Множественные уровни коммуникаций: аналогии, каламбур, метафора, шутка и народные присказки

Интерес Эриксона к коммуникациям через аналогию здесь объясняется как коммуникация на двух уровнях: сознательном и бессознательном. Логика аналогии может апеллировать к сознательному разуму и пробиться сквозь некоторые его ограничивающие установки. Когда аналогия обращается также к глубоко засевшим (автоматическим и, следовательно, функционально бессознательным) ассоциациям, психическим механизмам и приобретенным паттернам поведения, то она обычно активирует эти внутренние реакции и делает их доступными для решения проблемы. Внушения, проведенные по аналогии, представляют собой мощный и косвенный двойной подход, который перекидывает мостик между сознанием и бессознательным. Подходящие аналогии апеллируют к сознанию из-за внутренне присущего им интереса, одновременно мобилизуя процессы бессознательного при помощи многих процессов ассоциаций.

Авторы (Erickson and Rossi, 1976) обсуждали многоуровневую коммуникацию в терминах контекстуальной теории вербальных ассоциаций Дженкинса (Jenkins, 1974). Аналогия, каламбур, метафора, парадокс и народные присказки — все они могут пониматься как некий общий контекст, предлагаемый на поверхностном уровне, который сначала ассимилируется сознанием. Однако отдельные слова и фразы, использованные для выражения этого общего контекста, имеют свои собственные конкретные и буквальные ассоциации, которые к контексту не принадлежат. Эти индивидуальные и буквальные ассоциации, разумеется, обычно подавляются и исключаются из сознания, в его усилиях ухватить общий контекст. Подавленные ассоциации, таким образом, остаются в бессознательном, и при особых обстоятельствах транса, когда диссоциация и буквализм усилены, они могут сыграть значительную роль в формировании поведенческой реакции, поразительной с точки зрения сознания.

Ситуацию можно пояснить аналогией. Взрослый читатель обычно хочет понять, что имеет в виду автор. В определенных пределах, на самом деле, не важно, какие конкретные фразы или слова использованы. Многие фразы или комбинации слов можно использовать, чтобы выразить одно и то же. Смысл или общий контекст предложения регистрируется в сознании, в то время как конкретные предложения или слова попадают в бессознательное и “забываются”. Точно так же человек “читает” значение целого слова, а не отдельных букв, составляющих слово. Общий контекст букв регистрируется в виде сознательного значения слова, а не как индивидуальные ассоциации на каждую букву. Дженкинс (Jenkins, 1974) собрал воедино данные последних экспериментальных работ в области лексической ассоциации, узнавания события, интеграции информации, памяти, которые сходным образом подчеркивают значимость контекста в понимании этих явлений. В разговоре или других случаях словоупотребления обычно именно общий контекст устанавливает значение, а вовсе не структурные единицы, составляющие разговор.

Очевидным исключением из этого, разумеется, являются каламбуры, намеки и всевозможная игра слов, когда смешное зависит от буквальных и индивидуальных ассоциаций на слова и фразы, первоначально ускользнувших от сознательного внимания. Игра слов зависит от буквальных и индивидуальных ассоциаций, которые обычно подавляются.

Точно так же двухуровневая коммуникация Эриксона использует общий контекст, чтобы занять внимание сознания, в то время как индивидуальные ассоциации слов, фраз или предложений внутри контекста регистрируются в бессознательном, где они могут вести свою собственную работу. С этой точки зрения эриксоновская техника рассеивания (Erickson, 1966) — это самый ясный пример двухуровневой коммуникации, при которой тематика, интересная пациенту, используется как общий контекст, чтобы занять сознательное внимание, а внушения, которыми она “нашпигована”, воспринимаются и дают эффект на бессознательном уровне.

Эриксон изобрел ряд других методов для активизации индивидуальных, буквальных и бессознательных ассоциаций на слова, фразы или предложения, скрытые внутри более общего контекста. Оборот, который шокирует, удивляет, мистифицирует, кажется непоследовательным, слишком сложным или непонятным в общем сознательном контексте, всегда, как правило, на мгновение депотенциализирует сознательные установки пациента и активизирует поиск на бессознательном уровне, который должен вывести на поверхность буквальные индивидуальные ассоциации, прежде подавляемые. Когда Эриксон перегружает общий контекст большим количеством слов, фраз или предложений, имеющих общие и индивидуальные ассоциации, эти ассоциации (вставляемые внушения) овладевают бессознательным, пока они, в конечном итоге, не прорываются в поведенческих реакциях, которые сознательный разум теперь регистрирует с чувством удивления. Сознание удивлено, поскольку ему предложена реакция внутри него самого, которую оно не может объяснить. Реакция потом описывается как произошедшая “сама по себе”, без вмешательства сознательного намерения субъекта; реакция, видимо, была автономной или “гипнотической”.

Аналогия или метафора, так же как и шутки, могут рассматриваться как приемы, дающие мощный эффект при помощи того же самого механизма активизации бессознательных ассоциативных паттернов и тенденций к реакции, которые в сумме вдруг вызывают неожиданные для сознания “новые” данные или поведенческие реакции.

Микродинамика внушенияc "Микродинамика внушения"

Сфокусировав внимание пациента вопросом или общим контекстом интересной темы (в идеале — о возможностях разобраться с его проблемой), Эриксон вводит ряд методов, рассчитанных на депотенциализацию сознательных установок. Под этим мы не подразумеваем потерю осознания, в том смысле, что человек засыпает; мы не путаем транс с состоянием сна. В трансе фокусы внимания пациента ограничены до нескольких внутренних реальностей; сознание закреплено и сфокусировано на относительно узких рамках внимания, вместо того чтобы оставаться диффузным на широком поле, как при более типичной ориентации нашего обычного повседневного осознания в реальности (Shor, 1959). Когда сознание закреплено и сфокусировано в таких узких рамках, оно находится в состоянии нестабильного равновесия и может быть относительно легко “депотенциализировано” путем смещения, трансформировано или обойдено.

Эриксон полагает, что целью клинического наведения является фокусирование внимания вовнутрь и изменение некоторых привычных паттернов функционирования человека. Из-за ограниченности систем отсчета пациентов их привычное повседневное сознание не может справиться с какими-то внутренними и/или внешними явлениями, и они признают, что у них есть “проблемы”. Таким образом, депотенциализация повседневного сознания пациентов представляет собой способ депотенциализировать границы их личных ограничений. Это деавтоматизация (Deikman, 1972) привычных способов функционирования человека, при которой диссоциация и многие сопутствующие ей классические гипнотические явления (например, возрастная регрессия, амнезия, сенсорно-перцептивные искажения, каталепсии и т.д.) часто проявляются абсолютно спонтанно (Erickson and Rossi, 1975). Таким образом, при депотенциализации ограничений, создаваемых обычными паттернами осознания человека, открывается возможность выработки новых комбинаций ассоциаций и навыков мышления, необходимых для творческого решения проблем.

Эриксоновские методы депотенциализации сознательных установок настолько тонко переплетаются с самим процессом наведения и внушения, что они обычно с трудом узнаются, даже когда изучаешь запись того, что он говорил. Для того чтобы ввести их в правильную перспективу, мы обрисовали микродинамику наведения и внушения в таблице 1 таким образом: (1) фиксация внимания; (2) депотенциализация сознательных установок; (3) бессознательный поиск; (4) бессознательные процессы и (5) гипнотическая реакция. Мы также перечислили ряд методов Эриксона для облегчения прохождения каждой стадии. Большая часть этих подходов иллюстрируется в данной книге и более детально обсуждается в других книгах (Erickson and Rossi, 1974; Erickson and Rossi, 1975; Haley, 1967; Rossi, 1973). Хотя в таблице мы обрисовали эти процессы как стадии некоторой последовательности для целей анализа, обычно они функционируют как один синхронизированный процесс. Для того чтобы показать отличие этих процессов от более широкой динамики наведения и способствующих ей переменных, описанных ранее (Barber and De Moor, 1972), мы обозначаем наш процесс как “микродинамику”. Когда нам удается зафиксировать внимание, мы автоматически сужаем фокус внимания до той степени, при которой обычные системы отсчета человека становятся уязвимы для депотенциализации. В такие моменты на бессознательном уровне происходит автоматический поиск новых ассоциаций, которые могут выстроить более стабильную систему отсчета при помощи суммы бессознательных процессов. Таким образом, существует определенная произвольность порядка и заголовков, под которыми мы обозначаем некоторые методы Эриксона. Он мог с таким же успехом начать с интересного рассказа или каламбура, как и с шока, удивления или формального наведения транса. Однако как только терапевтом выполнены действия, описанные в первых трех колонках, собственная индивидуальная бессознательная динамика пациента автоматически начинает выполнять действия из двух последних колонок.

Гипнотические формы, перечисленные в 3-й колонке таблицы, — это одни из самых интересных подходов Эриксона к вызыванию гипнотического отклика. Все эти подходы рассчитаны на то, чтобы на бессознательном уровне начал осуществляться поиск. Намеки, каламбуры, метафоры, импликации и т.д. обычно не воспринимаются сознанием немедленно. Существует секундная пауза, пока шутка “дойдет”, и отчасти именно это в ней и смешно. В течение этой краткой паузы явно ведется поиск и происходят процессы на бессознательном уровне (колонка 4), которые в конечном итоге дают новые данные сознанию таким образом, что шутка до него доходит. Все подходы, перечисленные в колонке 3— это коммуникационные приемы, вызывающие поиск новых ассоциациативных комбинаций и мыслительных процессов, которые могут дать сознанию полезные результаты как в повседневной жизни, так и в гипнозе. Гипнотические формы, перечисленные в колонках 2 и 3, также представляют собой суть косвенного подхода Эриксона к внушению. Изучение этих подходов можно также рассматривать как вклад в науку прагматику: отношения между знаками и пользователями знаков (Watzlawick, Beavin, and Jackson, 1967). Чтобы вызвать гипнотическое поведение, Эриксон полагается больше на умелое использование подобных форм коммуникации, чем на гипервнушаемость per se.

Как отмечалось в первой главе, важно понять: несмотря на то, что Эриксон рассматривает терапевтический транс как особое состояние сознания (ограниченного количества фокусов внимания), он не считает гипервнушаемость неизбежной характеристикой такого транса (Erickson, 1932). То есть, если пациенты переживают транс, это само по себе не значит, что они собираются принять и выполнить прямые внушения терапевта. Это огромное недоразумение, которым объясняются многие неудачи гипнотерапии; оно разочаровало и заставило опустить руки многих клиницистов в прошлом и, возможно, также мешало научным исследованиям гипноза в лабораторных условиях. Терапевтический транс есть особое состояние сознания, которое делает отношения пациент-терапевт более интенсивными и фокусирует внимание пациента на нескольких внутренних реальностях; транс не обеспечивает принятие внушений. Эриксон полагается на ряд коммуникативных приемов, перечисленных в колонке 3, для того чтобы вызвать, мобилизовать и запустить ассоциативные процессы и мыслительные навыки пациента в определенных направлениях и иногда достичь определенных терапевтических целей. Он уверен, что гипнотическое внушение на самом деле представляет собой процесс вызывания и утилизации собственных психических процессов пациента таким образом, что они оказываются вне обычного спектра контроля его Эго. У тилизационная теория гипнотического внушения может быть подтверждена, если обнаружится, что другие терапевты и исследователи также могут добиться более надежных результатов, утилизируя любые ассоциации и мыслительные навыки, уже имеющиеся у конкретного пациента, которые можно мобилизовать, расширить, вытеснить или трансформировать для достижения специфических “гипнотических” явлений и терапевтических целей.

В ситуации терапевтического транса успешная утилизация бессознательных процессов приводит к автономной реакции. Пациенты с удивлением обнаруживают, что перед ними новые данные или форма поведения (колонка 5). То же самое происходит и в повседневной жизни каждый раз, когда внимание зафиксировано вопросом, или каким-то удивительным, необычным переживанием, или чем-то еще, что притягивает интерес человека. В такие моменты люди переживают обычный, повседневный транс; они часто смотрят вдаль (направо или налево, в зависимости от того, какое полушарие мозга доминирует) (Baken, 1969; Hilgard and Hilgard, 1975), взгляд у них становится “нездешний” или “пустой”; глаза могут даже закрыться. Тело, как правило, становится неподвижным (разновидность каталепсии), некоторые рефлексы (например, глотание, дыхание) могут быть подавлены, и на мгновение они, кажется, теряют связь с окружающим миром, пока не завершат свой внутренний бессознательный поиск идеи, реакции или системы координат, которая вернет стабильность их общей ориентации в реальности. Согласно нашей гипотезе, в повседневной жизни сознание находится в состоянии постоянного колебания между постоянной ориентацией в реальности и моментами действия процессов трансовой микродинамики, описанных в табл. 1. Хорошо обученный гипнотерапевт остро чувствует эту динамику и ее поведенческие проявления. Трансовый опыт и гипнотерапия являются просто продолжением и утилизацией этих нормальных психодинамических процессов. Измененные состояния сознания (те, при которых внимание фиксируется, а возникшая в результате узкая система отсчета разбивается и/или трансформируется при помощи наркотиков, сенсорной депривации, медитации, биологической обратной связи или чего бы то ни было еще) следуют в основном одной и той же схеме, но с акцентами на разных стадиях. Мы можем, таким образом, воспринимать таблицу 1 как общую парадигму для понимания зарождения и микродинамики измененных состояний и их влияния на поведение.

Упражнения с аналогиями, каламбурами и метафорамиc "каламбурами и метафорами"

1. Создайте занимательные аналогии и метафоры, заставляющие споткнуться сознательный разум и в то же время активизирующие привычные формы бессознательного функционирования, которые могут быть использованы для вызывания всех стандартных форм гипнотических явлений.

При планировании терапевтического подхода к проблеме конкретного пациента используйте каламбуры, аналогии, метафоры и просторечия, которые будут:

а) обладать непосредственной привлекательностью с точки зрения интересов всей жизни индивидуума;

б) непосредственно активизировать по ассоциации привычные способы функционирования пациента и помогут достичь терапевтической цели.

Отметьте, как такие аналогии могут быть эффективны, в трансе или без транса. В трансе, однако, аналогии можно считать конкретным инструментом для достижения желательных откликов.

Date: 2015-09-05; view: 420; Нарушение авторских прав