Глава 27. Фотография на память

– Что это вы здесь делаете? – Макс уставился на математика, остервенело роющегося в его собственной тумбочке.

«Завели моду, – мелькнуло в голове, – сначала Даша, теперь вот этот… Кубик‑Рубик».

Каверин резко повернулся к нему. У математика был взгляд носорога, заметившего цель и готового переть на нее, невзирая ни на препятствия, ни на расстояния.

– Ты же не хочешь вернуть фотографию по‑хорошему. Вот я и пришел взять ее по‑плохому, – соизволил‑таки ответить учитель.

Максим поднял к потолку глаза.

– Да сколько можно говорить – нет у меня никакой фотографии! Уходите, пока директора не вызвал.

Последние слова, видимо, окончательно замкнули какие‑то контакты в голове у Каверина, потому что он вдруг с воплем: «Верни мою фотографию, придурок!» – кинулся к Максу и вцепился ручищами в его шею.

– Отстаньте! Говорю же, нет никакой фотографии! – прохрипел Морозов, пытаясь разжать руки учителя.

Неизвестно, чем бы закончился этот поединок, но тут в комнату зашла Даша. И замерла, в ужасе глядя на Каверина.

Кадык Кубик‑Рубика дернулся, мужчина разжал руки и, не сказав больше ни слова, вышел прочь.

– Он что, с ума сошел? – спросила Даша, проводив математика полным изумления взглядом. – Что он хотел?

– Да полный псих.

Макс сел на кровать и принялся растирать шею.

– Ты в порядке? Дай посмотрю… – девушка потянулась к нему, но Морозов отпрянул.

– Послушай, Даш, – сказал он, отстранившись от нее как можно дальше, – ты хочешь, чтобы я тебя простил. О’кей. Прощаю. Но это ничего не меняет. Мы расстались. Понимаешь? Мы больше не вместе!

Она смотрела глазами побитой собаки, словно это действительно имело для нее значение.

Поздно. Поздно, милая, давно уже поздно. Поезд давным‑давно отошел от перрона.

* * *

Праздники пролетели. Быстро, слишком быстро, и вот Вика уже снова в «Логосе». Кузнецовой было грустно, тем более что Даша куда‑то ушла и в комнате находилась только Юля.

Вздохнув, девушка приступила к распаковыванию сумки. Вот в шкаф уже перекочевали любимые джинсы и футболка… Вика встряхнула кофту и вдруг увидела, как из кармашка фланирует на пол небольшой четырехугольник. Фотография! К несчастью, заметила это не одна Вика. Миг – и снимок был в руках у Самойловой.

– Опа! Как интересненько, – заметила новенькая, разглядывая изображение Каверина, обнимающего симпатичную темноволосую девушку. – Кто‑то сохнет по Кубику‑Рубику?

– Тебя не касается! – Вика вырвала из рук соседки по комнате фотку и поспешила убрать в тумбочку, под книги.

– А что за девица? – интересовалась тем временем Самойлова, надувая пузырь клубничной жвачки. – Счастливая соперница?

– Я в твои дела не лезу. И ты, пожалуйста, не лезь в мои.

Вика отвернулась, показывая, что разговор закончен. Ей было страшно.

А на следующий день произошел новый неприятный случай. На перемене, после урока математики, Макс принялся жаловаться Ромке, что его достает Кубик‑Рубик.

– Чуть не придушил, прикинь? Вот псих реальный! – рассказывал Морозов.

– Фигассе! – даже присвистнул от удивления Ромка. – А че хотел?

– Да компостирует мне мозги какой‑то фоткой, которую у него сперли вместе с контрольной.

Услышав это, Вика похолодела, а Самойлова многозначительно покосилась на нее. Неужели догадывается?..

* * *

Под запущенной плитой с лаконичной надписью: «Крылов Егор. 03.11.1973 – 05.11.1973» никого не было. Работник кладбища, производивший эксгумацию, вынул маленький гробик. Как могла убедиться Лена, абсолютно пустой.

Но если ее брат Егор не умер, то где же он сейчас?..

Всю ночь она проворочалась на кровати рядом с безмятежно спящим Виктором, а утром отправилась на кухню.

Галина Васильевна, как всегда, сидела за своим рабочим столом, только почему‑то даже не смотрела в свои бумаги, уставившись куда‑то в пространство. Ее лицо казалось осунувшимся, а под глазами залегли глубокие тени.

– Галина Васильевна! – Лена умоляюще сложила руки. – Пожалуйста, помогите мне! Только вы можете мне помочь!

Тяжелый взгляд, казалось, с трудом сфокусировался на директрисе.

– А мне уже никто не сможет помочь. Автокатастрофа. Моя дочь и вся ее семья погибли, – произнесла женщина запекшимися губами.

– Галина Васильевна, тут к вам из полиции!

Взглянув на взволнованного Виктора, появившегося на пороге, Лена поняла, что тот уже знает о трагедии.

Что ж, видно, время вопросов еще не пришло. Но когда? Сколько можно терпеть?!

Галина Васильевна с трудом поднялась со стула и последовала за Поляковым. С тех пор, как страшная новость о гибели дочери обрушилась на плечи женщины, ее словно заморозили. Она дышала, продолжала жить по многолетней привычке, но никак не чувствовала себя живой, а в висках настойчиво стучала мысль: «Не простила. Дочь меня так и не простила!» Если бы только можно было обернуть время вспять!..

В холле ее ждала женщина в форме с совершенно невероятным известием: неподалеку от места автокатастрофы найден мальчик, Денис, внук Галины Васильевны. Во время столкновения его выбросило из машины, поэтому он один‑единственный остался жив, правда, обнаружили ребенка только сейчас.

– Он ранен? – с беспокойством спрашивал Поляков.

А Галина Васильевна сжимала на груди руки. Неужели это ответ на ее молитвы? Мальчик… внук… Частичка ее самой!..

Он сидел на диване, завернутый в красно‑синий клетчатый плед. Лицо грязное, в ссадинах. Маленький, потерянный ребенок.

– Это мой внук? – спросила завхоз, чувствуя, что кровь, потихоньку разогреваясь, вновь пульсирует в венах.

– Ну да. А вы его не узнаете? – удивилась следователь.

– Мы очень давно не виделись… – ответила Галина Васильевна и шагнула к Денису.

Дорогие мама и папа!

Простите, что я давно вам не писала! Это вовсе не потому, что я о вас забыла. Просто в школе произошло очень много нового. Сначала меня перевели в пятый класс. Елена Сергеевна сказала, что я очень умная, поэтому должна учиться со старшими ребятами. Но в новом классе было очень скучно и плохо без Анны Михайловны и Алисы. Хорошо, что Виктор Николаевич велел вернуть меня в старый класс. Потом был праздник. Несколько дней мы не учились, зато много гуляли с Андрюшей и с Дашей. Помните, я писала, что Даша больше не любит Андрюшу, но теперь опять любит, поэтому все хорошо, и Андрюша снова веселый.

Сегодня на уроке я слепила из пластилина звездочку и вас с папой на ней. Но противный Юра Веревкин смеялся. Он говорил, что это не звездочка, а какая‑то какашка. И смял мою здездочку. Тогда я сильно‑сильно стукнула дурацкого Юрку в лоб. А Анна Михайловна сказала, что драться нельзя, и наказала меня.

Максим, который учится вместе с Андрюшей, тоже часто дерется, и его тоже наказывают. Он сказал мне, что все люди плохие, но я этому не верю. Максим просто не знает, а поэтому я хочу составить для него список хороших людей.

А еще у нас появился Денис. Он – внук Галины Васильевны. Только Денису все время очень‑очень грустно. Я его понимаю. Мне тоже было грустно, когда вы пропали.

Я вас очень люблю и никогда‑никогда не забуду. Только, пожалуйста, прилетайте за мной. Буду ждать!

Ваши Надя и Андрюша.

* * *

Пора валить. Теперь Андрей чувствовал это всей шкурой. Ладно, когда опасности подвергается он сам, но Надя!.. Сестра – единственное, что у него осталось. И ждать, пока до нее доберутся, Авдеев вовсе не собирался. Он уже говорил с Поляковым и с адвокатом их семьи Паниным. Они не захотели помочь по‑хорошему. Значит, будет по‑плохому.

План был разработан, пора браться за его осуществление, что Андрей и проделал на ближайшем уроке русского. Сославшись на то, что у него будто бы заболел живот, Авдеев отпросился у Виктора Николаевича, а сам торопливо, пока все были заняты, нырнул в комнату Полякова.

Папка с надписью «Андрей и Надежда Авдеевы» нашлась в одном из ящиков среди прочих бумаг. Сверху лежал милый рисунок Наденьки: три ярких оранжевых человечка – два побольше, один поменьше. Возле каждой фигурки подписи: «Надя», «Андрюша», «Виктор Николаевич». Рисунок был таким умильным, что Андрей улыбнулся и не сразу отложил его в сторону. Но вот и то, за чем Авдеев пришел: реквизиты и пароли банковских счетов родителей. Аккуратно переписав их на бумажку и положив папку обратно в ящик, парень собирался уйти, но вдруг заметил целую пачку писем, адресованных Савельичу. Вот это находка! Прихватив и корреспонденцию, Андрей как ни в чем не бывало вернулся в класс.

– Садись, Авдеев, тебе уже лучше? – на миг прервал урок Виктор Николаевич.

– Да, уже значительно лучше, – ответил Андрей – и сказал абсолютную правду.

* * *

Мысль о словах Макса не давала Вике покоя. Все уроки она просидела как на иголках. Последней была физра. После нее ребята отправились в душевые. Вика припозднилась, поэтому, когда она пришла, в раздевалке уже никого не было.

Девушка подошла к зеркалу и, упершись руками в стекло, заглянула в глаза собственному отражению. Как же тяжело! Что делать? С кем поделиться?.. Увы, поделиться было не с кем, потому что как расскажешь обо всем?!. Вика вздохнула и вдруг услышала стук двери.

Юля собственной персоной стояла, прислонившись к стене, и рассматривала Вику Кузнецову с каким‑то жадным любопытством.

– Ну рассказывай, что за фотка такая важная! – сказала Самойлова, не смущаясь. Она вообще не умела смущаться.

Вика многозначительно промолчала, но настырная соседка не желала сдаваться.

– О’кей, – стервозно улыбнулась она, – представляю счастливую рожу Кубика, когда он узнает, у кого фотка. Или рожи твоих придурковатых друзей… Как же они удивятся: «Вау! – передразнила она. – Так вот кто спер контрольную!..» Прямо не терпится поделиться со всеми!

Юля повернулась к двери, словно собираясь уходить. И тут нервы у Вики не выдержали.

– Погоди! – поспешно сказала она, понимая, что наконец может хоть кому‑то рассказать. Пусть даже шантажистке. Главное – избавиться от этого тяжкого груза, нести который в одиночку уже непереносимо. – Никому не говори, но девушка с фотографии – Кристина Панфилова из моего подъезда.

– Ну и в чем тут криминал? – Юля живо обернулась к ней. – Не понимаю, чего Кубик так всполошился.

Вика потерла ладонями виски.

– Понимаешь, Кристина исчезла. Два года назад. Ее так и не нашли…

– Ты думаешь, Каверин как‑то связан с ее исчезновением? – Юля даже присвистнула от удивления. – Получается, что чертов Кубик не просто псих, а маньяк‑убийца! Круто!

* * *

Большинство писем, адресованных Ивану Савельевичу, представляли собой всякий рекламный хлам, но вот одно из них…

– Послушайте, что тут написано, – говорил Андрей ребятам, когда все, по традиции, собрались у них в комнате, чтобы обсудить текущее положение дел. – «Уважаемый Иван Савельевич! Здесь вся информация, которую мне удалось найти об Анне Семеновой…» Анна Семенова, – прервался он, – помните, это одна из умерших девочек с высоким IQ. Похоже, Савельич ее искал. Но слушайте дальше, тут еще интереснее: «Ее удочерила семья из Новосибирска, сменили фамилию на Копылову. В 1990 году Анна Копылова вышла замуж и стала Анной Вартановой. В 1992 году она родила первого ребенка, в 1995‑м – второго».

– Так, значит, она жива! – удивилась Вика. После разговора с Юлей ей удалось немного прийти в себя, хотя девушку и мучила вина перед друзьями.

– Надо найти эту Анну и обо всем расспросить! – Даша сияла – наконец в этом деле появилась хоть одна зацепка!

Но Андрей покачал головой:

– Дальше в письме сказано, что Анна Вартанова умерла в 2010 году в возрасте тридцати восьми лет… Но, поймите, самое главное, что она умерла не в 1979‑м, как указано в тех бумагах! Значит, другие девочки, возможно, тоже живы!

– Правильно! – от возбуждения Даша подскочила на месте. – Нужно их найти! Через кого‑то из них можно выйти на Иру Исаеву!.. Но как…

– А вот как! – Вика решительно двинулась к ноутбуку. – Мы зарегистрируемся во всех социальных сетях под именем… скажем, Вали Спиридоновой, одноклассницы Иры Исаевой, и подождем, пока нам не напишут!

– Так и поступим! – дружно решили все.