Заоблачные деревни

Почти два тысячелетия Тибет скрывался за «железным занавесом» высоты и религиозных запретов, поэтому сведения о нем крайне скупы. В течение долгого времени таинственный край был закрыт для иностранцев, если те не являлись паломниками или коммерсантами. Немногим из них удавалось получить разрешение на въезд, проехать по северным провинциям, побывать в монастырях, но лишь единицы могли проникнуть в сердце страны – священный город Лхасу, где согласно Н. Рериху «завершался путь искателей истины».

Долгое время дневники путешественников являлись единственным источником информации об истории, географическом положении и памятниках горной страны. К сожалению, старинные путевые заметки настолько противоречивы, что сегодня вызывает сомнение сам факт пребывания их авторов в Тибете. Местная архитектура также не изучена полностью. В трудах ученых и путешественников достаточно места уделяется известным памятникам, подобным столичному храму Джоканг или дворцу далай‑ламы Потале. Работ, посвященных зодчеству в целом, почти нет, как не имеется и классификации серьезных трудов по привязке памятников к той или иной культуре. Длительные, хотя и не всегда дружественные связи Тибета с Китаем и Монголией обусловили взаимный обмен традициями, но тибетцы заимствовали внешнюю сторону, оставаясь непреклонными в отношении духовности.

Сельский дом в Северном Тибете

Впитав в себя особенности различных культур, тибетская архитектура выработала собственные неповторимые черты: монументальность и простые формы, оживленные ярким декором. Местные постройки, как правило, имеют в плане форму квадрата или треугольника. Главный фасад каждого сооружения располагается с южной стороны и по традиционной схеме делится на три части симметрично центральной оси. Членение подчеркивается изменением рельефа наружной поверхности, причем боковые стороны чаще выдвигаются вперед. Наружные стены немного наклонены внутрь, что придает зданию устойчивость и одновременно создает эффект монументальности: даже небогатые жилые дома Тибета напоминают крепости.

Неизменявшаяся веками композиция фасадов удивляет простотой, величием и строгостью. Белые стены завершаются черной полосой карниза, в отдельных случаях дополненного круглыми позолоченными медальонами. Входы часто оформлены в виде портала с толстыми деревянными стволами, окрашенными в темно‑красный цвет. Помещенные в ровный ряд, окна вытянуты вверх и перекрыты деталями, похожими на классические сандрики. В богатых домах и храмах оконные проемы украшены черными, нарисованными на стене наличниками.

Тибетские зодчие первыми начали строить многоэтажные здания. Столичный дворец Потала в законченном виде вознесся на 13 этажей. До него мировая архитектура знала лишь многоуровневые башни. Городские и богатые сельские здания имели 2–3 этажа; низкие дома считались неудобными для проживания даже одной семьи и поэтому возводились гораздо реже. Основным способом декора являлась побелка, а строительным материалом издавна служил камень, чаще сложенный неровной бутовой кладкой на глиняном растворе. Иногда домовладельцы решались на дорогие стены с правильной перевязкой камней. С XVIII века оседлое население Тибета переселилось в дома из кирпича, но ровные поверхности по‑прежнему выбеливались известью.

В отрезанных от мира, разделенных огромными расстояниями городах нагорья даже сейчас не ощущается ход времени. Впервые оказавшись в Тибете, современные путешественники чувствуют себя в Средневековье. В старину постоянная угроза вторжения требовала укрывать имущество семьи за толстыми каменными стенами, отчего каждый тибетский дом представлял собой крепость, иногда огромную, но чаще небольшую, с маленькими окнами у карниза. Сложенный из неотесанных камней, он завершался плоской кровлей, которая использовалась для хранения кизяков, сушки зерна и прочих хозяйственных надобностей. Ограждение крыши позволяло хозяину укрываться от пуль во время перестрелки с незваными гостями.

Древняя кладка

Бедняки покрывали дом прессованным ячьим навозом. В этом случае строительным материалом являлись уложенные в несколько слоев брикеты, которые затем применялись в качестве топлива для домашнего очага. Они всегда заготавливались с избытком и заранее, потому что свежий навоз при сгорании источал едкий смердящий дым. В записках русского исследователя А. М. Позднеева описана весьма оригинальная конструкция тибетской крыши, состоящей «…из связанных в пучки и гладко обрезанных корней самшитового дерева, наложенных толщиной приблизительно в 5–6 четвертей. Сверх этого слоя снова продолжается стена, также приблизительно на аршин или 3 четверти, чем здание и оканчивается. Собственно крышу у таких жилищ составляют корни самшита, но, придавленные верхней частью стены, они выглядывают наружу и, потемнев от времени, кажутся черным бордюром на фоне белых стен». На плоских кровлях не могла не скапливаться вода. Для удаления влаги зажиточные домовладельцы сооружали водосточные желоба в виде консолей с большим выносом.

Оформление крыш жилых домов

Лестницы в старинных тибетских постройках выполнялись из дерева и были очень крутыми: при ширине марша около 1 м проступь составляла 27–28 см, а подступенок – 35–36 см. Лестница имелась в каждом доме, но крестьяне пользовались ею редко, предпочитая столб с зарубками. Врытый в землю ствол дерева чаще служил для спуска, реже для подъема, почти не экономил времени, зато был опасен для здоровья. Засалившийся от прикосновения смазанных маслом рук, со временем он становился таким скользким, что преодолеть несколько метров до верхнего этажа удавалось самым ловким, остальные падали, подчас ломая руки и ноги.

Междуэтажные перекрытия выполнялись из толстых брусьев, уложенных вплотную друг к другу. В богатых домах и храмах потолки основных залов покрывались тончайшей росписью. Помещения нижних этажей обычно оставались без окон и, кроме того, были окрашены в темные тона.

В своеобразном цоколе располагались стойла с отсеками для земледельческого инвентаря. Тем не менее мрак нижнего помещения усиливал эффект красочности верхних комнат. В тибетских интерьерах царили чистые тона: белый, черный, зеленый, оранжевый, красный, желтый, синий.

Большая часть селений располагалась в долинах рек, где на очищенных от скал клочках земли выращивался местный сорт ячменя. Мука из поджаренных зерен этого растения уже много веков составляет единственную пищу в бедных семьях и главную – в зажиточных. Скотоводы кочуют на высоте около 5000 м, где летом 30‑градусная дневная жара чередуется с ночными заморозками.

Горцы говорят, что «чем выше поднимаешься, тем ниже опускается температура». Сильно разреженный воздух в сочетании с высоким солнцем создает температурный контраст в самых узких рамках. Например, солнцепек на открытом месте сменяется пронизывающим холодом в тени. Клочья ледяного тумана вызывают желание завернуться в меховой полушубок, а через несколько минут теплые лучи нагревают его, выманивая путешественника к ручью, где, раздевшись до пояса, он с удовольствием плещется в чистой воде. К вечеру налетает ветер, небо закрывается синими тучами и человек, дрожа от холода, вновь надевает шубу.

Палатка скотовода

Жители Тибета не отличаются гостеприимством, но, если путнику посчастливилось войти в чужой дом, хозяин предлагает гостю комнату или угол, шкуру барана на случай, если ночью температура упадет ниже нуля, и, конечно, чай с маслом – живительный напиток, без которого невозможно представить местное бытие. Тибетский чай трудно назвать напитком; этот питательный продукт один из немногих в местной кухне требует длительной варки. Ранним утром у каждой хозяйки бурлит на очаге большой котел. Женщина бросает куски чая в кипящую воду, добавляет соль, питьевую соду или буру. Доведя массу до кипения, она дополняет ее шариками осветленного ячьего масла и не снимает с огня в течение нескольких часов. В таком виде чай обретает высокие питательные свойства, а после смешивания с поджаренной мукой становится полноценной пищей.

Тибетский кирпичный чай представляет собой необычный продукт. В брикетах содержится смесь обычного, сухого листа с веточками, содой, селитрой и некоторыми другими компонентами.

В местности, где извечно не хватает пищи, напитком является чан – некрепкое ячменное пиво, тогда как чай скорее напоминает суп. Китайцы снабжают им Тибет с незапамятных времен, поэтому его производство и доставка налажены гораздо лучше остальных продуктов.

Мутовка и жбан для хранения чая

До середины XX века солидная величина и вес (7–8 кг) брикетов чая позволяли перевозить его сначала на лошадях, затем на яках, без которых торговцы не могли бы преодолеть горные перевалы. Большая часть товара продавалась на рынках крупных городов, после чего излишки развозились по отдаленным районам. Трудный путь диктовал особую форму и упаковку чайных блоков. Перед отправкой торговцы заворачивали прессованный чай в свежую, или «зеленую», шкуру и на несколько секунд погружали в воду. После этого упаковка долго сушилась на солнце. По мере высыхания брикеты cжимались, а их содержимое спрессовывалось еще сильнее. Полностью высохнув, шкура приобретала коричневатый оттенок и становилась твердой, как дерево. При транспортировке, когда конь спотыкался, пересекая горную речку, с грузом ничего не случалось, даже если он намокал. Обтянутые шкурами сухие, округлые пачки нередко скатывали по склону, не опасаясь за их целостность. Товар не портился под дождем, оставаясь неповрежденным даже в том случае, когда оказывался в реке, где плавал несколько суток. Чудо китайского упаковочного искусства – брикетный чай, использовался в качестве валюты. Потратив на рынке деньги, покупатель мог расплатиться куском брикета, поэтому простые тибетцы старались запастись чаем, чтобы меньше думать о монетах.