Трупоеды

– А-а-а-х… Ш-ш-ш… Ах…

Звуки доносились отовсюду и ниоткуда. Так, наверное, и должно быть. Именно такие звуки должны издавать души тех, кто не может упокоиться. Было слишком много смертей. Кому-то посчастливилось определиться, занять свои места в раю и аду до того, как Катаклизм уничтожил все места, в которые души могли отправиться после смерти. В итоге Земля оказалась перенаселена мертвыми. Они начали скапливаться в определенных местах. Каких? Кто знает? Там, где им больше нравилось. Одни ушли в Метро, чтобы пугать его обитателей. Другие остались на поверхности.

После Катаклизма люди тоже погибали. Не так много, но все же… А поскольку тепленьких местечек, именуемых раем и адом, больше не существовало в принципе, перенаселение продолжилось. И продолжается по сей день.

– Ш-ш-ш… Ах-ах… Ш-ш-ш…

«Интересная теория, Томский. Но сейчас тебе стоит на время завязать с построением своих блестящих умозаключений и сосредоточиться на том, чтобы добраться до «вездехода». Всего-то каких-нибудь двадцать метров. Пройди их, сядь в машину и на всех парах убирайся подальше от шепотов и вздохов. Или ты собираешься стоять здесь столбом и прислушиваться к стенаниям мертвых? Дело, конечно, твое, но поспешить стоило бы…»

– Посмешишь – людей насмешишь, – буркнул Толик себе под нос.

Он сделал еще один шаг в направлении «вездехода». Потом еще один. И еще.

Чувствовал себя так, словно идет не по асфальтированному двору, а по болоту, где каждая кочка качается под ногами и норовит освободиться, сбросив тебя в трясину. Или как акробат, у которого отобрали шест и вытолкали на канат.

Еще пара шагов. Палец Томского лежал на спусковом крючке автомата – на тот случай, если мертвецам вздумается перейти от стонов и шепотов к активным действиям. И тут Анатолий поймал себя на мысли, что больше не слышит шепотов и стонов. Над двором повисла гробовая (а как же иначе?) тишина.

Неужели призраки «Матросской тишины» испугались смельчака, посмевшего вторгнуться в их владения? Еще шаг…

– Йе-кхе-кхе-е-е!!!

Томский подпрыгнул от неожиданности и едва не выпустил очередь по стене из красного кирпича. Вовремя сообразил, что источник звука находился у него за спиной. Кашель. Приглушенный звуком противогаза кашель. Кто-то кашлянул. Только и всего. Толик оглянулся. Один из его спутников продолжал кашлять. Да так, что согнулся пополам. Остальные смотрели на него.

Толик прикусил губу. Вот оно. Началось. Он отобрал в отряд самых здоровых. Так думал. Но оказалось, что болезнь они унесли с собой. Скольких успел заразить этот парень? Или противогазы не позволили бронхиту мутантов распространиться?

Не время рассуждать! Томский двинулся к вездеходу обычным шагом.

– Ш-ш-ш. Шух!

Звук уже не походил на шепоты и вздохи, которые Толик слышал раньше. Темное пятно на щеке мертвого япончика вздулось и лопнуло с противным треском. Из темного отверстия высунулось что-то красное. Поначалу Томский решил, что видит плоть мертвеца. Ошибся. Красное шевельнулось. Толик различил две черные бусинки глаз и тонкие отростки над ними. Глаза и усы насекомого. Существо показалось полностью. Тело его, длиной сантиметров в восемь, состояло из трех красных сегментов. Шесть суставчатых мохнатых лап. Муравей. Мутант-трупоед, поселившийся внутри мертвеца. Приятных ассоциаций пожиратель мертвой плоти не вызывал, но Томскому доводилось видеть кое-что и пострашнее.

Красный муравей спустился на асфальт и замер. Лишь немного подрагивали его усики-антенны. Сначала Анатолий собирался раздавить трупоеда сапогом, но потом решил, что марать обувь не стоит. Время такое. Каждый добывает себе пропитание, как умеет…

Муравей сдвинулся и засеменил к Томскому. Попытка его обойти успехом не увенчалась. Насекомое попыталось взобраться человеку на ногу. Толик оттолкнул муравья сапогом, но тот попер на рожон. Пришлось-таки его раздавить. Хруп! Томский вытер подошву «берца» об асфальт. Обернулся, чтобы позвать остальных. И тут… Шлоп! Шлоп! Шлоп!

Одежда на мертвецах зашевелилась. Открытые участки их кожи лопались, выпуская наружу красных муравьев разных размеров. Насекомые выползали не только из трупов. Они вылезали на поверхность через трещины в асфальте. Ткань на трупах разорвалась, а сами они развалились на куски. Толик заметил, что части трупов сделались твердыми, как фарфор, из-за покрывавшего их изнутри белого налета. Мертвые тела оказались своеобразными контейнерами, набитыми красными муравьями. Теперь их размер уже не имел значения. Дело было в количестве. Муравьиная армия стремительно окружала Томского.

Тайна шепотов и вздохов была раскрыта. Призраков не существовало. Это красные твари шуршали внутри трупов, издавая своеобразные звуки. Однако легче от этого Толику не стало. Он понял, как погибли япончики, и не собирался становиться очередной жертвой плотоядных насекомых. Автоматная очередь сделала брешь в одном рукаве муравьиной реки. Через мгновение муравьи заполнили разрыв, но Томский успел добежать до «вездехода» и взобрался на сиденье.

Так. Теперь бы только понять, как заводится чертова колымага, и успеть запустить двигатель. Томский поискал взглядом что-нибудь похожее на ключ зажигания. Ни следа. Ага! Наклонившись, он увидел два оголенных провода прямо под рулевым колесом. Соединил их. Треск. Фонтанчик синих искр. Р-р-р! Издав это короткое рычание, двигатель заглох. В тишине слышалось только шуршание муравьиных лапок. Маленькие красные монстры ловко ползли вверх по шинам, цепляясь за выемки протекторов.

– Коля! Огонь! Не позволяйте им добраться до меня! Только машину не зацепите!

Под грохот автоматных очередей Томский стряхнул с ноги первого, самого проворного муравья и вновь соединил провода. Р-р-р-р! У-у-р-р! У-у-у!

Двигатель запустился. Томский забросил автомат на спину, сжал рулевое колесо обеими руками. Раздавил ногой второго муравья и выжал сцепление. «Вездеход» сдвинулся с места.

Пальба по муравьям оказалась малоэффективной – мишени были слишком маленькими и очень подвижными, к тому же место погибших насекомых тут же занимали новые. Носов с дружками молотили из пушки по воробьям. И все-таки стрельба давала хоть какой-то шанс выбраться живыми из передряги.

В обычных условиях Томскому потребовалось бы время, чтобы освоить вождение новой техники, но сейчас обучение вынужденно сократилось до минимума. Подбадриваемый хрустом муравьев под колесами, Анатолий вертел баранку, пытаясь приноровиться к вездеходу. Машинка оказалась норовистой. Первый круг, который удалось описать по двору, получился таким длинным, что «вездеход» едва не врезался в стену. Второй круг удался лучше, и Толик наконец направил машину к двери. К этому времени асфальта двора уже не было видно. Живые муравьи ползли по красной каше из трупов своих собратьев.

– На ходу! – крикнул Томский. – Прыгайте на ходу!

Носов с Шестерой на плече бросился к «вездеходу» первым и сразу поскользнулся в муравьиной куче. Обычный человек обязательно шлепнулся бы, но Коля успел опереться на приклад автомата, а уже через мгновение повис на машине, накрепко вцепившись в спинку кровати. Следом за ним на «вездеход» позапрыгивали остальные. Лишь один солдат замешкался, чтобы сбросить с плеча муравья.

Томский направил машину на ворота. Только таран. Если они остановятся и станут разматывать проволоку, то все усилия пойдут прахом. Япончики были заживо съедены красными муравьями потому, что замешкались.

Решетчатые створки не выглядели слишком прочными, но когда до ворот оставались считанные метры, Толик начал сомневаться в том, что выбраться со двора удастся с первого раза.

От удара «вездеход» вздрогнул. На мгновение показалось, что не ворота, а машина развалится на куски. К счастью, все обошлось. Правая створка поддалась первой. Ее крепления с хрустом выскочили из кирпичной стены. «Вездеход» угрожающе накренился, но все же выкатился на улицу. Ворота качнулись и рухнули на машину, сбив сидевшего позади солдата. Он упал на асфальт у ворот. Толик надавил на педаль тормоза. «Вездеход» тряхнуло так, что люди лишь чудом на нем удержались. Была еще надежда, что упавший найдет в себе силы встать на ноги, однако он был оглушен ударом и оставался недвижим. Томский дернул за рычаг, дав задний ход, но было слишком поздно – за дело взялись муравьи. В мгновение ока лежащий был облеплен насекомыми с ног до головы. Солдат задергался. Тело его, казалось, впитывало красную шевелящуюся массу. А еще через несколько секунд все муравьи были внутри. Человек продолжал шевелиться, но это было уже следствием передвижения пожиравших его плоть муравьев.

Томскому оставалось лишь до упора надавить педаль газа. «Вездеход», окутанный сизым облаком выхлопных газов, рванулся вперед.

Анатолий был целиком сосредоточен на дороге и лишь краем глаза успел заметить, как два япончика, выскочившие из дверей здания, упали, прошитые автоматными очередями. Стрелял Носов, который, как всегда, был начеку.

Улица, по которой они ехали, оказалась своего рода автобаном образца две тысячи тридцать третьего года. Ржавые, искореженные остовы автомобилей, упавшие фонари и ямы, конечно, присутствовали, однако место для проезда машины находилось. По всей видимости, судьба посчитала, что испытаний, выпавших на долю маленького отряда, вполне достаточно, и предоставила Томскому небольшую передышку.

«Матросская тишина» осталась далеко позади. Толик понял, что гонит «вездеход» слишком быстро, и сбавил скорость. Чтобы там ни считала судьба, а испытывать ее не стоит. В любой момент можно врезаться в какую-нибудь из рухнувших дорожных конструкций или сверзиться в яму, которая окажется больше, чем остальные. К тому же не помешает сориентироваться. Ехать ведь можно и совсем не в ту сторону. Томский еще раз сбавил ход, поднял руку и взглянул на компас. Вовремя. Чтобы не отклониться от нужного направления, требовалось свернуть.

Нужный поворот нашелся через пятьсот метров. Узкая, окаймленная по обеим сторонам руинами домов улица быстро закончилась. Она вывела на эстакаду. Пришлось сбросить скорость до минимума. Слишком велик стал риск свалиться вниз – прямехонько на железнодорожные вагоны, застывшие под эстакадой.

Анатолий полностью отрешился от всего, что не касалось дороги. Пока не стемнело окончательно, требовалось выжать из «вездехода» все, на что он способен. Отвоевывать у мертвого города километр за километром. Сокращать расстояние до цели. Так было в его жизни всегда, так будет и сейчас.

Перед самым концом эстакады Томский чуть было не свел на нет все достижения последних часов – едва успел затормозить перед огромным проломом в дорожном покрытии. Передние колеса «вездехода» застыли всего в нескольких сантиметра от края дыры.

Толик перевел дух и почувствовал прикосновение к своим пальцам. Это Носов пытался отлепить их от руля.

– Все нормально, Толян. Все нормально. Тебе просто надо передохнуть.

– Согласен, – деревянным голосом ответил Толик.

– Вот и чудненько. Впереди туннель. Прежде чем туда соваться, надо бы его обследовать. Оставайтесь вдвоем здесь, а мы с этим пареньком заглянем внутрь.

– Валяй.

Томский спрыгнул с машины и заглянул в провал. Видок был еще тот – яма, ощерившаяся по краям ржавой арматурой, была достаточно большой для того, чтобы «вездеход» вместе с командой рухнул с высоты пяти метров на груду какого-то металлолома.

Толик сел, прислонившись спиной к заднему колесу, и молча наблюдал за тем, как Носов с напарником идут к туннелю. Если он окажется заваленным, придется расстаться с машиной, спуститься и топать дальше на своих двоих. Жаль будет расстаться с последним подарком Креста, «вездеход», несмотря на неказистый вид, хорошо зарекомендовал себя. Было бы просто чудно с шиком подкатить на нем к Жуковке: «Здрасте, мы из Метро. Позвольте представиться – Томский. Не найдется ли у вас лекарства от бронхита мутантов? Ах, есть. Прикажете получить? Спасибочки. Нет, задержаться не можем. Дела. До свидания. Если будете у нас, обязательно загляните на Станцию имени Че. Выпьем, закусим, поговорим о том, о сем…»

От мечтаний о кренделях небесных Толика оторвал кашель над головой. Сидевший на вездеходе солдат согнулся так, что голова его оказалась на коленях.

Томский встал, дождался окончания приступа и положил руку на плечо парня.

– Ты как?

– Честно, командир? Хреново… По-моему, у меня жар. Да и дышать больно.

– Ничего страшного. Потерпи. Скоро отдохнем, подлечишься и…

– Не надо меня успокаивать, товарищ Томский. Я знаю, что заразился еще на станции, а теперь вот подставил всех остальных. Кхе-кхе-кхе…

Новый приступ кашля был сильнее предыдущего. Толику пришлось поддержать парня, чтобы тот не свалился с «вездехода».

– Никто тебя и не успокаивает, солдат. Положение серьезное. Но не забывай – мы для того и идем на Рублевку, чтобы раздобыть там лекарство.

– Ни до какой Рублевки я не дойду, это и ежику ясно. Прости, что…

Солдат опять разразился кашлем, от которого резина противогаза заходила ходуном.

Парень прав. Он не доберется до Жуковки. Станет обузой и угрозой для остальных троих. Но тут уж ничего не попишешь. В конце концов, не пристреливать же его, как охромевшую лошадь!

Новый звук хоть и походил на кашель, но доносился издали. Толик обернулся к туннелю. Сначала ему показалось, что из жерла, в которое вошел Вездеход, вырвалось облако черного дыма. Только через несколько секунд Томский понял, что видит стаю каких-то маленьких птиц. Нет, скорее, летучих мышей. Черт возьми, неужели все щели в этом проклятом городе уже кем-то заняты!

Из туннеля вышел Носов. Судя по тому, что Шестеру он нес на согнутой руке и особо не спешил, летучие жители туннеля большой опасности для людей не представляли. Следом за Вездеходом из туннеля вышел его напарник, на ходу стряхнувший с плеча летучую мышь.

– Я же сказал, Толян, все нормально, – сообщил Николай приблизившись.

– За исключением летучих мышей.

– Ну, да. Теперь их там нет. Улетели. Шмыгнули в оба конца. Кстати, проход через туннель имеется. Нам только остается соорудить мост через эту ямищу, чтобы не оставлять машину здесь. И больше – никаких забот.

– Есть заботы, Колян, – прохрипел больной. – К сожалению, есть.

– Э-э-э… Ты чего, паря?

– Того. Бронхит. Кхе-кхе-кхе…

Вездеход сочувственно кивнул:

– Да, дела. Плохо, конечно, но… Ты отдыхай, а мы пока делом займемся.

Построить мост через провал, как планировал Носов, не получилось – поблизости не оказалось материалов подходящего размера. Правда, нашелся другой вариант. Место для проезда «вездехода» можно было бы освободить, сбросив с эстакады остатки двух легковушек. Они стояли на самом краю, но попотеть пришлось основательно. Тем более что выполнять эту работу пришлось всего двоим. Носов, несмотря на все его качества, мало чем мог помочь в передвижении тяжестей, а больной расклеился окончательно. Машины, казалось, вросли в эстакаду, слились с ней воедино и ни за что не хотели сдвигаться с места. Лишь через два часа раздался победный грохот – вниз рухнула первая легковушка. Чтобы столкнуть вторую, понадобилось воспользоваться «вездеходом». Толик вновь уселся за руль. Ему пришлось проявить чудеса управления машиной, чтобы не только не рухнуть в провал, но и направить «вездеход» в нужном направлении. Импровизированный кроватный бампер уперся в автомобиль. Томский вдавил педаль газа. Очень осторожно. Если дать полный ход, то с эстакады можно свалиться и самому. Послышался скрежет, и автомобиль сдвинулся на пару сантиметров. Потом вздрогнул всем ржавым телом и пополз к краю эстакады. Толик поддал газу еще, а потом резко затормозил. Автомобиль качнулся. Замер. Качнулся опять и нехотя ухнул вниз.

К тому времени, когда последнее препятствие было, наконец, устранено, почти стемнело. Несмотря на холод, Томский обливался потом и чувствовал себя ничем не лучше заболевшего товарища. До туннеля он добрался только чудом. Доехал до его середины и, припарковав машину у стены, уронил голову на руль.

К чертовой бабушке, к свиньям собачьим, к едрене фене и так далее. Он слишком устал, чтобы даже просто слезть с «вездехода», и если бы в туннеле появились толпы кровожадных мутантов, с удовольствием отдался бы им на растерзание. Все что угодно за драгоценную минуту покоя…

– Толян, эй, Толян!

– Чего тебе, Вездеход?

– Я не Вездеход. Посмотри.

Томский поднял голову. Действительно не Вездеход. Краб. Такой же, как при их первой встрече. В дурацких сапогах…

– Ты мне снишься. Ты умер. Тебя унес птеродактиль.

– Если унес, то откуда тебе знать?

– Знаю, и все тут.

Краб улыбнулся:

Не спасешься от доли кровавой,

Что земным предназначила твердь.

Но молчи: несравненное право —

Самому выбирать свою смерть.

Толик улыбнулся. Сон. Только во сне Краб мог разговаривать стихами. Наяву он хоть и был отличным парнем, но с творчеством Гумилева не ладил.

– Чего тебе, Краб?

– Ничего особенного. Просто хотел напомнить: тебя ждут, на тебя надеются. Не время раскисать, когда до цели не так уж и далеко.

– Чего привязался? Никто и не раскисает!

Томский увидел, что последние его слова адресованы пустому месту. Краб исчез. Испарился. На том месте, где он стоял, горел небольшой костерок. Вокруг него вертелась Шестера, а Вездеход, сидя на корточках, колдовал над фляжкой, которую пристроил над огнем. Толик слез с машины, прошелся, чтобы размять затекшие ноги.

– Я тут немного вздремнул…

– Ага. Пару часиков.

– Что?

– Ничего. Просто говорю, что ты проспал два часа.

– Ну и ну!

Вездеход закончил мешать варево, снял противогаз. Втянул носом воздух, поморщился. Поднял фляжку, отхлебнул из нее.

– М-да. Жидковат супец. Но в нашем положении это все-таки лучше, чем ничего.

– Ты что, суп во фляжке варил?

– Ага. Грибной. Другой посудины под рукой не было, вот я фляжку и приспособил.

– А грибы откуда достал?

– Да у меня по карманам много всякой ерунды рассовано. Не вижу ничего смешного, Томский! Хлебни лучше сам. Знатный супец.

Толик снял противогаз и отведал угощение. М-да, скромностью Носов явно не страдал – питаться таким варевом можно было только с большой голодухи.

– А остальные где? – поинтересовался Томский, возвращая фляжку владельцу.

– Спит остальной. Не будем парня будить. Оставим немного супа, но будить не станем.

– Ты о чем, Коля? Почему остальной?

Ответ Томскому был не нужен. Он все понял. За кругом света костра лежал заболевший солдат. Неподвижно и умиротворенно. С руками, сложенными на груди.

– Помер наш больной, – Носов остановился рядом с Томским. – Покашлял себе, покашлял, а потом затих. Я думал – уснул, а оно… Вот как получается.

Итак, их осталось всего трое. Даже не успев выбраться за пределы Москвы, группа потеряла большую часть состава. Назвать этот поход неудачным было мало. Катастрофа ведь не имеет с неудачей ничего общего.

Чтобы чем-то занять руки и отвлечься от грустных мыслей, Томский направился к «вездеходу». Машине еще предстояло послужить им, и небольшой осмотр ей не повредит. По пути Толик обошел спящего солдата. Тот свернулся калачиком, пристроив голову на прикладе автомата, и даже не шевельнулся, когда Томский прошел рядом.

Больших проблем у «вездехода» он не обнаружил, но все же провозился у него не меньше часа. Слышал, как переговариваются о чем-то Носов и проснувшийся солдат. Коля называл его Митяем. Интересно, они познакомились только что, или карлик знал Митяя раньше? «В любом случае выходит, Толян, что Носов – молодец, а ты – хреновый командир. Узнаешь имена своих солдат, только когда их хоронишь… И то, что на твоей станции полно людей – вовсе не оправдание».

Томский обернулся к товарищам.

– Как его звали?

– Знаю только кличку, – пожал плечами Митяй, сразу сообразив о ком речь. – Муха.

– Почему Муха?

– Может, по фамилии? – предположил Вездеход. – На муху он не похож. Крупноват…

На этом беседа закончилась. У Томского не было настроения ее продолжать, а Носов и Митяй уловили это и тоже перестали болтать.

Между тем, темные пятна выходов из туннеля стали светлеть. Приближалось утро. Сборы в дорогу прошли в полном молчании. Муху просто уложили у самой стены, привалив тем, что попалось под руку.

Толик соединил провода зажигания. Двигатель послушно зарокотал. «Вездеход» резво, будто чувствуя, что несет на себе более легкий груз, рванулся вперед.

И вот туннель закончился. Оказавшись снаружи, Толик решил, что ослеп и собирался затормозить. Однако сообразил, что дело вовсе не в проблеме со зрением. Выпавший за ночь снег укрыл землю белым покрывалом. Такой девственной, всеобъемлющей белизны Томскому видеть еще не доводилось.