Церковный

ЖУРНАЛ

Зимний вечер, шесть часов. Мистер Поумрой, владелец типографской мастерской, совсем уже собрался закрыть контору, располагавшуюся в задней части здания, и уйти домой (а дом его помещался в парадной части того же здания), когда вошел молодой Мерфи. Это был невозмутимый, несколько меланхоличный юноша с пухлым лицом и сонными глазами, обладавший редким качеством делать все, что скажут, не задавая никаких вопросов. Обычно это считается большим достоинством, но бывают и исключения из правил.

– Там вас хотят видеть какие‑то двое, – доложил Мерфи, кладя на стол две визитные карточки.

Поумрой взглянул на них.

– Мистер Роберт Андерсон. Мисс Джулия Дункан. Не знаю таких. Ну что ж, проси.

Вошел молодой человек с вытянутым унылым лицом в сопровождении мрачного вида дамы, одетой во все черное. Выглядели они вполне респектабельно, но вместе с тем производили какое‑то гнетущее впечатление.

– Полагаю, вы знаете, что это такое, – начал молодой человек, показывая небольшой серый томик с изображением церкви на обложке. – Это «Вестник храма Святой Оливии». Я хочу сказать, что это церковный журнал. Эта дама и я – в некотором роде его редакторы. Его напечатали…

– «Эллиот и Дарк», в Сити, – продолжила дама, поскольку ее спутник запнулся и замолчал. – Но они совершенно внезапно закрыли типографию. Очередной месячный номер уже готов, но мы хотели бы кое‑что добавить.

– Приложение, понимаете ли, – вступил юноша. – Именно так, приложение. Но все это так чертовс…

– Он хочет сказать, – поспешно перебила его спутница, – что журнал хочет также осветить и некоторые аспекты светской жизни.

– Именно что, – подтвердил молодой человек. – Добавить, так сказать, изюминку. Поэтому мы и составили Приложение. Мы сделаем его как вкладыш, ну, вы меня понимаете. Оно уже готово и отпечатано, – тут он достал из кармана свернутый листок, – не нужно ни вычитки, ни корректуры. Просто отпечатайте пятьсот экземпляров, и как можно быстрее.

– Выпуск номера и так уже просрочен, – добавила дама. – Тираж должен быть у нас завтра к полудню. Мне сказали, что «Фергюссон и Ко.» легко справятся с подобным заказом, так что если вы не гарантируете его исполнение, мы обратимся к ним.

– Несомненно, – поддержал ее молодой человек.

Мистер Поумрой взял машинописный листок и посмотрел на него. Ему бросилась в глаза фраза: «Наш многолюбимый викарий, мистер Фоллиот‑Шарп, бакалавр богословия». Дальше что‑то говорилось о сане епископа. Поумрой рывком передал листок своему помощнику.

– Немедленно в работу! – приказал он.

– Мы хотели бы заплатить прямо сейчас – заявила мисс Дункан, открывая сумочку – Вот вам пять фунтов, и еще столько же получите после сдачи заказа. Разумеется, вы нас не знаете, и у вас нет оснований доверять нам.

– Ну, если уж не верить «Церковному журналу»… – с улыбкой начал Поумрой.

– Несомненно! – воскликнул юноша. – Но я хочу сказать, что мы хотим заплатить сейчас же. Отправьте весь тираж мне по адресу: Колгорув‑роуд, дом шестнадцать. Хорошо? Не позже полудня. Гоните на курьерских. Что скажете?

– Сделаем и доставим точно в срок, – ответил Поумрой.

Пара уже уходила, когда девушка вдруг обернулась.

– Проставьте внизу название вашей типографии, – добавила она, – так положено по закону. Кроме того, весьма возможно, что в будущем вы получите заказы на печать «Церковного журнала».

– Разумеется. Мы всегда ставим свое название.

Пара вышла на улицу, заметно повеселев.

– По‑моему, получилось, – сказал он.

– Замечательно! – ответила она.

– Про пятерку – это я придумал.

– Невероятно! – воскликнула она. – Он клюнул.

– Несомненно! – согласился он, и оба они скрылись во тьме.

Флегматичный Мерфи долго и упорно крутил ручку ротационной машины, и типография «Поумрой Пресс» работала до самого рассвета. Помощник нашел выполняемую работу куда менее скучной, чем обычные заказы, и время от времени его пухлое лицо озарялось улыбкой. И вправду, печатал он нечто необычное. Раньше он ничего подобного не читал. Однако «приказы не обсуждаются». Он был достаточно вышколен, чтобы делать то, что велят. К утру тираж был готов и незадолго до полудня должным образом доставлен по указанному адресу. Мерфи сам нес увязанные пачки и был немало удивлен, когда увидел, что заказчик уже ждал его у садовой калитки. Вне всякого сомнения, работа редактора «Церковного журнала» отнимала много сил и времени.

Все это произошло за двадцать четыре часа до светопреставления, в клочья разнесшего тихий и благополучный мирок семейства Поумрой. Первым вестником надвигавшейся бури стало письмо следующего содержания:

«Уважаемый сэр! Мы едва ли можем представить себе, что вы ознакомились с содержанием так называемого Приложения к “Церковному журналу”, распространяемому среди прихожан храма Святой Оливии. Если бы вы удосужились сделать это, вы едва ли решились бы принять на себя ответственность, поместив название своей типографии. Не подлежит никакому сомнению, что вам еще не единожды придется быть сопричастным к вышеозначенному Приложению. Что же касается моих зубов, то заявляю, что они в полном порядке, и я никогда в жизни не посещал зубоврачебный кабинет.

Подпись: Джеймс Уилсон, майор».

На столе, накрытом к завтраку, лежало еще одно письмо. Ошеломленный печатник взял его в руки и надорвал конверт. Оно было написано женским почерком и гласило:

«Уважаемый сэр! Касательно возмутительного абзаца в новом выпуске “Церковного журнала” со всем основанием заявляю, что до покупки мной нового автомобиля никому нет решительно никакого дела, и все замечания касательно моих личных предпочтений и частной жизни являются в высшей степени порочащими, злословными и клеветническими. Полагаю, что вы, как владелец типографии, несете полную ответственность по закону. Мои адвокаты свяжутся с вами в ближайшее время. Подпись: Искренне Ваша, Джейн Педдигрю.

Элтон‑сквер, 14».

– Черт подери, что все это значит?! – вскричал Поумрой, в полном изумлении уставившись на жену и дочь. – Мерфи! Мерфи!

Из конторы появился его помощник.

– У нас остались экземпляры Приложения, что мы печатали для «Церковного журнала»?

– Да, сэр. Я доставил им пятьсот штук, но в ротаторной есть несколько оттисков.

– Сюда их, сюда! И поживее!

Мистер Поумрой начал читать вслух и явственно почувствовал приближение апоплексического удара. Документ был озаглавлен «Новости прихода» и начинался с перечня и расписания служб, призванных вызвать доверие у невнимательного читателя. Но чуть дальше текст принял куда более мирской характер.

«Наш многолюбимый викарий, мистер Фоллиот‑Шарп, бакалавр богословия, все еще занят тем, что пытается заполучить сан епископа. На сей раз он в свойственной ему беззаботной манере заявляет, что “дело в шляпе”, однако нас мучают тяжкие сомнения. Ни для кого не секрет, что он и раньше нажимал на все тайные пружины, но вышеупомянутые пружины лопнули. Однако остался еще кузен в канцелярии лорда‑канцлера, так что “пока дышу, надеюсь”».

– Боже праведный! – воскликнул Поумрой. – И в «Церковном журнале» о том же!

«За последние две недели из церкви исчезли шестнадцать сборников гимнов. Публичного скандала можно избежать, если мистер Джеймс Багшоу‑младший, проживающий по адресу Лоуэр‑Челтенхэн‑Плейс, 113, обратится к церковным старостам и уладит все келейно».

– Это же сын старого Багшоу, что служит в банке, – невесело усмехнулся печатник. – Чего же еще они от него ждали?

«Досточтимый викарий, мистер Фоллиот‑Шapп, бакалавр богословия, со страниц нашего издания умоляет юную мисс Ормерод отказаться от своей теперешней тактики. Скромность и деликатность не позволяют викарию подробно распространяться, в чем сия тактика состоит. Юной леди вовсе не обязательно посещать все службы, непременно при этом протискиваясь в первый ряд, который уже прочно занят (причем бесплатно) семейством Доусон‑Брэггсов. Викарий просил нас разослать именные копии настоящего абзаца миссис Декнар, мисс Фезерстоун и мисс Поппи Крюи».

Поумрой вытер взмокший лоб.

– Вот ведь ужас какой! – заметил он и продолжил чтение.

«В одно из ближайших воскресений вставные зубы майора Уилсона непременно упадут в ящик для пожертвований. Пусть он или закажет новый протез, или прекратит улыбаться до ушей, когда идет с ящиком по рядам. Если он будет держать губы благочинно сжатыми, нет никаких причин, что его теперешние протезы не прослужат ему еще долгие годы».

– Так вот откуда ветер дует, – догадался Поумрой, взглянув на лежавшее на столе письмо. – Того и гляди, явится он сюда со своим офицерским стеком. А это что еще такое?

«Нам доподлинно неизвестно, состоялось ли тайное венчание мисс Сисси Дюфур и капитана Копперли. Если нет, то давно пора. Тогда он сможет входить на виллу Лабурнум с парадного подъезда вместо того, чтобы расшатывать садовую калитку, каждый раз перелезая через нее».

– О Господи, вы только послушайте!

«Мистер Малсби, бакалейщик, вернулся из Хайта. Но отчего в его багаже оказался мешок с песком? Безусловно, при нынешних ценах сахар – весьма доходный товар. Поскольку мы живо интересуемся вопросами ценообразования, мы не можем не упомянуть резко возросшие в прошлом квартале расходы на воду Сильверсайдекой молочной компании. Что же они из этой воды производят? Общественность имеет право знать».

– Боже милосердный, а вот это!

«Было бы в корне неверно утверждать, что один из наших самых уважаемых прихожан, сэр Джеймс Тендер, напился пьяным на пикнике, устроенном мэром. Действительно, он зацепился ногой за ногу, пытаясь танцевать танго, но это, разумеется, может быть отнесено на счет его физических недостатков. На самом деле, несколько гостей, выпивших у мэра всего по бокалу шампанского урожая 1928 года, вскоре почувствовали себя плохо, так что в высшей степени несправедливо столь жестоко осуждать один неверный шаг нашего прихожанина».

– Все это потянет на тысячу фунтов в любом суде, – простонал Поумрой. – Дорогие мои, сам Ротшильд не выстоит перед исками, которые навлечет на нас эта бумажка.

Дамская часть семейства собиралась было злорадно повеселиться, но последнее замечание главы семьи заставило их помрачнеть. Печатник продолжил чтение.

«Миссис Педдигрю обзавелась шестицилиндровым автомобилем стоимостью семьсот пятьдесят фунтов. На какие средства – никто не знает. Ее покойный муж был мелкой сошкой, замешанной во всякого рода странных делишках в Сити. Такую сумму он ей никак не мог оставить. Данное дело требует детального рассмотрения».

– А, так он же был заместителем председателя лопнувшей Балтийской компании! – вспомнил Поумрой. – Они там все сплошь сумасшедшие. Вот, послушайте.

«Вечерня состоится в шесть тридцать. Да, миссис Моулд, в шесть тридцать ровно. И мистер Кинг будет сидеть слева, вам его будет хорошо видно. Рассчитываем на ваше присутствие. Вы не столп церкви, это верно, но из‑за столпов вы обычно подглядываете за окружающими».

– О Боже, а вот еще!

«Если мистер Голдбери, проживающий в доме семь по Чизман‑Плейс, обратится в резиденцию викария, то получит обратно свою брючную пуговицу, которую положил в ящик для пожертвований в прошлое воскресенье. Викарию она совершенно ни к чему, в то время как ее настоящее место – на соответствующем предмете туалета мистера Голдбери».

– И нечего вам двоим смеяться! Посмотрим, как вы посмеетесь, когда увидите иски! Вот вам еще.

«Ты поведай, расскажи, что так бледен наш любовник пылкий? Вопрос адресован Уильяму Бриггсу, нашему другу‑дантисту с Хоуп‑стрит. Снова отказала дама в розовом наряде? Или просто опять задолжал за квартиру? Выше голову, Уильям. Мысленно мы с тобой».

– Боже праведный! Чем дальше, тем хуже. Как вам вот это:

«Если у кого‑то из автомобилистов возникнут неприятности с законом, настоятельно рекомендуем обратиться к старшему констеблю Уолтону на его квартире в Таун‑Холле. Чеки, конечно же, не принимаются. Само собой разумеется, гораздо лучше заплатить скромную сумму звонкой монетой без приходного ордера, чем мыкаться по судам и оплачивать процессуальные издержки».

– Помяните мое слово, нас ждут ох какие издержки, в том числе и судебные, прежде чем я дочитаю до конца. Вот кусочек, где адвокатам работы – непочатый край.

«Свадьба Войда и Мерриман явилась замечательнейшим событием, и мы от души желаем молодой чете всех благ. Мы говорим «молодой» чисто из вежливости, поскольку ни для кого не секрет, что невесте уже далеко за тридцать пять. Жених также, надо отметить, не первой молодости. Кстати, почему это он вздрогнул и оглянулся, когда священник сказал о “каких‑либо законных основаниях, препятствующих брачному союзу”? Безусловно, в этом не было ничего предосудительного, однако это дало пищу всякого рода досужим сплетням. Мы имели удовольствие посетить последовавший за венчанием банкет. К подаркам был приставлен полисмен для их охраны. Мы искренне полагаем, что можно было вполне обойтись без его услуг, ибо подаркам не угрожала ни малейшая опасность. Наибольшую ценность представляли преподнесенные майором Уилсоном медные кольца для салфеток. Был также чек в конверте от отца невесты. Нам известна точная сумма, и мы глубоко ценим отцовскую заботу, поскольку конверт пришелся как нельзя кстати. В любом случае хватит, чтобы взять кеб до вокзала. Яснее ясного, что счастливая чета в свадебном путешествии доедет как минимум до Маргейта, а если останутся деньги, то, весьма возможно, что и до Ремсгейта. Пункт назначения – паб “Красная корова”, что у железнодорожной станции».

– Ух ты, да ведь это самые богатые в Ротерхите люди, – пробормотал Поумрой, вытирая лоб.

– Там еще много чего, но и этого достаточно, чтобы покончить с нами. Думаю, нам лучше всего продать типографию за сколько дадут и побыстрее уехать из города. Черт возьми, эти двое наверняка сбежали из сумасшедшего дома. В любом случае, мне перво‑наперво надо постараться встретиться с ними. Может, они – парочка полоумных миллионеров, готовых платить за свои милые шутки.

Его миссия, однако, не увенчалась успехом. Приехав по данному ему раньше адресу, он обнаружил там пустой дом. Смотритель из соседнего дома ничем не смог ему помочь. Теперь стало ясно, почему молодой человек ждал заказ у калитки. Что же оставалось делать дальше? По всей видимости, лишь сидеть и ждать повесток в суд. Однако через два дня Поумрой наткнулся на положенный кем‑то на крыльцо прелюбопытный документ. На бланке красовалась надпись «Р.О.О.М.Л.», текст же был следующий:

«Экстренное заседание Р.О.О.М.Л. состоится сегодня в девять вечера по адресу Стэнмор‑Террас, дом 16, в бильярдной Джона Андерсона, мирового судьи. Явка мистера Джеймса Поумроя, владельца типографии, строго обязательна. На повестке дня – вопрос о его ответственности за публикацию некоторых клеветнических заявлений, недавно появившихся в “Церковном журнале”».

Не стоит и говорить, что мистер Поумрой явился по означенному адресу минута в минуту.

– Мистера Андерсона сейчас нет дома, – сказал дворецкий, – но мистер Роберт Андерсон‑младший и его друзья ожидают вас. – В его глазах мелькнули озорные огоньки.

Печатника проводили в небольшую приемную, где сидели еще двое – почтальон и, по всей видимости, мелкий торговец. Ему бросилось в глаза, что вид у них был такой же изнуренный и жалкий, как и у него. Оба они смерили его хмурым, потухшим взором и не произнесли ни слова, сам же Поумрой не нашел в себе сил, чтобы нарушить тягостное молчание. Вскоре их одного за другим пригласили в соседнюю комнату. Наконец, дворецкий распахнул дверь и перед ним.

– Мистер Джеймс Поумрой! – объявил он.

В конце большой музыкальной гостиной, к тому же украшенной бильярдным столом, сидели полукругом молодые люди. Вид у них был 'очень серьезный, и перед каждым лежали какие‑то бумаги. Никто из них не выглядел старше двадцати одного года, юношей и девушек было примерно поровну. Среди них он увидел тех двух заказчиков, заманивших его на край гибели. Они улыбались ему в высшей степени доброжелательно и сочувственно, не обращая внимания на его яростный взгляд.

– Покорнейше прошу садиться, мистер Поумрой, – произнес молодой человек, совсем еще мальчик, одетый в вечерний костюм и игравший роль председателя. – Есть пара вопросов, которые я как президент Р.О.О.М.Л. обязан вам задать. Полагаю, вы были в некотором роде встревожены инцидентом с «Церковным журналом»?

– Конечно, был, – мрачно ответил Поумрой.

– Позвольте спросить, повлиял ли сей инцидент на ваш сон?

– С той минуты я глаз не сомкнул.

Послышались аплодисменты, и несколько молодых людей подались вперед, чтобы пожать руку мистеру Роберту Андерсону.

– Повлиял ли данный инцидент на ваши планы на будущее?

– Я уже подумывал уехать из города.

– Превосходно! Полагаю, коллеги, нет ни малейшего сомнения в том, что ежемесячная золотая медаль присуждается мистеру Андерсону и мисс Дункан за их великолепный замысел и в высшей степени реалистичное его воплощение и исполнение. Чтобы избавить вас от вполне естественного беспокойства, мы должны сейчас же сообщить вам, мистер Поумрой, что вы явились объектом и жертвой шутки.

– Эта ваша шутка стоит нешуточных денег, – заявил печатник.

– Никоим образом. Никому не было нанесено никакого вреда. Листовки никуда не рассылались. Письма, полученные вами, писали мы сами. Мы, мистер Поумрой, составляем Ротерхитское Общество Остроумных Молодых Людей, стремящихся сделать окружающий мир веселее и забавнее с помощью игры ума. В данном случае приз присуждался любому члену или членам, которые бы в наибольшей мере смогли, так сказать, «разволновать» жителя этого пригорода. Было несколько кандидатов, но по совокупности призом награждаются вышеназванные особы.

– Но это… это… возмутительно и непростительно! – выдавил из себя Поумрой.

– Совершенно верно, – весело ответил председатель. – Полагаю, что все наши заседания проходят под этим знаком. С другой стороны, мы напоминаем нашим «потерпевшим», что они несвоекорыстно пострадали ради общего блага и веселья, так сказать, «за други своя». Особая серебряная медаль, которую я прикрепляю к вашей груди, будет напоминать вам об этом досадном и вместе с тем забавном недоразумении.

– А я поговорю с отцом, когда он вернется, – сказал Андерсон, – ведь вы хороший печатник, и чего не сделаешь на благо фирмы.

– А мой отец – на самом деле редактор «Церковного журнала». Именно это и навело нас на мысль о розыгрыше, – добавила мисс Дункан. – Вполне возможно, что «Журнал» станет вашим постоянным заказчиком.

– В буфете виски, содовая и прекрасные сигары. Угощайтесь, премного обяжете, – пригласил председатель.

Некоторое время спустя мистер Поумрой вышел на ночную улицу, думая о том, что, в конечном‑то итоге, надо снисходительно относиться к шуткам и забавам юношества, без которых мир был бы намного серее и скучнее.