Бесконечность шахматных вариаций

Если сделать попытку мысленно охватить все силовые линии фигур и пешек в какой-нибудь динамичной позиции, то на сетчатке глаз, точнее в нашем воображении, возникнет слож­ный расплывчатый образ, детали которого бу­дут неуловимо перемещаться, словно быстро мелькающие кадры, и нам все время придется совершать усилия, чтобы в этом хаосе поймать и не потерять нить игрового замысла. А когда ходы следуют один за одним в быстром темпе, то наше восприятие позиции опережает логиче­ские доводы разума.

Поскольку шахматисты при игре никогда не видят перед собой статичную позицию, так как мысленно все время перемещают фигуры и пешки в поисках нужных сочетаний ходов, то наше сравнение шахматного мышления с ил­люзией движущейся киноленты вполне право­мерно. Но шахматисты находятся в положении гораздо более творческом, нежели зрители в кино, пассивно следящие за развитием событий. В шахматах ход событий не поддается прогно­зированию с большой точностью, каждый из партнеров в любой момент может внести свои исправления в «сценарий». К тому же шахматисты могут по своему желанию остановить действие, могут выделять одни, более выраженные силовые линии, как бы абстрагируясь от других, менее важных, они могут даже прокручивать ленту назад и снова идти вперед, снова оста­навливаться, искать нужную тональность и, высветив для себя главное, оставить на сетчатке только те яркие линии, которые требуются для принятия решения.

Неужели такое сложное восприятие шахмат­ной позиции возможно? Оно иным и не бывает. Только каждый из нас по-разному воспринимает одну и ту же позицию, смотрит ее на разную глубину, выбирает задачу разной сложности. И так как игра начинается всякий раз с одной и той же позиции, то основные узлы и детали шахматной конструкции хорошо всем известны; следы этих знакомых очертаний часто сохраня­ются в течение многих ходов и хорошо просмат­риваются даже в сложнейших позициях, в зна­чительной мере облегчая их восприятие.

Могу предположить, что интуитивная игра по своему интеллектуальному уровню намного превосходит медленную игру на базе холодного рассудка и только неизбежные технические ошибки затрудняют распространение «быстрых» шахмат. Но посмотрите на количество зрителей во время турниров по молниеносной игре, сравните их эмоциональные лица с видом мол­чаливо-скучающей публики на обычных состя­заниях, и вам станет ясно, что сегодняшние любители шахмат в силах мгновенно постигать скрытый смысл ходов, разгадывать замыслы соперников, хотя, конечно, не все они умеют столь же быстро принимать решения.

Это отступление от темы автор позволил себе лишь затем, чтобы сказать: любительские шахматы не имеют ничего общего с прагматиз­мом, который превращает гроссмейстеров из ярких художников нередко просто в долгожи­телей шахматной сцены. В шахматах, как и в других видах искусства, есть талантливые твор­цы и есть унылые ремесленники, создающие добротные поделки.

Зритель любит шахматы за простоту и бес­конечность, за внешнюю логику и уйму исклю­чений из привычных правил. И себя в шахматах зритель любит: за сообразительность, проница­тельность, образованность, порой даже с долей превосходства над играющими на сцене, так как те обязаны плыть по заданному фарватеру, а в Зрительном зале можно позволить себе (пока гроссмейстеры думают) любые путешествия в мир иллюзий. Только в цейтноте происходит единение зала и сцены: публика уже следит только за ходами, у нее нет времени на отвле­ченные размышления, и так как гроссмейстеры четко ведут игру, затрачивая буквально секунды на обдумывание, то тут, наконец, зрители постигают святую истину, что их превосходство над маэстро было мнимым, иллюзия сменяется благодарностью за красивое зрелище.

MKKKKKKKKN
I?@?@/@7@J
I@?@'@#,#J
I#@?$?(#@J
I0#@!@?@?J
I?@3@!"?@J
I@-&?@?*?J
I?"1@)@!"J
I@?@?.?@5J
PLLLLLLLLO

Ход чёрных

173. Оцените позицию. Вокруг каких пунктов идет основная борьба? Должны ли черные увести ферзя из-под удара или в их распоряже­нии есть какая-нибудь скрытая комбинационная возможность?

Довольно очевидно, что белые пешки, груп­пой собравшись в центре доски, готовят прорыв е4–е5. Черные пока препятствуют прорыву. Эта сжатая оценка представляется идеальной. Все остальные факторы, которые мы тоже могли бы отметить, оценить, сравнить, для сжатой оцен­ки не нужны: визуально главным участником борьбы являются квадраты е4 и е5. Из этой общей оценки вытекает и другое, весьма важ­ное соображение: тот, кто выиграет бой за эти квадраты, выиграет и партию, потому что бой «местного значения», в котором участвуют по нескольку фигур и пешек с каждой стороны, обычно предрешает исход всего поединка.

Для того чтобы не упустить ключевой момент боя, приходится шахматистам постоянно про­кручивать в мозгу (часто уже изрядно утомлен­ном) бесконечное число пешечно-фигурных пе­ремещений; вот тогда-то, случается, и возникают на сетчатке глаз эти сюрреалистические очер­тания неведомых позиций: расплывчатые и ускользающие. Можно часто наблюдать-, как во время партии какой-нибудь известный грос­смейстер, вместо того чтобы смотреть на пози­цию перед собой, почему-то глядит демонстра­тивно в сторону, а то и в зрительный зал, будто ему вовсе нет дела до позиции. Но не подумай­те, что гроссмейстер позирует, здесь нет ника­кой рисовки, он вполне искренне смотрит в зрительный зал, только видит в этот момент... совсем не зал, а свои «чудесные видения». Одни картинки сменяются другими, какие-то цветовые образы внезапно исчезают, на смену им прихо­дят иные, но бывает, что какой-то образ задер­живается дольше других. Если вы сумеете уло­вить этот доминирующий образ, то сразу пой­мете, что находитесь на верном пути...

Позиция, которая сейчас перед нами, может показаться не типичной, так как слишком явна угроза белых взять ферзя. С такой точкой зрения согласиться нельзя. Шахматы потому и неис­черпаемы, что в них никакие видимые угрозы (если это, конечно, не форсированный мат) не являются показателем для оценки позиции в целом. Тем-то и хороши шахматы что даже в ситуациях, где абсолютно ясно, что из-за того-то и того-то играть надо так-то и так-то, даже тог­да... ничего не ясно. Иначе откуда бы брались чудодейственные, неожиданные комбинации? Де­ло в том, что в шахматах на каждом шагу на­тыкаешься на исключения из правил, которые выполняют роль помех и тем самым не позво­ляют нам бездумно доверять ни визуальным расчетам, ни интуиции, ни своей богатой фан­тазии, ни даже жесткому аналитическому раз­ложению позиции на составные винтики и бол­тики.

Тайна шахматного творчества – в импро­визации, необходимости мыслить в самом разном темпе, то быстро, то медленно, но всегда на максимальном напряжении всех сил. Так что сам факт, что ферзь под боем, еще не говорит о том, что ферзь обязательно должен уйти. Ни если у нас нет равнозначной угрозы, то, конеч­но, запомнить надо: ферзь под боем.

Чтобы отразить сильную угрозу, есть не­сколько технических приемов. Можно создать более сильную ответную угрозу; можно уничто­жить фигуру, которая грозит неприятностями; можно, наконец, прикрыть свою фигуру или объявить шах королю соперника. Неужели именно так размышляют шахматисты, когда приходится искать защиту? Нет, конечно. Думать так человек не может, это скорее чтение рее­стра, для игры такой способ поиска хода не­приемлем. Шахматист поступает иначе. Когда говорят о методе поиска с помощью «проб и ошибок», то это и о шахматистах, с той лишь разницей, что они всегда начинают прокручи­вать в мозгу маленькие одноходовые сюжеты с хорошо знакомыми начальными ходами. Ка­кие же ходы больше всего знакомы шахмати­стам? Те, которыми можно что-либо взять у противника.

Поэтому мы прежде всего станем смотреть ход 1…C:е4! Так и случилось в партии Векслер–Бронштейн (Мар-дель-Плата, 1960). Чер­ные взяли пешку, но отдали ферзя. Однако течение игры показало, что жертва ферзя была безупречна. После 2 E:с4 C:g3+ 3. hg G:е1+ 4. Kh2 Gаа1 5.g4 Gас1! 6. If2 bc 7. Gb7 E:с3 8. bc Gh1+ белые сдались.

Как же удалось черным найти столь длин­ный вариант, ведь не все его ходы очевидны и предсказуемы? В таких сложных ситуациях, когда никакая техника расчета не в состоянии указать единственно верный ход, на помощь гроссмейстеру приходит его память. Она вызы­вает ассоциации с когда-то игранными партия­ми, виденными приемами борьбы с различными группировками фигур, пешечными конструкция­ми, будит воспоминания о схожих позициях.

В рассматриваемой нами позиции за короля черных бояться не надо, так что ладья правиль­но вышла на е8. Черные давно приметили тон­кую нить, связывающую ладью е1 с ладьей е8, но они видели и связующую линию от ладьи е1 к слону g3. Поэтому, когда конь черных побил пешку е4, он тем самым выявил скрытое про­тивоборство ладей по вертикали «е». В то же время черные поручили коню создать угрозу 2... C:g3+, чтобы оставить ладью е1 без защи­ты. Ну и что? Ферзь есть ферзь, ради него мож­но потерять ладью со слоном в придачу: 2. E:с4 C:g3+ 3.Kg1 G:е1+ 4. Kf2. Так что же, за­мысел черных, столь красочно расписанный ав­тором, весь покоился на песке? Не будем то­ропиться с выводами. В данном случае мы должны проявить больше внимания к силовым линиям всех черных фигур, а не только двух-трех.

Обычно гроссмейстеры все возможные хит­росплетения фигур стремятся не упустить, за­помнить, как-то использовать, но в практиче­ской игре, где ситуация постоянно меняется, не всегда удается уследить за всем: напряжение сказывается, внимание ослабевает, ошибки не­избежны. Легко понять теперь, почему так охот­но комментируют шахматисты свои удачные комбинации–в потоке рядовых, скучных по­единков яркие находки случаются не часто.

Вглядевшись в позицию внимательнее, мы увидим, что чуть было не забыли об очень важ­ной детали – конь, побив пешку, освободил до­рогу слону g7. Вспомнив об этом, мы тотчас сообразим: 1...C:е4 2.E:с4 C:g3+ (174)

MKKKKKKKKN
I?@?@/@7@J
I@?@'@#,#J
I#@?$?@#@J
I0#@!@?@?J
I?@)@?"?@J
I@-&?@?(?J
I?"1@?@!"J
I@?@?.?@5J
PLLLLLLLLO

3.Kg1 Ed4+!–это и есть решение проблемы, над кото­рой мы так долго бились. В итоге мы нашли не просто заманчивый ход, но трехходовой форсиро­ванный вариант! Кстати, слон появился как раз на том поле, которое когда-то, после начального хода 1.d4!, было опорным бастионом белых. Узелок на память: во время долгого сражения сильные пункты нередко становятся слабыми.

Каким же образом черным удалось получить позицию, в которой один прыжок коня разру­шил всю сильную группировку белых? Если мы начнем разбирать партию ход за ходом, то уви­дим, что в какой-то момент черные от защиты перешли к нападению При этом они должны были решить, насколько перспективна их атака. Но когда позиция сложная, четкого ответа, как правило, нет. Приходится принимать решения с большой долей различных допущений, хотя, конечно, все, что возможно, в этих решениях должно быть проверено, просчитано, предугада­но. При этом вы должны учитывать способности партнера к встречным действиям, поэтому же­лательно, чтобы в целом ваш прогноз был кор­ректным. Это значит, что и с учетом сильней­ших ответов соперника ваша позиция не очень пострадает. Предполагайте, что партнер видит ваш замысел, а не рассчитывайте на его легко­мыслие или зевок. Единственный случай, когда можно рискнуть (даже на грани проигрыша), это когда по соображениям турнирной страте­гии надо во что бы то ни стало играть на выиг­рыш. Но и тогда можно лишь допустить, что в одном из сложных вариантов соперник не за­метит очевидного хода, которым атака отража­ется.

В нашем случае риск заключался в том, что черные избрали трудную дебютную систему, в которой у белых ясный план атаки пешками: е2–е4, f2–f4 и е4–е5! Затем, уже в середине игры, черные рискнули, отправив ладью на край доски и ходом пешки отняв у нее путь назад– на линию «с». Потом, и это самое было опасное, черные совершили азартную прогулку ферзем d8–b6–с5, хотя видели сильный ответ Iс2– b3! (взамен Gb4–b3?). Именно в этот момент решалась судьба всего сражения. Однако, что­бы сыграть ферзем, белые должны были видеть комбинацию черных, а для этого ее нужно было самим придумать, то есть играть за двоих; но так играют только сильнейшие гроссмейстеры, и то не каждый день.

Белые еще до хода Iс5–с4 видели, что угро­за коню с3 легко отражается: 1...b4 2.Ef2 Iс4 3.Eе2 Iс8 4.G:b4–и запомнили, что на ход Iс5–с4 есть ответ Ef3–е2. Действительно, по­сле хода Eg3–f2 бить конем пешку е4 было нельзя–нет хода Ce4:g3+, а на f2 слон защи­щен ферзем.

Белые полагали, что ответ черных очевиден, так как угроза Eе2:с4 очень сильна. Иначе они бы сыграли 1.Ef2 Cc5 2.E:с5 I:с5 3.Id3, отка­зываясь от прорыва е4–е5. Как раз тот случаи, когда вариант, хранящийся в памяти, ослабил внимание, не предупредил о возможной опас­ности.

Date: 2015-09-17; view: 398; Нарушение авторских прав