Глава четырнадцатая. — Волк, это ты? — снова спросила Ренн

— Волк, это ты? — снова спросила Ренн.

Хвост у волка был опущен, но он слабо вилял им, уши настороженно стояли торчком. Он внимательно наблюдал за Ренн, но в глаза ей смотреть избегал — и весь дрожал, хоть она и не могла сказать отчего — от холода, от страха или от возбуждения.

Ренн вскочила на ноги:

— Волк! Это же я, Ренн! Ох, Волк, ведь это ты, правда?

Но в ответ на ее радостные вопли волк с тихим ворчанием попятился, горестно, как показалось Ренн, посвистывая носом.

Ренн не помнила, с помощью каких звуков Торак здоровался с Волком, и, опустившись на четвереньки, ласково улыбнулась, пытаясь заглянуть ему в глаза.

Что, похоже, было совершенно неправильно. Волк отвернулся и снова попятился.

А может, это вовсе и не Волк? Когда они виделись в последний раз, он был еще совсем волчонком. Неужели он успел так вымахать? Теперь это был взрослый волк, от носа до хвоста раза в полтора длиннее самой Ренн. И, стоя рядом с ним, она видела, что в холке он ростом ей до пояса.

Раньше у него была пушистая светло-серая шерстка с черными пятнышками на плечах. Теперь он весь был покрыт густой и блестящей серой шерстью с промельками белого, черного, серебристого и рыжего, как у лисы. Но плечи и спину ему по-прежнему укрывал черный чепрак. И эти невероятные янтарные глаза!

Гром грянул прямо у них над головой.

Ренн даже присела от неожиданности.

Волк взвизгнул и метнулся к дальней стене пещеры. Он прижал уши и весь дрожал.

«Кто бы он ни был, — думала Ренн, — он все-таки еще не совсем взрослый. Он только кажется большим, а в душе по-прежнему отчасти волчонок».

И она ласково и негромко сказала ему:

— Не бойся, все хорошо. Здесь ты в безопасности.

Уши волка шевельнулись: он явно прислушивался.

— Волк, это ты? — снова спросила Ренн. — Это ведь ты, правда?

Волк, склонив голову набок, посмотрел на нее.

И тут Ренн догадалась. Из мешочка с припасами она вытащила горсть сушеной черники и на ладони протянула ему. Малышом Волк чернику просто обожал.

Волк потянулся к ее протянутой руке, смешно пошевелил черным носом и деликатно слизнул угощение.

— Ох, Волк! — радостно вскричала Ренн. — Значит, это все-таки ты!

Он снова метнулся в тень, испуганный ее криком.

Ренн вытряхнула на ладонь еще немного сушеной черники. Поколебавшись, волк все же подошел и быстро смахнул ягоды языком. Потом осторожно потрогал зубами колечки-обереги. Чтобы его отвлечь, Ренн положила на землю лепешку из лососины. Волк очень знакомым ей жестом тронул лепешку передней лапой — и сглотнул ее целиком, не жуя.

Еще четыре рыбные лепешки одна за другой последовали в волчью пасть. Теперь Ренн уже не сомневалась: это Волк. Тот Волк, которого она так хорошо знала, очень любил лепешки из лососины.

Она на четвереньках подползла к нему и, погладив по светлой шерсти на шее, прошептала:

— Это же я, Ренн.

Но Волк опять вскочил, отбежал к выходу из пещеры и, поскуливая, принялся бегать там кругами. Ренн поняла, что опять сделала что-то не так.

В отчаянии она отошла к костру и села.

— А ты здесь зачем, Волк? — спросила она, хоть и знала, что он ее слов не поймет. — Ты тоже хочешь отыскать Торака?

Волк слизнул с лап рыбные крошки, пересек пещеру и улегся у ее дальней стены, положив морду на лапы.

Гроза отходила к северу: Великий Дух решил вернуться в свои горные чертоги. Пещеру наполняло журчание дождевых струй и сильный запах мокрой волчьей шерсти.

Ренн страшно хотелось рассказать Волку, как она рада его видеть, и спросить, не видел ли он следов Торака, но она не знала, как это сделать. Она никогда особенно не прислушивалась, когда Торак разговаривал с Волком. Это вызывало в ее душе какую-то странную тревогу, ей начинало казаться, что и Торака она по-настоящему совсем не знает. Теперь же она тщетно старалась вспомнить хоть какие-то звуки из их «волчьих» бесед.

«Волки, — сказал ей как-то Торак, — в отличие от нас, совсем мало говорят с помощью голоса. И гораздо больше — с помощью лап и хвоста. А еще — шерсти, ушей, ну и… всего тела».

«Но у тебя же нет хвоста, — резонно заметила Ренн. — И шерсти нет. И ушами ты двигать не умеешь. Как же ты с ним разговариваешь?»

«Я действительно понимаю не все, что он говорит мне. Это очень трудно! И все же мы как-то ухитряемся сказать друг другу самое главное».

Если уж Торак говорил, как ему трудно говорить с Волком, то вряд ли это получится у нее. Но если они так и не сумеют сказать друг другу ни слова, то как сможет Волк помочь ей отыскать Торака?

Этой бесхвостой самки Волк совершенно не понимал!

Ее радостное повизгиванье, впрочем, убедило его, что настроена она вполне дружелюбно, но все остальное было совершенно не ясно: порой она вроде бы угрожала, порой извинялась, а порой явно чувствовала себя очень неуверенно.

Сперва она, похоже, обрадовалась, увидев его, хотя он чувствовал, что она полна страха и недоверия. Потом она вдруг самым непристойным образом уставилась на него, да еще и на четвереньки встала! Она, правда, сразу же попыталась извиниться и угостила его черникой и вкусной плоской рыбкой без глаз с запахом можжевельника. А потом еще и горло ему почесала. В общем, Волк настолько запутался, что от волнения даже забегал кругами.

Теперь, когда Тьма давно кончилась, Волку надоело ждать, когда же она наконец проснется. Он взял да и прыгнул на нее, предлагая поиграть.

Но она его оттолкнула и что-то сказала на языке бесхвостых. Звучало это примерно как «Ди! Ди!». Волк помнил, что такие звуки издавал и Большой Бесхвостый Брат. Похоже, они заменяли бесхвостым рычание.

Он оставил бесхвостую самку в покое и дал ей возможность прийти в себя и, спотыкаясь, выбраться из пещеры. Сам же он отошел в сторонку, обследовал их Логово и вскоре уже копал в земле ямку, наслаждаясь силой своих лап и ощущением лесной земли.

Потом Волк услыхал, как в своей норе шуршит мышь. Немного поплясав над этим местом, он поймал мышь, высоко подбросил ее и раскусил пополам. Закусил несколькими жуками и червяком и снова потрусил к пещере.

Горячий Яркий Глаз уже сиял наверху, и Волк понял, что Большой Гром отсюда ушел. С огромным облегчением Волк бежал сквозь папоротники, наслаждаясь падающими с них каплями дождя и слушая, как молоденькая сорока обследует свое гнездо после грозы, как в соседней долине большой олень чешет брюхо о ствол упавшей ели. След бесхвостой самки он отыскал уже у самой Быстрой Воды: она стояла на берегу, держа в передних лапах Длинный Коготь, Который Умеет Летать. Коготь был нацелен на утку.

Пугать уток Волк всегда страшно любил. Благодаря этой забаве он научился плавать — прыгнул, как ему казалось, в какую-то Маленькую Воду, на поверхности которой плавали листья, и сразу пошел ко дну. Сейчас ему тоже очень хотелось прыгнуть в Воду и заставить уток взлететь с испуганным шумом. Не охотиться на них, а только слегка позабавиться.

Но сперва нужно было все выяснить до конца с этой бесхвостой самкой.

Он вежливо ждал, спрашивая ее подрагиванием ушей, охотится она на этих уток или нет.

Но она на его безмолвные вопросы совершенно не реагировала.

Волк еще немного подождал. Он знал, что все бесхвостые слышат и чуют так плохо, что можно прыгать у них под самым носом, а они тебя и не заметят.

Но через некоторое время он решил, что теперь, наверное, уже можно, и пополз сквозь папоротники к тому месту, где плавали ни о чем не подозревавшие утки.

От его шумного прыжка утки, естественно, тут же взлетели, возмущенно закрякав и доставив ему огромное удовольствие.

А вот бесхвостая самка сердито закричала: «Ди! Ди!», размахивая своим Длинным Когтем, чем немало удивила Волка.

Обиженный, Волк потрусил прочь. Ей следовало все-таки сказать ему, что она охотится. Он ведь спрашивал!

Но обижался он недолго. И когда, отбежав немного, стал осматриваться, то, подумав, решил: а ведь бесхвостая самка нужна ему — нужна для того, чтобы отыскать Большого Брата.

Волк не знал, почему это так, просто в душе у него возникла та самая хорошо знакомая ему уверенность. И эта уверенность свидетельствовала о том, что ему следует остаться рядом с этой бесхвостой самкой.

Горячий Яркий Глаз был совсем наверху, когда она наконец двинулась по оленьей тропе на поиски Большого Бесхвостого. Будучи вожаком, она шла впереди, а Волк трусил за нею следом, что требовало от него определенных усилий: шла она ужасно медленно, ковыляла, как новорожденный волчонок.

Через некоторое время они остановились у Маленькой Воды, и бесхвостая самка дала ему немного той пахнущей можжевельником рыбки. Но когда Волк лизнул ее в морду и, тоненько скуля, попросил еще, она засмеялась и оттолкнула его.

Он все еще размышлял над тем, почему она засмеялась, когда ветер вдруг переменил направление, и ему прямо в ноздри ударил знакомый запах.

Волк замер. Потом поднял морду и стал сильно и глубоко втягивать ноздрями воздух. Да! Это был он, самый лучший запах в Лесу! Запах Большого Бесхвостого Брата!

Волк повернул назад и, следуя за оставшимся в воздухе следом, бежал до той самой сосны, которой несколько дней назад Большой Бесхвостый коснулся своей передней лапой. Волк внимательно проследил, куда ведет дальше след его запаха.

Им надо вернуться назад! Они шли совсем не в том направлении! Высокий Бесхвостый и не думал углубляться в лесную чащу! Он шел в обратном направлении, туда, где Горячий Яркий Глаз опускается на землю и ложится спать!

Бесхвостая самка ушла уже слишком далеко, и Волк ее не видел, но хорошо слышал, как она с шумом пробирается сквозь густые папоротники, направляясь совсем не в ту сторону.

Он громко пролаял ей: «Не туда! Назад! Назад! Назад!»

Ему ужасно хотелось немедленно броситься догонять Большого Брата, ибо он прямо-таки шкурой чувствовал, что тот уходит все дальше и уже находится на расстоянии многих прыжков отсюда. Но бесхвостая самка по-прежнему отказывалась его понимать.

Зарычав от отчаяния, Волк бросился за ней, твердо намереваясь ее вернуть.

Она с изумлением уставилась на него.

Волк прыгнул на нее, сбил с ног и, придавив лапами ей грудь, залаял.

Она явно испугалась. Похоже, ей даже дышать было трудно.

Ну и ладно. Пусть остается!

И Волк, крутнувшись на одной передней лапе, рысью понесся на поиски Большого Бесхвостого Брата.

Совершенно ошеломленная поведением Волка, Ренн поднялась с земли и отряхнулась.

После его ухода Лес показался ей совершенно опустевшим, но гордость пока не позволяла ей воспользоваться свистком из птичьей косточки и позвать его. Ведь Волк бросил ее! Вот именно, бросил!

В чрезвычайно мрачном настроении Ренн добралась до очередной развилки и остановилась. Найти бы хоть какой-нибудь знак того, что Торак пошел именно в эту сторону! Но она ничего не находила. И видела перед собой лишь густую зеленую стену падубов и сочащихся влагой папоротников.

А с чего это Волк был так возбужден? И потом повернул на запад… Похоже, он и ее звал за собой. На запад? Но ведь это путь к Морю. С какой стати Тораку идти к Морю? Он ведь шел в Сердце Леса.

И вдруг прямо перед нею на тропе опять появился Волк.

Радость всколыхнулась в душе Ренн, но на этот раз ей удалось сдержать восторженный вопль. В прошлый раз это явно было ошибкой. А повторять старые ошибки она была не намерена.

Присев перед Волком на корточки, она тихим голосом сказала ему, что очень рада его видеть. Она очень старалась не смотреть ему в глаза, лишь иногда позволяя себе встретиться с ним взглядом.

Волк подошел к ней, виляя хвостом. Ткнулся носом ей в щеку, ласково пощекотал усами, лизнул.

Она осторожно почесала его за ухом, и он снова благодарно лизнул ей руку, на этот раз воздержавшись от попыток попробовать на вкус ее кольца-обереги.

А потом он повернулся и медленно потрусил… на запад.

— На запад? — громко спросила Ренн. — Ты уверен?

Волк обернулся через плечо, и в его янтарных глазах она прочла непоколебимую уверенность.

— Значит, идем на запад, — покорно согласилась она.

И Волк побежал по тропе, а Ренн, стараясь не отставать, последовала за ним.

Date: 2015-09-20; view: 422; Нарушение авторских прав