Газеты, радио, телевидение нас убеждали и продолжают убеждать в том, что Гитлер вероломно бросился на ничего не подозревающего Сталина. 13 page

ГЕНЕРАЛ-МАЙОР БИЯЗИ

Как показали дальнейшие «розыски» в библиотеках, есть необходимость поподробнее ознакомиться с биографией генерала Биязи. В 1940 году он стал начальником Военфака военных переводчиков. Большая статья об истории Военного института иностранных языков Красной Армии (ВИИЯ КА) изложена (по крайней мере была изложена в 2005 году) на сайте мэрии города Тольятти (бывший Ставрополь-на-Волге){285}.[177] Про основные этапы создания этого института и о некоторых фрагментах из биографии генерала Биязи там говорится следующее.

1 февраля 1940 г. совместным приказом наркоматов обороны и просвещения в Москве учредили Военный факультет при Втором Московском государственном педагогическом институте иностранных языков (МГПИИЯ) с задачей подготовки военных преподавателей английского, немецкого и французского языков. (7 февраля состоялось его открытие.) Студенты Первого и Второго московских пединститутов иностранных языков были определены в кадры Красной Армии и зачислены слушателями Военфака на все четыре курса. В приказе об открытии факультета речь о подготовке военных переводчиков не шла. Факультет создавался срочным порядком в середине учебного года. Его формировали вое-нинженер 2-го ранга Гавриил Андрианович Мартыненко, назначенный приказом НКО от 21.11.1939 г. помощником начальника Военфака по мат-техобслуживанию, и майор Сергей Константинович Нарроевский, 19.12.1939 г. назначенный помощником начальника учебного отдела Военфака. В феврале 1940 г. на должность заместителя начальника факультета прибыл майор Василий Дмитриевич Макаров (ставший временно его начальником).

Подготовка специалистов расширилась с октября 1940 г., когда Военфак возглавил кандидат военных наук генерал-майор Николай Николаевич Биязи. Он окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе. (В 1943 г. он стал заместителем командующего Закавказским фронтом и формировал из спортсменов-альпинистов и лыжников ударные стрелковые отряды для борьбы с альпийскими стрелками горно-пехотной дивизии врага.) Второй страстью Биязи были языки. Он владел 14 языками, французский и итальянский знал в совершенстве. Эти знания пригодились ему на посту военного атташе в Италии в 1936-1938 годы.[178] Со дня образования и до августа 1940 г. Военфак подчинялся Управлению военно-учебных заведений НКО, но затем его передали в систему учебных заведений Генерального штаба Красной Армии.

С лета 1940 г. факультет перешел на комплектование кадровым составом Красной Армии. Разработали и приняли к реализации ряд мероприятий по превращению факультета, носившего пока характер гражданского учебного заведения, в самостоятельное высшее военно-учебное заведение.

В 1940 г. слушатели изучали один из трех языков — английский, французский, немецкий. А весной 1941 г. на Военфаке готовились кадры уже на 15 иностранных языках. Из маленькой учебной структуры при Втором МГПИИЯ Военный факультет западных языков (это его новое название) превратился к лету 1941 г. в самостоятельное крупное военно-учебное заведение, располагавшее хорошими профессорско-преподавательскими кадрами...

Из воспоминаний генерала Биязи: «1940 год. Получив назначение на должность начальника военного факультета западных языков при Втором МГПИИЯ, готовившего военных преподавателей, я поставил вопрос о необходимости немедленной реорганизации педагогического факультета, на котором изучались только три языка. Для войны с самого ее начала армии потребуется большое количество военных переводчиков и знание большого количества иноязыков. Вскоре нам удалось выделить факультет из состава гражданского института... Вопрос о сроках преподавания на основных отделениях решился так: на педагогическом — пять лет, на военно-переводческом — два года, на краткосрочных курсах — от трех месяцев до одного года в зависимости от степени знания немецкого языка курсантами. При этом, в основном со стороны, мы брали студенток (мужчин было мало), знавших язык в достаточной мере и на первых порах немного разбиравшихся в переводе военных текстов.[179] Однако нужных для этого пособий не было, и тогда мне и старшему преподавателю Монигетти пришлось срочно составить карманный «Краткий русско-немецкий разговорник» для бойца и младшего командира с фотографиями немецкой военной техники. Редактором был А. Любарский. Разговорник был издан Воениздатом в 1941 г. Во время войны он оказался столь необходимым, что был издан тиражом 500 тысяч экземпляров, а затем его еще дважды переиздавали, и тираж достиг двух миллионов...»

С началом войны подготовка военных переводчиков для военных вузов была приостановлена, и факультет полностью переключился на подготовку военных переводчиков для фронта. В связи с возникшей потребностью дополнительно были открыты учебные отделения финского, шведского, норвежского, датского, испанского, итальянского, польского, чешского, венгерского, румынского, сербского и болгарского языков.

В октябре 1941 г. последовал приказ НКО СССР об эвакуации Военного факультета при Втором МГПИИЯ в город Ставрополь-на-Волге. Для передислокации был выделен специальный пароход. Эвакуация проходила с 10 до 18 октября...

В эти годы выпускниками института стали О. А. Трояновский (посол СССР в Китае), Ф.Е. Хитрук (режиссер, народный артист СССР), А.П. Мицкевич (писатель-фантаст), Л.Д. Бергельсон (член-корреспондент АН СССР), В.А. Этуш (народный артист СССР).

12 апреля 1942 года приказом НКО СССР Военфак был преобразован в Военный институт иностранных языков Красной Армии и к нему присоединился военфак Института востоковедения.

Почему здесь я предлагаю обратить внимание на биографию генерала Биязи? Дело в том, что во время поиска в научно-технической библиотеке я наткнулся на карточку к еще одной книге 1940 года:[180]

И мне очень захотелось ее найти. Однако именно в этом книжном фонде ее не оказалось. Тогда я решил записаться в другую центральную библиотеку Киева. А вдруг?

КАКИЕ ЕЩЕ ГОРЫ?

Вообще-то я уже был в ней когда-то записан, но мой читательский оказался просрочен, так как с конца 90-х годов их стали выдавать на 1 год. И вот как-то летом 2006 г. я выбрал время и в выходной теплый солнечный день поехал восстанавливать «пропуск» (библиотека находится рядом с Крещатиком и «Майданом»). Получилось. И я сразу же направился в зал каталогов с целью найти ящичек по теме военных наук. Нашел. А в нем и искомую карточку на книгу «Боевые действия в горах» издания 1940 г. Но авторы не были указаны. Подозревая, что в один и тот же год одно и то же издательство не могло выпустить две разные книжки под одним названием, я выписал шифр (начинавшийся с буквы «Д») и пошел выяснять у дежурного библиотекаря, где ее заказать. Мне ответили, что в «Депозитарии», и предложили почитать разъяснение, засунутое под стекло на столе. Почитал. Оказалось, что не все так просто. Депозитарий находился в подвальном этаже какого-то жилого дома вдали от основных трасс[181] общественного транспорта. И работал только по будням. До 16.00. Жаль...

Кроме того, настоятельно предлагалось сначала позвонить (номер телефона прилагался), чтобы зря не ехать.

Ладно! Я переписал адрес-телефон и стал обдумывать план, как туда добраться. А для начала в ближайшую пятницу позвонил выяснить, «жива» ли книга? И через минуту поисков мне ответили, что КНИГА ЕСТЬ! («Приезжайте! У нас вход с торца дома, там лесенка вниз и звонок...»)

— Спасибо! — ответил я и продолжил обдумывание плана, как туда добраться...

И вдруг в понедельник меня посылают по делам в район метро «Шулявская». Шанс появился! И я решил им воспользоваться! Договорился с руководством и в обед поехал искать этот подвал со звонком. Нашел достаточно быстро, получил книгу (а к ней заказал еще и Г. Иссерсона «Новые формы борьбы» 1940 г. — и тоже получил). Оставалось последнее — быстренько пролистать их (порядка 270 страниц), выбрать страницы для ксерокопирования, договориться с библиотекарем об их выносе (для этого я специально взял паспорт), сбегать куда-то на ксерокс, вернуться, сдать книги и быстренько возвратиться на работу. И на все это у меня ушло часа полтора. Копии в местном маркете сделала девушка старшего школьного возраста, подрабатывавшая на ксероксе в каникулы. Узнал я об этом потому, что в этот момент к ней подошла ее школьная подружка и они стали делиться новым для себя коммерческим опытом. И предложили отксерить всю книгу (240 стр.), если оставлю до завтра. Я вынужден был отказаться. И как потом оказалось, зря отксерил листов 10 Иссерсона — полный текст его книги размещен в Интернете на сайте «Милитеры».

В конечном итоге, придя вечером с работы домой, «вдали от шумка городского» я стал вчитываться в голоса 1940 года. И оказалось...[182] Конечно, обучение действиям в горах в царской России и во времена СССР вообще-то могло входить в программу военной подготовки некоторых контингентов военнослужащих вне зависимости от каких-то конкретных планов. Но более конкретное изучение географических условий конкретного ТВД всегда есть отдельная конкретная тема. И лично меня насторожила фамилия генерала Биязи в списке авторов книги «Боевые действия в горах». Каким образом специалист по европейским языкам оказался в их числе?

КРАСНОЗНАМЕННАЯ И ОРДЕНА ЛЕНИНА ВОЕННАЯ АКАДЕМИЯ КРАСНОЙ АРМИИ имени М.В. Фрунзе

БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ГОРАХ

ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

НАРОДНОГО КОМИССАРИАТА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР

[183]

«Боевые действия в горах»

В книге излагаются все виды боевой деятельности в горах стрелковых и горно-стрелковых войск (дивизия, полк, батальон) со средствами усиления.

Книга рассчитана на начальствующий состав Красной Армии.

В составлении книги принимали участие: полковник Агапов, генерал-майор Алексеев M.B., генерал-майор Биязи, полковник Гареев, генерал-майор инженерных войск Ильин-Миткевич, генерал-лейтенант Львов, полковник Позняк, полковник Попов B.T.

Если страна готовилась к отражению внешней агрессии на своей территории, то какое отношение к этой книге мог иметь специалист по иностранным (европейским) языкам? Кроме того, возникла идея уточнить биографии других авторов. Конечно, определить личность только по распространенной фамилии (Львов, Позняк) — задача практически невозможная. Но по двоим авторам кое-что узнать удалось.

Полковник Попов В.Т. указан автором книги «Разгром итальянцев под Адуа», М., 1938, в списке литературы к статье «Итало-эфиопские войны» в 11-м томе БСЭ, 3-е издание{286}. Он же указан автором книги «Бои за Верден», М., 1939, в списке литературы к статье «ВЕРДЕНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ» в 4-м томе БСЭ, 3-е издание{287}.

Получается, что Попов В.Т. мог быть военным историком.

Генерал Ильин-Миткевич А.Ф. указан в списке первых генералов Красной Армии{288}.

Генерал-майор инженерных войск Ильин-Миткевич был командующим инженерными войсками Киевского ОВр и Юго-Западного Фронта (1941), Сталинградского фронта (1942) и 7-й армии (1944){289}.

Кроме того, генерал Ильин-Миткевич из Военно-инженерной академии Красной Армии им. В. В. Куйбышева указан автором «Краткого справочника по военно-инженерному делу» (80 стр., Воениздат, 1941){290}.[184] Итак, среди 8 авторов книги «Боевые действия в горах» 1940 г. с генеральскими и полковничьими званиями один — профессионал по переводам с европейских языков, второй — профессионал по военно- инженерному (саперному) делу, третий — военный историк.

Ну хорошо, допустим, книга о войне в горах выпускалась с целью подготовки обороны на своей территории. Допустим.

Остается посмотреть, какие горы в СССР могли оказаться в зоне боевых действий в случае нападения какого-нибудь соседнего государства. Берем карту (а еще лучше — фрагмент глобуса) с Европой, Азией и Северной Африкой. Оттенками зеленого на нем показаны низменности от ниже уровня моря (до — 200 м, например, Прикаспийская низменность) и высоты до 500 м над уровнем моря. Коричнево-желтый — высоты и горы от 500 м до 3 км. Серый — от 3 до 5 км. И белый — свыше 5 км (например, Гималаи).

И как показывает внимательное изучение такой карты (глобуса), в 1940 году практически не было в СССР гор, которые могли бы оказаться в зоне боевых действий. Практически вся европейская и большая часть азиатской его территории — это низменности. Серьезные горы — фрагмент Карпат на западе Украины, Кавказ на юге европейской части, горы на границе с Афганистаном, Китаем и Монголией в азиатской части. И есть горные системы на малоосвоенных человеком востоке Якутии и Дальнем Востоке, где суровый климат и вечная мерзлота. И к обороне каких из них надо было готовиться в 1940 году? Памира со стороны Афганистана? Мягко говоря, очень маловероятно. Какие-то контрабандисты еще могли там появиться. Но это забота внутренних войск (в то время — НКВД), а не Красной Армии. Может, китайцы развернули бы наступление через пустыню Гоби на степи и полупустыни Казахстана? Или через Маньчжурию на Забайкалье? В дополнение к своей гражданской войне и к войне с японцами? Невероятно! Горную границу с[185] Монголией можно было бы расценивать вообще как глубокий тыловой район. Может быть, Кавказ со стороны Турции? Возможно, хотя тоже очень маловероятно. В то время Турция имела договор с Британией, которая, в свою очередь, воюет с немцами. И какой был смысл туркам наступать на СССР через Кавказ? У них же танков практически не было! На ишаках? По горным тропам еще можно, а дальше много не навоюешь! Может, горы Крыма? Отпадают сразу. Их стратегическая ценность равна нулю. Как Ялту в 1941 году с ходу отдали, так в 1944-м и взяли без особых трудностей. Оборонять ЮБК (южный берег Крыма) никаким войскам нет никакого смысла. Остаются Карпаты (со стороны Украины)... Но и в этом случае их важность для обороны сомнительна. Еще вопрос — кому наступать. У Венгрии сил не хватит. А немцы могут обойти с фланга (что и сделали летом 1941-го). И все...

Так к обороне каких гор в СССР надо было срочно готовиться в 1940 году?

В 1940 году в СССР — никаких. Но возник вопрос:

— А вы не были в Колензо?

Думаю, абсолютное большинство опрашиваемых на него ответило бы контрвопросом:

—А ЭТО ГДЕ?

Ну как, ГДЕ?

Уточняю — на реке Тугела. Разве вы не знаете? Конечно, это не Волга, не Днепр. Но река существует. Причем на слегка возвышенной предгорной территории. В почти 100 км от Колензо на юго-запад находится тамошняя крупнейшая гора — Табана-Нтленьяна, 3482 м над уровнем моря (или 11 424 фута)...

Никогда не слышали? И какое отношение Колензо с Тугелой и Табаной-Нтленьяной имеют к Великой Отечественной войне? Отвечаю сразу: никакого!

Но как оказывается, они имеют какое-то отношение к предвоенной подготовке. Однако сначала о том, где же находятся эти географические объекты? Томить не буду,[186] рассказываю: а находятся они на востоке ЮАР (Южно-Африканской Республики).

Если посмотреть на карту восточной части страны, то справа-внизу на берегу Индийского океана, почти на самом юге Африки окажется порт Дурбан. Слева от него (западнее) и расположена горная система с горой Табана-Нтленьяна с высотами выше 3 км (в границах королевства Лесото).

При чем здесь все это? А при том, что в книге «Боевые действия в горах» приводится много примеров боев в горных условиях во время разных войн, как правило, вне границ СССР и по времени от генералиссимуса Александра Васильевича Суворова до 1940 года.

— Ну чего уж так сразу с наступления? — может возникнуть кое у кого претензия.

Действительно, при войне в горах, кроме наступления, бывает и оборона, и встречный бой, и организация марша, и формирование тыла, и инженерное обеспечение и т.д. и т.п. В книге 240 страниц, рассматриваются разные вопросы ведения боев в горах, в чем можно убедиться по содержанию на двух с лишним листах.

Когда читаешь этот фундаментальный труд, то периодически возникает мысль о том, что его значение не уменьшилось и в настоящее время. Особенно если планируются крупные, особенно наступательные боевые операции в «хороших» горах.

При внимательном чтении этой книжки возникает предположение, что ее готовили для реализации планов проведения крупных, в первую очередь наступательных боевых операций в больших горных массивах с участием не только полков, но и дивизий (стрелковых), корпусов и армий на сотни километров в глубину! Однако трудно представить, что бой ведет всего лишь одна армия (например, 6-я). А чем будут заниматься другие армии? (Например, 3-я, 8-я и 15-я полевые). Отдыхать? Но следом может возникнуть и другой вопрос: а где на планете Земля можно найти такие крупные горные массивы, пройти[187] которые на сотни километров в глубину и ширину предполагается НЕСКОЛЬКИМ полевым армиям? Возможно — Карпаты, Альпы в Европе. Возможно — Иранское нагорье. Возможно — Испания. Возможно — Турция (см. глобус). Возможно — и Гималаи, чего уж тут мелочиться! А там, глядишь, и до Колензо окажется «рукой подать»!..

Кстати, в главе V «Наступательный бой в горах» есть интересный параграф — «Наступление в прибрежной зоне». Если посмотреть на карту (лучше — на глобус), то в СССР таких участков очень мало (ЮБК в Крыму и запад Кавказа). Но они встречаются и в других странах — Иран (Каспий с севера, Персидский залив с юга), Турция (2/3 границы — морской берег), Балканы, Испания, Норвегия (Скандинавские горы с морским берегом), Шотландия (север Великобритании), северо-запад Африки.

За то, что эта книга рассчитана на ведение боев за границами СССР, говорит и наличие массы примеров из истории боевых действий именно там — за границами СССР.

В качестве возможных местных транспортных средств там упоминаются быки, верблюды, яки, лошади.

Про использование яков в армии сведений не нашел. Но оказалось, что до 1941 года в советском Генштабе были какие-то планы по использованию вьючно-ишачных и вьючно-верблюжьих рот РГК (между прочим — «Резерва Главного Командования»). Когда и где его применяют (РГК)? Обычно — в качестве помощи войскам, ведущим конкретные бои на конкретном ТВД. Вот цитата из 1-го тома сборника «1941»:

«№ 272. ЗАПИСКА НКО СССР И ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ В ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б) — И.В.СТАЛИНУ И CHK СССР -В.М.МОЛОТОВУ С ИЗЛОЖЕНИЕМ СХЕМЫ МОБИЛИЗАЦИОННОГО РАЗВЕРТЫВАНИЯ КРАСНОЙ АРМИИ

б/н

(не позже 12 февраля 1941 г.)[188]

XIII. Гужетранспортные и рабочие части РГК По мобилизации будет развернуто: Отдельных гужетранспортных рот — 8 Отдельных вьючно-конных рот — 4 Отдельных вьючно-ишачьих рот — 2 Отдельных вьючно-верблюжьих рот — 3...»

Но мало ли к чему готовились в 1940 году? Возможно, и к прорыву широких горных массивов корпусами и армиями. Однако с 22.06.1941 эта тема оказалась надолго забытой. А вот в 1944-м ее пришлось вспомнить, когда Советская Армия вышла к Карпатам. Есть издание трех приказов 1944—1945 годов о повышении эффективности ведения боевой работы в горно-лесистой местности. Они размещены в сборнике 1947 г.{291}

Вот так: вышла в 1944 г. Советская Армия к горам за границей, потребовались разные «Руководства». А до того особо не требовались. Но в 1940-м какие-то варианты уже были изданы. «На всякий случай»?

Кстати, если принять за гипотезу вероятность подготовки советским Генштабом каких-то планов войны в горах в Закавказье (Турция), в Карпатах (Венгрия и Румыния), в Иране, то можно предположить, что должны были бы издать и соответствующие разговорники. И, как оказывается, они были изданы:

Краткий русско-турецкий военный разговорник. М., Воениздат. 1940.

Краткий русско-венгерский военный разговорник. М., Воениздат, 1940.

Краткий русско-румынский военный разговорник. М., Воениздат, 1940.

Краткий русско-персидский военный разговорник. М., Воениздат, 1940.

Краткий русско-китайский военный разговорник. М., Воениздат, 1940.

Можно возразить, что «русско-китайский» могли издать для советских советников в штабах Чан Кайши или Мао Цзэдуна. А «русско-персидский» пригодился[189] в конце 1941-го. Возможно. Но в Венгрии, Румынии и Турции, насколько помню, советских военных советников в 1940 году не было. И требуется все же уточнить — а кроме выпуска разговорников и учебников, проводилась ли реальная военная подготовка «где-то на юге», в районе возможных горных театров военных действий? Есть отрывочные сведения, что проводилась. Вот, например, книга генерала-полковника Каманина Н.П. «Летчики и космонавты»{292}. В ней он вспоминает различные периоды своей жизни. А на стр. 180—181 описывает то, как он встретил 22 июня 1941 года, будучи полковником:

«Есть в Средней Азии чудесная, сказочно красивая долина. В этой цветущей долине, утонув в зелени, стоял дом отдыха летчиков авиационной дивизии, которой мне довелось командовать. Вечером 21 июня 1941 года мы приехали в долину, чтобы свалить с плеч усталость от напряженной работы и набраться сил в запас. Поработать пришлось перед поездкой много. Авиационная дивизия была только что сформирована. Она являлась одним из крупных авиационных соединений, создававшихся перед войной как новая оперативно-тактическая единица. Дивизия включала полки бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей, потому называлась смешанной. Мне как командиру пришлось изучать новую для меня материальную часть истребителей, штурмовиков, особенности их боевого применения. С группой командиров мы сидели на балконе особняка, вдыхали полной грудью воздух цветущей долины, обсуждая события последних дней. Было уже за полночь, когда разошлись по комнатам... В шесть часов утра по местному времени меня разбудил посыльный. А еще через пять минут я услышал по телефону из штаба страшное слово «война!». По частям полетели первые военные приказы... Дыхание войны, уже полыхавшей на наших западных границах, мгновенно пришло и сюда, в цветущую сказочной красотой долину Фирюза...»[190] Лично у меня к этому фрагменту имеется несколько вопросов. Во-первых, Средняя Азия занимает большую территорию. Хотелось бы уточнить местоположение обсуждаемой долины. Беру атлас. Нахожу: населенный пункт Фирюза — примерно в 40 км западнее Ашхабада, в 20 км от границы с Ираном, примерно в середине хребта Копетдаг (прямо на границе чуть восточнее Фирюзы находится гора Ризе высотой 3 км). Но, может, это не та Фирюза? Раскрываю компакт-диск с БСЭ, нахожу в 27-м томе:

«ФИРЮЗА, поселок гор. типа в Ашхабадской обл. Туркм. ССР, подчинен Ашхабадскому горсовету. Расположен в ущелье р. Фирюзинка на сев.-вост. склонах Копетдага, на высоте 600 м, в 37 км от Ашхабада. Климатич. курорт. Лето жаркое (ср. темп-pa июля 26°С), зима мягкая (ср. температура янв. 0,6°С); осадков около 300 мм в год. Детский санаторий, 2 дома отдыха».

Похоже, что все правильно. Но возникает другой вопрос: а чего это на границе с Ираном разместили НОВУЮ (!) смешанную авиадивизию? Хотя, с другой стороны, где же еще формировать ЗАПАСНЫЕ войсковые соединения? Видимо, лучше всего — в глубоком тылу. Но «глубокий тыл» — понятие растяжимое. Смотря в какой стороне возникнет этот самый фронт. Это мы сейчас знаем, что тогда фронт возник далеко на западе относительно Фирюзы. Поэтому было бы полезно уточнить, а не создавались ли еще НОВЫЕ воинские соединения в этом же военном округе? Оказывается, что создавались. Вот, например, как начинается книга генерала армии Жадова А.С. «Четыре года войны» (Москва, Воениздат, 1978, с. 3):

«В конце мая 1941 года [тогда Жадов был генерал-майором] в Среднеазиатском военном округе, где я в то время командовал 21-й Туркестанской горно-кавалерийской дивизией, проводилось крупное оперативное командно-штабное учение. В нем участвовали штаб округа, штабы четырех кавалерийских, двух стрелковых[191] дивизий, а также штаб недавно сформированной моторизованной дивизии. Учение проходило в обстановке, когда, как говорится, на наших западных границах уже пахло грозой. Среди руководящего состава округа и соединений все чаще и чаще заводились разговоры о неизбежности войны. Своих опасений не скрывали и представители Генерального штаба, присутствовавшие на учении...»

А после учений на товарищеском ужине генерал С. Г. Трофименко огласил ему приказ срочно вступить в должность командира 4-го воздушно-десантного корпуса, который заканчивал формирование в районе Пуховичей (Белоруссия), но до начала войны до своего корпуса он не доехал — 22 июня встретил в пути на какой-то станции между Оренбургом и Куйбышевом (Самарой).

Снова возникают вопросы. А можно ли узнать, кто был представителем из Генштаба? Пожалуй, можно — из воспоминаний генерала армии Штеменко СМ. «Генеральный штаб во время войны»:

«Осень 1940-го и зиму 1941 года пришлось потратить на тщательное изучение и военно-географическое описание Ближневосточного театра [военных действий]. С марта приступили к разработке командно-штабных учений в Закавказском и Средне-Азиатском военных округах, намеченных на май. В апреле генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин проводил командно-штабное учение в Ленинградском военном округе, и я ездил к нему с докладом. Доклад прошел гладко: Николай Федорович утвердил наши разработки почти без замечаний и отпустил меня, сказав, что учение в ЗакВО будет проводить либо начальник Генштаба, либо он — Ватутин.

В конце мая основной состав нашего отдела отправился в Тбилиси.... Перед самым отъездом выяснилось, что ни начальник Генштаба [генерал армии Жуков], ни его заместитель [генерал Ватутин] выехать не могут и учениями будут руководить командующие войсками: в ЗакВО — Д.Т. Козлов, в САВО — С.Г. Трофименко.[192] Однако уже на другой день после нашего приезда в Тбилиси генерал-лейтенанта Козлова срочно вызвали в Москву. Чувствовалось, что в Москве происходит нечто не совсем обычное.

Руководить ученьями стал генерал-майор М.Н. Шарохин, а в роли начальника штаба руководства пришлось выступить мне. Фронтом командовал заместитель командующего войсками округа генерал-лейтенант П.И. Батов. Обязанности начальника штаба фронта выполнял генерал-майор Ф.И, Толбухин. После разбора учений в ЗакВО пароходом направились из Баку в Красноводск, а оттуда поездом в Мары, где нас уже поджидали генерал-лейтенант С.Г. Трофименко и его начальник штаба генерал-майор М.И. Казаков. Во время игры мне удалось, с целью изучения театра, проехать по границе от Серахса до Ашхабада и далее через Кизыл-Атрек до Гасан-Кули. Возвращались в Москву с легким сердцем. Учения прошли хорошо.

21 июня утром наш поезд прибыл к перрону Казанского вокзала столицы. День ушел на оформление и сдачу документов. М.Н. Шарохин добился разрешения для участников поездки отдыхать два дня: воскресенье — 22-го и понедельник — 23 июня. Но отдыхать не пришлось. В ночь на 22 июня, ровно в 2 часа, ко мне на квартиру прибыл связной и передал сигнал тревоги. А еще через полчаса я уже был в Генштабе. Война началась»{293}.

Опять возникают вопросы. Во-первых, интересно, что же такое «не совсем обычное» могло происходить в Генштабе в мае-июне 1941 года? Немецкого нападения не ждали, но что-то готовили? Жаль, что генерал Штеменко ограничился только упоминанием одного своего чувства. Во-вторых, Мары, между прочим, — это примерно 350 км почти ровно к востоку от Фирюзы и 112 км от границы с Ираном. И маршрут от Серахса до Гасан-Кули — это практически вся граница СССР с Ираном восточнее Каспийского моря (с востока на запад). Получается, что[193] до 22 июня 1941 г. в советском Генштабе были какие-то планы относительно «Ближневосточного театра»? «Проторить дорожку» к Персидскому заливу? В «развитие» предложений Германии от 25 ноября 1940 г.? Действительно, эта задача могла решаться только через Иран. И тогда понятен и смысл проведения штабных учений, и сталинская «глухота» к английским предложениям, и создание новых дивизий в этих местах. Вот только не совсем понятно, как собирались воевать. Сразу наступать или сначала отразить нападение врага? Какого? Турок или иранцев? Между прочим, судя по дневнику Франца Гальдера, немцы Турцию в 1940—1941 гг. рассматривали одновременно и как союзника, и как врага (в зависимости от политических решений ведущего «большую игру»). Ну а коль у советского Генштаба к 22.06.41 были некие планы относительно «Ближневосточного театра», которые после 22.06.41 резко поменялись, то можно предположить, что и остальные планы, в частности, в отношении «Западного театра» тоже были какими-то такими, которые совсем не учитывали немецкое нападение утром 22.06.41. Об этом можно судить и по тому факту, что генерал Жадов на военных дорогах лесной Смоленщины уже 27 июля 1941 года не без удивления встретился с конниками родной ему 21-й Туркестанской горно-кавалерийской дивизии («с шашками против танков Гудериана?! Сабли тупить?»).