Глава вторая. Мы видели, как я, сведенное к простому влечению, освободившееся от непосредственной причинности, заключенной в его бытии

Мы видели, как я, сведенное к простому влечению, освободившееся от непосредственной причинности, заключенной в его бытии, созерцает во времени через ряд условий свою способность идти к цели, оценивает эту способность соответственно сопротивлению, начертанному в образе, и таким способом составляет план своей деятельности. Очевидно, что я не может фиксировать многообразие условий и времени в каком-либо ином понятии единства, кроме самого себя, что, следовательно, в этой связи оно необходимо мыслит самого себя, и именно как реальный принцип (а не только как принцип воспроизведения посредством воображения, как в предыдущем разделе) и, безусловно, априорный, которому не предшествует никакая реальная причинность, ибо весь синтетический период только и начинается с полного уничтожения таковой.

Это сопротивляющееся есть материя, которую я хочет разделить, сдвинуть с места, привести в движение. Но материя может быть сдвинута только посредством другой материи. Следовательно, я как сила, действующая в материальном мире, должно само быть материей, т. е. непосредственно данным, определенным, ограниченным пространством телом. В этом теле понятие должно быть в состоянии непосредственно становиться причиной движения материи, чтобы целесообразно двигать неподвижную материю вне нас посредством

целесообразно начертанной соответственно понятию материи. Такую подвижность материи посредством простого понятия правильно назвать организацией, посредством которой тело становится орудием воздействия на остальной телесный мир. Следовательно, л в образе своего воздействия на материю превращается в организованное тело.

Чувствование, и именно вышеописанное внешнее чувство, должно всегда сопровождать совершенную в материальном мире посредством этой организации деятельность, для того чтобы можно было измерить, насколько предположенный план действительно выполнен и что еще осталось сделать. Поэтому чувствование должно быть тесно связано с органом, составлять с ним единое и должно тем же способом быть изображенным материально как в органе; отсюда получается материальное я в пространстве с внешним чувством и органом.

Таким, утверждаю я, должно являться я безусловно а priori. О том, что мы действуем, мы не узнаем; об этом мы не имеем восприятия как о состоянии, которое существует без всякого вмешательства с нашей стороны. Деятельность предполагает свободное, совершенно самостоятельно намеченное понятие. Это понятие и возможное соответственное ему действие внутренне созерцаются (так именно это мы выше описали и объяснили), как простая способность даже раньше действительного приведения в исполнение намеченной причинности, и уже в этом выполненном и полном прообразе такой деятельности.» всегда является материальным органом.

Итак, что, собственно, и каким способом делает я материальным телом? Очевидно, абсолютно продуктивная созидающая сила, совершенно так же, как в тех же условиях и по тому же закону она строит и образ сопротивления. Следовало построить понятие предполагаемой деятельности, определенный прообраз этой деятельности. Для этого необходим образ сопротивле-

ния, чтобы соответственно ему вычислить способность; и обратно, необходим образ способности, чтобы по нему вычислить сопротивление. Сопротивление же полагается в материи и для того, чтобы было возможно вычисление, сила должна быть приведена к той же материальной среде. Отсюда само собой следует: подобно тому, как образ сопротивления, внешнее восприятие было сознаваемым, а не сознанием, так и образ я, как материального тела, не есть сознание, а сознаваемое, или в еще более резкой форме: материальность есть абсолютная априорная форма самосознания в его действии на первоначальное сопротивление; форма самосозерцания Я посредством внешнего чувства, подобно тому, как время есть форма самосозерцания я посредством внутреннего чувства. Воздействие я на первоначальное сопротивление может быть частью только представлено — в этой области мы до сих пор и оставались — частью оно может быть приведено в исполнение, и в этом действительном исполнении созерцаемо, но в обоих случаях форма — в первом случае построения образа, во втором созерцания — составляет материальность я.