Марксистская философия в СССР. Историческая судьба и значение марксизма

После Октябрьской революции марксистская философия в ее ленинской интерпретации быстро заняла господствующую роль в мировоззренческой сфере советского общества. Од­нако это явилось следствием не только ее идейной близости «победившему пролетариату». Конечно, с первых лет своего существования Советское государство придавало исключи­тельное значение пропаганде учения К.Маркса, Ф.Энгельса и В.И.Ленина, тратя много сил и средств для распространения работ классиков марксизма. Но в условиях дефицита у пар­тии большевиков талантливых теоретиков успешно дискутировать с представителями «духовной оппозиции» оказалось весьма затруднительно. К тому же сама логика становле­ния государства «диктатуры пролетариата» (а на деле тоталитарного партократического режима) привела к отрицанию мировоззренческого плюрализма (многообразия).

Безраздельная политическая власть стала хорошим подкреплением возведенной в офи­циальный принцип идейной нетерпимости. В результате на вооружение были приняты дале­ко не философские методы борьбы с другими мировоззрениями. Постепенно власти закрыли оппозиционные печатные издания, где могли публиковаться идейные противники. В 1922 го­ду из страны была выслана большая группа виднейших представителей русской идеалисти­ческой философии (Н.А. Бердяев, Б.П.Вышеславцев, Н.О.Лосский, Ф.А.Степун, С.Л.Франк, И.А.Ильин и другие). Эмигрировали представители «чуждой идеологии» и в индивидуаль­ном порядке (например, в 1925 г. Г.П.Федотов). В результате этих событий в стране резко снизился общий уровень философской культуры, был нанесен серьезный удар по духовному плюрализму.

В дальнейшем дело не ограничилось победой над «враждебными рабочему классу идео­логиями». Марксизм-ленинизм фактически стал рассматриваться не только как «единственно верное», но и в основных своих чертах законченное и неприкосновенное уче­ние. В свое время еще В.И.Ленин, сам внесший серьезные новации прежде всего в социаль­ную теорию К.Маркса, определял европейских социал-демократов как ревизионистов, по­скольку они по-другому интерпретировали марксизм. Особенно негативно он относился к К.Каутскому (1854—1938 гг.) и Э.Бернштейпу (1850—1932 гг.), считавшим, что в новых ус­ловиях можно прийти к социализму не обязательно в результате установления диктатуры пролетариата, а вследствие парламентской борьбы, путем постепенных и мирных реформ. В условиях же становления тоталитарного государства в праве на существование было отказа­но всем неортодоксальным, а по сути дела неофициальным трактовкам марксизма (как «ревизионистским» или «оппортунистическим», т.е. соглашательским). Однако это повлекло весьма негативные последствия для развития в СССР самой марксистской философии.

В 1920—1930-х годах из советской марксистской философии с помощью идеологических и даже административных мер было удалено практически все, что хоть в какой-то мере не совпадало с официальным курсом ВКП(б). Необходимость постоянно опираться на автори­теты привела к вырождению творческих дискуссий в наклеивание политических ярлыков («агент троцкизма», «пособник империализма»). Сами дискуссии по мировоззренческим во­просам стали рассматриваться как «философский фронт» борьбы с капитализмом. В конце 1920-х гг. был закрыт издававшийся группой А.М.Деборипа (ученик Г.В.Плеханова) теорети­ческий журнал «Под знаменем марксизма». Его авторы были заклеймены как «меньшевиствующие идеалисты» лишь за то, что последовали выдвинутому ранее В.И.Лениным призыву внимательно изучать творчество Г.Гегеля. В 1930—1940-е годы фило­софские разногласия нередко заканчивались и политическими доносами (с последующим уголовным преследованием «врагов народа»). Целый ряд известных марксистских теорети­ков пострадал от репрессий (например, Н.И.Бухарин, В.А.Базаров). Судьба оставшихся в СССР мыслителей-немарксистов оказалась не менее плачевной. Они вынуждены были либо «перевоспитываться» в заключении (как А.Ф. Лосев), либо молчать, в противном случае их ожидала судьба П.А. Флоренского, погибшего в Соловецком лагере.

Философия стала рассматриваться не как область духовной культуры и сфера свободно­го интеллектуального искания истины, а всего лишь как форма выражения классовых или групповых интересов, то есть идеология. В результате ее идеологическая функция была чрезмерно гипертрофирована за счет серьезного ослабления мировоззренческой и методоло­гической роли, а также практически полной утраты критической функции. Перед философа­ми была поставлена задача обоснования текущей социальной практики и партийных реше­ний. Получалось, что марксистско-ленинская философия — это средство, с помощью кото­рого в массовое сознание можно легко внедрять определенные шаблоны, заменяя ими само­стоятельное решение реальных проблем жизни.

Ущерб марксистской философии был нанесен также и тем, что она стала рассматри­ваться как своеобразная универсальная «отмычка», непосредственное применение которой якобы позволяет достичь успеха в любой области познания. Этот подход противоречил идее В.И.Ленина о необходимости союза философии с естествознанием («О значении воинст­вующего материализма», 1922). Его следствием стало не сотрудничество с естествоиспыта­телями и обществоведами, а стремление установить над ними прямолинейный диктат со стороны «самого передового учения». Указанное теоретическое положение обосновывалось представлением о том, что не только философия, но и все другие формы общественного сознания (наука и религия, искусство, мораль и правосознание)являются «формами идеоло­гии».

На этом основании целые научные направления объявлялись «буржуазными» и проти­воречащими социалистической идеологии. Из-за этого даже такие новые отрасли знания, как генетика и кибернетика первоначально оценивались как лженауки. Идея была вообще дове­дена до абсурда, когда появились научные статьи о марксизме в хирургии и диалектике дви­гателя внутреннего сгорания, марксистско-ленинской теории в кузнечном деле и применении марксистско-ленинской диалектики в рыбном хозяйстве. Неблагоприятное воздействие идеологические догмы оказали на нравственное и правовое сознание общества (прежде всего положение с безусловном приоритете в морали и праве классовых интересов).

В 1938 г. вышел в свет популярный очерк И.В.Сталина «О диалектическом и историче­ском материализме», схематично и довольно противоречиво излагавший марксизм (например, в нем вообще не упоминался закон отрицания отрицания). Эта небольшая работа была объявлена непревзойденным образцом марксистско-ленинской философии, «энциклопедией основных знаний в области марксизма-ленинизма», где дано «официально проверенное ЦК ВКП (б) толкование основных вопросов истории ВКП (б) и марксизма-ленинизма, не допускающее никаких произвольных толкований».²⁰ Отсутствие возможности «произвольных толкований» фактически превращало марксизм в своеобразную религию.

Развитие марксистско-ленинской философии в СССР оживилось после XX съезда КПСС (1956 г.), когда была преодолена примитивная трактовка марксизма времен Сталина. Одна­ко философия по-прежнему оставалась чрезмерно идеологизированной, она была практиче­ски лишена возможности выполнять функции критики существующей социальной практики (общественных отношений и институтов). Исследования ограничивались определенными рамками, в результате чего искажались важнейшие требования диалектико-материалистической методологии — объективность, всесторонность рассмотрения и незави­симость от авторитетов. Например, «не замечались» многие явления, не согласующиеся с теорией, скажем, достаточно уверенное социально-экономическое развитие ряда капитали­стических стран. Тем не менее, в русле диалектико-материалистической традиции продолжа­лась углубленная разработка многих проблем. Мы ограничимся указанием лишь на некото­рых известных советских философов, творчество которых уже стало историей.

Так, вопросы взаимосвязи философии и естествознания тщательно исследовал Б. М. Кедров (1903—1985 гг.), над систематизацией универсальных философских категорий и проблемами изучения уровней научного познания много работал П. В. Котит (1922—1971 гг.). Необоснованно критиковавшийся за «гносеологизм» и «гегельянство» Э.В.Ильенков (1924—1979 гг.) подробно рассмотрел диалектику как логику и теорию познания, обратился к проблеме анализа идеала и теории личности. Значительное развитие получили историко-философские исследования, в частности, благодаря В.Ф.Асмусу (1894—1975 гг.), глубоко изучившему творчество представителей немецкой классической философии, Демокрита, Платона, Ж.-Ж. Руссо. Оригинальных взглядов придерживался выдающийся русский и со­ветский мыслитель А.Ф.Лосев (1893—1988 гг.), много времени посвятивший античной фило­софии, проблемам логики и эстетики. Хотя после «перевоспитания» он в определенной мере и сблизился с марксизмом, но воспринял скорее его позитивное содержание и был далек от идеологических догм. Подвергавшийся в 30-е годы преследованиям, ссылавшийся и не имевший около тридцати лет возможности издавать свои работы М. М. Бахтин (1895—1975 гг.) исследовал творчество Ф.М.Достоевского, З.Фрейда, некоторые проблемы теории по­знания.

М. К. Мамардашвили (1930—1990 гг.) интересовался проблемой человека, которую пы­тался решить не только в рамках марксистской, но и других гуманистических традиций ми­ровой философии. Его не удовлетворило сложившееся в марксизме понимание философии как науки о всеобщих законах природы, общества и мышления, и он определял ее как «такое мышление о любых предметах, когда они рассматриваются под углом зрения конечной цели истории и мироздания», иными словами, «Для чего все это — мироздание, я, общество?». М. Мамардашвили скептически отнесся к возможности объяснения сознания исходя только из теории отражения.

Советские философы времен перестройки (вторая половина 1980-х — начало 1990-х гг.) попытались развить творческую сторону марксизма и его исходные установки, переос­мыслить их с учетом исторических реалий. Как писали авторы наиболее известного в то время учебного пособия, в результате усилий в этом направлении должна была быть соз­дана «смелая, новаторская философия, способная раскрывать реальные противоречия об­щественной жизни, тенденции и перспективы развития мировой цивилизации и вместе с тем обращенная к человеку, его потребностям и установкам».²¹ Во второй половине 1980-х гг., в частности, были высказаны и завоевали популярность идеи терпимости к иным фило­софским концепциям, приоритета общечеловеческих, а не классовых ценностей.

Вместе с тем, провести более или менее последовательное переосмысление советской марксистской философии в годы перестройки не удалось. Произошло это не только в силу относительной краткости данного периода времени, но и в результате сохранения большого влияния сторонников некритического догматического подхода к марксизму. На протяжении десятилетий в советском обществе не существовало плюрализма идеологий, были слабо раз­виты демократические традиции, а исключительная роль марксистско-ленинского учения за­креплялась в Конституции СССР. В духовной жизни глубоко утвердились традиции консер­ватизма.

Поэтому многие представители общественных наук и в период перестройки по-прежнему рассматривали марксистскую философию как единственно правильную, попытки же ее развития в соответствии с реалиями современности определяли как ревизионизм. Под­разумевалось, что К.Маркс, Ф.Энгельс и В.И.Ленин дали в целом верные ответы на основ­ные философские вопросы, и их можно только уточнять. Точку зрения многих сторонников подобной апологетической, по сути догматической позиции не поколебал даже быстрый распад Советского Союза и мировой социалистической системы. Они оценили эти события не как свидетельство утопичности идеи коммунизма, а исключительно как результат «происков» врагов социализма и ошибок в практической реализации принципов марксист­ско-ленинского учения.

Вместе с тем, разрушение СССР, отказ от тоталитарной идеологии и начавшиеся в 1992 году рыночные реформы способствовали распространению и прямо противоположного мне­ния. Согласно ему, марксистская философия дискредитировала себя обоснованием неудач­ной практики «социалистического строительства» и также потерпела крах, она уже якобы стала полностью пройденным этапом в истории философской мысли. Марксизм в это время стал подвергаться зачастую некомпетентной критике, ярко проявились тенденции к отказу от всего позитивного, что в нем содержится, и даже к его замалчиванию. Так, авторы «Краткой философской энциклопедии» (М., 1994), заверявшие читателя, что их труд отлича­ет «беспристрастный и объективный подход ко всем (! — В.Е.) рассматриваемым вопросам», даже не посвятили К.Марксу и Ф.Энгельсу отдельных статей, а В.И.Ленин упоминался лишь как основатель газеты «Искра» в статье о Г.В.Плеханове. В энциклопедии утверждается, что «материализм — образ мышления, предпочитаемый массами, поскольку они надеются осу­ществить свои цели прежде всего благодаря своему «весу», своему большому количеству и ощущают себя как нечто более или менее (!? — В.Е.) телесное», а основные его положения — это «ряд догм и примитивная онтология, давно превзойденная западной мыслью».²² Подоб­ная точка зрения также представляется односторонней, пристрастной и политизированной (но только с обратным, антикоммунистическим знаком).

Для более объективной оценки марксистской философии вовсе не следует понимать под ней некий «единственно правильный» вариант, в данном случае во многом превращенный в догму и насквозь идеологизированный «марксизм-ленинизм». Это противоречит самому ду­ху философствования и больше похоже на религиозный подход. Если бы марксистская фило­софия действительно была лишь собранием идеологических догм, то она могла бы сущест­вовать только при поддержке официальной идеологической машины, то есть в СССР и дру­гих социалистических государствах. В менее идеологизированных странах концепция К.Маркса и Ф.Энгельса давно полностью уступила бы свое место новым направлениям, больше отвечающим реалиям современной жизни. Иными словами, если бы были правы сто­ронники второй точки зрения, то марксистская философия оказалась бы «сухой ветвью» на древе человеческого познания, не давшей ничего, кроме советского варианта марксизма. Од­нако в XX веке вполне успешно развиваются многообразные теории, берущие свое начало именно от учения К.Маркса. Конечно, исследователи при этом отнюдь не рассматривают его идеи как нечто священное и неприкосновенное, «истину в последней инстанции», а дополня­ют и уточняют их, разрабатывают с их использованием собственные концепции. Но такова судьба творческого наследия любого великого мыслителя. К тому же, из-за того, что Сократ или Г.Гегель были в чем-то неправы, их имена не исключают из философских энциклопедий.

Как известно, наибольшие дискуссии всегда вызывала социальная теория марксизма. Однако именно она повлияла на становление немалого количества социально-философских концепций, включивших в себя те или иные положения марксистского учения об обществе. Так, социально-технократический материализм воспринял идею примата техники и произво­дительных сил в жизни общества (Г.Гортер, А.Паннекук). Гуманистическая антропология акцентировала внимание на единстве многообразных аспектов жизнедеятельности человека и путях преодоления его отчуждения от достижений культуры (А.Шафф, Э.Блох). Антонио Грамши (1891—1937 гг.) обратился к марксизму как к философии практики и отстаивал кон­цепцию естественно-исторического развития общества, а также исследовал диалектику объ­ективных и субъективных факторов в историческом процессе. Вместе с тем, он наметил про­блему идеологизации философии в СССР, критиковал «административно-командный» со­циализм.

Д.Лукач (1885—1971 гг.) рассматривал развитие общества в рамках необходимости пре­одоления людьми своего «отчужденного сознания». По мнению венгерского исследователя, в силу своей эксплуататорской и частнособственнической роли в общественном разделении труда буржуазия никогда не сможет решить задачу преодоления отчуждения. Только проле­тариату под силу выйти за рамки отчужденного сознания и достигнуть цели исторического прогресса, и именно изменение собственных духовных характеристик, а не политическая борьба является его главной задачей. М.Джилас на основе теории классовой борьбы сфор­мулировал учение о партократии, новом паразитическом классе, сформировавшемся в усло­виях «реального социализма». Э.Кардель (1910—1979 гг.) подверг сомнению вывод В.И.Ленина о неизбежности войн и революций в эпоху перехода от капитализма к социализ­му.

В XX веке среди исследователей, обратившихся к анализу марксистского наследия, осо­бенно критическим было отношение к учению о диктатуре пролетариата, в первую очередь в его ленинском варианте. В частности, Л.Колаковский определил это учение как «чудовищный нарост на философии марксизма», который логически вовсе не вытекает из самого духа тео­рии К.Маркса. Деятели еврокоммунизма (А.Лебль, И.Фетчер и др.) исходили из того, что пролетариат вообще утратил революционную роль, и определяющее значение в обществен­ном развитии теперь имеет интеллигенция. Теоретиками этого направления обосновывалась также концепция плюрализма и полицентризма марксизма, согласно которой он должен разрабатываться там, где применяется. В результате совершенно равное право на существо­вание имеют его «национальные модели» (ленинизм — русский марксизм, маоизм — китай­ский вариант марксизма и т.д.).

М.Харрингтон (1928—1989 гг.) и другие представители Социалистического Интерна­ционала отвергли «несоциалистический социализм», сложившийся в СССР. Ленинский ва­риант марксизма оценивался ими как догматический. Они вполне обоснованно заключили, что поскольку К.Маркс не мог предвидеть характер развития общества в XX веке (научно-техническую революцию и глобальные проблемы, новые явления в функционировании рын­ка и кардинальное изменение социальной структуры), то необходимо усовершенствовать его учение применительно к реалиям нашего времени. На этой основе была разработана кон­цепция «социализма с человеческим лицом» или «демократического социализма».

Авторы этой концепции характеризовали рыночные отношения как базис экономиче­ской жизни любого развитого общества. Однако рынок вовсе не рассматривался ими как не- кий автоматический и всегда безошибочно действующий механизм. Напротив, он требует постоянного сознательного и целенаправленного регулирования в интересах больших групп людей. Только в этих условиях рынок становится инструментом наиболее полного проявле­ния человеком свободы выбора (товаров и услуг, сферы деятельности и направления собст­венного совершенствования). Вместе с тем, социалистические идеалы следует совместить с политическим и идеологическим плюрализмом, а также демократическим контролем во всех сферах жизни общества. Наконец, для реального осуществления свободы человека необхо­димо его духовное развитие, протекающее на основе признания всеми людьми ответственно­сти за судьбы мира на Земле.

Социально-философские идеи К.Маркса серьезно повлияли и на национально-освободительные идеологии в Азии и Африке. Так, Ф. Фаион (1925—1962 гг.) попытался син­тезировать националистические и антиколониальные идеи с некоторыми социалистическими идеалами — свободы, равенства, отсутствия эксплуатации. Приверженность марксизму про­возглашает маоизм. Мао Цзэдун и другие китайские марксисты обосновывали идеи необхо­димости централизованного и авторитарного управления обществом в условиях социализма, о первенстве политики над экономикой, развивали концепцию «бедных» и «богатых» стран (конфликт между которыми есть одно из важнейших проявлений классовой борьбы в миро­вом масштабе).

В XX веке марксизм оказал значительное воздействие и на многие философские школы, весьма далекие от него в мировоззренческом отношении. Например, длительное время не­отомизм (религиозная католическая философия) только резко осуждал «безбожный комму­низм и материализм». Однако в последнее время именно он обратился к поставленной К.Марксом проблеме снятия отчуждения человека, о чем свидетельствует творчество К.Войтылы (папы римского Иоанна Павла II).

Как и к любой другой философии, к марксизму требуется объективно-критическое от­ношение, а не оценка с крайних позиций (безусловного принятия или отрицания). В резуль­тате событий последних лет потерпела поражение вовсе не марксистская философия как та­ковая. Оказался противоречащим реалиям жизни лишь ее чрезмерно идеологизированный и превращенный в догму вариант. Однако даже в нем несомненно большое значение целого ряда достижений в истории философии, теории познания, диалектике и других областях ис­следований. Поэтому, на наш взгляд, и в мире в целом, и в современной России марксистская философия имеет вполне реальные перспективы дальнейшего развития, но уже не на основе непререкаемых догм. Происходить оно может в достаточно разнообразных формах при сле­довании общему духу материализма, соединенного в свое время К.Марксом и Ф.Энгельсом с диалектикой, и опоре на новейшие достижения естествознания и обществоведения. Это пред­ставляется тем более возможным и даже необходимым в условиях, когда главные положения онтологии и гносеологии марксизма в целом не противоречат современным научным дан­ным. Ошибкой является отбрасывание как неверных теории познания, учений о материи, сознании и закономерностях развития. Другое дело, что они, как и любые другие концепции, могут постоянно уточняться и дополняться.

По-иному обстоит дело с некоторыми положениями социальной философии марксизма, прежде всего имеющими идеологическую направленность. Именно они подверглись наи­большей и, по нашему мнению, в этом случае нередко достаточно обоснованной критике. В частности, вызывает сомнение тезис о том, что классовая борьба и интересы соперничающих социальных групп являются главной движущей силой развития в любом обществе. Такое ут­верждение в конечном итоге не соответствует самому духу диалектики, поскольку получает­ся, что только один вид противоречий всегда служит источником развития в такой чрезвы­чайно сложной системе, как общество.

Действительно, классовая борьба выступает очень важной движущей силой социальных изменений, и ее значение весьма ярко проявилось в XIX — начале XX века. Это заметили К.Маркс и Ф.Энгельс, абсолютизировав классовый фактор. Однако имеется много других существенных противоречий, оказывающих влияние на социальный прогресс. В частности, в наше время особо важную роль приобрёл все нарастающий конфликт между обществом и природой, который побуждает.людей оставить на втором плане свои групповые интересы. В условиях существования современных вооружений, способных уничтожить все живое на Земле, смертельно опасными стали не только широкомасштабные, но и даже относительно локальные социальные потрясения и войны. Поэтому, по-видимому, социальные революции в качестве «локомотивов истории» по К.Марксу должны смениться более спокойными, эво­люционными путями развития.

При ограниченности ресурсов Земли вызывает сомнения и принципиальная возмож­ность построения коммунизма с его центральной идеей «от каждого по способностям, каж­дому — по потребностям». Дело в том, что потребности людей могут расти бесконечно, хотя бы в качественном отношении. Если же имеются ввиду «разумные» потребности, то необхо­дим механизм их определения и регулирования (то есть не что иное, как государство). Кроме того, коммунизм по К.Марксу и В.И.Ленину предполагает наличие новых людей с коллекти­вистскими идеалами, а развитие современной цивилизации, напротив, пока что ведет к уси­лению индивидуализма, и еще не известно, сменится ли когда-нибудь эта тенденция на об­ратную. Попытка насильственного «переделывания» человека антигуманна и бесперспек­тивна. Следует отметить, что в условиях господства индивидуализма очевидна и нецелесо­образность отмены частной собственности. Как показал опыт реального социализма, ее уничтожение не только поставило создаваемые ценности на службу обществу (а по сути дела государству), но и снизило ответственность отдельного человека, а зачастую и его мотива­цию к труду.

В качестве пути к коммунизму в марксизме не предлагается никакой другой альтернати­вы саморегулирующейся (хотя и дающей сбои) рыночной экономике, кроме плановой и цен­трализованной административно-командной системы. Иными словами, государство в усло­виях социализма (первой фазы коммунизма) усиливается, а вовсе не отмирает. Будучи реаль­но созданной, централизованная экономика оказалась не только громоздкой, неповоротли­вой и неэффективной, но и стала основой для подавляющего личность тоталитаризма. К то­му же в марксизме хорошо заметна тенденция к социализации человека, когда он определя­ется прежде всего как «совокупность общественных отношений», а не самостоятельная лич­ность. Будучи абсолютизированной, эта в принципе верная идея послужила хорошим оправ­данием для отношения к отдельному человеку как «винтику», «кирпичу» в возводимом вели­ком здании светлого коммунистического будущего.

Сейчас уже вполне ясен антигуманный характер диктатуры одного класса (в данном случае пролетариата), поскольку это ведет к нарушению прав той части граждан, которая не принадлежит к данному классу. Очевидно, что ни одна социальная группа не может быть, образно говоря, только «хорошей» или «плохой; поэтому при подобном повороте событий социальное развитие будет страдать дисгармоничностью. Кроме того, несбалансированное применение классового подхода по сути дела реанимирует «двойные» стандарты добур-жуазного сословного общества, прежде всего в морали и праве. Подвергается обоснованной критике и теория формаций, как абсолютизирующая общее в развитии разных стран и наро­дов, а также недостаточно учитывающая особенности их материальной и духовной культу­ры.

История XX века не подтвердила основополагающую идею марксизма о том, что глав­ная задача философии состоит в непосредственном изменении социального мира. Прежде всего, философия, будучи объясняющим мир в целом теоретическим мировоззрением, связа­на с практикой не непосредственно, а через частные науки. Поэтому в числе прочих целей ее задача состоит в методологическом обосновании исследований частных наук, которые, в свою очередь, и становятся непосредственной производительной силой общества.

Вместе с тем, известно, что теория неразрывно связана с практикой. С одной стороны, глубокий и всесторонний анализ эмпирического материала и результатов практической дея­тельности позволяет совершенствовать теоретическое объяснение явлений и процессов дей­ствительности. С другой стороны, правильная теория может быть успешно использована для решения практических задач. Естественно, что теория широко применяется на практике только тогда, когда она получила достаточное подтверждение в результатах человеческой деятельности. Например, никогда конструктор, скажем, самолета не решился бы кардиналь­но поменять его устройство только в соответствии со своими представлениями, без много­кратных точных математических рассчетов, проверок и моделирования.

К.Маркс и Ф.Энгельс провели большую работу по созданию диалектико-материалистической концепции исторического процесса, использовав при этом огромный фактический материал. Однако этого оказалось мало для построения теории, подтвержден­ной на практике во всех своих основных элементах. И дело заключалось не столько в недос­таточности усилий основоположников марксизма или каких-то их упущениях, сколько в ря­де объективных обстоятельств, чрезвычайно затрудняющих разработку именно такой тео­рии.

Во-первых, нисколько не принижая значения наук о природе, следует отметить, что свя­зать теорию и практику с их помощью проще, чем благодаря социальным исследованиям. Это обусловлено тем обстоятельством, что развитие общества хотя и протекает по опреде­ленным объективным законам (например, экономическим), но эти законы являются стати­стическими (вероятностными) и действуют через сознание и волю людей. Да и эксперимент в обществе — уже настоящая история. В результате задача ученых-обществоведов усложняет­ся. Во-вторых, для подтверждения своих идей К.Маркс и Ф. Энгельс использовали прежде всего исторические факты, которые часто не являются строго научными, представляя собой определенную трактовку события, зависящую от позиции и пристрастий его наблюдателя, характера фиксации сведений, степени их сохранности и т.п. В-третьих, пока лишь в стадии становления находились конкретные науки об обществе — социология, политология, эконо­мическая теория. К тому же некоторые тенденции общественного развития, проявившиеся в дальнейшем, в XIX веке просто еще нельзя было увидеть. Наконец, как и любые другие уче­ные, марксисты не были застрахованы от односторонности и пристрастности (что сами под­твердили, заявив об идеологической направленности своей философии).

Таким образом, вывод К.Маркса и Ф.Энгельса о создании принципиально новой фило­софии и возможности использования своей теории для революционного изменения социаль­ной практики оказался недостаточно обоснованным. Сейчас очевидно, что российское об­щество, более сложное, чем природные или созданные людьми объекты, принципиально из­менялось в соответствии с недостаточно подтвержденной теорией. Естественно, последовали весьма неприятные неожиданности. История нашей страны в XX веке показала, что реко­мендации по любому серьезному социальному реформированию должны выполняться край­не осторожно.

Сказанное вовсе не означает, что является необоснованной вся социальная философия марксизма. И в этом разделе марксистского учения содержатся весьма продуктивные и имеющие солидное практическое подтверждение положения. На наш взгляд, к таким прин­ципиально верным идеям относятся, например, выводы о преодолении отчуждения людей как цели исторического процесса, об определяющей роли в системе социальной жизни мате­риального базиса и способа производства, о повышении в ходе развития человечества отно­сительной самостоятельности общественного сознания. Общим местом в социальной фило­софии стало признание в обществе различных сфер и наличия между ними диалектической связи.

Хотя и в измененной форме, но все же оказались востребованными некоторые маркси­стские идеи для современной практики, например, о сознательном контроле за протекающи­ми в обществе процессами. В наши дни нормальное функционирование рыночного хозяйства стало невозможным без централизованного, планомерного и постоянного регулирования го­сударством экономики. Это позволяет предотвращать экономические кризисы, сгладить сти­хийность развития и в определенной степени преодолеть опасные крайности бедности и бо­гатства.

* * *

Марксистская философия представляет собой наиболее последовательное и логичное продолжение материалистической традиции, важную попытку разумно объяснить все сущее исключительно естественным образом на основе данных общественных и естественных наук. Рационально обосновываемый материализм соединен в марксизме с диалектикой как всеоб­щей теорией развития и методом философского мышления. Без сомнения, важным достиже­нием марксистской философии являются мысли об активном преобразовании природного и социального мира, создании и совершенствовании на гуманистических началах нового, справедливого общества без отчуждения человека (правда, это положение было абсолютизи­ровано). К.Маркс и Ф.Энгельс обосновали идею о практической направленности филосо­фии, однако преувеличили ее значение.

К сожалению, часть тоталитарных режимов XX века взяла догматизированный мар­ксизм на идеологическое вооружение и в результате грандиозных репрессий и подавления личности весьма серьезно его дискредитировала. Однако это вовсе не должно являться пово­дом к запрету или замалчиванию идей К.Маркса и Ф.Энгельса. То, что в марксистской фи­лософии устарело, уйдет в историю не под административным нажимом, а в свободной борьбе и взаимодействии различных мнений в демократическом обществе. Актуальные же положения марксизма сохранятся и будут развиты, в том числе и представителями других направлений, даже если это кому-то и не нравится в силу идеологических или мировоззрен­ческих оснований. Марксистская философия является таким же достижением мировой фило­софской мысли, как учения Демокрита и Платона, Ф.Бэкона и Р.Декарта, И. Канта и Г.Гегеля, и поэтому заслуживает к себе справедливого отношения.

Даже идейные противники, и те признают немалое значение марксистской философии. По мнению политолога З.Бжезинского, многие годы боровшегося с коммунизмом на посту Государственного секретаря США, «марксизм представляет собой новый, исключительно важный и творческий этап в становлении человеческого мировоззрения. Марксизм означает победу активно относящегося к внешнему миру человека над пассивным, созерцательным человеком и в то же время победу разума над верой... Марксизм ставит на первое место сис­тематическое и строгое изучение материальной действительности, так же, как и руководство действием, вытекающим из этого учения».²³ Марксистская философия оказала большое, хотя и противоречивое воздействие на духовную культуру XIX—XX веков.

Вопросы для самоконтроля к теме 8

1. Чем вызваны диаметрально противоположные оценки марксизма?

2. Что, на Ваш взгляд, обусловлено в марксизме идеологическими факторами?

3. Могла ли, по Вашему мнению, марксистская философия возникнуть раньше, чем это произошло? Почему?

4. Каковы принципиальные различия большевистского (В.И.Ленин) и социал-демократического направления в русском марксизме (Г.В.Плеханов)?

5. Почему идеи марксизма очень быстро прижились на русской почве?

6. Каково, на Ваш взгляд, позитивное и негативное содержание в идеях социализма и коммунизма? Попробуйте подтвердить свое мнение.

7. Каковы особенности советской марксистско-ленинской философии? В чем ее отли­чие от зарубежных разновидностей марксизма?