Новое понимание безработицы

Большинство горестных жалоб об упадке промышленности эгоистичны и основаны на устаревшем понимании богатства, производства и безработицы.

В вышедшей в 1962 г. пионерской работе экономиста из Прин­стона Фрица Махлупа (Fritz Machlup) «Производство и распреде­ление знания в США» (The Production and Distribution of Knowledge in the United States) на основе статистического материала показа­но, что число занятых производством символов превышает чис­ленность работников, производящих вещи. В конце 50-х — начале 60-х годов лишь небольшая часть футурологов в США и Европе предсказывали переход значительной части занятых от физичес­кого труда к умственному или к работе, связанной с человеческим фактором. Об этом свидетельствуют написанные в те годы статьи, книги, обзоры и по крайней мере одна Белая Книга для внутреннего пользования компании IBM. В то время прозвучавшие первые предостережения не принимались в расчет как слишком «умозрительные».

С тех пор произошел реальный сдвиг от физического труда к работе в сфере услуг и суперсимволической деятельности. И этот сдвиг приобрел драматический и необратимый характер. Сейчас в

США в этих секторах экономики работают три четверти всех заня­тых⁴. Этот огромный переход привел к удивительному явлению: совокупный мировой объем экспорта услуг и «интеллектуальной собственности» сравнялся с объемом экспорта электроники и ав­томобилей вместе взятых или общему экспорту продовольствия и топлива⁵.

Этот переход оказался неоправданно тернистым, поскольку прозвучавшие еще в его начале сигналы были проигнорированы. Массовые увольнения, банкротства и другие напасти ударили по эко­номике потому, что старая окостеневшая промышленность опоздала с установкой компьютеров, роботов, электронных информационных сетей, оказалась мало приспособленной к перестройке. В результате этого она стала неконкурентоспособной. Многие обвиняли в своих бедах зарубежные компании, высокие или низкие ставки, перерегулирование экономики и тысячи других факторов.

Некоторые из них, несомненно, сыграли свою роль. Но точно так же можно обвинить и высокомерие основных промышленных компаний — производителей автомобилей, стали, судов, тканей, — которые все это время занимали господствующее положение в эко­номике. Близорукость их директоров ударила в первую очередь по тем, кто был наименее способен влиять на производственную поли­тику и наиболее беззащитен, — по рабочим этих компаний. Безрабо­тица ударила даже по работникам среднего звена управления, в результате иссякли их банковские счета, а в некоторых случаях даже распались их семьи. Вашингтон практически ничего не сделал, чтобы смягчить этот шок.

Тот факт, что уровень безработицы в 1988 г. был таким же, как и в 1968 г., вовсе не означает, что рабочие, уволенные в этот пери­од, просто вернулись на свои рабочие места. Наоборот, по мере совершенствования технологии компании нуждались в совершен­но другой рабочей силе.

На старых фабриках Второй волны требовались взаимозаме­няемые рабочие. А на предприятиях Третьей волны — разносто­ронние, обучаемые новому, высококвалифицированные работни­ки, т. е. рабочие, гораздо менее взаимозаменяемые. И это ставит проблему безработицы с ног на голову.

В обществе «фабричных труб» Второй волны капиталовложе­ния или рост покупательной способности населения приводят к

стимулированию экономики и созданию новых рабочих мест. При наличии одного миллиона безработных в принципе можно создать миллион рабочих мест. Поскольку эти рабочие места не требовали высокой квалификации, для обучения было достаточно несколь­ких часов, и любой безработный мог занять любое рабочее место. Presto!* Проблема испарилась.

В современной суперсимволической экономике это не так. Именно поэтому огромное количество безработных не могут най­ти работу, и ни кейнсианские, ни монетаристские средства не дают результата. Вспомним: чтобы справиться с Великой депрессией, Джон Мейнард Кейнс предложил создать дефицит бюджета с це­лью дать деньги потребителям. Как только у потребителей появят­ся деньги, они тут же бросятся покупать вещи. Это, в свою оче­редь, позволит предпринимателям расширить производство и нанять новых рабочих. Прощай, безработица. Монетаристы пред­лагают манипулировать процентными ставками и количеством де­нег в обращении, чтобы увеличить или уменьшить покупательную способность населения.

В сегодняшней глобальной экономике можно напечатать деньги для потребителей без какой-либо пользы для отечественной эко­номики. Американцы, покупая новый телевизор или плейер, про­сто посылают доллары в Японию, Корею, Малайзию или еще куда-нибудь. Эти покупки не приводят к появлению рабочих мест в Америке.

Есть еще одно глубинное течение в старой стратегии: основ­ное внимание уделяется обращению денег, а не знаний. Но теперь невозможно сократить безработицу, просто увеличивая число ра­бочих мест, поскольку проблема уже не является просто количе­ственной. Безработица превратилась из количественной в каче­ственную.

Таким образом, даже если спрос на рабочую силу в 10 раз превы­сит безработицу, если будет существовать 10 миллионов вакансий и только один миллион безработных, этот миллион не сможет занять эти вакансии до тех пор, пока их квалификация — знания — не будет соответствовать требованиям новых рабочих мест. Эта требуемая ква­лификация очень разная и непрерывно изменяется, и рабочие не могут

* Presto (итал.) — быстро.

с легкостью переквалифицироваться, как раньше. Деньги и числа уже не позволяют решить проблему.

Безработные отчаянно нуждаются в деньгах, чтобы выжить самим и прокормить свои семьи, поэтому необходимо выполнить моральный долг и обеспечить им достаточный уровень помощи. Но любая эффективная стратегия сокращения безработицы в су­персимволической экономике должна оперировать не столько не­достатком богатства, сколько недостатком знаний.

Более того, поскольку новые рабочие места скорее всего по­явятся не в промышленности, как многие думают, то и квалифи­кация потребуется не связанная с механикой — например, знание алгебры, как считают некоторые предприниматели, — а широкий спектр профессий, связанных с культурой и работой с людьми. Через школьное образование, переподготовку, обучение на рабо­чем месте мы должны будем подготовить людей к работе в сфере услуг, таких как помощь и уход (за пожилыми людьми и детьми), служба здоровья, личная безопасность, обучение, сфера развлече­ний, туризм и другие.

Необходимо начать рассматривать рабочие места в сфере услуг так же, как и в промышленности, без ложного предубеждения к этой работе как к «жарке гамбургеров». Макдоналдс не может слу­жить примером всех видов работы в сфере услуг, которая включает все — от образования до работы в центре данных или радиологи­ческой больнице.

Более того, если, как считается, заработная плата в сфере услуг невысока, то нужно не сожалеть по поводу сокращения доли рабочих мест в промышленности, а повысить эффектив­ность труда в сфере услуг, внедрять новые формы организации труда и коллективных договоров. Профсоюзы, задуманные как организации промышленных рабочих, должны полностью изме­ниться или быть заменены на организации нового типа, более соответствующие суперсимволической экономике. Чтобы вы­жить, они должны начать думать о работниках как о личностях, а не как о массе трудящихся, поддерживая, а не отвергая надом­ную работу и совместительство.

Вкратце, переход к суперсимволической экономике заставля­ет нас полностью пересмотреть всю проблему безработицы. Одна­ко оспаривать эти отжившие суждения — значит бросить вызов

тем, кому они выгодны. Таким образом, критерий богатства в си­стеме Третьей волны должен изменить сложившиеся отношения властных структур в корпорациях, профсоюзах и правительствах.