Глава 4. Наш караван направился из Реддинга в один из самых крупных городов Запада

Наш караван направился из Реддинга в один из самых крупных городов Запада. Если многие города можно было назвать скорее поселками, то Нью-Рено был именно городом. С центральной улицей, пригородом, большим разнообразием законных и незаконных развлечений, развитой системой организованной преступности. В колонне каравана я опять шел рядом с караванщиком, но Фила рядом не было — он был замыкающим. Я оказался рядом с уже знакомым Аланом или просто Алом. Также рядом в кожаной броне шел Гарольд — парнишка, старше меня на три-четыре года, в правой руке он держал тяжелый двуствольный обрез, положив его на плечо. С этими бывалыми ребятами я чувствовал себя спокойно и уверенно, похоже, ручному оружию они не доверяли и предпочитали уничтожать противника на расстоянии.

Западный хребет был от нас по правую руку, и я часто смотрел туда, пытаясь представить, что нас ожидает за ним. На первом привале Фил продолжил мое обучение стрельбе. Савинелли был не против, видимо, надеялся, что рейдеры не подойдут так близко к Реддингу, только поворчал насчет траты патронов. На последующих стоянках наши занятия продолжились, к обучению подключились другие охранники. Ал показал, как быстро выхватывать оружие из разных положений, как его укладывать так, чтобы оно моментально оказывалось в руке. Еще один охранник, Фрэнк, который тоже был вооружен «Десерт Иглом», показал преимущества и недостатки этого оружия. В результате после пяти дней тренировок я узнал о своем оружии больше, чем за предыдущие полгода. Лимит тренировочных патронов вышел на третий вечер, и в дальнейшем мои занятия носили лишь теоретический характер. Особенно этому был рад караванщик, он все беспокоился, что наши шумные занятия привлекут внимание бандитов.

На четвертой стоянке, поздно вечером караванщик подошел к нашей «обучающей» группе и сказал:

— Ал, Фил, мне показалось, что я слышу далекие выстрелы. Сходите вон на ту гору, посмотрите, что там за дела.

Охранники привели в готовность оружие и двинулись в указанном направлении. Савинелли посмотрел на оставшихся:

— Прекращаем школу, теперь все по-настоящему.

Мы стали прислушиваться. Поблизости от караванной группы было очень трудно понять, какие звуки пришли издалека, а какие порождает горящее дерево и браминий помет в костре. Я и еще пара охранников отошли в сторону. Нам тоже показалось, будто издалека доносятся сухие щелчки, но сложно было определить природу их происхождения. Через несколько минут далекие звуки стихли, и нам осталось ждать, когда вернутся разведчики. Те спустились с горы и подошли к караванщику. Заговорил Ал:

— Это была перестрелка, далеко, примерно в одном дневном переходе от нас, на севере. Похоже, какой-то караван подловили на стоянке. Я… — он посмотрел на Фила, — мы определили две винтовки, возможно, один дробовик, два пистолета-пулемета, два кольта, и еще какой-то мощный пистолет.

Савинелли помрачнел.

— Рейдеры? — полуутвердительно проговорил он.

Фил кивнул.

— Больше некому. Мафия так далеко для разборок не забирается. Кто победил в схватке, непонятно, но если грабители, то сейчас у них неплохой арсенал. Будем надеяться, что и потери есть.

Караванщик скомандовал отбой.

На пятый день пути Савинелли стал совсем нервным, он постоянно оглядывался и не убирал свой «МП-9». Похоже, это было излюбленное оружие всех караванщиков. Мы тоже были на взводе, никто не хотел попасть на прицел бандитов. Периодически Фил и Ал выходили вперед и разведывали местность, где предстояло пройти каравану. Пока было спокойно, но мы не расслаблялись. Единственное, можно было надеяться, что во вчерашней схватке рейдеров потрепали и они не высунутся, пока не залечат раны.

Из-за постоянной перестраховки мы прошли меньше, чем могли бы, но это было и к лучшему — о месте нашей ночевки никто не знает. Савинелли старательно выбирал место, как будто готовился не ко сну, а к бою. Он остановил нас на открытой пустоши, окруженной большими камнями и сухими деревьями. Пока солнце не зашло, караванщик обошел все окрестности. Видимо, в его голове родился какой-то план. Перед тем, как расположиться на ночевку, он собрал всех и объяснил:

— Сегодня будем готовиться к бою. Погонщики, вы располагаетесь как обычно: спальники, костер, пустые разговоры. Сейчас соберите из камней стену, как от ветра, чтобы спрятаться в случае стрельбы. Подготовьте много хвороста и дров, если начнется стрельба, бросайте в костер. А охранникам сегодня спать вообще не придется. К нам подкрасться легче всего вон по той ложбинке, — Савинелли махнул рукой на север, — ветер будет относить звуки, поэтому мы оставим там засаду. Ал, возьми еще двоих и найди такое место, чтобы и рейдеров застать врасплох, и в случае чего быстро вернуться сюда. Фил, ты тоже хороший стрелок, займи позицию вон на том пригорке, так ты сможешь контролировать ложбину и нашу стоянку. Остальные расположитесь по периметру, подготовьте себе укрытия на случай стрельбы в северном и восточном направлениях. На свет не высовываться. Сейчас подойдите ко мне.

Мы собрались возле одной повозки, где стоял караванщик. Из-за спин мне ничего не было видно, но по знакомому шороху упаковок и звону бутылок я определил, что нам выдают сухой паек. Каждый получил по куску вяленого мяса брамина, несколько сухарей и бутылку «Нюка-колы». Наверное, Савинелли надеялся, что кофеин поддержит нас в ночном бодрствовании. После того, как все получили положенное, он крикнул:

— За работу!

Все бросились исполнять его указания. Трое охранников удалились в сторону оврага, который рассмотрел караванщик. Фил, прихватив спальник, пошел занимать позицию снайпера. Погонщики поставили повозки в круг, внутрь завели браминов, а сами принялись таскать камни, чтобы построить себе укрытие. Я осмотрелся и попробовал определить, где наиболее выгодная позиция. Мне показалось, что удобнее будет расположиться с южной стороны, так я смогу простреливать и восточное, и северное направления. Правда, дистанция не маленькая и придется очень хорошо целиться, но я надеялся, что тренировки не прошли даром. Я принялся таскать камни для подготовки надежного укрытия. Привалив несколько валунов один к другому, я обезопасил себя с двух направлений, но потом, подумав, стал подтаскивать еще булыжники. Солнце уже село, начало темнеть. Неподалеку от меня расположился Фрэнк — теперь мы сможем прикрывать друг друга в случае опасности, и, если кончатся патроны, обменяться обоймами. Караванщик окопался в стороне от нас с еще одним охранником. Я разложил спальник и уже собрался залечь, когда ко мне подошел Фил.

— Неплохая позиция, только я на твоем месте сделал бы резервную. Если нападут серьезные парни, у них наверняка будет снайпер, он тебя вычислит по первым же выстрелам, а потом подловит. Поэтому подготовь укрытие поблизости, чтобы быстро и незаметно перебираться туда и обратно. Я бы посоветовал здесь, — он указал на ямку в нескольких ярдах от меня.

— Спасибо, — ответил я, подошел к указанному месту и стал подтаскивать камни.

— Эх, пристреляться бы тебе, но уже поздно. В случае опасности я прокричу крото-крыссом. Будь внимателен, и — удачи!

Фил пошел дальше, обходя каждого, предупреждал, подсказывал, помогал и подбадривал всех охранников. Вел он себя как бывавший неоднократно в таких передрягах боец, и люди верили ему. Затем Фил подошел к Савинелли и недолго поговорил с ним.

Я закончил оборудование второго укрытия, перекусил и стал тренироваться быстро перекатываться с позиции на позицию. Затем прикинул секторы обстрела. Жаль, что не было времени и возможности пристреляться, поэтому приходилось полагаться на навыки, полученные в предыдущие дни. Окончательно стемнело, я успокоился и залег на спальнике, приготовившись к ночному ожиданию. Рядом со мной Френк еще шумел, перекладывал камни, щелкал затвором, пока со стороны костра не донесся приглушенный голос караванщика:

— Затихли все!

Охранники в своих укрытиях замерли, даже брамины замолчали. А вот погонщики, напротив, нервно переговаривались и жгли костер.

Напряженное ожидание не приносило отдыха уставшему телу. Хоть я и лежал, но утомление переходом не проходило, и лежать в полной тишине и без движения становилось все труднее и труднее… Хотелось забыться беззаботным сном и проснуться уже утром, в безопасности и спокойствии. Но нет, нельзя, так я подведу боевых товарищей, которые сейчас так же борются с желанием заснуть. Пришла в голову мысль, что если рейдеры не нападут, то все вечерние старания пройдут даром. Следующая мысль была вообще неожиданной: мне захотелось, чтобы бандиты напали. Проще будет, если мы поскорее отобьемся, и можно будет уснуть. А когда мы уснем, нам будут сниться разные сны, мне — о том, как я иду по пустыне и нахожу древнюю ракету, которую у меня тут же покупают люди из Братства Стали, а их доспехи отливают серебром. Мне в руки сыплются золотые монеты, я их рассовываю по карманам, а монеты все сыплются, и я никак не могу набить карманы и начать собирать их в рюкзак. Поток монет достигает моих колен, и вот я не могу уже переступить с ноги на ногу, а карманы никак не наполняются. Будто смеясь надо мной, где-то вдалеке кричит крото-крысс…

Черт! Я все-таки задремал. Черт, черт, черт! Хорошо, вовремя проснулся, а то бы не проснулся никогда, как и все мы. Я удобнее перехватил пистолет и осторожно высунулся из-за камня, оглядывая освещенную костром территорию. Огонь вздымался на три ярда, выхватывая большую площадь лагеря. Погонщиков видно не было, похоже, они спрятались в своих укрытиях. Стояла полная тишина… Хотя нет, я прислушался и различил необычные для пустошей звуки: шорох мелкого гравия под сапогом, скрип кожаных доспехов, клацанье затвора. К нам подкрадывались несколько человек, и они не сильно пытались скрывать свое приближение. Они уже поняли, что напасть неожиданно не получится, и выстраивались для атаки. Но пока никого видно не было.

До конца не верилось в происходящее. Неужели все-таки напали, и предстоит настоящий бой?

Тройной ружейный залп разорвал ночную тишину — наша засада с северной стороны показала себя. В тот же момент на границе светового круга мелькнул силуэт, и в наши повозки полетел непонятный светящийся предмет. Я услышал звон бьющегося стекла и рев браминов, сполох огня озарил окрестности, но мои глаза были направлены в другую сторону. Я поймал в прицел не успевший скрыться силуэт и нажал на спуск. Раздался крик, и человек упал. Я сделал еще два выстрела в сторону упавшего и тут же начал перебираться во второе укрытие. По камням моей первой позиции ударила пуля, выбив искры. Я заметил, откуда стреляли, но место было слишком далеко для ответного огня из моего пистолета. Оглянувшись, я увидел, что одна повозка полыхает: похоже, подстреленный рейдер бросил бутылку с коктейлем Молотова. Погонщики суетились во мраке, пытаясь отцепить горящий прицеп, при этом не выходя на линию огня противника.

А перестрелка только разгоралась. Палили все: я увидел караванщика, который поливал очередями темноту перед собой. Пролетела еще одна бутылка, но упала рядом с костром, не разбившись. Фрэнк неподалеку пытался в щель между камнями разглядеть какого-нибудь противника и подстрелить его. Это ему удалось, и он высунулся для прицельного выстрела, затем снова спрятался в укрытие. В него тут же полетели пули из темноты, но он был уже в безопасности. Внезапно мне пришла в голову шальная идея. Я несколько раз пальнул в сторону вспышек вражеских выстрелов, опустошая обойму. Перезарядив пистолет, я отполз со своей позиции на несколько десятков ярдов и, крадучись по кустам, начал обходить место битвы по дуге. В темноте трудно было ориентироваться, потому как глаза были ослеплены светом костра. Впрочем, они быстро привыкали. Ярдов через тридцать я залег и огляделся, оценивая обстановку. Перестрелка затихала, но не потому, что рейдеры прекратили наступление, а из-за того, что они перестраивали свою тактику нападения. Они явно не ожидали встретить укрепленную оборону и готовых к бою охранников.

Вдруг послышались шаги, и в четырех ярдах от меня остановилась темная фигура. Сначала я дико перепугался, мне показалось, что рейдер стоит прямо надо мной и выбирает, в какую часть тела выстрелить. Я замер, задержал дыхание, медленно поворачивая голову, чтобы разглядеть врага. Приглядевшись, я увидел, что бандит стоит спиной ко мне и наблюдает за полем боя. По его металлическим доспехам пробежал блик молодой луны. В руке он держал пистолет. Не самый слабый противник, но на моей стороне неожиданность. Я снова услышал шаги — подошел второй. Он сказал первому:

— Торговцы хорошо окопались. Похоже, ждали нас. У нас потери. Что делаем?

— Имитируем отход. Сейчас они подумают, что отбились, начнут собирать свои пожитки, спасать браминов. Тут мы их и возьмем, — произнесла фигура в металлических доспехах.

— Хорошо, передам остальным.

Второй человек ушел. Воспользовавшись шумом его шагов, я смог лечь удобнее для выстрела и прицелиться. Похоже, мне удалось встретиться с предводителем этого отряда. Он продолжал осматривать поле битвы, а издалека раздался крик:

— Уходим!

Предводитель повернулся и, осторожно ступая, пошел в ту сторону, откуда кричали. Я понял, что такой шанс терять нельзя и, недолго думая, выстрелил ему в затылок. Один выстрел, второй! Рейдер взмахнул руками и стал падать лицом вниз. Его тело еще не коснулось земли, а я уже откатился на несколько ярдов в сторону — как учил Фил. В меня никто не стрелял, но и в безопасности я себя не чувствовал. Рейдеры не знали, кто кого подстрелил, если только не могли отличать пистолеты по звукам выстрелов.

Среди деревьев в темноте показалось какое-то движение. Я увидел летящую бутылку с «коктейлем Молотова» и понял, что бандиты все же определили, кто подстрелил их вожака. Да, вот теперь я по-настоящему попал в переплет. Я прыгнул в сторону, попал в какую-то яму, скатился вниз и в этот момент где-то надо мной раздался звук бьющейся бутылки. Тут же над головой расплескалось жидкое пламя. На меня огонь не попал, но волосы опалились. Да, вести бой с целым отрядом рейдеров мне еще не приходилось, и шансы на выживание минимальными. Я перекатился на спину и направил пистолет вверх. По крайней мере, одного я завалю, а там видно будет. Жалко только не увижу я большую радиоактивную пустыню. Пламя хорошо освещало ближайшие окрестности, но и слепило, не давая возможности разглядеть, что там дальше, в темных кустах. Я лежал в яме, приготовившись подороже продать свою жизнь. Пока меня никто не увидел, потому и не стреляли, но это только до первого моего выстрела. Им вообще достаточно бросить в яму бутылку с зажигательной смесью, и все — я, как игуана на палочке, поджарюсь в собственном соку. Из кустов выскочили сразу двое, но пока смотрели на тело своего предводителя.

Один проговорил:

— Он труп. Забираем его?

— Подожди ты, кто-то же его замочил, он еще здесь.

Из-за их спин донесся уже знакомый мне голос:

— Осмотрите здесь все внимательно, на свет не высовывайтесь. Я прикрою.

Все, мне точно конец, против троих мне никак не устоять! Двое разделились и стали по кругу обходить место, освещенное горящей смесью. Один скрылся из поля зрения, другой, напротив, приближался ко мне. В руке у него был полуавтоматический двенадцатизарядный пистолет «Кольт» — не самое опасное оружие, но мне хватит. Противник был одет в кожаную куртку, похожую на мою, но, более тяжелую. Я хотел прицелиться в голову, но она оставалась в тени, и сложно было выбрать момент для выстрела. Пока я выбирал, куда его поразить, рейдер замер, прицеливаясь, и его руки точно указали, что он хочет выстрелить в меня. Между нами расстояние было около пяти ярдов, я целился ему в голову и он это видел. Затухающий огонь осветил его лицо. Было отчетливо видно, как чувство самосохранения, призывающее его к бегству, борется с желанием меня убить. Мы практически глядели друг другу в оружейные дула. При этом он надеялся на поддержку своих товарищей, обещавших его прикрыть. В тот момент, когда он принял окончательное решение, я нажал на спуск. Рейдер не успел даже вскрикнуть, как моя пуля пробило его лицо, и задняя часть головы разлетелась на куски. Я попытался перекатиться, чтобы не попасть в прицел бандитов. Получилось плохо. Выбраться из ямы я не мог, чтобы не попасть на линию огня оставшихся двоих нападавших, а по своему укрытию мог метаться сколько угодно, все равно представляя собой хорошую мишень.

Над головой началась перестрелка. Несколько пуль вонзились в землю около меня, но стреляли не прицельно. Я уткнулся лицом в землю, боясь пошевелиться и вызвать шквал огня на себя. Я понимал, что это самая проигрышная позиция, но страх не позволял мне сдвинуться с места. Тишина пришла в сознание неожиданно. Я с удивлением понял, что еще жив и даже не ранен. Пошевелил руками и ногами — они были целы. Попытался приподняться на локте, чтобы посмотреть, где мои противники, как услышал шепот Алана:

— Лежи и не двигайся.

Я повиновался. Значит, другие охранники пришли мне на помощь, и сейчас численное соотношение изменилось в нашу пользу. Неизвестно, сколько еще поблизости бандитов, но они остались без командира, и это уже хорошо.

Сложно было понять, сколько я пролежал в этой проклятой яме, которая едва не стала моей могилой, но спасла. Может, пять минут, а может и целый час. Огонь от зажигательной смеси погас, и постепенно я привык к слабому свету ночи, медленно переходящей в утро. Наверно, у меня был шок от пережитого. Сегодня я впервые убил человека и впервые оказался близок к смерти. Снова послышались шаги, я резко развернулся, наводя пистолет, и тут же его опустил.

Надо мной стоял Фил и протягивал руку. Кажется, он улыбался.

— Вставай, герой, пока твоего рейдера без тебя не раздели.

— Что значит моего рейдера? Я минимум двоих завалил, — я принял руку Фила и встал.

Вокруг нашей стоянки бродили охранники и погонщики, собирали трофеи. Ярко горел костер. Я вспомнил закон пустошей: взятое с боя принадлежит тебе. Сегодня я подстрелил одного рейдера и убил двоих. На местах, где пали мои жертвы, их не нашлось, значит, кто-то заботливый уже оттащил к свету.

У костра уже набралось немало трупов. Рядом лежало их оружие. Я увидел тело мужчины в металлической броне, рядом был другой, которого я убил последним. Всего насчитали шесть жертв. Погонщики подтащили еще одного. Постепенно все наши собрались у огня. Я сидел в каком-то ступоре, не понимая, что творится вокруг. Подошел Фил. На его плече висели две винтовки, в руке у него была бутылка, заткнутая тряпкой.

— Что смотришь, Эд? Твои трофеи, сам их и раздевай. Скажи спасибо, что мы их сюда перетащили.

— Зачем их раздевать? — я, конечно, понимал зачем, но было непривычно копаться в вещах мертвеца.

— Ну, ты даешь? Это ж твои доспехи, твое оружие. Еще по карманам пошарь, может, там пара монет завалялась.

Я приблизился к телам. Снаряжение разбойников большей частью было дешевым и несерьезным: кожанки, пистолеты, охотничьи винтовки. Лишь у главаря имущество было интереснее. Я подобрал странный пистолет, больше походивший на обрез, переделанный из винтовки, но приэтом очень удобный и компатный. Посмотрел обойму, оказалось, он был заряжен цельнометаллическими пулями 223-го калибра, как у винтовки Фила. Довольно мощное оружие, только вот в обойме всего пять патронов, как и в винтовке, и отдача, наверное, дикая. Засунув пистолет за пояс, я посмотрел на тело предводителя. Как же мне снимать доспехи, а потом надевать их на себя?

— Фил, может, мы продадим эту броню и купим другую?

— Зачем? Что, боишься покойников? Не волнуйся, не укусит. Ты сам подумай: во-первых, мы потеряем деньги на такой перепродаже, а во-вторых, как ты думаешь, откуда в магазинах появляются такие доспехи?

Фил подошел к трупу и стал расстегивать ремни доспеха.

— Помогай, давай. Сапоги сними.

Я ухватился за отделанный стальными пластинами сапог и стал его стягивать. Поначалу не получалось, пока не разобрался с хитрой застежкой на голенище. Через несколько минут главарь остался в нижнем белье, а Фил помогал мне застегнуть на боку крепления брони. Я почувствовал, насколько она тяжелее моей куртки, но крепость доспеха внушала уверенность в себе. Взявшись за второго, я краем уха слушал отчет о прошедшем бое, что пересказывал Алан караванщику.

— Их было одиннадцать. Командир подошел с востока, с ним был снайпер, и три бойца. С ложбины подходили шестеро. Мы положили двоих, остальные залегли. С востока на погонщиков напали трое под прикрытием снайпера и главаря. Первый бросил бутылку и поджег повозку, но его тут же и положили. Остальные залегли и начали перестрелку. Затем решили не атаковать в лоб, а обойти вон по тем кустам и зайти к нам в тыл с юга. Но тут наш новенький решил погеройствовать и подстрелил главаря. Они этого не ожидали, я понял, что сейчас его накроют, и вместе с Гарольдом пошел на выручку. Фил держал под обстрелом ложбину, поэтому там рейдеры ничего не могли сделать. Хорошо, что удалось сразу завалить снайпера, он увлекся охотой на Эда, поэтому заряда из обреза ему хватило. Еще одного подстрелил Эд, и одного я.

— А наши потери?

Я обернулся и увидел, что Савинелли сидит, привалившись в колесу повозки, и ему делают перевязку на плече. Алан стоял рядом.

— Френк ранен в глаз, попала каменная крошка — рикошет от пули снайпера, двое погонщиков обожгли себе ладони, пока повозку тушили. Меня слегка в руку зацепило, тоже рикошет.

— Неплохо, зато теперь эти сволочи не скоро сунутся на эту тропу.

— Да, если это был один отряд.

— Будем надеяться. — Савинелли с трудом встал, наблюдая, как Гарольд достает шприц с красным содержимым.

Укол стим-пака добавил жизненных сил караванщику. Сразу стало видно, как координация его улучшилась и в движения вернулась прежняя уверенность.

— Спасибо. Эй, слушайте все! До рассвета осталась пара часов. Фил и Эд на часах, остальные спать. Впереди еще четыре дня пути.

Я понял, что нас оставили сторожить потому, что ни я, ни мой напарник не были ранены. Остается надеяться, что в пути Савинелли даст нам отдохнуть. Не представляю, как бы я заснул после пережитой ночи. Хоть за мной и был грех — ведь я задремал на часах. Но надеялся, что никто об этом не узнает.

Фил забрался на свой пригорок, с которого вел стрельбу во время боя, а я принялся патрулировать по периметру. Я бродил вокруг лагеря, примеряясь к новым доспехам и прикидывая, какое оружие оставить себе, а какое продать по прибытии в город. По всему выходило выгоднее оставить новый пистолет, он мощнее, к тому же стреляет теми патронами, что и винтовка Фила. Если мы собрались в совместную экспедицию, такая взаимозаменяемость очень поможет, да и по цене патроны к «Десерт Иглу» дороже.

Я подошел к тому месту, где чуть не погиб из-за своей глупой героической выходки. Уже немного рассвело, и я разглядел черную проплешину от горючей смеси, яму, где я прятался, и место, где стоял главарь бандитов. Да, позицию он выбрал удачную, мне просто повезло, что я вышел прямиком на него. Теперь, когда стало светлее, я понял, насколько я был уязвим в своем укрытии. Меня спасла темнота.

Медленно вставало солнце, и даже не верилось, что впереди нас ожидает длинный дневной переход. Мое уставшее тело надеялось, что сейчас я завершу дежурство и спокойно лягу спать. Я старался не думать, насколько оно заблуждается. День начался как обычно, только собирались мы немного медленнее — сказывалась ночная усталость. Еще пришлось перегружать вещи, которые успели вытащить из горящей повозки, да и ранения сократили количество рабочих рук.

Не понимаю, как я смог выдержать шестой дневной переход. Помню только, что отключился в обед, надкусив сушеное яблоко. Потом мне пришлось снимать свой новый металлический доспех и идти без защиты, так как ноги совершенно отказывались слушаться. Я мечтал только об одном — добраться до Нью-Рено и завалиться спать на трое суток. Думаю, что в этот день нас можно было брать голыми руками, потому что остальным охранникам было не намного лучше, чем мне. Но, по счастью, рейдеры были шокированы нашими боевыми возможностями и не стали устраивать засаду. Хотя, возможно, они и сами спали в своем неизвестном логове. Или напавший отряд был просто бандой неорганизованных разбойников, которые надеялись встретить кучку безоружных погонщиков.

Как мы располагались на ночлег, кого поставили на дежурство и что было на ужин, я не помню. Меня привел в чувство Фила:

— Эд, вставай. Твое дежурство.

Я поднял голову и огляделся.

На востоке небо посветлело. Неужели я выспался и наступил следующий день? Похоже на то. Рядом с моим спальником лежал кусок холодного жареного мяса на широких листьях мутировавшей кукурузы. Наверно, это был мой ужин. Или завтрак. Я натянул доспех, проверил пистолет и, жуя заслуженное угощение, пошел обеспечивать безопасность.

До нашей промежуточной цели оставалось меньше трех дней пути, и если сегодня ничего не случится, то можно быть уверенным, что оставшийся путь пройдет спокойно. Но вот в самом Нью-Рено нельзя считать себя в безопасности. Это не Реддинг с сильной властью мэра, шерифа и охраной караванов. Нью-Рено поделено между преступными группировками, и прав бывает тот, кто больше им заплатит. Радовало только то, что пока у нас и взять-то было нечего, кроме оружия да брони, но мы просто так отдавать их не собирались. Впрочем, наше благополучие, кажется, во многом зависело от тех дел, что привели Фила в этот преступный город. Мне так и не удавалось наедине обсудить с ним этот вопрос.

На седьмой день на нас натолкнулась стайка мантиссов. Богомолы-переростки даже не поняли, на кого они попытались напасть. Я впервые опробовал свой новый пистолет. Прицельным выстрелом уложил одно трехфутововое существо. Действительно, отдача у оружия была сильной, но вполне терпимой. Зато цельнометаллическая пуля пробила тело мантисса навылет, вырвав кусок панциря с обратной стороны, он даже не успел подойти на расстояние удара. Эти существа были совершенно бесполезны, поэтому тела мы побросали вдоль дороги, в назидание их соплеменникам. В остальном день прошел спокойно.

Так же спокойно прошли и последующие дни перехода, до тех пор, пока под вечер девятого дня мы не вступили в пределы Нью-Рено — самого большого из маленьких городов во всем мире. Он расположен в долине реки и до войны не представлял военного значения, поэтому бомбы на него не падали, а холмы вокруг защитили город от разрушения, которое несли взрывные волны водородных бомб. В отличие от Броккен-Хиллс и Реддинга, в его планировке многое осталось с тех времен, когда аббревиатура «США» имела какой-то смысл. Нью-Рено пересекали широкие магистрали, с которых еще не полностью слез асфальт, многие дома были построены еще до войны. Сейчас, несмотря на день, в городе светились откровенные неоновые вывески, горели бочки с мусором, и повсюду на стенах были нанесены светящейся краской непонятные рисунки.