Глава II. Процесс квалификации преступлений 2 page

--------------------------------

<*> См. подробнее: Кибальник А.Г. Влияние международного уголовного права на российское уголовное право: Автореф. дис.... докт. юрид. наук. М., 2003; Иногамова-Хегай Л.В. Международное уголовное право. М., 2003; Коняхин В.П. Международные договоры как источник российского уголовного права // Уголовное право в XXI веке: Материалы Международной научной конференции на юридическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова. М., 2002; Кайсон Д.В. Имплементация норм международного уголовного права в законодательство Российской Федерации // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке // Материалы международной конференции. М., 2004; Международное и национальное уголовное законодательство: проблемы юридической техники // Материалы III Международной научно-практической конференции на юридическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова. М., 2004. С. 323 - 399.

<**> См.: Ведерникова О.Н. Международное уголовное право: проблемы имплементации // Уголовное право. 2003. N 3. С. 13 - 14.

Как считает член Конституционного Суда РФ - профессор международного права О.И. Тиунов, "если обнаруживается противоречие между международными договорами Российской Федерации и ее Конституцией, то оно разрешается в пользу Конституции на том основании, что она имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей российской территории. Принцип верховенства положений Конституции РФ не допускает верховенства правил международного договора в отношении ее самой в случае противоречия между ними" <*>. На примере Статута Международного уголовного суда (МУС), который вступил в силу 1 июля 2002 г., подписан, но пока не ратифицирован Россией, по мнению О.Н. Ведерниковой, видно, что ряд его норм противоречит российской Конституции. "Наднациональный Международный суд, действующий не параллельно, но вместо национальной судебной системы, - пишет она, - подрывает независимость судебной власти, угрожает суверенитету государства... Это хорошо понимают американцы, которые в декабре 2001 г. подписали Статут МУС, а в мае 2002 г. отозвали свою подпись, высказав опасения, что "Суд может действовать политически пристрастно по отношению к американским гражданам" <**>. О.Н. Ведерникова предложила отложить ратификацию Римского Статута МУС Россией.

--------------------------------

<*> Тиунов О.И. Решения Конституционного Суда РФ и международное право // Российская юстиция. 2001. N 10. С. 15; см. также: Проблемы теории государства и права: Учебное пособие / Под ред. М.Н. Марченко. М., 2002. С. 554 - 560.

<**> Ведерникова О.Н. Указ. соч. С. 13 - 14.

Позволю себе не согласиться с мнением авторов. Напротив, следует быстрее ратифицировать названный Статут. В действительности он не подрывает суверенитет национальной судебной системы, так как исходит из двойной юрисдикции судов - международной (МУС) и национальной за международные преступления. Без реально функционирующего МУС невозможно противостояние галопирующей организованной транснациональной преступности, прежде всего терроризма, а также преступлений против мира и безопасности человечества.

Что касается учета особенностей российского уголовного права, то для этого существуют протоколы к подписанным международно-правовым актам, в которых оговаривается, какие положения Россия ратифицирует, а какие нет. Именно так поступила Россия, к примеру, при ратификации Европейской конвенции об экстрадиции. Во всех международных конвенциях неизменно содержится утверждение, что предлагаемые в них меры принимаются государствами-участниками, если они согласуются с принятыми внутренним правом принципами и системой.

Нельзя не признать определенную коллизионность ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и ст. 1 УК РФ. Последний безоговорочно признает источником уголовного законодательства только Кодекс. О Конституции и общепринятых принципах и нормах международного права сказано, что УК на них "основывается". Статья же 15 Конституции РФ устанавливает верховенство и самой Конституции, и международного права, и даже общепринятых международных принципов, в том числе над УК РФ.

Ряд ученых решают эту коллизию в пользу Конституции и международного права, поэтому они признают источником уголовного законодательства Конституцию, международно-правовые акты, ратифицированные Россией, и УК РФ. Такое решение требует дифференцированного подхода. Так, нормы международного права, усиливающие или устанавливающие уголовную ответственность, не могут непосредственно применяться при квалификации преступлений. Такой запрет вытекает из самих международных и конституционных предписаний об обратной силе закона. Напротив, нормы, отменяющие либо смягчающие уголовную ответственность, могут применяться непосредственно до включения в УК РФ. Известно, что международное законодательство не содержит конкретных санкций за преступления. Санкции могут предусматриваться лишь в обобщенном виде, например при определении "серьезного преступления" (исключение составляет Конвенция ООН 1948 г. о геноциде). Уже по одному этому основанию они не могут непосредственно использоваться при квалификации преступлений. Так, в Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, ратифицированной в РФ 26 апреля 2004 г., серьезными преступлениями признаются те, которые наказуемы по уголовному законодательству государства - участника Конвенции лишением свободы на максимальный срок не менее четырех лет.

Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" разъяснил: "Международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом" <*>.

--------------------------------

<*> БВС РФ. 2003. N 12.

В Постановлении однозначно отвергается непосредственность квалификации преступлений по международному уголовному праву. Однако в нем обойден вопрос о допустимости этого применительно к нормам Общей части, которые тоже участвуют в квалификации, а также в случаях декриминализации преступлений либо смягчения ответственности за деяния, ответственность за которые регламентируется Особенной частью УК. Представляется, что такого рода нормы международного права, разумеется ратифицированные, должны применяться непосредственно. Это вытекает из толкования ч. 1 ст. 1 УК РФ, где сказано, что "новые уголовные законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий Кодекс". Отсюда следует, что обязательной имплементации в УК требуют нормы, устанавливающие уголовную ответственность, но не освобождающие от нее либо смягчающие уголовную ответственность или наказание. Данный вывод в полной мере согласуется с принципом международного и конституционного права об обратной силе закона, устраняющего либо смягчающего наказание.

При обсуждении проекта ФЗ "О ратификации Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию" в Госдуме 8 июля 2006 г. депутаты обратили внимание на коллизию между Конвенцией и УК в вопросе о правомерности запрета разглашения банковской тайны. Конвенция считает, что банковская тайна не является препятствием для возбуждения рассмотрения коррупционных действий. Статья 183 УК строго наказывает (до десяти лет лишения свободы по ч. 4) за незаконное получение и разглашение сведений, составляющих банковскую тайну. Докладчик при рассмотрении проекта на заседании парламента отметил, что в ходе подготовки закона об имплементации Конвенции в УК эта коллизия будет учтена. "При этом, - сказал он, - мы исходим из того, что норма международного права, тем более ратифицированная парламентом, имеет приоритет перед действующим российским законодательством" <*>.

--------------------------------

<*> Стенограмма заседания Госдумы от 8 июля 2006 г.

Представляется, что в данном случае не обязательно изменять ст. 183 УК. Эта норма бланкетная, говорит о незаконности приведенных в ней действий, отсылает к другим отраслям права, в их числе приоритетному международному праву. Им надлежит руководствоваться применительно к делам о коррупции.

Согласно Венской конвенции 1969 г. "О праве международных договоров" государство не может ссылаться на положения собственного права и пробелы в нем в ответ на обвинения в нарушении им своих обязательств по международному праву. В этой связи не лишено оснований предложение профессора В.А. Лихолая (Латвия) о введении в Общую часть УК раздела, регламентирующего соотношение международных и внутригосударственных уголовно-правовых актов <*>.

--------------------------------

<*> Лихолая В.А. Процесс имплементации норм международного права // Международное и национальное уголовное законодательство. Проблемы юридической техники. М., 2004. С. 342.

Верховный Суд в Постановлении обошел и проблему квалификации преступлений против мира и безопасности, а также преступлений международного характера. Между тем высшая правовая сила международного права в этих случаях бесспорна. При имплементации таких норм в УК возможна их инкорпорация, когда они вносятся в Кодекс без каких-либо изменений, текстуально, либо трансформации, когда изменения вносятся, однако без изменения их сути и содержания международного уголовно-правового акта. В ст. 355 УК "Разработка, производство, накопление, приобретение или сбыт оружия массового поражения", 356 "Применение запрещенных средств и методов ведения войны" содержится прямая отсылка к международным договорам Российской Федерации.

Таким образом, международное уголовное право выступает в роли источника российского уголовного законодательства и участвует в квалификации преступлений в качестве: а) бланкетных норм высшей юридической силы, к которым отсылает УК; б) непосредственно действующего временно и в случаях неусиления и неустановления уголовной ответственности, пока не будут имплементированы в УК. Подписанные, но еще не ратифицированные международные договоры инициируют совершенствование внутреннего уголовного законодательства.

Аналогично решается вопрос о соотношении Конституции РФ и УК РФ. Высшая юридическая сила Конституции аксиоматична, согласуется с требованием принципа законности о подконституционности уголовного закона. При коллизиях безоговорочен примат Основного Закона. Конституция участвует в квалификации преступлений более всего при выборе уголовно-правовой нормы с точки зрения ее темпорального и территориального действия. Ее предписания используются при толковании уголовных законов Конституционным и Верховным Судами.

Для целей квалификации проблемным остается положение с имплементацией в УК ратифицированных международно-правовых актов о борьбе с преступностью. Неясно, почему одни из международных уголовно-правовых норм имплементируются в Кодекс, а другие нет, чем вызваны те или иные оговорки в протоколах к конвенциям. Так, 29 апреля 2004 г. вступил в силу ФЗ "О ратификации Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности и дополняющих ее протокола против незаконного ввоза мигрантов по суше, морю и воздуху и протокола о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее".

Прошло два года после ратификации данной Конвенции. Имплементация ее положений в УК последовала далеко не в полном объеме. Для чего, спрашивается, ратифицируются международные акты, если они не применяются? Депутат Госдумы В.А. Рыжков задал два серьезных вопроса о порядке имплементации представителю Президента в парламенте, который предложил для ратификации Конвенцию ООН против коррупции, подписанную Россией еще в 2003 г. "Скажите, пожалуйста, кто в Правительстве получил поручение разрабатывать перечень законопроектов по реализации Конвенции, по внесению изменений в законодательство, существует ли такой перечень законопроектов и какие намечены сроки, чтобы не получилось так, что все это останется бесхозным, никто за это не будет отвечать и дело будет длиться годами?" - прозвучал первый вопрос <*>. Второй адресовался председателю Комитета Госдумы по международным делам о том, что "готовится ряд оговорок по ратификации, которые не меняют сути Конвенции. Но все-таки, согласитесь, оговорки - это важнейший вопрос, Вы его не раскрыли" <**>.

--------------------------------

<*> Стенограмма заседания Госдумы 17 февраля 2006 г. N 147 (861). С. 13.

<**> Там же.

Председатель Комитета по международным делам так и не разъяснил депутатам, какие и почему нормы Конвенции будут имплементированы в российское уголовное законодательство.

Конвенцией ООН против транснациональной организованной преступности вводятся понятия "серьезное преступление" и "преступления транснационального характера" ("конвенционные преступления"). К серьезным преступлениям Конвенция отнесла преступления, наказуемые по уголовному законодательству государства - участника Конвенции лишением свободы на срок не менее четырех лет. Это не совпадает с категоризацией преступлений по ст. 15 УК. Пересматривать ее нет достаточных оснований, в протоколе же к ратификации Конвенции следовало это оговорить.

Конвенционными преступлениями признаны создание организованной преступной группы и участие в ней, отмывание доходов от преступлений, коррупционное воспрепятствование осуществлению правосудия. В протоколе к ратификации уместно было оговорить, что понятия коррупции в УК РФ нет, поэтому имплементация возможна лишь частичная. Создание организованной преступной группы и участие в ней частично совпадают с УК РФ. Нет необходимости в изменениях соответствующих норм Кодекса.

Конвенция внесла в мировое уголовное законодательство новую категорию деяний - "преступления транснационального характера". Их признаки: преступление а) совершено более чем в одном государстве; б) совершено в одном государстве, но существенная часть его подготовки, планирования, руководства или контроля имеет место в другом государстве; в) совершено в одном государстве, но при участии организованной преступной группы, которая осуществляет преступную деятельность в более чем одном государстве; г) оно совершено в одном государстве, но его существенные последствия имеют место в другом государстве.

Приведенные нормы Конвенции, коль скоро их непринятие не оговорено в протоколах о ратификации, подлежат имплементации в УК. В пояснительной записке по вопросам о ратификации Конвенции ООН против транснациональной преступности так и сказано, что "Конвенция и протоколы содержат иные правила, чем те, что предусмотрены законами Российской Федерации. Участие России в конвенциях и протоколах потребует внесения изменений в законодательство Российской Федерации". Однако такие изменения не последовали.

По смыслу Конвенции обоснованно как вариант внести изменения в раздел XII УК, озаглавив его "Преступления против мира и безопасности человечества и транснационального характера". В его гл. 34 поместить нормы о преступлениях против мира и безопасности человечества, в гл. 35 - о преступлениях транснационального характера. В начале гл. 35 или в виде примечания сформулировать в отдельной статье понятие преступлений транснационального характера. Например, "к преступлениям транснационального характера относятся тяжкие и особо тяжкие преступления", и далее воспроизвести понятия, содержащиеся в Конвенции. Наказание предусмотреть от 5 до 15 лет лишения свободы либо пожизненно. Такая норма позволяла бы квалифицировать и наказывать как транснациональные преступления любые тяжкие и особо тяжкие преступления с признаками конвенционных деяний. Они квалифицировались бы по соответствующим статьям УК, а в обвинительном заключении или приговоре они признавались бы преступлениями транснационального характера.

Другой вариант: ограничить список преступлений транснационального характера теми деяниями, которые перечислены в Конвенции ООН. Статьи о них в УК снабдить примечаниями, к примеру, такого содержания: "Примечание. Данное деяние признается преступлением транснационального характера при наличии признаков, указанных в 35 главе".

Возможны и другие варианты. Однако очевидно, что антиконституционную фикцию представляет собой ратификация международных конвенций, которые без объяснений не имплементируются во внутригосударственное законодательство и потому не применяются. Это позволяет не считать, в частности, такое преступление международного характера, как пиратство, "морским терроризмом".

В Конвенции ООН против коррупции для квалификации представляет интерес вводимое им понятие "коррупция". В российском уголовном законодательстве прежде и теперь оно не было известно. Лихоимство и мздоимство по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., получение и дача взятки, посредничество во взяточничестве, провокация взятки, коммерческий подкуп по УК 1922, 1926, 1960 и 1996 гг. не именовались коррупцией.

В зарубежных кодексах понятие коррупции определяется по-разному. Однако главные ее признаки совпадают - корыстное злоупотребление служебными полномочиями. УК Китая различает взяточничество и коррупцию. Последняя понимается как корыстное злоупотребление должностным положением. Составы взяточничества сконструированы традиционно, как в УК РФ. В Европейской конвенции 1999 г. о коррупции различают активное и пассивное взяточничество. Полагаю, что изменять составы взяточничества в УК РФ не имеет смысла. Для достижения единства с конвенциями, употребляющими термин "коррупция", может быть, указать в заголовках норм о получении взятки и коммерческом подкупе слово "(коррупция)"? Воспринимать понятия "активные" и "пассивные" взятки нецелесообразно, не в традициях российского уголовного законодательства и не вносит ясности в квалификацию взяточничества.

Что касается признания корыстного злоупотребления служебными полномочиями (ст. 285) коррупцией по китайскому образцу, то это не согласуется с ч. 3 ст. 17 о квалификации общей и специальной нормы и не вызывает трудностей в квалификации корыстного должностного злоупотребления и взяточничества.

Проблема имплементации международных актов о борьбе с преступностью весьма актуальна, и к квалификации преступлений она имеет прямое отношение.

Термин "имплементация" федеральные законы о ратификации международных актов не употребляют. Принят оборот: "Российская Федерация обладает юрисдикцией в отношении деяний, признанных преступными согласно..." Далее перечисляются статьи конвенций, которые не включаются в УК. Так, Закон N 40-ФЗ от 8 марта 2006 г. не имплементирует в УК РФ ст. 15 Конвенции ООН против коррупции "Подкуп национальных публичных должностных лиц", п. 1 ст. 16 "Подкуп иностранных публичных должностных лиц и должностных лиц публичных международных организаций", ст. 17 "Хищение, неправомерное присвоение или иное нецелевое использование имущества публичным должностным лицом", ст. 18 "Злоупотребление влиянием в корыстных целях", ст. 19 "Злоупотребление служебным положением", ст. 21 "Подкуп в частном секторе", ст. 22 "Хищение имущества в частном секторе", п. 1 ст. 23 "Отмывание доходов от преступлений", ст. 24 "Сокрытие" (укрывательство имущества, добытого преступным путем. - Н.К.), ст. 25 "Воспрепятствование осуществлению правосудия", ст. 27 "Участие и покушение".

Такое решение о названной неимплементации норм коррупции в целом обоснованно. Без особого труда депутаты - специалисты по уголовному праву могли бы объяснить членам парламента, причем не только устно, отвечая на вопросы, а подробно в письменном виде в пояснительной записке к ФЗ о ратификации Конвенции. Объяснить потребовалось бы и то, почему единственная норма, которая не была имплементирована, это ст. 20 "Незаконное обогащение". В ней говорится: "При условии соблюдения своей конституции и основополагающих принципов своей правовой системы каждое государство-участник рассматривает возможность принятия таких законодательных и других мер, какие могут потребоваться с тем, чтобы признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, т.е. значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать". Конституции государств, входящих в ООН, конечно, знают презумпцию невиновности и об иммунитете обвиняемого не свидетельствовать против себя, нормы о бремени доказывания и свидетельском иммунитете, поэтому довод о неконституционности данной нормы вряд ли убедителен <*>.

--------------------------------

<*> См.: Кушниренко С., Зоточкин А. Об имплементации в национальное законодательство России международных правовых норм, направленных на усиление борьбы с коррупцией // Уголовное право. 2006. N 6. С. 103.

За включение в УК РФ статьи об ответственности за незаконное обогащение не раз высказывался в печати, в том числе в "Российской газете", Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин. Неоднократно эта идея поддерживалась и другими <*>. Жаль, что при обсуждении ратификации Конвенции ООН против коррупции депутатам никто ничего о ст. 20 не сказал, а они сами на нее, очевидно, внимания не обратили. Между тем, единодушно поддержав восстановление в УК конфискации имущества, они могли бы без труда обнаружить связь незаконного обогащения с теми расходами, которые должны конфисковать. Хотя приводимые на заседании Госдумы факты "кричали" о незаконности обогащения: 60% домов в Лондоне покупают граждане России, из них 80% - чиновники. Некоторые чиновники высокого ранга летают в Швейцарию к семьям на уик-энд отдохнуть. Жена бывшего первого заместителя Министра финансов купила бриллиант за 60 млн. долл. Ее супруг поныне остается уважаемым человеком на высокой государственной должности. В Российской Федерации 300 млрд. долл. составляет теневой и коррупционный оборот <**>. Незаконность подобных доходов не требует трудоемкого доказывания.

--------------------------------

<*> См.: Кузнецова Н.Ф. Мнение ученых о реформе УК (или Qui prodest?) // Уголовное право. 2004. N 1; она же. Как идеи либерализма воплотились в УК // "Черные дыры" в российском законодательстве. 2004. N 3.

<**> Стенограмма заседаний Госдумы. 17 февраля 2006 г.

26 ноября 1998 г. на заседании Объединенной комиссии по координации законодательной деятельности Ю.А. Тихомиров, отметив особую остроту коллизий международных и национальных норм, предложил принять ФЗ "О порядке реализации международно-правовых актов в правовой системе Российской Федерации". Предложение вошло в Рекомендации Объединенной комиссии по координации законодательной деятельности по вопросу о реализации международных правовых актов в российской правовой системе <*>. Рекомендации не реализованы, нормативно механизм имплементации международных норм в национальное законодательство не разработан. Рекомендация о расширении и упорядочении обучения депутатов и государственных служащих основам соотношения международного и российского права, как наглядно демонстрирует обсуждение на заседании Госдумы проекта ФЗ о ратификации Конвенции ООН против коррупции, осталась на бумаге.

--------------------------------

<*> Тихомиров Ю.А. Реализация международно-правовых актов в российской правовой системе // Журнал российского права. 1999. N 3 - 4. С. 87 - 95; он же. Международно-правовые акты: природа и способы влияния // Журнал российского права. 2002. N 1.

Особую роль в определении соответствия международно-правового акта Конституции РФ призван играть Конституционный Суд РФ. Часть 6 ст. 125 Основного Закона устанавливает, что "не соответствующие Конституции Российской Федерации международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению". Следовательно, Конституционный Суд вправе вынести постановление о невведении в действие и применении уже ратифицированных Госдумой международно-правовых актов. На практике, однако, пока не видно участия Конституционного Суда в имплементации Конвенций по борьбе с преступностью в УК РФ. Будь иначе, ст. 20 Конвенции против коррупции "Незаконное обогащение" как соответствующая Конституции вошла бы в УК РФ.

Столь подробное изложение проблемы имплементации обусловлено главным перспективным направлением в борьбе с преступлениями, криминализацией деяний, объявлением наличия в них составов преступлений ввиду транснационализации преступности и насущной потребностью мировой унификации уголовного законодательства в противостоянии преступности.

В систему источников уголовного законодательства не входят постановления и определения Конституционного и Верховного Судов. Это четко зафиксировано в Конституции. Часть 4 ст. 125 Основного Закона устанавливает, что Конституционный Суд РФ по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросу судов проверяет конституционность закона, применяемого или подлежащего применению в конкретном деле, в порядке, установленном федеральным законом. Статья 126 гласит: "Верховный Суд Российской Федерации является высшим судебным органом по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за их деятельностью и дает разъяснения по вопросам судебной практики". Аналогичны функции и Высшего Арбитражного Суда РФ (ст. 127). В науке уголовного права не воспринимается предложение о придании нормативной силы постановлениям Пленума Верховного Суда РФ <*>.

--------------------------------

<*> БВС РФ. 1998. N 3. С. 23 - 24. См., например: Яни П.С. О значении опубликованной практики Верховного Суда РФ для решения проблем квалификации преступлений // Пять лет действия УК РФ: итоги и перспективы. М., 2003; Рарог А.И. Правовое значение разъяснений Пленума Верховного Суда РФ // Государство и право. 2001. N 2; Караулов В.Р. О некоторых спорных разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. М., 2005.

Таким образом, источниками уголовного права при квалификации преступлений выступают международное уголовное право, Конституция и УК РФ.

Толкование уголовно-правовых норм при квалификации преступлений вызывается рядом причин. Прежде всего неясностью формулировок составов преступлений в УК, а также изменением реальной жизни закона, т.е. изменением социальной, политической, экономической обстановки его действия, вследствие чего он устаревает.

Для квалификации преступлений имеют значение следующие вопросы: а) может ли судебный прецедент иметь силу закона; б) обладает ли нормативными свойствами толкование УК Конституционным и Верховным Судами РФ; в) как не смешивать расширительное толкование уголовно-правовых норм с аналогией закона?

Один из членов Верховного Суда РФ высказался в том смысле, что судебный прецедент в российском уголовном праве выполняет роль закона и поэтому, ссылаясь на него, можно решать аналогичные дела <*>. Эту позицию в науке и в судебной практике не поддержали. Уголовное право России всегда относилось к континентальной (европейской) системе законодательства. В отличие от англосаксонской системы, в нем судебный прецедент не признавался нормативным актом, обязательным для других судебных решений по аналогичным делам. Квалификация преступлений по приговорам аналогично приговорам вышестоящих судов является разновидностью аналогии. Согласно ч. 2 ст. 3 УК "применение уголовного закона по аналогии не допускается". Логически толковательная аналогия, сравнение используются в правоприменительном и доктринальном толковании, но не более того. Обязательной нормативной силой сравнения с решениями Верховного Суда по схожим делам при квалификации преступлений не обладают.

--------------------------------

<*> Демидов В.В. О роли и значении постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации // БВС РФ. 1998. N 3.

Относительно юридической силы постановлений Пленума Верховного Суда РФ высказывается, правда явным меньшинством исследователей, мнение, что их следует относить к источникам права, в том числе уголовного. Отсюда толкование обязательно для судов и при квалификации преступления. Доводы: законы нередко устаревают, а поскольку аналогия закона запрещена, источником права выступают постановления Пленума Верховного Суда <*>, которые часто по старинке называют "руководящими".

--------------------------------

<*> Рашидов А. Проблемы признания судебного толкования источником права // Вестн. ВАС РФ. 2005. N 1. С. 174 - 177.

Единодушно отрицалась нормативная функция постановлений Верховного Суда в 1960-х гг. <1> Затем это мнение стало оспариваться <2>. Отдельные современные авторы считают, что Верховный Суд и поныне создает правовые нормы. А.В. Мадьярова убеждена, что выбор одного из нескольких соответствующих закону вариантов понимания (уточнения, развития) нормы всегда является не толкованием, а созданием новой нормы права <3>. Попытки разделять обязательный и руководящий характер постановлений Пленума Верховного Суда РФ не проясняют вопроса об их нормативности. Статья 3 Закона СССР от 30 ноября 1979 г. "О Верховном Суде СССР" так и называлась "Руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР". Согласно ей Верховный Суд Союза изучал и обобщал судебную практику, анализировал судебную статистику и давал руководящие разъяснения судам по вопросам применения законодательства, возникающие при рассмотрении судебных дел. Руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР были обязательны для судов, других органов и должностных лиц, применяющих закон, по которому дано разъяснение. Некоторые юристы предлагают использовать такую формулировку и в новом Законе о Верховном Суде РФ, который до сих пор не принят <4>.

Date: 2015-09-17; view: 522; Нарушение авторских прав