Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 6. Старшая Эдда, «Речи Высокого» (перевод А
Меньше от пива Пользы бывает, Чем думают многие. Чем больше ты пьешь, Тем меньше покорен Твой разум тебе.
Старшая Эдда, «Речи Высокого» (перевод А. Корсуна)
– Привет, старина. Чем занимаешься? – А чем я могу заниматься? – удивляется Игорь. – Деньги считаю, разумеется. Вот только не свои, к моему величайшему сожалению. Привет, кстати… – Ну, – смеюсь, – тебя к этому никто под пистолетом не принуждал, сам выбрал. Не желаешь ли пообедать в моей приличной компании? – Желание клиента – закон. Где, когда? – Г‑к‑х‑м. А давай на Багратионовском мосту, в этом кафе, на третьем ярусе? Я минут за сорок‑сорок пять туда точно доберусь, даже с запасом. – А, это где по вечерам тетки с арфами упражняются? Давай, конечно. Там гуляш классный. И пиво вроде как неплохое. Где‑то в течение минут тридцати – сорока тоже готов подтянуться. – Ну тогда до встречи. И, откидываясь на кресле, снова смотрю в окно. Дождь‑то усиливается, то чуть затихает. Но не прекращается. Мокрые машины, мокрые пешеходы. Мокрые нахохлившиеся вороны на мокрых ветках. Мокрая трава какого‑то непонятного цвета. Вечером это безобразие хоть неоном подсвечивается, пестрая толпа отражается в ярких от огней лужах. А днем – все совсем неприглядно. Скорее бы в Таиланд. Да, кстати… Снова достаю из сумки мобильный, набираю номер еще одного своего старинного приятеля. Есть у меня и такие, большей частью, еще с тех суматошных времен, когда я ходил на футбол и не пропускал ни одной игры своего любимого «Спартака», что в Москве, что на выезде. Приятель такой у меня не один, кстати. Но этот – особенный. Он тоже из бывших фанатов, и у него есть свое небольшое турагентство. И еще – он очень хороший человек, что, конечно, непозволительная роскошь по нашим нынешним не самым простым временам. – Здорово, – говорю, – Володь. Я тебя там ни от чего не отвлекаю? – Да нет, – радуется он, – все окей. Как сам, как Аська? – Да вот, – усмехаюсь в трубку, – как раз по этому поводу и звоню. Устал как собака. И Аська точно так же, если не еще больше. Как считаешь, имеет смысл в это время года в Тай смотаться, на Самуи? – Ну, в принципе там, конечно, сейчас сезон дождей. Но разве это дожди, по сравнению с нашими‑то?! Так, прольется что‑нибудь ночью, да и все дела. Тебе что нужно: билеты, гостиницу? – Гостиница есть, – хмыкаю я, – причем ты с ней даже, по‑моему, работаешь. Так что билетами вполне обойдусь. Бизнес‑класс, дня через два‑три. Как Аська с начальством договорится, перезвоню, уточню. – А! Так вы, что ли, намылились к Кате с Юркой? Завидую. И место хорошее, и ребята отличные. Пива там за меня попей. И креветок пожри, самые вкусные королевские креветки в моей жизни жарят именно на Чавенге. В местном масле и с чесноком. М‑м‑м… – В моей тоже. Самые вкусные креветки, в смысле. Билеты‑то как, сделаешь? – Да говно вопрос, сейчас все‑таки не высокий сезон, чтобы с перелетом до Бангкока проблемы были. И стыки на Самуи пробьем, и трансфер, если надо, обеспечим. Хотя о чем это я? Какой такой трансфер? Вас же ребята встретят, по‑любому… – Ну и отлично, – улыбаюсь я в трубку, – значит, жизнь удалась! Я тогда перезвоню, хорошо? – Звони, конечно, – усмехается, – можешь и не только по делу. Хотя, в принципе, я уже привык. Пока. – Пока, – вздыхаю я в ответ и кладу трубку. И правда, что это я в последнее время никому не звоню? Футбол забросил, с приятелями почти не встречаюсь. На рыбалку и то уже год, наверное, не ездил. Есть только одно объяснение. Осень. И дождь. Тьфу, бля… Самому‑то как, не смешно?! Протягиваю руку назад, беру, сталкиваясь с крепкой рукой охранника, бутылку, отвинчиваю крышку, делаю глоток. Все – как всегда. Едем дальше… …Перед тем как входить в гулкую пустоту кафе, залитого светом ламп с дневным освещением, ныряю в блистающий коричневой кафельной чистотой сортир. Споласкиваю руки, потом захожу в кабинку, раскатываю пару жирных дорог прямо на небольшой металлической полочке держателя туалетной бумаги. Потом с полминуты трясу башкой, пытаясь восстановить дыхание. А вот теперь – можно и пивка пойти попить. Хотя – какое пиво, при таком‑то дожде на улице? Пожалуй, обойдусь вискариком. У них тут, помню, приличная коллекция сингл молтов на выбор всегда предлагалась. Вот и воспользуюсь. Охранники ждут у входа, я им киваю на столик поблизости от того, что приглядел для себя, любимого. Показываю знаками, что они могут, если хотят, заказать себе еду. Ребята кивают. Это вечная тема для подколок в сторону парней от шофера Володи, жующего сейчас сухпаек в салоне машины. Типа мы‑то не баре, всухомятку вот тут питаемся. Ничего, отработают свое, если что. Не приведи, конечно, господи. Заказываю виски и кофе, после чего начинаю тупо разглядывать меню. Жрать после кокса, если честно, ну совершенно не хочется. Надо себя заставлять, говорят. Ага. Прям как в том анекдоте про зажравшегося нового русского. Господи, что же это со мной происходит‑то?! Я же все‑таки востоковед по образованию. ИСАА заканчивал. Диссертацию начал уже было писать, материал собирал вовсю. И тут – грянуло, понимаешь… …Мои размышления прерывают сначала миловидная официантка с дымящейся чашечкой восхитительного местного эспрессо и толстостенным стаканом с виски, потом мой личный финансист Игорь, стряхивающий крупные капли воды с плаща и немного запыхавшийся. Не только мой финансист, разумеется, ему очень и очень многие доверяют. Мне его в свое время один очень хороший в прошлом товарищ посоветовал. Надежнее не бывает. С тех пор и не жалуюсь. Гарри морщится, аккуратно развешивает и расправляет плащ на массивной деревянной вешалке, смотрит на залитое дождем стекло, на вечнозеленые растения в кадках по углам, его передергивает, и он просит у официантки сразу двойную порцию виски. – Пиздец, бля, какой‑то, – говорит, – на улице в последние месяцы происходит. Я пока от машины добежал, все туфли на хер убил. А они, между прочим, почти по пятьсот евро каждая. Хоть калоши надевай… – И не говори, – соглашаюсь. – Я, кстати, тебя и вызвал почти по этому поводу. – О погоде, что ли, поговорить? Извини, не верю. Это не к брокеру вопрос, это – скорей к священнику… – Почему это к священнику? – А кто еще может нам рассказать, за какие такие грехи нам его шеф такое наказание выписал? Это ж – не обычный дождь, я так понимаю, это ж – просто охуеть можно, что в мире творится… – Ты сам‑то, – ухмыляюсь, – что тоже в эту лабуду церковную веришь? Ну типа в грехи и наказание за них? – Нет вообще‑то. Но в последнее время уже начинаю задумываться… – Ну так брось, – морщусь. – Если б Он нас реально наказать хотел, Он бы не дождичком поливал, хоть и премерзким, согласен. А просто срыл бы этот Новый Вавилон с лица земли, прям сразу и – к ебене матери. – Тут, – вздыхает он, – и не поспоришь. Эту мразоту ни один дождь, похоже, не возьмет. Только дустом. Или, на худой конец, дихлофосом. Причем, сцуко, страшен даже не сам город, а люди почему‑то в нем проживающие. Такие экземпляры иной раз попадаются… А почему Вавилон‑то, кстати? Да еще и «новый». Там, помнится мне, са‑а‑авсем другая история случилась, ни с каким потопом никаким боком не связанная… – Ты так думаешь? – Улыбка у меня выходит недобрая. – А может, это все как раз и есть звенья одной цепи?! Вот, к примеру, там он просто языки смешал, чтобы строители Вавилонской башни перестали друг другу понимать. А у нас, в Москве, вроде все по‑русски говорят, на одном, понимаешь, великом и могучем, а все равно никто никого ни хрена не понимает! А башни – строят, да, согласен, чего уж там. Только вот ведь в чем хрень: до неба‑то все одно никакая из них не дотянется. Видно, повыше от нас оно поднялось, это небо‑то. Может быть, кстати, как раз от брезгливости. Или мы сами пониже стали, но результат‑то – один: хоть башни строй, хоть бабло заколачивай, хоть просто так усирайся, по своей старой профессии… Он смотрит на меня как‑то очень внимательно, потом качает головой и закуривает. – Че‑то, – говорит, – ты, похоже, гонишь, Егор. Какой‑то тухляк конкретный. Может, тебе просто отдохнуть надо? Я глубоко вздыхаю и медленно выпускаю воздух, успокаиваясь: – Согласен, что‑то меня не туда немного понесло. Сейчас виски еще принесут, нервы подлечить, а потом уж и по делам немного поговорим. Ты, кстати, как, не хочешь разнюхаться? Он отрицательно мотает головой: – Я уже года полтора, как «на чистом». Онли «синька». Кокаин опасен, как говаривал один наш с тобой старинный приятель, прежде всего своей кажущейся безопасностью. Так что на фиг, на фиг, извините… Я усмехаюсь. Если б еще этот наш с ним приятель сам «первым» в свое время так не убивался, тогда я, может быть, ему и поверил бы. А так… – Ну а я, – поднимаюсь, – ты извини… Иду в сортир (один из охранников с недовольным видом двигает следом), запираюсь в кабинке и проворачиваю всю ту же нехитрую операцию с металлическим бумагодержателем. Потом мою руки и возвращаюсь к нашему столику. – Значит так, – говорю, усаживаясь, – Гарри. Мне будут в самое ближайшее время нужны деньги. Чтобы не было лишних вопросов: все, которыми ты сейчас управляешь. Все, до последнего цента, и не надо мне рассказывать, как тяжело их сейчас вынуть оттуда, куда ты их с моего согласия вложил. Проценты за последние месяцы можешь оставить себе, так сказать, в качестве компенсации. Игорь хмыкает, дергает головой. Потом залпом выпивает остатки виски и снова закуривает. – А ты, – спрашивает, – Егор, точно не перегрелся? Я тоже допиваю свой стакан и тоже закуриваю. – Вообще‑то это мои деньги, Игорек, не находишь? Ты ими только управляешь, причем не за бесплатно. И я что хочу, то с ними и делаю, why not? Он молчит, долго смотрит мне в глаза, потом куда‑то в сторону, потом решительно тушит окурок в пепельнице, бросает на стол тысячерублевую купюру и, демонстративно не спеша, поднимается. Качает головой, потом, криво улыбаясь, снова пристально смотрит мне в глаза. – Хорошо, – говорит он, надевая не просохший до конца плащ, – я, разумеется, что‑нибудь придумаю. Хотя и должен тебе напоследок сказать, что так дела не делаются. Никогда. В принципе. И – уходит. Также, – подчеркнуто, – не прощаясь. А я остаюсь, заказываю себе еще двойную порцию, и долго смотрю на то, как за стеклянными окнами‑витринами дождь уныло морщит серую мутную гладь закованной в камень грязной реки, протекающей через город, который я еще совсем недавно с гордостью называл своей родиной. Не большой, не малой. Просто – родиной. Местом, где я хотел бы жить всегда… А сейчас – даже как‑то и не знаю… …Я встаю, расплачиваюсь, надеваю плащ и, покидая стеклянную галерею, направляюсь в машину, которая должна отвезти меня в мою башню. Думаю, я только что потерял очень хорошего финансиста и отличного товарища. И дело не только в этом. Гарри вообще‑то человек довольно тревожный и опасный. У него даже в футболе главным развлечением был мордобой. Как, кстати, и у того моего друга, который нас с ним когда‑то познакомил. У Глеба. Он тоже, я думаю, это мое выступление по достоинству, блин, оценит. Гарри молчать точно не будет. А смысл? Охрана идет следом, а я боковым зрением замечаю, что на маленькой эстраде уже начинают раскладывать свои ноты эти, так запомнившиеся Игорю в прошлые наши с ним посиделки «тетки с арфами».
|