушно обратный отсчет, с долей разочарования глядя на монстра, к тому времени уже окончательно выбравшегося на поверхность.

Вполне возможно, что всякого нормального героя, жившего в доголливудскую эпоху, от вида этой жути хватил бы Кондратий, но после американских блокбастеров и разных компьютерных игр на фэнтезийную тематику этот привратник ада совсем не впечатлял. М‑да, видимо, тамошний комитет по финансам сильно урезал режиссеру‑постановщику бюджет картины…

И тут меня отпустило. Наверное, сработала защита Эммануила. Ужас не то чтобы ушел, но стал вполне терпимым. Как мандраж перед боем. Причем страх покинул нас обоих.

– Что это было, Влад? – отер ладонью взопревшее лицо Швед.

– А я доктор? Инфразвук, наверно…

– Жуть… Чуть сердце не лопнуло. Надеюсь, это не повторится?

– Не должно. Эммануил щит поставил.

– Угу… – Николай принял мое уведомление как должное. – А с этим выползнем что делать будем?

Кстати, родственник кракена не предпринимал никаких агрессивных действий. Колыхался эдакой желеобразной массой на уровне крыши двухэтажного дома, шевелил бахромой коротких отростков примерно там, где ребенок нарисовал бы ему рот, а в нашу сторону направил всего лишь четыре щупальца‑разведчика. Они со скоростью бредущего попасом стада то исчезали в болотной жиже, то возникали опять, уже чуть ближе, в момент своего появления сильно напоминая наполовину вкопанные вокруг тренировочной площадки автомобильные шины. Только не выбеленные известкой, а по‑прежнему угольно‑черные, как с конвейера.

– Может, все‑таки делаем ноги? С его‑то скоростью передвижения. Отойдем на безопасное расстояние и еще разок подумаем: с которого боку к этому пудингу подступиться?

Откатом от схлынувшего ужаса стала легкая эйфория. Судя по манере изложения мыслей, хорошенько торкнувшая и Николая.

– Не факт, что оно не может двигаться быстрее, – возразил я. – Просто не торопится никуда. Наверняка привыкло, что его жертвы в бессознательном состоянии валяются.

– Или так скручены ужасом, что ничего не соображают, – кивнул Швед. – Вполне. Значит, пока мы не двигаемся, оно тоже атаковать не будет. А если медленно? Нам бы хоть какое укрытие. Можно было бы попробовать пугнуть его гранатой. Я бросаю далеко, ты знаешь, но всякое случается. Возьмет и отобьет гостинец к нам обратно, как теннисный мячик. Или ты призовешь еще кого‑то на помощь?

«Призовешь… Бросаю…»

Я зажмурился и попытался сосредоточиться, чувствуя, что в этих двух словах скрыт более важный смысл.

«Призовешь… бросишь…»

Я вертел их, словно два последние фрагмента пазла, которые никак не удается совместить с общей картинкой. Но именно они смогут придать ей завершенность и смысл.

– Эх, огнемет бы сюда… – с ностальгической ноткой пробормотал Швед. – Мигом бы отбили охоту щупальца тянуть куда не следует.

«Огнемет? Ну конечно же, огнемет!»

Картинка не складывалась, потому что ей не хватало трех фрагментов! Зато теперь мне все стало предельно ясно. Операция предстояла не из разряда «взять с полки пирожок», но вполне осуществимая. И даже результативная.

* * *

Я еще раз осмотрел поле предстоящего сражения. Так сказать, борни и рати.

«Сдавайтесь, русские, нас орда!» – «А нас – рать!»

Ну «на» или не «на» – это еще поглядеть, но что лапки вверх поднимать не собираемся, это точно.

– Швед, ты сможешь добросить отсюда гранату? На глазок до туши метров сорок будет. А мне надо не только добросить, но и попасть. В самое рыло…

– Попасть‑то я попаду. Даже не сомневайся, – уверенно ответил Николай. – Как я понял, к моим умениям и возможностям еще часть силы Твердилыча прибавилась. А он, судя по воспоминаниям, паренек крепкий был. И меткий… Так что – и доброшу, и попаду. Но толку с этого? Я же и сам сразу предложил. Ранить мы его больно сможем, но убить?..

– Смотря что в корзину забросить… – ухмыльнулся я, вытаскивая из пояса перстень Симаргла. – Знаешь, что это?

Швед только хмыкнул. В принципе глупый вопрос, если по форме.

– Это кольцо призыва… – И видя, что выражение лица Николая не изменилось, продолжил объяснять, упуская исторические ссылки: – Короче, я надеваю его на палец, и оно активируется. То есть призывает огненного пса. Одно из обличий знакомого тебе Симаргла.

– Он такой крутой? Судя по тому, как этот комендант всемирной общаги свалил, когда эльфы стрелять начали, я бы на это не стал спорить.

– Дослушай, – прервал я нетерпеливо его болтовню. Хоть щупальцам оставалось ползти еще изрядно, но все равно счет уже шел на минуты. – Как только я активирую кольцо, мы примотаем его к гранате, и ты вбросишь этот подарок монстру в глотку. Как считаешь, каракатице сильно понравится, если внутри нее материализуется огненное создание?

– Думаю, что не очень… Ты уверен, что…

– Николай, я не страховая компания. Может, не сработает, а может – ты не добросишь? У тебя есть идея лучше? Излагай…

– А граната зачем? Для надежности? Или чтоб место внутри сделать?

– Для весу. Одно колечко ты так точно и далеко не метнешь… А камней, как ты видишь сам, вокруг нет. Или ты парочку булыжников при себе носишь?

– Угу, – кивнул Швед. – Не, булыжников не ношу, зато имеется кое‑что другое.

Он пошарил в вещмешке и вытащил оттуда небольшую пластмассовую коробочку, в каких продавали зубной порошок.

Порой мне казалось, что вещмешок Шведира имеет свойство волшебной котомки – бездонный и невесомый.

– Что это?

– Канифоль, припой…

– И зачем он тебе?

– Так в том и вся суть, что теперь уже незачем. Думаю, в ближайшее время паяльник я вряд ли найду куда включить. Зато весит коробочка – грамм триста. Не граната, но и не колечко. Доброшу. А главное – вся процедура активизации с нею проще и быстрее. Я открываю коробочку, ты включаешь перстень, кладешь его сюда. Я закрываю и бросаю. Секундное дело.

– Отлично!

Если честно, то больше всего я опасался, что Симаргл заявится раньше, чем мы примотаем кольцо к гранате. А его самого нам добросить никак не удастся. Даже если б рекомый Переплут вдруг согласился на это… Впрочем, раздумывать времени все равно больше не оставалось – щупальца готовились преодолеть последние метры.

Утверждают, что Бог приглядывает за дураками и пьяницами. Не знаю, кто из нас, а может, и оба сразу соответствовали этим критериям – но Николай попал. Точнехонько в ротовое отверстие осьминожке‑переростку. А потом мы дружно развернулись и кинулись наутек. Как раз вовремя. Потому что уже в следующий миг хоть и болотистая, но вполне устойчивая почва стала походить на взбесившийся батут.

С десяток шагов мне еще как‑то удавалось сохранять равновесие, но потом амплитуды не совпали, и я улетел вперед, подброшенный, как резиновый мячик. Прямо в объятия не совсем вовремя возникшего на моем пути дерева. Хотя если выбирать между шишкой на лбу и купанием в болотной жиже, то еще неизвестно, что лучше. Помнится, у Пирса Энтони был роман «Заклятие хамелеона», где главному герою судьба помогала избегать больших проблем, создавая в виде помех проблемы не столь катастрофические. К примеру, чтоб его не убил свалившийся на голову кирпич при выходе из дома, судьба делала так, что бедняга ломал ногу в прихожей, из дома, естественно, уже не выходил – и кирпич пролетал мимо…

Чуток опомнившись от взаимодействия коры ствола и моего лба, я разомкнул объятия, позволив закону гравитации стащить меня вниз. Рядом, с кряхтеньем, сопением и прочими звуками, присущими несвоевременно разбуженному медведю, вылезал из кустов Николай. Отличаясь от хозяина тайги только неизменным вещмешком, ну и еще – обширным изложением непечатных мыслей по поводу размножения кракена. Видимо, в горячке Швед позабыл, что тот никак не может проделать всех предложенных ему прапорщиком манипуляций в силу того, что не принадлежит к млекопитающим, а зачислен учеными в разряд головоногих моллюсков…

Пардон, был зачислен. На всем обозримом пространстве ничего, напоминающего адское чудище, не наблюдалось. То есть – совсем ничего. Даже болото успело испариться. Превратившись в ровную поляну, укрытую растрескавшимся илом, словно мозаикой из тротуарной плитки.

– Получилось?

Давно подмечено, что люди в экстремальных условиях часто говорят раньше, чем начинают думать. А вроде бы считается, что скорость звука гораздо ниже скорости мысли? Ну и получают в ответ не менее продуманный и столь же интеллектуальный текст.

– Что?

* * *

Вопрос‑то и в самом деле очень сурьезный!.. Никто же не знает, что именно произошло и каких последствий следует ожидать. К примеру, как воспримет Симаргл наше, прямо скажем, совершенно хамское использование перстня призыва буквально? То есть вместе с ним самим. А ведь он, хоть и не самый важный, но все‑таки бог. Вернее, трикстер… Ну да нам этот хрен на редьку не менять. Если захочет отомстить, не отбрешемся…

– Сам как считаешь?

– Ну, – Шведир задумался, – если по церковным канонам, то полагается оскверненное место окропить свяченой водой и обойти по периметру с хоругвями и молитвами.

– Ну это мы и обсуждать не будем. Из всех жидкостей у нас с тобой только чай… – Я поднял палец. – Кстати, дай хлебнуть. А о второй даже упоминать не буду, чтоб не кощунствовать.

– Это да, – протянул мне флягу Николай. – Хотя как раз в этом случае мы можем легко пометить некоторую территорию. Лично меня после столь неприятного знакомства с представителями враждебных потусторонних миров и без чаевничания поджимает.

– Солидарен. Я бы даже сказал: поддерживаю, в том числе и по большому счету… Но, кроме шуток, над завершением процедуры изгнания каким‑то маловнятным ритуалом – надо подумать.

– Зачем?

– Да потому что шум мы подняли серьезный. И скоро тут будет кому на нас поглядеть. И не только из праздного любопытства. Чувствуешь, как воздух посвежел?

– Ожидаешь эльфов?

– А почему нет? – пожал я плечами. – Самое милое дело устранить киллера после работы. С гоблинами я подсуетился, не рыпнутся. А длинноухим что мешает прибрать нас и сказать, шо так и было? Тихонько вернув себе обратно бесхозные земли. Так что хоть мы с тобой и самозванцы, но обставить надо все настолько впечатляюще, чтобы ни одна сволочь и вякнуть не посмела супротив двух колдунов столь немыслимой крутизны. Доступно?

– А то… – кивнул Швед. – У тебя есть план?

– У нас есть план, мистер Фикс? – усмехнулся я невольно, вспомнив мультик. – Да, у нас их есть. Аж две, и обе с голубыми глазами.

– Сейчас не очень… – свел брови Швед. – Какими еще глазами?

– Это я старый анекдотец вспомнил. Спорят мужики, у кого жена толще. Один говорит: «Моя супруга даже на двух стульях не усядется». Второй: «Мы две кровати сдвигаем, и то мне прилечь негде». «А у моей жены голубые глаза», – заявляет третий. «И при чем тут глаза?» – удивляются товарищи. «Потому что все остальное – задница…».

– Смешно, – хохотнул Швед. – На ценителя… Только связи с нами не увидел. Которая из наших достаточно широкая, чтоб прикрыть остальных?

– Объясняю тем, кто в танке. Будет нам с тобой именно все остальное, если не применим для убедительности зрителей спецэффекты. В простонародье именуемые «синеглазками». Чтоб у эльфов от восхищенного изумления собственные глаза на лоб полезли…

– Сурово, – полез в вещмешок Николай. – Но мне нравится. Жаль что ни «черемухи», ни «сирени» нет. Это их впечатлило бы куда больше… – И душевно замурлыкал: – Еще косою острою в лугах трава не скошена, еще не вся черемуха к тебе в окошко брошена. Встречай меня, хорошая, встречай меня, красивая. Заря моя вечерняя, любовь неугасимая…

Потом Швед вздохнул. Видимо, песенка напомнила не только о спецсредствах.

– На, садист доморощенный. ОМОН по тебе сохнет. Держи… – протянул мне две шашки.

– Ты же говорил.

– Ну звыняйтэ,[6]куме, сбился при пересчете… С кем не бывает, – развел руками Швед, держа в каждом кулаке еще по картонному цилиндру, отдаленно напоминающему солидную хлопушку. – Принести «жалобную» книгу?

– М‑да, наверно, я не слишком удивлюсь, если в следующий раз ты «шмеля» оттуда вытащишь. Жаль, что пришлось так с Симарглом обойтись. Уж коль он между мирами шастает, мог и прихватить нам из вещей чего важного. Из нашего времени… Мешок кофейных зерен хотя бы, если окажется, что контрабандой оружия ему вера заниматься запрещает…

– Мы же не нарочно… – начал было Швед, но тут же поправился: – Вернее, нарочно, но других вариантов все равно не было. Я тебя прошу, Влад, не парься. Придет время – извинимся со всем уважением. Нарочно или нет – а псеглавец нам жизнь спас реально. Так что магарыч по‑любому придется ставить. Я так думаю… А дальше – будем поглядеть. Когда шаманить начнем? А то у меня что‑то уже зуд между лопаток возник. Примета верная…

– Тогда запевай и двигай по периметру. Шашки зажигай примерно по сторонам света. Первую положи вон там, где у нас как бы юг. Вторую – на западе. Я свои две заброшу на восток и на север.

– А петь‑то чего?

– Да без разницы. Главное громко и жизнеутверждающе…

– Понял, – кивнул Николай и грянул мне в спину на всю силу легких: – Я люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново. Я люблю тебя, жизнь, я люблю тебя снова и снова…

«Интересно, а что он запоет на другое ключевое слово?»

Поскольку мне нужен был более бодрый темп, дуга досталась длиннее – я заорал другой текст:

– Помнишь мезозойскую культуру? У костра сидели мы с тобой. И ты мою разодранную шкуру, дорогая, зашивала каменной иглой!..

– Первая! – доложил Швед. – Газы!

Да хоть «Шанель», все равно ни противогазов, ни ОЗК у нас нет. Вся надежда только на безветрие и эффект притяжения. Эмпирическим путем установлено, что если воздух неподвижен, дым всегда тянется к чему‑то громоздкому. В нашем случае это был лес с затаившимися в нем как минимум наблюдателями. О максимуме думать не хотелось, аппетит пропадал…

– Вторая! – крикнул в ответ, зажигая свою шашку. И как только она зашипела, аккуратно бросил ее к кромке бывшего болота, а сам потрусил дальше.

– Помнишь питекантропа‑соседа? Как тебя он от меня сманил тем, что ежедневно для обеда кости динозавра приносил.

– Вторая! Что дальше, Влад?

– Давай в центр площадки.

– Не накроет?

– Бог не выдаст, свинья не съест.

– Обнадеживает… – не так чтобы громко, но достаточно, чтоб я разобрал, проворчал Николай и тут же продолжил: – Надежда – мой компас земной, а удача – награда за смелость. А песни довольно одной, чтоб только о доме в ней пелось.

– А чего, вот и попробуй. Встань в середке, накрой голову ладонью и скажи: «Чур, я в домике». Вторая…

Сизая пелена неторопливо отрезала нас от внешнего мира, очень медленно, но все‑таки сужая кольцо. Даже в носу засвербело. Самовнушение конечно, но кто хоть раз нюхнул этого букета, яркость ощущений запомнит надолго.

– Ну и?

– Не знаю, Коля… Пострелять разве для эффекта? Веришь, совсем ничего в голову не приходит. Не привык без техпомощи обходиться. Шумнуть бы, да нечем? Кричать – без толку. Дуэт не хор.

– А СХТ годится?

– Сигнальная ракета? – Я даже онемел на какое‑то время, мысленно обещая: как только спадет напряжение, произвести самый тщательный досмотр личных вещей Шведа. На предмет раскулачивания и национализации заныканного имущества.

– Ну если нет светозвуковой гранаты, – как бы с оттенком разочарования протянул я, – тогда запускай. Сколько у тебя их? Две, три? Или, может, «заря» тоже за шов закатилась?

– Не, «зари» нема… СХТ, и то только одна… – извинительно произнес Швед, запуская руку в свой баул. – Я же не знал. Думал…

Что он думал, я не дослушал, потому как визжание взмывающей сигнальной ракеты химической тревоги резануло по ушам со всей присущей ей безжалостностью. Чтобы до каждого дошло и проняло: шутки закончились, рядом смертельный враг. Невидимый и беспощадный! И кто не заховался…

– Глянь, Николай, у нас еще и совесть чиста перед историей. Хоть на полиграф сажай. Мы всех предупредили о химической опасности, а кто не внял, тому и водить.

– Ага, – кивнул тот и продолжил акапельно: – Пришел туман, постучал в дома, шалью синею обнял сад. Так уж было раз в предрассветный час, было несколько лет назад…

Судя по звукам, донесшимся к нам из‑за тумана, причем со всех сторон, устроенные нашими усилиями объятия эльфам, или кто там притаился, совсем не понравились. Я бы даже сказал, совершенно не пришлись по вкусу. А что вы хотите – хлорпикрин, однако. Как говорится в загадке о луке? «Кто меня раздевает, тот слезы проливает». Самые искренние и горючие. А заодно чихает, сморкается, кашляет и отплевывается… Минут надцать… Это если хватило ума или опыта не тереть глаза. Иначе – мама не горюй.

Только что‑то я сильно сомневаюсь, что у наших незваных зрителей имеются хоть какие‑то навыки в подгонке противогазов. Так что удовольствия получат полные штаны и тоги…