Личность против личности

Проблема принятия решений в стрессовых ситуа­циях издавна привлекала людей, вынужденных по роду своих занятий часто действовать в со­стоянии неопределенности, когда выбор одной из нескольких приемлемых альтернатив (такой не сложный во время теоретических дискуссий!), оказывается, заставляет проявлять силу харак­тера – ведь выбор делается по мотивам, которые самому до конца осознать трудно. Для тех, кто в своей повседневной работе сталкивается с необ­ходимостью мыслить быстро, решительно, порой на грани риска, не всегда имея возможность на ходу исправить все минусы принятого решения (а действовать надо было непременно!), для этих людей шахматы представляют отличную игровую модель для развития способности ориентироваться в потоке самой разнообразной информации.

Естественно, что в наши дни, когда почти все профессии требуют напряженного мышления, весь мир захлестнуло увлечение шахматами. К сожалению, традиция рассматривать шахматы только как игру видимыми пешками и фигурами все еще сильна в сознании не только любителей, но и шахматных теоретиков, которые совершенно игнорируют философское содержание игры.

В шахматах, как и в любой другой сфере че­ловеческой деятельности, проявление индивиду­альности столь же необходимо, сколь естествен­но. В то же время в шахматах сохраняется опас­ность потерять самобытность, индивидуальность. Тем не менее каждый крупный шахматист–это личность. В облике шахматиста сплавлено все – богатство воображения, стремительность решений и действий, отношение к нравственным ценностям, индивидуальность характера. Порой в этом облике звучат трагические ноты (Эйн­штейн о Ласкере), порой он сложен, малопоня­тен и невротичен (Фишер), иногда он скрыт за непроницаемой маской простодушия (Карпов), демонизма (Таль). Но во всех случаях всегда и везде в шахматах сталкиваются личности, цель и смысл поведения их определяются неумолимы­ми законами борьбы.

«Всякого рода бои отличаются лишь с внеш­ней стороны. Правящие ими законы всегда оди­наковы. В этом смысле войной считается конку­ренция, погоня за правдой, красотой или счасть­ем; все эти виды боев похожи друг на друга, а одновременно и на шахматную игру»,–писал в своем учебнике Ласкер. В наши дни это откро­венно конфликтное содержание получило сильное подтверждение во всем том, что касается психо­логии шахмат. Идет ли речь о напряжении отбо­рочного соревнования, о подготовке к турниру или встрече с конкретным противником, о пла­нировании или анализе действий – везде и всю­ду мы встречаемся с психологическими фактора­ми борьбы, а именно они окрашивают в единый тон внутренний облик личности, неповторимый, как отпечатки пальцев.

В борьбе сходятся закаленные в многолетних сражениях бойцы, чья нервная система покрыта шрамами, и молодые, еще плохо защищенные от жизни люди, только начинающие свой путь в больших шахматах; люди с обеспеченным поло­жением и интеллектуальной ленью, неудовлетво­ренные честолюбцы, видящие в шахматах единственное средство достижения жизненного успеха. У каждого своя жизненная мудрость. Раз­ве шахматное творчество не отражает ее?

Да и само течение партии полно внутреннего нервного напряжения. Попробуйте преодолевать волю сидящего напротив человека долгих пять часов, ни разу не взглянув ему в глаза, разве что в момент рукопожатия,–таково требование этикета. Стократ составлен и перекроен замысел боя, и сейчас в дебюте, быстро и внешне беспеч­но передвигая фигуры, гроссмейстер предельно внутренне собран как бы случайно не сделать иной, пусть даже хороший, но не намеченный за­ранее ход. Десять, пятнадцать ходов – потрачены считанные минуты, и вот ситуация достигает апогея одна из сторон выигрывает дебютное сражение–через ход-два возникает позиция, ко­торая при подготовке к партии была тщательно исследована и разыграна чуть ли не до голых королей. Тут-то и сдают нервы. И не так уж ча­сто оправдываются гордые, полные мужества слова Ласкера, сказанные им перед планировав­шимся в 1913 году матчем с Рубинштейном: «Ве­роятно, каждому из нас не раз в течение матча радостно улыбнется победа, и не раз холодными, злыми глазами уставится в лицо поражение, но ни один из нас, надо думать, не потеряет от этого самообладание».

К сожалению ли, к счастью, индивидуальные черты личности пока еще мало подвластны ана­литическому «вскрытию». У каждого из нас много причуд, формирующих наш внешний да и внут­ренний облик. Вас может раздражать пестрый галстук партнера, а уж если он держит чашку с чаем двумя руками, тут уж невмоготу. Вас нер­вирует очередь в буфет. Самая ничтожная ме­лочь, которая завтра навсегда забудется, сегодня тревожит вас, заставляет ходить чуть быстрее, чем обычно, по сцене, но это сегодня, когда от вас требуется самая деятельная, самая четкая работа. Все мы живые люди, ранимые и чувстви­тельные. По мнению Таля, поведение Фишера в начале матча 1972 года было продумано и спланировано психологом высшей квалификации, хотя и было на редкость рискованным. После неявки Фишера на вторую партию Спасский должен был «сидеть и думать, какой же на самом деле счет в матче». Здесь, в эпизоде со второй партией, видимо, бы­ла, так сказать, доведена до предела атмосфера психологического давления, рассчитанная и на сугубо индивидуальные черты характера Спас­ского, которому трудно играть с противником, неприятным ему по стилю или манерам поведе­ния.

Это–сознательный прием выведения противника из душевного равновесия, пусть даже на короткий срок, но психологически более сильный, чем те, что можно найти в старых книгах Дамиано или Лопеса «солнце пусть светит в глаза партнеру», «если игра при свечах, то свеча пусть горит по правую руку от партнера» и т. п. Ныне на весы бросаются все факторы, способные воздействовать на психологическое состояние соперника.

...Матчи за чемпионские звания играют от­нюдь не новички, играют профессионалы. Для гроссмейстеров главная трудность совсем не в том, чтобы разгадать тип позиции, разыскать комбинационный удар или способ выстроить стенку из пешек. Всеми этими практическими, техническими приемами современный гроссмей­стер обвешан, словно банановое дерево плода­ми. Вопрос стоит по-иному. Чем воспользоваться из арсенала этих приемов, что применить рань­ше, а что потом, как будет реагировать против­ник на тот или иной прием? И далеко не последнее слово в этих мыслях (и чувствах) занимают рефлексивные рассуждения.

Приемы рефлексивного управления, базирую­щиеся на сугубо шахматном содержании, явля­ются, конечно, естественным оружием борьбы, как и другие технические средства Приемы же поведенческого содержания, воздействующие на психику партнера, основанные на обмане и лжи, по моему мнению, безнравственны и опасны. Об этом надо говорить открыто и без обиняков. Во­прос о социально-этической оценке лжи в спор­тивных состязаниях сложен, и любой плебисцит вам покажет спектр различных мнений–от ка­тегорически отвергающих до категорически оп­равдывающих. Я на стороне первых. Безнравст­венность лжи ничуть не менее очевидна, чем безнравственность подсказки. Удивительно лишь, что откреститься от обвинения в подсказке счи­тается делом чести – в шахматной истории пол­но подобных примеров, а об обмане (или, мягче сказать, введении в заблуждение с помощью различных уловок) можно писать чуть ли не с симпатией.

Нельзя забывать о том, как велик нравствен­ный урок честной борьбы. Воспитывая в детях любовь к прекрасному и уважение к партнеру (не противнику!), стойкость духа и умение пере­носить неудачи, самокритичность и душевную щедрость, мы должны сосредоточить все внима­ние на этих психологических качествах – каче­ствах достойного человека. Шахматы не должны становиться чем-то вроде жизненного экзамена, сдать который необходимо во что бы то ни стало. Играйте на здоровье, на радость себе, друзьям и будьте честны и благородны в этой игре и в этой борьбе.

СОДЕРЖАНИЕ

Обращение к читателю

Введение