В ПЛЕНУ. Местом заключения для пленных туареги избрали старый бурдж[122], превращенный временем в развалины

Местом заключения для пленных туареги избрали старый бурдж[122], превращенный временем в развалины. Его обветшалые стены венчали собой небольшой холм в северной части оазиса. Некогда эта крепость была главным оплотом туземных племен Зенфига в борьбе с соседями. После того как обитателей Зенфига соседи оставили в покое, бурдж забросили, не пытаясь ни отреставрировать, ни даже поддерживать в приличном состоянии. Высокий глинобитный забор, выщербленный во многих местах, служил крепостной стеной бурджа. А в центре его возвышался минарет с полуразрушенной верхней площадкой. Впрочем, подняться на минарет все‑таки было можно, и оттуда открывался вид на оазис и далеко за его пределы. Несмотря на обветшалость крепости, в центре ее отыскались два‑три помещения, вполне пригодных для жилья, правда, без мебели и с дырявой крышей.

Туда и поместили наших героев. Хаджар не удостоил их хотя бы междометием, а Сохар, доставивший их в крепость, не ответил ни на один вопрос.

В момент нападения на лагерь капитан Ардиган и его товарищи даже не успели схватиться за оружие, которое полностью досталось разбойникам. Отобрали у пленных и те небольшие деньги, которые каждый имел при себе. Но больше всех возмущался Франсуа, которого разбойники лишили бритвы.

Когда Сохар оставил своих пленников наедине с их несвободой, капитан и инженер решили обследовать место своего заключения.

– Когда попадаешь в тюрьму, – горько пошутил господин де Шалле, – надо первым долгом осмотреть – насколько удобно в ней сидеть.

– А уж тогда и решать, оставаться в ней или бежать, – в тон ему ответил капитан.

Вдвоем они обошли внутренний двор, в центре которого возвышался минарет. Выяснилось, что стены, окружавшие его, слишком высоки. Единственная дверь, ведущая в центральный двор, заперта Сохаром. Толстенные створки дверей, обитые железом, сразу отгоняли мысль о том, что их удастся сломать. А выйти отсюда можно было только через эту дверь. Но кто может сказать: стоит ли у дверей стража или нет?

Ночь пленники провели в полной темноте и натощак. Напрасными были их ожидания, что о них вспомнят и принесут хоть что‑нибудь поесть. Но сильнее голода была жажда. Дверь же так и не открылась в тот день. На ночлег пленникам пришлось устраиваться в одной из комнат. Постелью им служили охапки сухого ковыля. Невеселые мысли овладели всеми. Бригадир первым решился нарушить тишину.

– Неужели эти мерзавцы решили уморить нас голодом? – воскликнул он.

Впрочем, реально такой угрозы не существовало. Тем более что перед последним этапом пути, километров за десять до Зенфига, банда сделала привал и пленным дали поесть. Но с тех пор прошло много времени, и подкрепиться не мешало бы.

– Надо постараться уснуть, – сказал инженер, – тогда голод не так ощущается…

– И пусть нам приснится, что мы сидим за хорошо сервированным столом, – добавил бригадир. – Котлеты, салат, фаршированная утка… – мечтательно продолжал он.

– Хватит, бригадир, – запротестовал Франсуа. – Незачем говорить о таких деликатесах. Нам бы сейчас по миске похлебки…

Разговоры о еде постепенно стихли, и другая мысль овладела пленниками. Каковы намерения Хаджара по отношению к ним? Скорее всего он узнал капитана. Но что он задумал? Может быть, он собирается казнить капитана и его друзей?

– Я не думаю, что это возможно, – заявил господин де Шалле. – Вряд ли туареги решатся лишить нас жизни. Напротив, мы для них нужнее в роли заложников. Ведь Хаджар наверняка еще раз нападет на стройку, если компания возобновит работы. А вдруг в результате нападения ему не повезет, и он снова попадет в руки властей? Второй раз ему бежать не дадут. Вот тут‑то его дружки и вспомнят о нас…

– Предложит обменять своих пленников на себя и сотоварищей, – усмехнулся капитан.

– Я полагаю, именно так и может случиться, – сказал инженер.

– Возможно, вы правы, – задумчиво ответил капитан. – Но не следует забывать, что Хаджар жесток и мстителен. На этот счет у него стойкая репутация. И почему вы думаете, что он будет рассуждать как мы? Тем более что у него свои собственные причины для мести.

– И прежде всего мести вам, мой капитан, – вступил в разговор Писташ. – Ведь именно вы всего несколько недель назад задали ему хорошую трепку и заставили сложить оружие.

– Согласен, бригадир[123], но меня удивляет другое: почему, узнав меня, он не предпринял ничего откровенно враждебного именно ко мне? Мы полностью в его власти, ничего не знаем о судьбе Вийета и Пуантара, так же как и они ничего не знают о нашей.

– Будь что будет, но нам надо бежать, как только наступит подходящий момент. Сделаем все возможное и невозможное, только бы вырваться отсюда. Я хочу быть свободным, а не заложником, когда предстану перед своими товарищами. И еще я хочу сохранить себе жизнь для того, чтобы, когда придет время, с оружием в руках встретиться лицом к лицу с негодяями, так вероломно захватившими нас.

Но если капитан Ардиган и инженер разрабатывали план побега, полагаясь на собственные силы, то Писташ и Франсуа, готовые следовать за ними во всем, все‑таки рассчитывали на помощь извне и даже на разум их верного друга – Козырного Туза.

Такова была ситуация, с которой необходимо было считаться. Напомним, что Козырный Туз сопровождал пленных до Зенфига, держась подальше от туарегов. Но как только капитан Ардиган и его друзья оказались в крепости, верному псу не удалось присоединиться к ним. Помешали ли ему в этом преднамеренно или нет? Трудно сказать. Но наши герои весьма сожалели о том, что собаки не было с ними. Хотя чем мог им помочь Козырный Туз, даже при всем своем уме!

– Кто знает… кто знает, – повторял бригадир Писташ, беседуя с Франсуа, – ведь собаки наделены инстинктом, которого лишен человек. Если бы мы могли подсказать Козырному Тузу, что нам нужен его хозяин и его верный Наддай, возможно, он бросился бы на их поиски. Правда, пока мы заперты здесь, об этом нечего думать. Но все равно, как бы я хотел, чтобы пес был с нами…

Франсуа согласно кивал головой, потирая небритый подбородок.

Напрасно прождав, что им принесут хоть какую‑то еду, пленники решили немного передохнуть. Тем более что в отдыхе они нуждались. Растянувшись на охапках ковыля, они заснули довольно поздно. Но тем не менее проснулись с первыми лучами солнца.

– Судя по тому, что мы не ужинали вчера, завтракать сегодня нам тоже не придется, – справедливо заметил Франсуа.

– Жестоко, я бы даже сказал, весьма, – ответил Писташ.

Пленные поспешили обсудить этот весьма интересный вопрос. Однако час спустя Ахмед с дюжиной туарегов вошли во двор, неся с собой лепешки, холодное мясо, финики в таком количестве, что этого хватило бы на целый день, а также несколько кувшинов с холодной водой.

Капитан Ардиган попытался еще раз выяснить, какую судьбу им уготовил вождь туарегов. С этим вопросом он обратился к Ахмеду. Но тот, как и Сохар накануне, не удосужился ответить, поскольку получил приказ не вступать в разговоры с пленными. Охрана покинула двор, так и не произнеся ни слова.

Прошло три дня. Но в положении узников ничего не изменилось. Пытаться бежать из крепости было бесполезно, поскольку без лестницы перелезть через стену невозможно. Но если бы каким‑то чудом удалось перебраться за стену, под покровом ночи, то капитан и его друзья могли бы бежать через оазис. Ничто не свидетельствовало о том, что крепость охраняют снаружи. Видимо, туареги считали, что пленным не удастся одолеть неприступные стены.

Еще в первый день бригадир сумел ознакомиться с расположением оазиса. Приложив немало усилий, он поднялся по выщербленной лестнице на верхушку минарета. Там, не обнаруживая себя, он через оконце наблюдал за открывшейся перед ним панорамой.

Под ним, вокруг крепости, среди деревьев Зенфига раскинулось селение. Ослепительно белые домишки туземцев выделялись на фоне темной зелени. Одно из строений представляло собой целый ансамбль[124], окруженный стеной. По суете, царившей у его ворот, по флагам, развевавшимся у входа, бригадир решил, что это резиденция Хаджара. Он не ошибся.

Двадцатого числа после полудня, заняв свой пост для наблюдения, бригадир заметил большое оживление в селении. Дома опустели, и со всех сторон оазиса к дому Хаджара стекались туземцы. На базарный день это не было похоже – ни одного каравана не было видно на площади. Скорее всего по призыву Хаджара в Зенфиге собиралось нечто похожее на вече. И в самом деле, вскоре главная площадь селения заполнила огромная толпа. Понаблюдав за происходящим, бригадир решил позвать капитана. Тот, не колеблясь, присоединился к Писташу. Но устроиться удобно вдвоем в столь узком месте, да еще стараться, чтобы тебя не заметили, было непросто.

Несомненно, что туземцев собрало здесь какое‑то неординарное[125]событие. Шум, крики, волнения толпы стихли с появлением известного нам персонажа в сопровождении мужчины и женщины.

– Это Хаджар! Это он! – вскричал капитан. – Я узнал его.

– Вы правы, мой капитан, – ответил Писташ, – я его тоже узнал.

Это и в самом деле был Хаджар, а с ним – его мать Джамма и брат Сохар. Как только они появились, их встретили приветственными возгласами. Затем наступила тишина. Хаджар, окруженный толпой, взял слово и в течение часа держал речь перед соотечественниками. Конечно же, ни капитан, ни бригадир не могли расслышать ее, но, судя по крикам, сопровождавшим выступление, Хаджар умело распалял толпу. По окончании сборища новые крики понеслись над оазисом. Хаджар вернулся в дом, толпа постепенно разошлась, и селение снова приняло свой обычный безмятежный вид.

Капитан и бригадир тотчас же спустились вниз и поделились увиденным со своими товарищами.

– Я думаю, – сказал инженер, – что готовится какая‑то акция[126]против затопления шотта, а значит, после сходки последует новое нападение на стройку…

– Я тоже так думаю, – заявил капитан. – Возможно, Пуантар уже вернулся в Голеах.

– Такое впечатление, – вступил в разговор бригадир, – что все эти мерзавцы собрались сюда только затем, чтобы поглазеть на казнь пленных!

Продолжительная тишина воцарилась после этого замечания. Капитан и инженер переглянулись, как бы обмениваясь своими тайными мыслями. А что, если вождь туарегов решился на крайние меры? А вдруг публичной расправой над пленными он задумал привлечь в Зенфиг многочисленные племена округи?

Как же теперь сохранить надежду на то, что хоть какая‑нибудь помощь придет к несчастным? И откуда ждать ее – из Бискры или из Голеаха? Ведь лейтенант Вийет понятия не имел о том, куда разбойники увели его друзей и в чьи руки они попали.

Перед тем как спуститься с минарета, капитан и бригадир осмотрели окрестности оазиса. Ничто не нарушало однообразия пустыни, распростершейся вокруг Зенфига. Если даже предположить, что лейтенант Вийет чудом узнал, где находятся его товарищи, и двинулся сюда, на что можно рассчитывать его малочисленному отряду в бою с ордой туземцев?

Оставалось только с тревогой ожидать развития событий. С минуты на минуту может открыться дверь крепости, впустив Хаджара и его людей. Смогут ли пленники оказать сопротивление, если вождь туарегов отдаст приказ вытащить их на площадь и предать смерти? Если этого не случилось сегодня, то, как знать, будут ли они живы завтра?

Однако день прошел, не принеся ничего нового. Еды узникам хватило до вечера и с наступлением сумерек они расположились на ночлег. Но только улеглись, как какой‑то странный шум, доносившийся извне, заставил всех вскочить. Не идет ли сюда часовой, чтобы открыть дверь людям Хаджара? А вдруг сейчас их в самом деле поведут на казнь?

Бригадир приник к двери, прислушиваясь к тому, что творится за нею. Шум доносился явственно, но это были не шаги человека. Наконец Писташ различил глухое и жалобное потявкивание и повизгивание. Стало ясно, что у двери бродит собака.

– Козырный Туз!.. Козырный Туз! – позвал бригадир. – Ты ли это, мой верный пес?

Узнав голос бригадира, собака залаяла.

– Да, да, это мы, мы! – радостно повторял Писташ. – Если бы ты, дружище, мог найти сержанта и Наддая и предупредить их, что мы заперты в этой мерзкой дыре…

Все узники подошли к двери, вслушиваясь в беседу бригадира с собакой. Как бы связаться со своими с помощью пса? Эта мысль мелькнула у всех заключенных. Может, прицепить к ошейнику записку? Тогда лейтенант Вийет, узнав, где находится капитан Ардиган с товарищами, прибудет сюда и освободит их. Но как добраться до этого самого ошейника?

В любом случае собаке не стоило находиться под дверью крепости. Это поняли все. Поэтому бригадир повторял непрерывно:

– Уходи, мой пес, уходи, пока тебя не заметили.

Козырный Туз понял его и, пролаяв на прощание, убежал.

На следующее утро, как и накануне, им принесли еду. Значит, в положении пленников и сегодня перемен не предвидится. Ночью же, как ни прислушивался бригадир, ни звука из‑за дверей не донеслось. Собака не вернулась. Может, с ней что‑нибудь случилось? Вдруг она попалась туарегам? Два следующих дня также прошли без изменений. О Козырном Тузе не было ни слуху ни духу.

Двадцать четвертого апреля, около одиннадцати часов утра, капитан Ардиган, поднявшись на минарет, заметил какое‑то движение в Зенфиге. Туземцы собирались на площади верхом на лошадях, вооруженные до зубов. Может быть, пришел тот день, когда капитану и его товарищам суждено предстать перед Хаджаром? Но и на сей раз ничего не произошло. Похоже, вождь туарегов готовился отбыть куда‑то. Выехав со двора своего дома на коне, он устроил смотр всадникам, а полчаса спустя, встав во главе отряда, выступил в восточном направлении.

Капитан тотчас же спустился вниз и сообщил о том, что видел, товарищам.

– Несомненно, этот поход имеет целью помешать возобновлению работ в Голеахе, – сказал инженер.

– Кто знает, может быть, им придется вступить в бой с Вийетом и его отрядом? – заметил капитан.

– Да, не исключено, – отвечал бригадир. – Но мне кажется это маловероятным. А вот что очевидно, так это то, что во время отсутствия Хаджара надо попытаться бежать.

– Но как? – спросил один из спагов.

– Да… как воспользоваться представившимся случаем? – протянул бригадир задумчиво.

Стены крепости по‑прежнему оставались непреодолимым препятствием. Дверь прочно закрыта. Спасения не предвиделось. Откуда ждать помощи, на кого надеяться, кроме себя? Но помощь пришла, причем оттуда, откуда ее ждали меньше всего.

В наступившей ночи раздался глухой лай собаки, роющей землю у дверей. Козырный Туз, следуя своему инстинкту, обнаружил лазейку в этой части крепостной стены – дыру, наполовину засыпанную землей И вдруг, к удивлению всех, пес появился во дворе крепости. Да, Козырный Туз был теперь рядом с узниками, прыгал вокруг них, радостно лая. Стоило немалых усилий успокоить храброго пса. Тотчас же капитан, инженер и другие бросились за ним к узкому проходу. Достаточно было расширить его, расчистить от камней и земли – и путь на свободу открыт.

– Вот он, наш шанс, – воскликнул Писташ.

Да, это была единственная возможность, которую надо было использовать до того, как вернется Хаджар. Конечно, непросто было, выбравшись из крепости, пройти через селение незаметно. А затем в глубокой тьме выбраться из оазиса. К тому же надо было иметь в виду и возможную встречу с возвращающейся бандой Хаджара. Да и как идти полсотни километров, через пустыню, без еды и воды? Разве что захватить немного фруктов и кореньев из оазиса?

Но эти трудности никого не страшили. Не колеблясь ни минуты, все узники решились на побег. Первой в проломе исчезла собака.

– Давай! – сказал капитан Писташу, указывая на нору, ведущую к свободе.

– После вас, мой капитан, – ответил бригадир.

Пролезать надо было с максимальной осторожностью, чтобы не обвалить стену. Пленникам удалось проделать все аккуратно, и через десять минут они оказались на дороге, ведущей к селению. Ночь была темная, облачная. Ни звезды на небе… Без помощи собаки капитану Ардигану и его товарищам вряд ли удалось бы выбрать верное направление. И они полностью доверились четвероногому проводнику. Пес не подвел. Пленники беспрепятственно достигли первых деревьев оазиса. В домах туземцев царила тишина. Нигде ни проблеска света. Бесшумно двигаясь, беглецы добрались до границы оазиса, никого не встретив по пути. Долгожданная свобода была близка. Но вдруг перед ними выросла фигура человека с фонарем в руках. Беглецы узнали того, кто держал фонарь, а он узнал их. Это был Мезаки, направлявшийся к своему жилищу. Араб не успел издать ни звука, как Козырный Туз вцепился ему в горло и повалил. Через минуту предатель был мертв.

– Отлично, отлично, дружище! – похвалил пса бригадир.

Оставив жертву на земле, беглецы быстрым шагом направились на восток Мельгира.