Глава 17. Отец Александр не отпустил нас, пока не накормил завтраком

Отец Александр не отпустил нас, пока не накормил завтраком. Он все пытался сунуть нам по банке вишневого компота, и мы смогли отказаться, только сославшись на то, что собираемся обернуться одним днем, в крайнем случае двумя. Поколебавшись, я оставил у отца Александра Рыжую. С одной стороны, мы уже привыкли к тому, что если собака не волнуется, то и нам причин нет – очень удобно в лесу. С другой – Иваныч сказал, что двадцать километров – это не расстояние, тем более что никакой живности здесь не водилось, а у эпицентра собака нам все равно не помощник. Я согласился. И возле Лисинска, и вчера, когда мы пошли посмотреть гнездо демона в первой казарме, Рыжая наотрез отказалась нас сопровождать. Только рычала злобно да пыталась нас остановить.

Уже было совсем светло, когда мы наконец вышли.

Стояло бабье лето. Даже дождя не было уже третий день. Часть продуктов мы оставили у отца Александра и теперь налегке шли очень быстро. Но дело было даже не в рюкзаках, а в нетерпении, которое гнало нас вперед.

Мы уже почти не таились. Иваныч на ходу сверял маршрут, постоянно глядя на компас и карту. От груза и оружия мы с Дмитрием его освободили. Я нес снайперку, а Дима взял рюкзак.

Как бы там ни было, двадцать километров остудят любой энтузиазм, и скоро мы просто втянулись в работу, мерно шагая за Иванычем. Темные деревья, светлая трава и такое редкое в наше время светлое небо над головой – иногда казалось, что мы парим в этом странном пространстве, едва касаясь земли ногами.

Скоро я почти перестал обращать внимание на то, что меня окружает, и думал только об эпицентре и том, что нас там ждет. Скорее всего, или гигантский каменный заряд, или просто очень большой метеорит, вроде Тунгусского. А «огненная геенна» и «вход в ад» могут оказаться чем угодно. Первое, что приходит в голову, это пласт торфа или угля, который воспламенился от раскаленного метеорита… Хотя гадать о таких вещах дело неблагодарное – пока своими глазами не увидишь, строить гипотезы не на чем. Жаль, что отец Александр не расспросил подробно того лейтенанта об увиденном. Тогда мы были бы больше готовы к тому, что нас ждет.

К эпицентру мы вышли как-то сразу. Вроде и ждали этого, а получилось неожиданно.

Сначала я заметил, что лес впереди словно стал реже – больше просвечивало небо. Иваныч только кивнул в ответ на мой взгляд и прибавил шаг. До этого мы шли по ровной земле, а тут вдруг пошел приличный подъем. Мы не прошли и ста метров, как деревья перед нами совсем расступились, словно занавес в театре, а мы оказались в первых рядах.

Перед нами, круто уходя склонами вниз, разверзлась огромная яма. Почти идеально круглая, только кое-где по краям грунт осел и осыпался. Больше всего это походило на воронку от взрыва. Теперь стал понятен подъем перед ямой – это были земля и камни, отброшенные взрывной волной. До противоположного края не меньше трех километров – я с трудом различал деревья на той стороне.

Воронка образовалась десять лет назад, и ее склоны успели зарасти «ряской». Кое-где земля осыпалась или ее вымыло стекающей дождевой водой, и сейчас стены воронки напоминали вьетнамские рисовые поля, узкими террасами спускающиеся с гор в низины.

– Интересно, почему она до сих пор водой не наполнилась? – задумчиво протянул Иваныч.

– Так вон дырка посередине, не видите, что ли? – ткнул пальцем в середину впадины Дмитрий.

То, на что показывал Дмитрий, иначе как «дыркой», действительно трудно было назвать. Точно в центре воронки в земле отчетливо чернело отверстие на фоне зелени склонов. Но с такого расстояния трудно было определить, какого оно размера. Ясно только, что не очень большое, несколько метров в диаметре, самое большее десять.

– Дырка дыркой, – проворчал Иваныч, скребя трехдневную щетину на бороде, – но не бездонная же там пропасть? Тут площадь сбора воды километров семь, а то и десять квадратов! Да за десять-то лет? А дожди у нас чуть не каждый день идут, верно? Вот и прикинь, сколько за это время на эту воронку воды попало. Да тут озеро давно должно быть.

– Ну, нету же, – пожал плечами Дима.

– Верно, нету…

Вообще я больше согласен с Иванычем. Действительно, странно. «Ряска» вообще-то воды на себя много оттягивает, это я еще у нас в Уральске заметил, но не настолько же…

– Что делать будем? – спросил Дмитрий, поглядывая на нас с Иванычем.

Он, судя по всему, чувствовал нетерпение и хотел как можно быстрее оказаться возле «дыры» и посмотреть, что там.

Честно говоря, я тоже. Но Иваныч прав – нужно сначала как следует осмотреться. Даже спуск вниз, на первый взгляд несложный, на самом деле довольно рискованная затея – склон не только крутой, но и очень скользкий из-за водянистой «ряски». Если оступиться и «удачно» упасть, то можно докатиться до самой воронки – зацепиться на голом склоне не за что.

Тут я заметил еще кое-что:

– Иваныч, смотри, а над дырой-то курится вроде дым, что ли?

– Да я и сам поглядываю. Сначала показалось, что это туман или от травы испарения…

Он хлопнул себя по лбу и чуть не вырвал у меня из рук снайперку. Быстро снял прицел и направил на центр воронки:

– Точно, дым. Черный. Держите, смотрите сами.

Следом за Дмитрием я тоже направил прицел на отверстие в земле. При восьмикратном увеличении стало видно, что из него действительно идет дым. Немного, но идет.

– Уголь? – спросил у Иваныча Дмитрий.

– Да хорошо бы, – в тон ему ответил Иваныч.

Я, как только увидел черный дым, сразу понял, что он точно не от горящих торфяников или месторождения угля.

Мы знали, куда идем, но теперь последняя надежда на то, что эпицентр никак не связан с демонами и всем тем, что творится на Земле в последние годы, пропала. Хотя как знать, у меня была еще одна мысль: может быть, получится найти что-то, что избавит нас от них? Или хотя бы найдется способ защитить от посланцев сатаны как можно большее число людей?

– Пойдем по кругу, – сказал наконец Иваныч. – По прямой, как ни страхуйся, все равно кто-нибудь загремит, как пить дать…

– Как это по кругу? – не понял Дмитрий.

– Ну, вот так, – показал рукой в воздухе Иваныч. – Как в горах дороги делают? Серпантином. Так и мы пойдем, по склону, но вдоль, постепенно снижаясь…

– Блин, да мы так до вечера не дойдем, – недовольно пробурчал Дмитрий.

– Ну и что? Зато в яму эту не загремим с разгона.

– Я думаю, может, не стоит всем идти? – предложил я. – Давайте один спустится, а если все нормально, то следом двое оставшихся. Мало ли что? Вдруг там вообще пустота возле ямы этой – и мы все провалимся? Да и отец Александр помните что рассказывал? Близко к краю вообще бы не подходить…

– А кто пойдет? – подозрительно прищурился Дмитрий.

– Если кому и идти, то Сереге, – сказал Иваныч. – Без обид, Дима, но он из нас самый крепкий.

Дмитрий пожал плечами, но было видно, что он согласен.

Я снял рюкзак и с сомнением посмотрел на автомат, раздумывая, брать его или нет.

– Да оставь, на кой он тебе? – сказал Иваныч, наблюдая за мной. – Если что, автомат не поможет.

– Ну ладно, тогда пойду, что ли?

– Погоди минутку…

Дмитрий выбил из своего «калашникова» шомпол и протянул мне:

– И от своего тоже возьми. Если что, в землю воткнешь вместо тормоза.

– Да, верно, – одобрил Иваныч. – А нож у тебя есть?

Я молча задрал куртку, демонстрируя свой тесак.

– Ага, хорошо. Только повесь его так, чтобы он под рукой был.

– Да я куртку сниму… Сейчас тепло, только мешаться будет.

– Ты вот что, Серега… Близко не лезь, понял? Спустишься, до воронки попробуй пройти так, чтобы немного посмотреть, что там, и нам махни. Сам близко не лезь. А мы пока с Димой несколько жердей подлиннее вырежем, чтобы можно было подстраховать потом друг друга.

– Ладно, Иваныч. Ну, все, пошел!

Я махнул им рукой и начал спуск. В принципе, ничего сложного. Сначала я осторожничал и шел вдоль склона по «террасе» до места обвала грунта, там спускался вниз и возвращался обратно. Потом осмелел и, если высота уступов была меньше двух метров, просто спрыгивал на следующий уровень, для страховки сразу вгоняя рядом с местом прыжка шомпола – на случай, если поскользнусь или грунт под моим весом не выдержит и поползет вниз.

Но или мне сегодня везло, или грунт за эти годы достаточно уплотнился и осел под собственным весом, во всяком случае, я спустился не только довольно быстро, но и без особых приключений. Пару раз поскользнулся, но вовремя успевал подстраховать себя, да и только.

К тому же в самом низу уклон становился все более и более пологим, пока не перешел в почти ровную площадку, которая представляла собой довольно большой круг, около пары сотен метров в диаметре.

Я прошел еще десять метров и остановился. Лучше подождать товарищей. Как видно, площадка образована наносным грунтом, который все время переувлажнен: я шел по траве, как будто по подушке, настолько мягкой казалась земля. Неровен час, провалюсь, так и вытащить будет некому.

Осторожно вернувшись обратно к более сухому по сравнению с площадкой склону, я обернулся и помахал Иванычу и Дмитрию рукой. Они тут же принялись спускаться. Им было даже проще, несмотря на то что они взяли с собой и груз, и оружие. Пока я спускался, они вырезали прочные жерди из молодых засохших елей, метров по пять длиной и чуть тоньше руки. Теперь они опускали их на нижние ярусы «террасы» и, уперев в грунт, спрыгивали вниз, используя жерди как опоры. Я спускался почти час, а они уже через пятнадцать минут стояли рядом со мной.

– Ну, что тут у нас? – спросил Иваныч, выравнивая дыхание.

– Холодец, – пошутил я и кивнул на «ряску». Затянутая травой площадка и впрямь походила на маленькое болотце с дымящейся дыркой посередине.

– Давайте-ка перекусим для начала, – предложил Иваныч.

Мы разложили нехитрую снедь прямо на траве и уселись тут же, постелив под задницы рюкзаки и куртки. Есть, кроме консервов, было нечего, и мы открыли себе каждый по банке свиной тушенки: неизвестно, когда придется есть в следующий раз, а силы нам точно понадобятся.

– Давайте так, – предложил я. – Друг за другом, на расстоянии жердей. В случае чего падаем на пузо и страхуем друг друга. Особенно если удастся подойти к яме и посмотреть, что там. Я подползу, а вы меня жердями страховать будете… Нормально так, Иваныч?

– Вполне. Все равно ничего лучше мы не придумаем. Или возвращаться и искать веревку.

Я хотел возразить, но меня опередил Дмитрий.

– Неизвестно что еще внизу увидим, – сказал он. – Может, и веревки никакой не надо, так можно спуститься. А может быть, что наоборот – и никакая веревка не поможет.

– Тоже верно, – согласился Иваныч, доскребая остатки мяса со стенок банки. – Ну, вы как? Готовы?

Мы сложили пустые банки возле рюкзаков и оружия, которые пока решили оставить у начала круглой площадки.

Я пошел впереди, за мной Иваныч, последним Дима. Через двадцать метров я начал проваливаться – набухший грунт уже не держал мой вес. Я лег на живот, и моему примеру последовали и Иваныч, и Дима. Мы держали в руках свои концы жердей, а у Иваныча так и вовсе обе руки были заняты, так что приходилось двигаться синхронно. Наверное, сверху мы забавно смотрелись – как три жука, нанизанные на две жерди.

Как неуклюже мы ни двигались, но через пятнадцать минут я оказался метрах в десяти от края ямы. Теперь было видно, что она не такая уж и большая – всего метров семь-восемь в диаметре. Она была бы почти круглая, но обвалившаяся по краям земля делала отверстие неаккуратным. К тому же теперь кроме дыма, который был хорошо виден, добавился тот самый запах, что исходит и от демонов, и от чертовых псов.

– Стой! – крикнул Иваныч. – Дальше не иди. А то утащит, как того солдатика. Попробуй на жердь встать и загляни вниз, что там?

Я так и сделал, но ничего, кроме коричнево-черного грунта в белых прожилках корней «ряски», не увидел.

– Да отсюда дальше трех метров не вижу! – крикнул я через плечо. – Давайте еще на пяток метров поближе приблизимся!

Тут мне пришло в голову, что мои ощущения и то, что чувствует Иваныч, могут сильно отличаться.

– Иваныч, ты как, кстати? – крикнул я ему.

– Нормально, – удивился он. – А ты чего спрашиваешь? Вместе же шли…

– Да нет, я не про то. Ну, как это сказать… Потустороннего ничего не чувствуешь?

– А, вот ты о чем…

Иваныч замолчал, прислушиваясь к себе.

– Нет, – покачал он головой, – ничего такого.

– И я ничего, – подтвердил Дима.

– Ладно, – махнул я рукой. – Давайте еще чуть-чуть поближе подойдем.

Я опять лег на живот и пополз вперед. Не успел приблизиться к краю ямы и на половину оставшегося расстояния, как меня остановила дернувшая обратно жердь.

– Хорош, Серега! И так слишком близко!

Я не стал спорить, а снова встал, используя жердь как опору для одной ноги, перенеся на нее тяжесть всего тела. Теперь я видел только, что яма, похоже, намного глубже, чем я думал. По крайней мере, со своего места я видел все тот же срез земли, и только. Единственное, что удалось выяснить, это то, что глубина отверстия никак не меньше десяти метров – примерно столько я определил от края ямы до того места, что сейчас видел.

– Давайте еще немного подойдем? – предложил я.

– Серега, хорош! – возразил Иваныч. – Давайте хотя бы еще жердей в лесу нарежем, попробуем края ямы немного выстелить…

– Иваныч, да я еще чуть-чуть…

Не дожидаясь его согласия, я опять лег и пополз вперед. Иваныч чертыхнулся, но делать ему было нечего.

Я полз очень медленно, каждую секунду ожидая, что грунт подо мной «поедет». Вот до края осталось три метра. Метр. Последнее усилие, и я свесил голову над краем ямы.

Я только и успел заметить, что яма уходит вертикальным стволом на несколько десятков метров вниз, а на ее дне колышутся причудливые красные сполохи…

Меня словно дернули за шиворот гигантской рукой, и я, обдирая кожу на ладонях о дерево жерди, полетел вниз, размахивая руками и ногами, как подброшенный вверх лягушонок.

В полете мне удалось сгруппироваться, и я приземлился на край ямы обеими ногами, но все равно не удержался – после дневного света я не увидел, что яма круто уходит еще дальше вниз, но теперь под углом. Если бы там было просто ровная поверхность, я наверняка сломал бы себе ноги.

Не удержавшись на крутом склоне туннеля, да еще и выпачканном мокрой землей, я упал на спину и поехал вниз, как на детской горке, только намного быстрее. Я пытался тормозить ногами и руками, упираясь в поверхность подо мной, но все было бесполезно.

Мне еще и поворачиваться приходилось, а то точно головой бы долбанулся – туннель то и дело сворачивал то влево, то вправо. Все произошло так быстро, что я даже испугаться толком не успел, как туннель вдруг стал почти горизонтальным и я вылетел на ровную площадку в каком-то помещении.

Потирая ушибленный при приземлении копчик, я встал и осмотрелся.

Место, где я оказался, представляло собой полусферу метров десять в диаметре. Казалось, что я если не в преисподней, то где-то рядом. Стены дышали: под черной матовой поверхностью пульсировали красные и бордовые огни, подчиняясь очень сложному ритму. Они завораживали, и я встряхнул головой, как только понял, что еще немного и впаду в транс. Света от этих огней было очень мало, так что мне приходилось напрягать глаза. Из чего-то похожего были сделаны и стены туннеля, только там огни светились или более тускло, или так казалось от дневного света.

На ощупь стены были неприятно теплыми и чуть ли не живыми – поверхность была шершавая, напоминающая грубую кожу в бородавках и шрамах.

Все это я успел увидеть и оценить в первый же момент, потом влез в проход, из которого только что вывалился, но скоро остановился – просто не мог уже подниматься по наклонному желобу туннеля.

– Иваныч! – крикнул я, сложив руки «рупором». – Дима!

Я повернул голову и прислушался. Ничего. Я крикнул еще раз и на этот раз услышал странное шуршание и невнятные крики, которые становились все громче.

До меня дошло, что это мои товарищи повторяют тот же путь, что я проделал минуту назад, и бросился обратно. Но слишком поздно, и меня сбили с ног уже в круглой зале.

– Твою мать! – только и сказал Иваныч, когда увидел, куда нас занесло.

– И что это? – тут же спросил Дима и с надеждой посмотрел на Иваныча, как будто у того был ответ.

– Хрень несуразная, вот что! – в сердцах буркнул тот и встал, потирая ушибленное колено. – Еда вся там осталась, оружие опять же…

– Много тебе тут твоя снайперка поможет, – усмехнулся я.

– Тоже верно, – кивнул Иваныч. – Но с оружием себя как-то увереннее чувствуешь.

– Вы-то чего сюда поперлись? – проворчал я, убедившись, что с ними все в порядке и руки-ноги у них целы.

– Да как-то… – растерялся Иваныч. – Не бросать же тебя… Решили посмотреть, что с тобой случилось, бросили палки эти дурацкие поближе к краю, и вот… Засосало, блин.

– Ладно, пошли посмотрим, как отсюда выбираться, – предложил Дима.

Мы влезли обратно в туннель и попробовали подняться. Однако дошли мы только до того места, откуда я пытался докричаться до товарищей.

Туннель круто шел вверх, а потом и вовсе переходил почти в вертикальную трубу, так что нечего было и думать выбраться наружу здесь. Будь он у́же, можно было попробовать подняться, упершись в стенки спиной и ногами. Но диаметр туннеля – около двух метров – делал невозможным и этот способ. Хотя я сомневаюсь, что у меня хватило бы сил выбраться таким способом – «горка», по которой мы съехали, никак не меньше ста метров длиной.

Подавленные, мы вернулись в первый зал.

– Нужно идти дальше, может, найдем какой-то другой способ выйти отсюда? – неуверенно предложил Иваныч.

Не знаю, как у других, а у меня сразу появилась мысль, что если в земле одна дыра, то вряд ли тут есть другой выход.

– Пойдем, что ли? – Дима кивнул на круглый проход напротив туннеля, из которого мы вывалились.

Оставаться на месте действительно не было смысла.

За трехметровой аркой прохода шел короткий коридор, приведший нас в еще один сферический зал, на этот раз побольше, около двадцати метров в диаметре, только свод был такой же высоты, что и в первом зале, – метров десять, не больше. Помещение давило на психику – постоянная пульсация бордово-красных огней вызывала чувство тревоги, и вообще, несмотря на четкую геометрию линий, не покидало ощущение того, что мы внутри живого организма.

Вдоль стен стояли круглые постаменты, приподнятые над землей примерно на высоту человеческого роста. Их было немного, так как между ними оставались приличные промежутки. Всего в зале был двадцать один постамент. У меня было чувство, что раньше на них что-то стояло. В этом зале, кроме запаха демонов, к которому я уже даже «придышался», и лент дыма, тянущегося по полу, прибавилась жара. Воздух был сухой, но горячий, градусов сорок, а может, и больше. Я почувствовал, как стянуло сухой корочкой правую щеку, которую я испачкал, когда падал.

– Вы как хотите, а я запарился, – сказал Дима и начал раздеваться.

Мы последовали его примеру. Сбросили куртки и свитера прямо на пол и остались только в штанах и ботинках.

– Слушайте, парни, что это такое, а? – спросил Иваныч.

– Ну, радует только одно, – попробовал я пошутить. – На то, что все это сделал дьявол, как-то не очень похоже.

– Это почему? – удивился Дима, кивая на стены вокруг. – Как раз похоже.

– А это? – кивнул я на постаменты, сделанные из какого-то серого металла, тускло отсвечивающего в красном свете.

Я подошел и потрогал тот, что был к нам ближе, и тут же отдернул руку – металл был обжигающе горячим.

– Ну… – неопределенно протянул Дима. – А дым? А вонь? Да и вообще…

Это «вообще» мне тоже не давало покоя. В том, что наши монстры ко всему этому имеют отношение, никаких сомнений не возникало. Но какое отношение дьявол может иметь к вольфрамовому сплаву, из которого сделаны постаменты? Если не к вольфрамовому, так к титановому, разницы никакой.

– Значит, все же метеоритный дождь, – несколько разочарованно протянул Иваныч.

– Что? Что ты говоришь? – переспросил его нерасслышавший Дмитрий.

– Метеоритный дождь, а не Кара! – крикнул Иваныч и расхохотался.

Его смех странно звучал в зале. Эхо усиливалось, отражаясь от стен. Мне стало немного жутко.

– Иваныч, ты чего? – попытался я успокоить его, но он только отмахивался.

Отсмеявшись, он утер слезы:

– Ты не понимаешь, Серега! И Диме, вон, тоже этого не понять… Вы-то на особом положении. А мы каждый день просыпаемся и думаем – сегодня? Или еще денек протяну? А потом что? Если это дьявол, то что с нами будет на том свете? Ну, если нас тут прокляли и наказали Первой и Второй Карами, то и на том свете ничего хорошего ждать не приходится, верно?

– Да какая разница, откуда они взялись? – вспылил Дима. – Или от того, что ты сейчас сказал, демоны куда-то делись? Или мы теперь знаем, как нам отсюда выбраться?

– Я же говорю, не поймешь ты меня…

– Мужики, хорош! – вмешался я. – Иваныч, Дима прав. Давайте сначала выход отсюда найдем или хотя бы попробуем понять, что это за место.

– Да чего тут не понятно? – усмехнулся Иваныч.

– И что же это? – саркастически поинтересовался Дмитрий.

– Инопланетяне. Пришельцы. Зеленые человечки. Называй, как хочешь. По крайней мере, понятно, что никакие они не демоны и не черти – просто отличные от нас существа, вот и все.

– А что это меняет? – опять начал заводиться Дима.

– Для тебя – ничего, для меня – очень многое.

– Самое главное, если они не имеют отношения к потустороннему миру, – поддержал я Иваныча, – значит, с ними можно как-то бороться.

– С демонами? – хмыкнул Дима. – Ну-ну… Кстати, мы до сих пор не нашли ничего, что указывало бы на связь между этим местом и нашими чудовищами. Если не считать цвета стен да дыма. Я, например, ничего такого не чувствую.

– Давайте дальше двигать, – предложил я, пока мы совсем не рассорились. – Будем надеяться, что мы тут никого и не встретим…

Мы пересекли помещение и подошли к следующему круглому проходу. Такой же короткий коридор вел в следующий зал. Насколько было видно, точно в такой, как тот, из которого мы только что вышли. Но в коридоре нас ждало кое-что новое.

На левой стене мы увидели изображение контура человека. Пятен, пульсировавших в стенах, в этом месте было больше, и они складывались в довольно четкий рисунок. Если это и не изображение человека, то какого-то существа, очень похожего на нас.

– И что это значит? – мрачно спросил Дима, уставившись на стену.

– Н-да… – протянул Иваныч, как и все мы, явно озадаченный.

Такая красивая картинка: прилетели чудовища из космоса и всех нас захватили – не очень вязалась с изображением на стене.

– Смотрите, – показал я на пол перед изображением.

На черной поверхности, такой же, как стены, только без красных всполохов, светился нечеткий круг с двумя следами ступней внутри. Изображение было совсем тусклым, еле различимым, так что я не сразу его заметил.

Иваныч присел на корточки и провел пальцем по рисунку. И тут же отдернул руку:

– Блин, горячо!

– Судя по всему, сюда нужно встать, – задумчиво протянул Дима.

Иваныч глянул на него и вдруг, ни слова ни говоря, встал обеими ногами на следы.

И ничего не произошло.

– Так босиком, наверное? – предположил Дима. – Следы-то с пальцами…

– Да ну, – буркнул Иваныч. – Ноги сваришь…

– Демоны тоже горячие, – напомнил я. – Получается, они не одни к нам пожаловали? Есть кто-то, похожий на нас, только очень горячий?

– Если они выдерживают такую температуру, то на нас, наверное, мало похожи, – покачал головой Иваныч. – Скорее всего, они даже небелковые существа.

– А по-русски можно? – спросил Дима.

– Ну, это значит, что их жизнь основана на взаимодействии других веществ, нежели те, что слагают нас.

– И чем это нам грозит?

– Башка у них повернута так, что мы их не поймем, а они нас, – сказал я.

– Верно, – кивнул Иваныч. – И, скорее всего, они и не захотят нас понимать. И даже пытаться не будут…

– Понятно, что ничего не понятно… – буркнул Дима. – Пойдемте дальше?

Мы прошли коридор и вышли в следующий зал. Все те же постаменты вокруг. Я одновременно с друзьями повернул голову назад…

– А-а-а! – заорали все вместе.

Мы бросились бежать, но столкнулись друг с другом и повалились на пол.

На одном из постаментов рядом с проходом, через который мы вошли в зал, стоял… демон. Или чучело демона.

Черно-красный, огромный, он возвышался над нами. Я даже почувствовал на мгновение привычную дурноту, но это только память сработала – через несколько секунд я пришел в себя. Как и Иваныч с Димой.

Мы встали на ноги и подошли ближе. Демон был мертв, это несомненно. У него не светились раскаленные кончики рогов, вокруг тела не вились ленты дыма, а глубокие впадины глазниц не светились красной злобой глаз. Даже крылья за спиной, странно широко разведенные от спины демона, висели безжизненными тряпками вдоль тела.

Я медленно протянул руку, чтобы потрогать коготь на лапе демона. И не смог. Оказалось, он укрыт чем-то – или очень прозрачным и теплым стеклом, или особым полем. В любом случае моя рука не могла его коснуться.

– Музей? – предположил Дима.

– С одним экспонатом? – хмыкнул Иваныч. – А где остальные?

Он кивнул на пустые постаменты.

– Пойдем дальше, – предложил я. – Может, еще что интересное найдем…

– Ага, – в тон мне кивнул Дима. – Чертовых псов разве что…

В коридоре, ведущем в следующий зал, опять был рисунок контура человека и следы на полу. И опять зал с постаментами, на этот раз демонов было трое. Кажется, тут было еще жарче. Пот градом катил по телам, мы задыхались. Рот пересох, но не было и глотка воды, чтобы промочить горло, – все наши запасы остались наверху.

– Мы так долго не протянем, – хрипло сказал Иваныч. – Еще немного, и тепловой удар свалит всех…

– Давайте… дальше, – махнул я рукой. – Чем больше мы пройдем, тем больше шансов найти что-нибудь стоящее…

Но наши надежды были тщетны. Мы переходили из зала в зал, кажется, им не было конца. Они отличались только количеством демонов на постаментах. Были совсем пустые, но чем дальше мы заходили, тем полнее оказывались залы. В каждом коридорчике, что соединял помещения, все те же следы на полу и абрис человеческого тела.

Может, это что-то значило, но воспаленный от жары мозг уже ничего не соображал. Мы в какой-то момент сбились с направления и в конце концов вернулись обратно, в первый зал. Возможно, мы этого даже не заметили бы, если бы не увидели посередине зала оставленную недавно одежду.

Без сил мы повалились рядом с вещами. Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как мы упали в яму. Думаю, всего пара часов, но жара доконала нас очень быстро. Я не мог дышать носом, потому что слизистая пересохла и это было очень больно. А начав дышать ртом, очень скоро я уже не мог его закрыть – язык и нёбо превратились в наждачную бумагу.

Я чувствовал, что теряю сознание. В голове, меняя друг друга, теснились образы. Демоны, пятна на стенах, странный рисунок контура человеческого тела и следы голых ступней на полу… Все сливалось в кашу. Что-то мы упустили, мимо чего-то прошли, не заметив…

Не совсем соображая, что делаю, я встал и, пошатываясь, пошел в коридор, где мы в первый раз нашли рисунок на стене.

– Куда? – прохрипел мне вслед Иваныч.

Я хотел ответить, но не смог. Горло сжал спазм, и я чуть не задохнулся. Мне уже начало казаться, что тут не хватает кислорода – а возможно, так и было, – лежа, мы вполне могли нахвататься дыма, стелящегося по полу.

Пошатываясь, я добрел до нужного места, держась за стены. Странно, но теперь они не казались мне такими уж горячими. Я без сил рухнул на колени возле рисунков и закрыл глаза, опершись плечом о стену. Когда начало жечь, я опомнился и сел ровно, краем глаза заметив яркую вспышку. Я повернул голову и не поверил собственным глазам: то место, где только что было мое плечо, горело ярко-красным цветом, словно раскаленное. Я протянул палец и тут же отдернул руку, обжегшись. Как же так?! Ведь я только что опирался на это место всем телом?

Пятно постепенно тускнело, но совсем не исчезло – осталось еле заметным следом на стене. Очень похожим на…

Я начал торопливо развязывать шнурки на ботинках. Через минуту я стоял босиком перед нарисованным контуром. Пол под слоем полупрозрачного черного дыма казался прохладным. Так же прояснилось у меня в голове.

Глубоко вздохнув, я сделал маленький шаг вперед и встал на следы на полу.

Кто-то или что-то словно пробило мне спину и схватило за позвоночник чуть ниже шеи. Меня вздернуло вверх на несколько сантиметров, так что ноги болтались в воздухе. Я хотел заорать, но с ужасом понял, что вообще не могу шевелиться! Даже моргнуть не могу!

Рисунок на стене начал меняться. Световые пятна становились все темнее, пока не пропали совсем. Теперь нарисованный контур был изображен в негативе – по-прежнему светился материал стен, а на месте рисунка поверхность стала черной. Причем эта чернота становилась все… чернее? Другого слова я просто не могу подобрать. Скоро мне стало казаться, что я смотрю в пустоту, в ничто. Если бы я мог, отвел бы глаза, так жутко мне было.

Но не успел я свыкнуться с этим «ничто», как меня толкнуло вперед, буквально швырнуло в эту пустоту.

Я падал бесконечное мгновение, задыхаясь без воздуха, ослепнув без света…

Вынырнув, я почувствовал, что с меня как будто содрали кожу вместе с одеждой. Адская, нечеловеческая боль пронзила каждую клеточку моего тела, зато вернулась способность хоть немного двигаться. Я скосил глаза вниз и заорал, а может быть, этот крик прозвучал только у меня в голове: с меня действительно содрали кожу! Но крови не было, я сам себе напоминал рисунок из анатомического атласа – были видны красные волокна мышц и неприятно-белые пятна связок.

Меня словно волокло куда-то со страшной скоростью, но ничего вокруг не происходило, и я не могу сказать, отчего возникало ощущение движения. Вокруг была кромешная темнота, но я отчетливо видел свое тело.

Наконец впереди показалось сначала маленькое пятно, которое становилось все больше и больше. Я узнал его и опять заорал – меня со страшной скоростью несло к демону, который стоял ко мне спиной.

Было еще кое-что, испугавшее меня еще сильнее, хотя я думал, что это уже невозможно.

Демон был раскурочен, вывернут наизнанку. Огромная вертикальная прорезь проходила через всю спину и раздваивалась книзу, заходя на ягодицы. Еще одна, горизонтальная черта перечеркивала спину на уровне лопаток. Края раны были вывернуты, словно неведомый чудовищный кулинар собрался фаршировать демона и постарался приготовить как можно больше места для начинки. Внутренности демона, черно-красное месиво костей, мышц и жил, неприятно пульсировали и были подернуты все тем же черным едким дымом, который словно сочился из открытой раны и стекал, как кровь, на пол.

Все это я успел увидеть за доли секунды – меня продолжало нести к демону. Я понял, что случится, за мгновение до столкновения.

– Нет! – заорал или хотел крикнуть я.

Меня впечатало, вмазало, вдавило, словно прессом, в рану на спине демона, и я перестал что-либо чувствовать.

Сколько я был без сознания, не могу сказать. Мне показалось, я сошел с ума. То, что я видел перед собой, вдруг оказалось привычным и даже обыденным. Цвета ласкали глаз, я слышал негромкую музыку, которая была рождена не звуками, а все теми же зрительными образами, что то и дело появлялись и рассыпались, проецируемые на стены помещения, где я находился. Я словно заново родился, но еще не успел до конца сбросить старую кожу. Зато почувствовал, как она тяготит меня.

Я стоял в Малом зале на родильном постаменте. Кроме музыкального фона на стены выводили информацию обо всем, что сейчас происходит в Сотах Убежища и за ее пределами. Зал был слабо освещен, но это не раздражало, тем более что я знал, что снаружи света более чем достаточно. Некоторое время я стоял, впитывая информацию, которая проходила через меня. Но скоро мне это наскучило, к тому же я почувствовал движение воздуха, который тянуло снаружи. Кроме того, не имело значения, где я находился, – информация была повсюду, и стоять здесь ради учебы необязательно.

Тут же я осознал свое тело и понял, насколько силен. Я поднял обе руки и медленно поворачивал ладони, разглядывая каждый палец в отдельности. Когти, пальцы, руки, весь я был совершенством. Мне мешал только нестерпимый зуд за спиной. Я вспомнил недавно виденную, вспоротую и вывернутую рану, и меня передернуло. Когда? И где я ее мог видеть? Что-то ускользало, уходило от меня навсегда. Я пожал плечами. В конце концов, это неважно, были вопросы более актуальные для нынешнего меня.

Я спрыгнул с постамента и вскрикнул. Только сейчас заметил, что тут очень холодно. И я страшно хотел есть.

Хорошо, что с этим не будет проблем, – я знал о еде сразу, как только пришел в себя. Я сделал шаг вперед и остановился. Поистине удивительно, как быстро могу двигаться! От счастья, от полноты бытия я рассмеялся, с удовольствием прочищая горло. Но нужно было спешить.

Пригнувшись, вошел в соседний зал. Тут не было ни одного Нашего, но это и неудивительно – эта Сота была первой от выхода. При моем появлении два существа, находящиеся там, вскочили на ноги.

Один худой, черный, от страха замер на месте. Второго, покрупнее, я не видел толком – примитив, его голова и верхняя часть туловища были окутаны черными лентами дыма, скрывая от меня его убожество и внутреннюю пустоту. «Цветок» – всплыло вдруг в памяти. Но если продолжать этот ряд, то это был чертополох в лучшем случае. Ни вида, ни запаха. Но сейчас не до смакования.

Тот, что был чист, отчаянно трусил, но держался. Я быстро посмотрел его, но ничего интересного не нашел. Да, он мыслящее и разумное существо, но как же беден, убог и примитивен его информационный потенциал! Впрочем, ничего другого от аборигенов ждать не приходится. По крайней мере, на этой планете есть хотя бы такие… отличные от пустышек.

Где-то в желудке засосало так, что я уже не мог сдержаться. Шагнул вперед и воткнул два когтя в шею пустышке. Брызнула струйками кровь, от одного запаха которой я чуть не сошел с ума. В последний момент я дунул легонько на лицо еды, давая ему хотя бы на секунду осознать себя частичкой информационного поля, разлитого повсюду. Он просветлел лицом, а в следующее мгновение я выверенно дернул рукой и оторвал ему голову.

Его кровь была великолепна. Впрочем, как и любая другая. Я припал к срезу шеи и высосал все до капли, чувствуя, как с каждым глотком ко мне прибывает сила. Но этого было мало, я хотел мощи.

Откуда-то я знал, что делать. В крови нет жира, это поток энергии в чистом виде – дает жизнь, но не дает наслаждения. Я проткнул когтем череп и стал высасывать мозг. Мне было неудобно, и я проделал вторую дырку рядом. Это было восхитительно. И вкусно, и питательно настолько, что я почувствовал, как раскалились рога на голове. Не знаю даже, что приятнее – физический вкус или энергетическая составляющая.

Теперь, когда я насытился, мне просто необходимо было преобразовать часть энергии в действие. Не обращая внимания на второе существо, пятящееся от меня все дальше и дальше, я ринулся к выходу.

Поле, как руки матери, подхватило меня и вытолкало наружу, подбросив вверх на десяток метров. Первое мгновение я зажмурился от обилия света и информационных линий, буквально врывающихся в мою голову. Это было так восхитительно, что я опять рассмеялся и чуть не свалился на землю.

В последний момент инстинктивно развернул крылья и взмыл ввысь.

Вот что зудело между лопаток! Наконец я в своей стихии!

Тут было очень холодно. Придется чаще есть и немного ограничивать себя в движении…

Зато какой чистый воздух! Я поднялся выше уровня облаков, которые только немного затемняли картину, но не скрывали ее, и посмотрел вниз. Кажется, я мог окинуть разом чуть не треть этой небольшой планеты. Я видел Наших, живых и побежденных, видел смысловые узлы, хаотично двигающиеся в лесах далеко внизу… Примитивы были собраны и локализованы в компактные группы. Я знал, что скоро мне придется искать свое место в этом мире, но пока я новорожденный, мне позволено многое. И будьте уверены, я воспользуюсь своими правами!

Но пока мне хотелось одного – насладиться полетом и возможностями, которые давал этот новый для меня мир. Я парил над облаками, раскинув крылья и ловя восходящие потоки воздуха. Иногда я складывал крылья и падал вниз только для того чтобы в последний момент заложить крутое пике и вынырнуть, хохоча от восторга, осознания собственной силы и возможностей.

Потом я опять ложусь на крылья и впитываю в себя смысловые поля, которые тут повсюду. Когда я устаю, то начинаю просто разглядывать то, что творится внизу. Иногда вижу красивые «цветы», но лень терять ради них хороший воздушный поток.

И все же один раз я не выдерживаю. Что-то особенное в рисунке линий-лент тянет меня, как магнит, и я не противлюсь жгучему желанию, а устремляюсь вниз.

Примитив идет по дороге, которая кажется мне странно знакомой. Словно я тут уже был когда-то, хотя это, конечно, чушь. Смысловая карта планеты вложена мне в голову, но тут что-то другое… Так и не вспомнив, я отбрасываю лишние мысли, сосредотачиваясь на цели.

Это самка, но мне все равно. Она почувствовала меня чуть ли не в последний момент – я позаботился об этом. Она испуганно оборачивается и тут же отключается, закатывая белки глаз. Я мягко приземляюсь и, не мешкая, вонзаю ей когти в горло. Женщина хрипит, я дую ей в лицо. Она смотрит на меня, и мне на секунду кажется, что я и ее уже где-то видел, – эти зеленые глаза, правильный овал тонкого лица и маленький шрамик на скуле… Но этого не может быть. Просто красивый «цветок». Я отрываю голову и пью ее кровь. Теперь я переполнен энергией и смыслами. Подпрыгиваю с места вверх и в воздухе разворачиваю крылья. Голову держу в руке. Доем позже.

Несколько мощных ударов крыльями, и я несусь, круто забирая вверх, упиваясь скоростью и свободой. Через несколько мгновений пронзаю толстый пирог облаков, и счастье охватывает меня плотным коконом серебристых почти невидимых нитей. Они не сковывают движения, скорее наоборот – наполняют меня силой и восторгом.

Передо мной только голубое небо, солнце и ажурная сфера от одного края мира до другого, полная знания и смыслов.

Я живу.

Я – вечен.

[1]Год восстания декабристов – участников российского дворянского оппозиционного движения. Многие из жен декабристов последовали за мужьями в ссылку.