Глава 29. Письмо к Богу

Среди бумаг, хранящихся в сейфе Савельича, обнаружилась небольшая катушка с кинопленкой, а еще – медицинские карты якобы погибших воспитанниц детского дома. Интересно, зачем их бережно хранили все это время?

Этот вопрос, впрочем, не требовал незамедлительного ответа: важнее было узнать, что на пленке. К счастью, на чердаке среди прочего хлама хранился старый кинопроектор.

Ребята собрались вокруг него и включили запись. На белой простыне, висевшей на стене, заскользили страшные кадры. Шла какая‑то операция. Оперировали девочку – одну из тех, чью фотографию они видели в конверте. Кажется, ее звали Света Остапенко. Хуже всего, что девочка находилась в сознании и смотрела в объектив широко раскрытыми глазами.

Камера отъехала, и стало видно, что на соседнем столе тоже кто‑то лежит. Еще одна девочка… и еще…

– Надя! – закричал вдруг Андрей, бросаясь к экрану.

– Это не Надя, – ухватила его за руку Даша, – это Ира Исаева!

На экране маленькая Ира с ужасом смотрела на лоток, в котором лежали какие‑то вырезанные органы.

– Боже мой! Не могу больше смотреть на это! – проговорила Вика, зажимая руками рот. – Какой ужас. Но зачем все это?

– Да, знать бы, что творилось в этом чертовом детдоме, – вздохнул Андрей.

– Похоже, бесчеловечные опыты, – Макс задумчиво присел на корточки и закурил.

Чем дальше они копали, тем больше страшных и мерзких подробностей. Да, тут не до шуток.

– Ладно, – Ромка вынул докрутившуюся пленку из кинопроектора. – Редкая мерзость. Но пойдемте, у нас физра, и лучше не отсвечивать – мы и так вызываем подозрения.

Ребята кивнули и поспешили вниз.

Сегодня физкультура проходила на лыжах. Павел Петрович заставил их сделать большой круг по лесу, что было, в общем, даже неплохо, поскольку после увиденных ужасов хотелось отдышаться, хоть немного прийти в себя, а свежий морозный воздух и умеренная физическая нагрузка как раз способствовали этому лучшим образом.

Когда ребята возвращались в школу, у ворот обнаружилось множество машин, среди которых оказались фургончики нескольких центральных телекомпаний.

Журналисты всей толпой набросились на недоумевающую Дашу.

– Дарья! Пожалуйста! Всего один вопрос! – слышалось со всех сторон.

– Я? Почему я? – удивилась Старкова.

– Как вы можете прокомментировать случившееся с вашей матерью? – спросил ближайший к ней бородатый дядечка, и Даша оперлась на лыжи, чтобы не упасть.

– Мама… Что с ней?

– У Светланы Старковой инфаркт. Сегодня утром ее привезли в институт Склифосовского… – проговорила какая‑то журналистка.

Даша покачнулась и стала медленно оседать на землю.

* * *

– Галина Васильевна, это вам! – Наденька протянула листок, на котором большая фигурка держит за руки две маленькие.

– Это вы, я и Надя, – пояснила Алиса.

– О, спасибо! – завхоз улыбнулась. – Красота – страшная сила. Повешу у себя в комнате.

– Вам правда нравится? – уточнила Алиса.

– Еще бы! – заверила Галина Васильевна.

– И вы больше не будете грустить, что ваша дочка умерла? – спросила Наденька.

Завхоз покачала головой, и девочкам показалось, что глаза ее странно заблестели.

– Я всегда буду грустить по ней… Но вы сделали мне замечательный подарок, и мне стало чуточку легче.

Алиса шагнула к женщине и прижалась к ней.

– Если вы сильно по ней заскучаете, можете поцеловать меня или Надю, – щедро предложила она.

– Точно! – обрадовалась Наденька. – Мы будем вашими дочками!

Галина Васильевна погладила девочек по голове.

– Я сейчас вернусь. Только повешу рисунок… – завхоз ушла. Слишком быстро, словно пристроить рисунок было делом чрезвычайной важности. Ни Наде, ни Алисе и в голову не приходило, что «железная» леди может плакать.

В хозяйственном закутке на кухне остались только девочки и внук Галины Васильевны Денис, который все это время с мрачным видом разглядывал комиксы про зомби.

– Ты тоже не грусти, – подошла к мальчику Надя, – твои мама и папа сейчас на небе, на звездочке, вместе с моими.

– Звезды – это раскаленные шары, – хмуро пояснил Денис, даже не взглянув на девочку. – На них нельзя жить. И неба никакого нет – есть только космос, пустота.

– А где же тогда живет Бог? – не поверила Алиса.

– Нигде, – отрезал Денис. – Нет никакого Бога!

– Не слушай его, Надя! – испуганно закричала Алиса. – Конечно, Бог есть, это все знают! Он очень хороший, он может все‑все‑все!..

– Нет никакого Бога! – повторил Денис. – Вот кто его видел?!

* * *

Он попался по глупости. Слишком понадеялся на стягивающую руки пленника веревку, и вот пожалуйста – сам оказался в таком же положении.

Лже‑связной, или связной – черт их разберет, – умудрился освободиться, напал на вошедшего в сарай Володю, связал его и погрузил в багажник своей машины. Они долго ехали куда‑то по плохой колдобистой дороге (Володя пересчитал все кочки собственными боками), затем прибыли в какое‑то место, где навстречу вышел… Князь.

«Вот черт, – удивился Володя, – выходит, этот связной‑то не врал!»

– Что, Илья, ты провалил все дело, – укоризненно покачал головой тот, кто давал Илье Шевцову задание внедриться в школу. – И выходит, выбываешь из игры…

– Постойте, – поспешно остановил его Володя. – Я уже кое‑что нашел, я на верном пути и обещаю исправиться.

Князь и новый связной переглянулись.

– Я обнаружил сейф, мне осталось совсем чуть‑чуть, – вдохновенно привирал Володя.

– Ну что же, – согласился наконец Князь, – простим тебя на первый раз, но помни, времени у тебя в обрез!..

* * *

Даша лежала на кровати. Слез уже не было. Бедная мама! Ей так плохо, тем более вокруг ее имени поднялась шумиха, словно каждый из журналистов задался целью выплеснуть как можно больше грязи на Светлану Старкову.

Кто‑то сел рядом, осторожно дотронулся до плеча девушки.

Даша подняла голову – Максим.

– Маме так плохо… – проговорила девушка и, сев на кровати, прижалась к надежному плечу Макса.

Он бережно обнял ее, утешая.

– Твоя мама скоро поправится, и ты забудешь это, как страшный сон… Не бойся…

– Макс… – Даша виновато отстранилась. – Я такая дрянь… Когда ты мне нужен – ты всегда рядом. А я веду себя как последняя… Макс, прости меня!

– Нет, ничего. Ты все равно самая лучшая, – он поцеловал ее в затылок, невидящим взглядом глядя куда‑то вдаль.

Когда Даша успокоилась и заснула, Макс вышел из комнаты девочек и решительно направился в сторону кухни. Ему повезло, Маша была одна. С кем поговорить, если не с ней?.. Она ведь не раз давала ему понять, что с радостью поможет, к тому же из‑за того случая с побегом уборщица несколько ему задолжала.

– Мне требуется твоя помощь, – с ходу начал он. Она удивленно подняла брови, приготовившись слушать. – Нужно съездить к отцу в тюрьму.

– Зачем? – Маша отложила губку и внимательно посмотрела на парня.

– Поговорить надо, – хмуро бросил он.

– Нет, вам не нужно встречаться, – поспешно покачала головой Мария.

Он махнул рукой.

– Ну вот, я так и знал. Ты целыми днями таскаешься за мной, пристаешь со своей помощью. А когда она реально нужна, ты меня кидаешь. Ладно, без тебя справлюсь.

Морозов отвернулся, собираясь уходить.

– Постой! – окликнула она. – Я помогу тебе… только расскажи, зачем тебе это нужно.

Макс поколебался, впрочем, недолго.

– Сегодня утром я получил письмо. От своей двоюродной сестры. Она говорила мне, что я не родной ребенок Морозова, и вот прислала доказательство. Посмотри, по этой бумаге я умер шестнадцать лет назад. В общем, мне нужно узнать правду. Я просто хочу знать, кто я такой. И кто, черт возьми, мои настоящие родители?.. Только мой отец… или кто он там… В общем, только этот урод может рассказать мне правду. Так ты поможешь или нет?

– Я… – Маша в замешательстве замолчала.

– Понятно, – холодно сказал Макс и вышел из кухни.

* * *

– Денис! – Надины глаза сияли. – Виктор Николаевич сказал, что то, что мы не видим, тоже существует! Например, воздух. Ну и Баба‑яга… великаны… Гномы… драконы… феи.

– Сказки, – мотнул головой мальчишка. – Нет ни эльфов. Ни хоббитов. Ни зубной феи.

– А вот и есть! – обрадовалась Надя. – Зубная фея есть! Ее даже можно увидеть. И я знаю, где она прячет свои подарки. Хочешь, покажу?

Денис кивнул.

Девочка привела его к двери в кладовку, отодвинула засов.

– Вот, посмотри, здесь полно подарков. У тебя же выпадал зуб? Хочешь, возьми любой.

Денис взял одну из коробок. Сверху к ней был прикреплен конверт, надписанный «Денису». В конверте лежала открытка: «Моему любимому внуку Денису на двенадцатилетие. Бабушка».

– Так‑так, что это здесь творится? – послышался от двери строгий голос.

На пороге стояла Галина Васильевна.

– Денис не верил в зубную фею, и я привела его сюда, – сказала Наденька, подойдя к завхозу, и, понизив голос, добавила: – Я не выдала то, что зубная фея – это вы.

– Умница, – женщина потрепала Надю по голове, – а теперь иди, Алиса ищет тебя по всей школе.

Надя убежала, и Галина Васильевна перевела внимательный взгляд на внука.

– Что это такое? – спросил тот, кивнув на коробки.

– Подарки. Тебе и Оленьке. Твоя мама всегда их возвращала, но я все равно продолжала посылать.

– Можно я возьму? – спросил Денис, кивнув на коробку, которую держал в руках.

– Конечно, это ведь твое, – тепло улыбнулась Галина Васильевна.

* * *

Максим прав: лучше все решить сейчас. Маша подхватила свой голубой пуховик и решительно направилась к комнате мальчиков.

– Одевайся, – сказала она лежащему на кровати Максу, – едем.

– Не надо, – вяло отозвался он. – Я передумал.

– Но почему? – она села к нему на кровать. – Я понимаю, тебе тяжело и страшно… Но рано или поздно придется это сделать…

Макс поднял на нее взгляд.

– У тебя новая должность – уборщица‑психолог? Чистишь унитазы и мозги? – иронично поинтересовался он.

– Я просто хочу тебе помочь. Ты же хотел узнать об этом свидетельстве о смерти…

– Уже знаю, – он отвернулся к стене. – Созвонился с двоюродной сестрой. Она еще кое‑что порассказала.

– И что же? – осторожно спросила Маша.

– Отец купил меня. Купил, как собачку, когда их ребенок умер. Узнав об этом, его жена покончила с собой. Но знаешь, кого я больше всех в этой истории ненавижу? – Макс поднялся на локте. – Тех, кто меня продал. Какие‑то наркоманы, которым не хватало денег на дозу. Ненавижу! Всех ненавижу!

Маша замерла. В груди глухо кололо.

– Послушай, Максим, может, все было не так?.. Может, имелась какая‑то причина?.. – робко произнесла она.

– Пусть подавятся своими причинами! – отрезал Морозов. – Какая мать могла продать своего ребенка? Она – последняя тварь! Недочеловек! Мерзкая гнида!

Он одним рывком поднялся и, не в силах совладать с чувствами, стремительно вышел из комнаты.

Маша осталась одна. Она медленно встала и растерянно провела рукой по щекам. Щеки были мокрыми от слез.

* * *

Дубликат ключа удалось изготовить достаточно легко. Но, когда Володя открыл сейф, там ничего не было. Пришлось ощупать все полки, когда, уже собираясь закрыть дверцу, Володя обнаружил на внутренней стороне сейфа три скандинавские руны. Он тщательно скопировал их на бумагу.

* * *

Виктор сидел на кухне, размышляя о своем положении. Несмотря на нежность к Лене, его по‑прежнему неодолимо влекло к Маше. Да и как можно не любить эту девушку, такую милую, такую живую… Маша…

Виктор едва не застонал, но в этот момент в проеме двери показалась знакомая фигура.

Павел. Друг был изрядно пьян.

– Черт! – проговорил он, направляясь к буфету. – И куда Галина прячет коньяк? Никогда его нет на прежнем месте!

– Выпей лучше кофе, – Виктор достал чашку, стал готовить напиток.

А Павел опустился на стул и, облокотившись о стол обеими руками, уставился на Полякова покрасневшими глазами.

– Хороший ты парень, Витя… – пробормотал он пьяно. – И думаешь, что я такой же… что я тебе друг… А вот и ни фига. Я просто дерьмо! Дерьмо!

– Довольно, – Поляков похлопал Пашу по руке. – Будешь повторять это часто, сам поверишь.

– Не! Послушай же ты! Я – последняя сволочь! Я тебя, своего друга… – Павел икнул и замолчал.

– Паш, мне плевать, – прервал его Виктор. – Ты мой лучший друг, и ничто этого не изменит, видит Бог!

* * *

Дорогой Бог!

Виктор Николаевич сказал, что верить можно в то, чего не видишь и не можешь потрогать. В щекотку, или в воздух, или в детей, которые будут у Елены Сергеевны, но которых еще не видно, потому что они спят у нее в животике. Поэтому я верю в Тебя и знаю, что Ты все‑все можешь.

Алиса учила меня верить в Тебя. Она очень хорошая, поэтому, если получится, пришли ей куклу, которая умеет писать, и микрофон, чтобы петь. И еще платье принцессы.

Невидимые вещи бывают очень важными. Например, любовь. Вот Галина Васильевна очень любит своего внука Дениса. Дорогой Бог, пожалуйста, сделай так, чтобы она больше не грустила и не плакала. Потому что, когда я это вижу, мне ее очень жалко.

Уборщице тете Маше тоже нужно сделать что‑то хорошее. Я не знаю, чего ей хочется, но Ты же Бог, Ты должен сам догадаться.

А повару дяде Володе пошли, пожалуйста, ролики. Он целый день бегает туда‑сюда.

Моему другу Гномику пошли, пожалуйста, новую одежду, потому что старая уже совсем грязная. И сделай так, чтобы он не боялся, что его увидят, и чтобы он смог жить с нами в школе, потому что в его норке очень холодно.

А еще хочу – пусть мой брат Андрюша подружится с Максимом. Все думают, что он плохой, но на самом деле он очень, очень хороший.

Дорогой Бог! Для себя я прошу только одного – раз Ты умеешь летать, как супермен, и можешь все‑все‑все, пожалуйста, верни мне маму и папу, которые живут на звездочке. Они нужны мне больше, чем Тебе.

С приветом

Надя Авдеева

Date: 2015-09-05; view: 233; Нарушение авторских прав