Глава 8. После душа я переоделась в то, что купила мне Эви: белая деревенская блуза с вышивкой и кружевами и пара джинсов

После душа я переоделась в то, что купила мне Эви: белая деревенская блуза с вышивкой и кружевами и пара джинсов, которую кто‑то здорово отхреначил кувалдой и только потом выложил на прилавок. Так что одно я знала точно: выгляжу я хорошо. У моей сестренки есть глаз на такие штучки. Плюс к тому же – обер‑комфортно, и не только потому, что Эви знает мой размер. Так вообще бывает с тем, что тебе достается от родных. Вот, например, дома я сплю под теплым одеялом, которое сшила для меня бабуля Мэй. Более уродливой тряпки я в жизни не видела, но как приятно свернуться под тканью и нитями, которые бабуля соединила, чтобы мне было тепло! Одежда от Эви, одеяло от бабули – это элементы того ядра моей жизни, которое мне говорит, что я чего‑то значу.

По тем же причинам Бергман придирчиво отбирал, куда поедут и куда не поедут его изобретения и кто им будет на ночь читать сказку. И чем больше я узнавала про психа, который украл его дитя, тем больше понимала Майлза, который просто спятил, узнав, что дитя похищено. Пока Вайль был в душе, я просидела, уткнувшись в лэптоп, и читала досье, которое какой‑то отважный агент собрал на этого самого Чень Луна. Так вот, я сделала единственный вывод: этот деятель – полный псих.

Честно говоря, я даже несколько успокоилась по поводу собственных странностей. Да, но в безумии Луна была своя система. Например: драконов весьма почитают китайцы. Согласно легенде, они (драконы) обладают невероятной мощью, в том числе умеют управлять погодой и создавать жизнь. Их также считают созданиями добрыми и благожелательными. Забавно: во всех волшебных сказках, что приходилось читать мне, героями были отважные рыцари, ехавшие убивать вышеназванных драконов. Быть может, это и есть настоящая причина, почему при каждой встрече с Западом Восток начинает плеваться кипятком и кидаться чаем.

Вайль вышел из душа в джинсах и футболке.

– А где все? – спросил он.

– Мальчики до сих пор натягивают тент, а Кассандра решила за ними присмотреть, чтобы у Коула не возникло искушения тюкнуть Бергмана по голове случайно отвалившейся палкой каркаса.

Тут до меня дошло, что мы с ним совсем одни.

– Я как раз смотрела материалы по Чень Луну, – быстро сказала я, ставя лэптоп на стол. – Думаю, когда у него не получилось превратиться в дракона, он решил довольствоваться лучшим из оставшихся вариантов и нацелился на броню.

Вайль поднял бровь.

– Судя по тому, что я слышал, этот вариант может быть лучшим не только из оставшихся.

– Ага. Потому что Бергман ничего не делает на серебряную медаль?

Вайль сел на банкетку рядом со мной и вздохнул:

– Значит, хождение во сне мы не обсуждаем?

– А нечего обсуждать. Завтра я увижусь с тем парнем, что Кассандра мне сосватала, он меня – ба‑бах! – и вылечит. И я готова действовать.

– Ты понимаешь, как на самом деле мало чего можно сделать таким вот «ба‑бах»?

– Ты «Флинстоунов» смотрел когда‑нибудь?

Чуть дернулась верхняя губа – для Вайля можно считать, что это он засмеялся.

– Да, ты права. Ладно, давай о работе.

– О'кей. Как ты вообще собираешься брать древнего вампира в несокрушимой броне?

– Самое простое было бы – найти его место отдыха. Когда наступает рассвет, он умирает, и броня отключается от него автоматически. Мы ее снимаем, и он у нас курится, как кубинская сигара.

Он произнес это с таким смаком, что я просто представила себе его на балконе, на какой‑нибудь карибской вилле – дымит на пару с Хемингуэем канцерогенной морковкой, скрученной вручную, и обсуждает с ним, какие туфли надеть завтра на пробег быков.

Я фыркнула:

– Иногда ты бываешь так же политкорректен, как Питер Гриффин.

– Кто?

– Это такой мультяшный персонаж… да ладно, не важно. Но мне интересно: ты заметил, что сейчас большинство народу настроено против курения?

– Да. И это хорошо. В наше время дома и амбары сгорали из‑за неосторожных курильщиков. А сейчас это обычно неисправная проводка или шалости детей с огнем. Я полагаю, что уровень убытков из‑за огня резко упал с тех пор, как курение стало так непопулярно.

Я скрестила руки на груди, поджала губы и кивала, пока он все это излагал. И как я ни вглядывалась, не увидела даже намека на подергивание губы. Вайль был абсолютно искренен. Но и правда, если мужик может при удачном стечении обстоятельств жить вечно, какое ему дело до злокачественных опухолей?

– Знаешь что? – сказана я. – Вот эта твоя идея поймать его, пока он в отключке, кажется мне солидной. Но все же я думаю, если бы она имела шансы на успех, кто‑нибудь уже осуществил бы ее много лет назад.

Вайль поднял палец:

– Да, но понимаешь, у этого «кого‑нибудь» не было тебя. – И он показал на меня, а мне пришлось подавить порыв обернуться и посмотреть, кого он имеет в виду. Неужто меня?

– Вайль…

– Сегодня обыщем наиболее вероятные места. А завтра вы с Коулом навестите эти места и все, до которых сами додумаетесь. И если почувствуешь каких‑нибудь вампиров – как ты сказала? Ага, «ба‑бах».