Список сокращений 4 page

Слово бянь *** переведено по-русски «повлиять на…», так как Шунь, очевидно, стремился не только наказать непокорных и виновных, но и обезопасить свои рубежи и повлиять на соседние племена. Сыма Чжэнь предлагает иную трактовку, считая, что сосланные должны были сами изменить свой облик, одежду, привычки и, превратившись в варваров, повлиять на них. Вряд ли можно принять толкование Сыма Чжэня. Во-первых, ниже Сыма Цянь ясно говорит, что их «переселили для отражения горных и лесных демонов». Иероглиф юй *** — «отражать» служит как бы ключом к пониманию иероглифа бянь. Во-вторых, иероглиф бянь встречается в аналогичном значении в трактате Мэн-цзы: «Я слышал, о влиянии на варваров с помощью церемоний и установлений Ся, но не слышал о людях, изменившихся под влиянием варваров» (ЧЦЦЧ, т. I, Мэн-цзы чжэн и” гл. 5, стр. 230).

Встречается несколько вариантов рассказов о Гуне. В Шан шу, послужившей источником для Сыма Цяня, Юй ссылает своего отца Гуня на гору Юйшань. В Люй-ши чунь-цю Гунь выступает как противник Яо и Шуня (ЧЦЦЧ, т. VI, стр. 267), то же самое — у Хань Фэй-цзы (ЧЦЦЧ, т. V, стр. 243). В противоречивых данных о Гуне, по мнению Э. М. Яншиной, сказалось соединение героев разных мифов, проявились наслоения разных периодов. Она пишет: «Имя Гуня было объединено с именами мудрых правителей Яо и Шуня сравнительно поздно, в период историзации мифологии в классовом обществе и циклизации в конфуцианской традиции вокруг трех фигур идеальных правителей — Яо, Шуня и Юя — мифологических сказаний, ранее не имевших к ним никакого отношения» («Богоборческие мотивы…», стр. 81).

[321]Этой фразой Сыма Цянь подводит как бы известный итог политике Шуня, направленной на укрепление страны. Сослав Гун-гуна, Хуань-доу, племя саньмяо и Гуня на окраины для борьбы с иноплеменниками, Шунь, во-первых, избавился от неугодных ему вождей и племен, которые не раз поднимали восстания, и, во-вторых, создал некий барьер между собой и иноплеменниками. Когда Шунь таким путем обезопасил себя с внутренней и внешней стороны, вся Поднебесная, по преданию, признала его власть.

[322]Если исходить из дат, приведенных в тексте главы, Яо дожил до 116–117 лет. В сочинении Хуан лань местом погребения Яо назван Чэнъян в уезде Цзиинь (современная провинция Шаньдун).

[323]Текст в этом месте почти точно совпадает с аналогичным отрывком трактата Мэн-цзы (гл. Вань-чжан, — ЧЦЦЧ, т. I, стр. 380). Реку Нань ханьский ученый Лю Си связывал с самой южной из так называемых девяти рек — Лицзинь. В число девяти рек Цзю хэ, по данным древнего словаря Эр-я, входили: Тусе, Тайши, Мацзя, Фуфу, Хусу, Цзянь, Цзе, Гоупань и Лицзинь (ШСЦ, т. 38, Эр-я чжу-шу, цз. 7, стр. 289).

[324]Юй — название места, где, по преданиям, Шунь жил или которым, владел. Поэтому и говорят: юйский Шунь.

Прозвище Чун-хуа в «Бамбуковых анналах» объясняется так: «Поскольку глаза Шуня имели двойные зрачки, его прозвали Чун-хуа — «двойной блеск» (Чжу шу цзи-нянь, цз. 2, стр. 12). Кун Ань-го связывает это прозвище с мудростью Шуня, как бы повторяющей блестящие качества Яо. Отсюда смысл: «Вновь блистающий».

[325]Слово шужэнь передано нейтральным «простолюдины», ибо социальное положение этой группы остается предметом спора в науке.

На иньских костях простых людей называют чжунжэнь ***. На ранних бронзовых сосудах уже появляется упоминание шужэнь. Например, в надписи на треножнике Да-юй дин ***, относимом к периоду Кан-вана (1004-967 гг. до н. э.) говорится, что в дар жалуются «жэньли, начиная от юя и до шужэнь, всего 659 человек…». В более поздних чжоуских сочинениях термин шужэнь встречается чаще. В Цзо чжуань сказано: «Шужэнь занимаются хлебопашеством» (ШСЦ, т. 29, Чунь-цю Цзо чжуань чжэн и, кн. 3, стр. 1237). Такую характеристику подтверждает и трактат Гуань-цзы, в котором сообщается, что «шужэни пашут землю и взращивают злаки» (ЧЦЦЧ, т. 5, Гуань-цзы цзяо чжэн, гл. 3, стр. 49). Таким образом, в эпоху Чжоу под словом шужэнь понимались преимущественно земледельцы. Называя предков Шуня шужэнями, Сыма Цянь скорее всего имеет в виду понятие, встречающееся в чжоуских книгах.

Современные историки Китая, в зависимости от своих взглядов на характер общества в эпоху Чжоу, по-разному характеризуют социальное положение шужэнь. Фан Вэнь-лань пишет: «В Шан была категория людей, называемая сяожэнь *** или шужэнь ***, ”шуминь” ***. Сяожэнь — это бедняки из числа байсин; ”сяожэнь” были лично свободными, они получали клочок земли, на котором и занимались хлебопашеством» («Древняя история Китая», стр. 54). Го Мо-жо приходит к выводу, что «…во времена Инь и Чжоу земледельцы [нунфу], то есть так называемые ”чжунжэнь” или ”шужэнь”, фактически являлись обрабатывавшими землю рабами» («Эпоха рабовладельческого строя», стр. 32).

[326]Гора Лишань, озеро Лэйцзэ, пункты Шоуцю и Фуся по традиции относятся к юго-западной части провинции Шаньдун (уезды Пусянь, Хэцзэ, Цюйфу и др.).

Сыма Цянь, передавая легенды о Шуне, по-видимому, использовал сведения, содержащиеся в философских трактатах Мэн-цзы (ЧЦЦЧ, т. I, Мэн-цзы чжэн и, кн. 3, стр. 143), Хань Фэй-цзы и Мо-цзы (ЧЦЦЧ, т. 4, Мо-цзы цзянь гу, гл. 2, стр. 34).

[327]В переводе отражена точка зрения японского комментатора Такигава, который высказывает предположение, что вместо знака сюн *** должен стоять знак *** — «дружественно относиться».

[328]Цинский ученый и комментатор Лян Юй-шэн (1745–1819) в своем многотомном исследовании Ши цзи чжи и («Сомнительные места в ”Исторических записках”»; далее — ЛЮШ) отмечает известную нелогичность текста, повторение одного и того же рассказа о занятиях Шуня. Цуй Ши считает, что отрывок из 46 иероглифов, начинающийся со слов: «Когда Шунь обрабатывал землю у гор Лишань…» и кончающийся словами: «…через три года образовывался городок», вложен Сыма Цянем в уста старейшин, которые рекомендовали Шуня, а поэтому этот отрывок следует перенести несколько выше и поставить после слов: «Сыюэ рекомендовали юйского Шуня, сказав, что он подходит». Мнение Цуй Ши представляется логичным.

[329]В литературе имеются разногласия в трактовке словосочетания юйтао ***. Оно может быть понято как «заботы, печальные думы» и диаметрально противоположно: «радость, радостные чувства» (см. словарь Эр-я, — ШСЦ, т. 38, стр. 64). Нам кажется, что в ситуации, описанной Сыма Цянем, когда Сян уже занимает дом Шуня, считая его погибшим, слова о думах и печали более естественны. При таком переводе ответ Шуня звучит иронически: «В самом деле тебе близки такие чувства!» — и согласуется с выражением притворной печали Сяна. Трактовка Шаванна исходит из второго значения юйтао — «радоваться» (МИС, т. I, стр. 75–76).

Этот же эпизод встречается у Мэн-цзы. Конфуцианская проповедь сыновнего долга и всепрощения звучит в ответе на вопрос Вань-чжана: «Разве Шунь не знал, что Сян собирался убить его?» Мэн-цзы ответил: «Как не знал! Но когда Сян скорбел, скорбел и он; когда Сян радовался, радовался и он…» (см. ЧЦЦЧ, т. I, Мэн-цзы чжэн и, гл. 9, стр. 366–369).

[330]В Цзо чжуань под 18-м годом правления Вэнь-гуна более подробно излагается легенда о 16 потомках. Оттуда ее мог заимствовать и Сыма Цянь. Там приводятся имена восьми талантливых потомков рода Гао-ян: Цан-шу, Туй-ай, Тао-янь, Да-линь, Ман-цзян, Тин-цзянь, Чжун-юн и Шу-да и имена потомков рода Гао-синь: Бо-фэн, Чжун-кань, Шу-сянь, Цзи-чжун, Бо-ху, Чжун-сюн, Шу-бао и Цзи-ли (ШСЦ, т. 28, Цзо чжуань чжэн и, гл. 20, стр. 833–837).

[331]Мы присоединились к толкованию Такигава, который считает, что под нэй *** следует понимать дом, семью, а под вай ***- общество, односельчан, мир (Као чжэн, т. I, стр. 51). Ду Юй (династия Цзинь) толкует это шире: нэй — все внутренние области Китая, а вай- внешние территории, населенные инородческими племенами. Однако подобное расширение смысла фразы в данном контексте не оправдано.

[332]Последние четыре знака переводятся нами как действия, направленные против честных людей, в поддержку преступников. Возможно и другое толкование (у Шаванна) — Хунь-дунь «пренебрегал долгом и втайне разбойничал».

[333]Ду Юй поясняет это прозвище выражением бу кайтун чжи мао *** — «человек, который не понимает разницы между добром и злом».

[334]По мнению историка Фу Цяня (125–195), Цюн-ци следует отождествить с упоминавшимся выше Гун-гуном. В мифах Цюн-ци считался потомком Шао-хао и изображался свирепым зверем (Юань Кэ, Мифы древнего Китая, стр. 83).

[335]Тао-у и Гунь в некоторых мифах отождествляются. По утверждению Сюй Сюй-шэна, Тао-у скорее всего был одним из вождей племени саньмяо и имел тесные отношения с южными племенами мяомань («Легендарный период…», стр. 61).

[336]Под первыми тремя злодеями имеются в виду Хунь-дунь, Цюн-ци и Тао-у. Текст мифа о четырех злодеях почти целиком совпадает с изложением его в Цзо чжуань (ШСЦ, т. 28, Чунь-цю Цзо чжуань чжэн и, стр. 836–838).

[337] Чи мэй ***- горные и лесные демоны, иногда изображавшиеся в легендах существами с лицом человека и телом животного.

Кун Ин-да в комментарии к Цзо чжуань понимает эти слова буквально: сосланные злодеи якобы должны были принимать на себя все напасти, посылаемые духами гор и лесов. Если же вспомнить судьбу Гун-гуна, Гуня и саньмяосцев, то правильнее считать, что под демонами гор и лесов историк понимал иноплеменников, которые тревожили своими набегами Китай.

[338]Из упомянутых десяти помощников Яо и Шуня девять человек перечислены далее в тексте. Одно имя, Пэн-цзу, при распределении работ в дальнейшем не встречается. Такигава отмечает, что Пэн-цзу не упомянут и в аналогичном тексте Шан шу. Имя Пэн-цзу встречается у Цюй Юаня и в других литературных произведениях. Пэн-цзу в мифах называется праправнуком Чжуань-сюя. По преданиям, ему к концу эпохи Инь было уже 760 лет, но он не выглядел стариком. Пэн-цзу изображается простым, добрым, щедрым и умным (см., например, Тайпин гуан-цзи, т. I, гл. 2, стр. 8-11). Превращение Пэн-цзу в помощника правителя Яо и Шуня, по-видимому, одна из вариаций легенды о нем.

Чжан Шоу-цзе, исходя из понятий своего времени, так объясняет слова фэнь чжи ***: «наделение территориями и титулами». По нашему мнению, мысль Сыма Цяня заключается в том, что у Яо было много помощников, выполнявших различные его приказы, однако между ними не существовало строгого распределения функций. С приходом к власти Шуня каждый из них получил свой участок работы и более точно очерченные обязанности, что указывает на какой-то процесс роста аппарата управления.

[339]Мы придерживаемся толкования, предложенного комментатором Кун Ин-да для подобного абзаца в Шан шу. Такигава считает последние 14 знаков прямой речью Шуня или текстом его приказа. Смысл от этого существенно не меняется.

[340]Исходя из предыдущих слов Шуня, обещающего поставить чиновниками достойных людей, мы перевели ответ сыюэ условным предложением: «Если Юя… поставить начальником земляных работ…», Шаванн, относя деятельность Юя еще к периоду правления Яо и оговаривая это в примечании, считает, что Юй уже занимал эту должность: «Граф Юй является управителем общественных работ; он способен прославить деяния: императора» (МИС., т. I, стр. 81).

[341]В тексте первой главы не раз встречаются слова минь *** (стр. 6, 13, 16, 17, 20, 43 китайского текста), ваньминь *** (стр. 3, 13) и лиминь *** (стр. 39), которые во всех случаях переданы нами в самом широком смысле — «народ», «простой народ». Насколько известно из исследований последних десятилетий, в иньских гадательных надписях на костях иероглиф минь еще не обнаружен, он появляется лишь в надписях на сосудах и в письменных памятниках эпохи Чжоу. Так, иньскому термину сяожэнь *** — «простые, низкие люди», встречающемуся на иньских костях, эквивалентен чжоуский термин сяоминь ***. Следовательно, рассказывая о далекой древности, Сыма Цянь везде пользовался лексикой сравнительно близкого к нему прошлого.

По мнению Го Мо-жо, иероглиф минь первоначально означал «раб». Присоединяясь к этому мнению, Фань Вэнь-лань замечает: «…наряду с ”минь” употребляли слова: ”лиминь”, ”цюньли”, ”мяоминь”, ”чжунжэнь”, шужэнь”, ”шуминь”, ”чжун”, ”шу”. Общим же названием являлось ”шуминь” [простой народ]. С разделением общества на классы значение слова ”минь” еще более расширилось, охватывая вообще всех, кто трудится» («Древняя история Китая», стр. 84).

[342] Цзи *** — название должности чиновника, ведавшего земледелием. Иероглиф хоу традиционные китайские комментарии приравнивают к знаку цзюнь ***- государь, правитель, господин и рассматривают его как почтительную приставку к цзи. Отсюда появился и русский перевод слова «хоу цзи» как «Государь-просо» (Ши цзин, пер. А. А. Штукина, стр. 422). Некоторые исследователи полагают, что почтительная приставка к должности добавлена чжоусцами, поскольку Ци считается родоначальником династии Чжоу.

[343]Правомерность употребления слова Ся в значении «весь Китай» для столь раннего периода вызывает серьезное сомнение. Можно думать, что историк употребил здесь это наименование, имея в виду земли будущей династии Ся, которую он описал в 2 гл. Фань Вэнь-лань пишет: «В книгах, появившихся до периода Чжаньго, Юя никогда не называют Юй из Ся, а просто Юй, или Великий Юй, или император Юй, а его сына Ци уже называют Ци из Ся или сяский Хоу-ци» («Древняя история Китая», стр. 41), что подтверждает высказанные соображения.

[344]Четыре знака *** можно перевести четырьмя существительными: «грабители, разбойники, враги и смутьяны» (так поняли Легг и Шаванн), но в таком случае нужно добавить какой-то глагол — например, «бесчинствуют». Однако, как объясняют Цай Шэнь и Чжэн Сюань, цзянь *** означает бесчинствовать на внутренних землях, а гуй ***- па внешних территориях. Поэтому нами эти два иероглифа переданы в глагольном значении.

[345]Для рассматриваемого периода нами принят перевод иероглифа ши *** как «старший судья». Ниже встречается синоним этого термина да-ли ***.

[346]Весь этот абзац представляет значительные трудности для понимания, главным образом в связи со значениями слов фу *** и ду ***, которые встречаются сначала с глаголом ю ***, а потом с числительным у (пять). По словарю Кан-си цзыдянь фу означает «подчиняться, смириться», т. е. наказания ясны и народ им подчиняется, что и принято в нашем переводе. В Го юй сказано, что «пять наказаний» осуществлялись в трех местах: в поле, в присутственных местах и на базарных площадях (Го юй, кн. 4, Лу юй, стр. 54). Предусматривалось пять видов ссылки взамен пяти тяжелых телесных наказаний. Устанавливались три зоны ссылки в зависимости от тяжести преступления: за наиболее тяжкие преступления ссылали на край света, т. е. на далекие окраины, где жили варварские племена; за менее тяжелые провинности ссылали за пределы девяти областей, и за легкие — высылали за тысячу ли от ставки правителя. Вполне понятно, что подобная строго разработанная система является продуктом более позднего времени.

[347]Мы относим последнее высказывание к основной теме о наказаниях и существе законов. Однако возможен и другой вариант, относящий все это к Гао-яо, назначаемому судьей. В таком случае перевод должен быть: «Исполни свой долг ясно, и ты сможешь завоевать доверие!» Именно так трактуют заключительный абзац Легг (т. 3, стр. 45) и Шаванн (МИС, т. I, стр. 84).

[348]В аналогичном тексте в Шан шу находим прямую речь Шуня: «И! Ты будешь моим юем!» При этом употреблен знак чжэнь *** в качестве притяжательного местоимения первого лица. В тексте «Исторических записок» прямая речь отсутствует, но иероглиф чжэнь сохранился, благодаря чему слово чжэнь юй воспринимается как название должности чиновника. В Хань шу повторен такой же текст. Лян Юй-шэн, на наш взгляд, вполне обоснованно полагает, что в обоих случаях иероглиф чжэнь оставлен в тексте ошибочно, так как имело место механическое заимствование из Шан шу (ЛЮШ, кн. I, цз. I, стр. 23). Соглашаясь с таким соображением, мы в переводе чжэнь опустили.

[349]В современном издании Ши цзи с пунктуацией выделены имена двух чиновников — Чжу-ху и Сюн-пи. Однако Цай Шэнь в комментарии к Шан шу называет четырех чиновников — Чжу, Ху, Сюн, Пи. Западные переводчики следовали второму толкованию (переводы Шаванна и Легга).

[350]Под тремя ритуалами обычно разумеют: служение духам неба тянь-шэнь ***, духам земли ди-чжи *** и духам людей жэнь-гуй ***.

[351] Чжицзун *** отвечал за жертвоприношения в храме предков, церемонии при дворе правителя, следил за их порядком и последовательностью. В Чжоу ли он называется также цзунбо *** — одним из шести, высших сановников в период Чжоу. Позднее, в империи Цинь, он назван тайчан ***.

[352]Влиянию музыки на всех людей, на правителей и на положение государства в древней китайской литературе уделено значительное внимание. В свое время Платон говорил о серьезном влиянии музыки на государство и отводил ей большое место в предлагаемом им государственном воспитании детей и граждан. К подобным выводам пришли и древнекитайские мыслители. В приписываемых Шуню словах намечены лишь первые мысли о значении музыки в государстве, в последующем мы встретимся с этой темой у Сыма Цяня не раз.

В переводе данной фразы, построенной на параллелях и противопоставлениях, использован текст Чжоу ли, в котором сказано, что в обязанности чиновника, ведающего музыкой, входит: «…с помощью музыки и добродетелей обучать детей знатных преданности и гармонии, твердости, сочетающейся с мягкостью, почтительности и постоянству, сыновнему долгу и любви к братьям» (ШСЦ, Чжоу ли чжу шу, т. 3, гл. 23, стр. 799).

[353]В этом отрывке продолжается изложение мыслей о связи музыки с устройством жизни, с гармонией в обществе.

В основе древней музыкальной системы Китая лежит двенадцатиступенный хроматический ряд, носящий название люй или люй-люй и шиэр-люй ***. Эти 12 хроматических полутонов образуют основную диатоническую гамму, определяющую звуковую шкалу всех китайских инструментов. Каждая ступень звукоряда, каждый музыкальный звук, в соответствии с древними религиозно-философскими представлениями, соотнесен с определенным месяцем года, часом суток, положением солнца и луны, с различными животными и птицами, со стихиями, господствующими в мире.

Ба инь — восемь звуков, издаваемых восемью классами древних музыкальных инструментов, различающихся по материалу изготовления. К этим восьми классам относятся: 1. Инструменты из камня цин — каменные била; 2. Инструменты из металла чжун, бо, ло *** — колокола и гонги; 3. Инструменты из глины сюань *** — окарины; 4. Инструменты из дерева чжу юй *** — цимбалы, деревянные колотушки; 5. Инструменты из кожи гу *** — барабаны; 6. Инструменты из тыквы-горлянки шэн *** — свирели, флейты; 7. Инструменты из бамбука гуань, сяо *** - дудки, флейты; 8. Инструменты со струнами из шелка цинь, сэ *** — гусли, лютни.

Значительная часть этих инструментов древнего происхождения, тысячелетиями они использовались народом, а также в дворцах и храмах. Музыке посвящена и 24 гл. «Исторических записок».

[354]Чтобы подтвердить, что у легендарного Шуня было 22 помощника, китайские комментаторы применяют различные комбинации. Наиболее распространен такой подсчет: к упомянутым выше 10 именам (Юй, Гао-яо, Се, Ци, Бо-и, Куй, Лун, Чуй, И и Пэн-цзу) добавляются 12 начальников или управителей областей «ши-эр му».

[355]Такигава считает, что племена саньмяо делились на «покорных» и «непокорных», первые признавали власть центральных племен хуася, а вторые восставали и боролись с ними. В связи с этим Шунь, по мнению комментатора, отделил от высланных ранее саньмяо непокорных и переселил их в другое место. При таком понимании слово бэй *** приравнивается к бэй *** — «нарушить, восстать».

[356]Перевод основывается на отнесении слова пин *** к характеристике качеств Гао-яо. Если же соединить пин со следующим словом минь и, то перевод изменится: «Гао-яо, являвшийся старшим судьей, успокоил народ, и каждый с покорностью принимал то, что заслужил». Подобная трактовка также вполне допустима.

[357]Сыма Цянь здесь, повторяя чжоуские источники, относит деление на области к древнейшему периоду.

[358]У Сыма Цяня, как мы видим, Юй — вполне реальный образ помощника Шуня, героя-труженика, олицетворяющего героические усилия многих поколений жителей древнего Китая, боровшихся со стихийными бедствиями. Подробнее о нем см. в гл. 2.

[359]О категории земель хуанфу- самых дальних, заселенных дикими: племенами и несших неопределенные повинности, подробнее см. гл. 2.

[360]Сыма Чжэнь находит некоторые ошибки в приведенных названиях: перед иероглифом жун ***, по его мнению, должен стоять еще один знак — си ***, так как речь идет о племенах сижун- западных жунов; вместо одного фа — должно быть бэйфа *** — название одного из северных племен; после иероглифа чан ***- на восточном направлении отсутствует необходимое и ***, так как речь идет о племенах чанъи; вместо упомянутого названия царства Бэйфа следовало бы поставить Бэйху ***, так как Бэйфа находилось на севере, а на юге существовало только Бэйху. При большом разнообразии племенного состава и существовании сотен мелких племенных образований в Китае вплоть до середины I тысячелетия до н. э. подобная путаница в тексте не вызывает удивления.

[361]По представлению древних обитателей Китая, вокруг их земель лежали моря, поэтому и появился термин сы-хай — четыре моря или сы-хай чжи нэй — в пределах четырех морей, означавший Китай с окружающими его землями в самом широком смысле. Иногда под этим термином понимались народы и племена, жившие по четырем странам света вокруг Китая; так, словарь Эр-я объясняет: «Девять племен и, восемь племен ди, семь племен жун и шесть племен мань назывались, сы-хай”- четырьмя морями» (ШСЦ, т. 38, Эр-я чжу-шу, стр. 297).

[362]В текст «Исторических записок», судя по всему, вкралась ошибка: вместо Юя должен быть упомянут Куй, который заведовал музыкой. Это подтверждается текстом гл. 2 (Ши цзи, т. I, стр. 81).

Цзю чжао *** — букв. «девять призывов». Однако в Шан шу, а также в гл. 2 Ши цзи сказано: «Когда на флейте исполнили мелодию шао *** девять раз, фениксы явились на церемонию». Поэтому чжао *** в данном случае заменяет шао ***. Поскольку эта мелодия исполнялась в вариациях, повторявшихся девять раз, она и была названа цзю чжао.

[363]В древних сочинениях указаны два пункта, претендующих на право считаться могилой легендарного Шуня. Первый — упомянутое Сыма Цянем Цанъу (современная провинция Хунань), второй — Минтяо, названное философом Мэн-цзы (современная провинция Шаньси).

[364]Достаточно сопоставить по различным преданиям генеалогию легендарных древних правителей (вождей), как сразу же бросаются в глаза очевидные противоречия. По версии данной главы, Хуан-ди, Ку, Яо, Шунь и Юй преемствовали друг другу, а по более поздней летописи Чжу шу цзи нянь, от Хуан-ди до Юя прошло 30 поколений, т, е. около 2 тысяч лет. По другим источникам, Шунь оказывается седьмым потомком Чжуань-сюя, а его преемник Юй — лишь пятым потомком, и т. д.

В этом абзаце нашли отражение сложные процессы общественного развития древнего общества в Китае. Сыма Цянь передает дошедшую до него многослойную систему имен древних правителей, пытаясь как-то объяснить ее. Здесь и сложное переплетение древних имен с топонимикой, с названиями территорий проживания тех или иных племен, вожди которых фигурируют в мифах (Юй, Шан и др.), и связь имен с тотемистическими представлениями (Ю-сюн и др.), и взаимоотношения материнских родов с отцовскими, и т. д. (Подробнее об этих связях см.: Л. С. Васильев, Аграрные отношения и община в Древнем Китае; М. В. Крюков, Род и государство в иньском Китае.)

[365]Вопрос о титуле Сыма Цяня подробно разобран в научной литературе (см. вводную статью).

[366]Словосочетание бай цзя *** нами переведено как «ученые ста школ». Китайский ученый Цзинь Дэ-цзянь сравнительно недавно высказал предположение, что Бай цзя — это название книги, как Шан шу, Цзя юй и другие упомянутые в тексте сочинения. Действительно, в Хань шу упоминается книга под таким заглавием, позднее утраченная (Цзинь Дэ-цзянь, Исследование о книгах, которые читал Сыма Цянь, стр. 15). Тогда возможен перевод: «В книге Бай цзя говорится о Хуанди, но это сочинение не может служить образцом и поучением…» (О нашем отношении к такой трактовке см. вводную статью.)

Термин цзяньшэнь *** или цзиньшэнь *** произошел от выражения цзинь ху юй шэнь ***, т. е. «затыкающие табличку за пояс». Речь идет о придворных чиновниках, носивших такую табличку во дворце и на службе. В данном случае прибавление слова сяньшэн — «господа» вносит иронический оттенок и выражает, по-видимому, критическое отношение историка к части императорского окружения.

[367]Указанные сочинения — главы из двух книг Да Дай ли и Кун-цзы цзя юй. Поскольку эти книги не входили в число официальной классики и не считались ортодоксальными, ханьские конфуцианцы их не пропагандировали. Но Сыма Цянь построил первую главу на материалах сочинений, упомянутых им в послесловии, в том числе и этих глав. Текст книги Цзя юй ***, на который ссылается Сыма Цянь, был создан, вероятно, в период Чжаньго и в форме бесед Конфуция с учениками излагал основы древней морали. До нас этот текст не дошел. Позднее старый текст Цзя юй не раз «восстанавливался», одна из таких поделок приписывается Ван Су (195 — 266 гг.). См.: Я. Б. Радуль-Затуловский, Конфуцианство и его распространение в Японии, стр. 68.

Академик В. М. Алексеев перевел Си (цзи) названием рода («Китайская классическая проза», стр. 133), с чем нельзя согласиться, так как ди си означает родословную императоров.

[368]Кунтун — название горы в уезде Пингао, в современной провинции Ганьсу. Чаще пишется ***.

Чжолу, по мнению Чжан Шоу-цзе, название горы в области Гуйчжоу (современная провинция Хэбэй), где, по преданиям, находились ставки Хуан-ди, Яо и Шуня.

[369]Наш перевод отличается от некоторых имеющихся толкований. Традиционное понимание фразы исходит из грамматической связи слов чэн *** — «говорить» и чу *** — «место». Так понял В. М. Алексеев: «Все старики из более почтенных мне постоянно называли там места, где были Желтый, Яо, Шунь» («Китайская классическая проза», стр. 133), так же перевели Шаванн (МИС, т. I, стр. 95) и Бартон Уотсон («Сыма Цянь — великий историк Китая», стр. 183). Слово чжи — «доходить» связываетсятаким образом со словом «старики», что, на наш взгляд, не совсем оправдано. Правда, как отмечает японский ученый Мидзусава Тоситада, в одном юаньском издании Мэйсянь *** и японском издании *** иероглиф чжи отсутствует, но для большинства древних копий такой оговорки не делается, следовательно, имеющийся текст сомнению не подвергается (КЧЦБ, стр. 58 — 59). Мы предлагаем связать грамматически слова чжи *** и чу *** как глагол и дополнение: «бывал в местах… доходил до мест…». Смысловое обоснование такой структуры фразы очевидно: во-первых, рассказы о Хуан-ди, Яо и Шуне не ограничиваются местами их пребывания, а понимаются шире, как легенды, которые имели в древние времена повсеместное хождение. Во-вторых, последующее изложение тесно связывается с этими легендами о правителях древности. Не случайно Гу Цзе-ган ставит точку только через 14 знаков. На этом основании и мы переводим: «…хотя поверья и поучения о них…» При других толкованиях внутренней связи не ощущается (например, В. М. Алексеев начинает новое предложение так: «Выходит так, что местные поверья и предания не одинаковы везде»; Шаванн: «их традиции и понятия»).

[370]В новом издании Ши цзи словосочетания у ди дэ *** и ди си син *** подчеркнуты как названия упомянутых глав сочинений Да Дай ли и Кун-цзы цзя юй (т. 1, стр. 46), в этом случае получается, что в Чунь-цю и Го юй раскрывается то, что было в этих утраченных главах. Нам представляется, что здесь идет речь не о названиях глав, а о добродетелях и родословной пяти правителей древности, т. е. о реальном содержании понятий.