Сошествие в Аид: Одиссей

...

Несколько глав посвящает Павсаний знаменитой картине Полигнота. Художник, конечно, не мог обойтись без сюжета сошествия Одиссея в Аид, где герой встречает среди прочих душ душу своей матери Антиклеи. Этому сюжету посвящена и XI глава «Одиссеи», которая вдохновляла прочих поэтов, вплоть до Данте, на описание загробного мира.

Волшебница Кирка долго не отпускала домой полюбившегося ей Одиссея со своего волшебного острова, но герой все же настоял на отъезде. Он не мог, однако, двинуться сразу на родную Итаку – его преследовал гнев Посейдона, и, чтобы прояснить свой грядущий путь, он должен был получить предсказание от души прорицателя Тиресия, пребывавшей в Аиде. Кирка препоручила корабль Одиссея Борею, и он отнес его по волнам океана на крайний север, где не восходит солнце, а у высокого утеса впадают в Ахеронт Коцит и Пирифлегетон, текущие в преисподнюю. Волшебница дала героям черных овцу и барана, чтобы их жертвенной кровью привлечь души из Аида. В жертвенную яму Одиссей совершил возлияния медом, вином, осыпал зерном, а затем полилась кровь, и герои призвали богов преисподней – Аида и Персефону. Тогда души с пугающим криком стали слетаться к яме, но Одиссей отгонял их обнаженным мечом: ему нужно было, чтобы первой отведала крови душа Тиресия.

Тиресий сохранил вместилище разума – диафрагму, а потому и в Аиде не утратил сознания: «разум ему сохранен Персефоной и мертвому; в Аиде он лишь с умом; все остальные безумными тенями веют». (Тиресий, видимо, входит в число героев, поглощенных землей живыми и почитавшихся как провидцы.)

Первой к крови явилась душа спутника Одиссея Эльпенора, погибшего на острове Кирки в момент сборов команды на корабль. Одиссей подивился скорости, с которой душа добирается до Аида, обгоняя ветер. Душа заклинала Одиссея совершить погребальный обряд и насыпать могильный холм. Явилась и душа Тиресия, которая напилась крови и поведала, что гнев Посейдона еще принесет немало бедствий Одиссею и его спутникам, но сам герой мирно окончит свои дни на родине, принеся жертву всем богам. Душа удалилась, произнеся пророчество, и Персефона подпустила к жертвенной яме жен героев; среди них была и мать Одиссея, которую тот оставил живой, отплывая под Трою. Увы, она не узнавала сына, пока тот не дал ей напиться крови. Только тогда она поведала о том, что происходит на родной Итаке. Напрасно Одиссей пытался обнять мать – бесплотная тень ускользала из объятий.

Затем настал черед душ героев. Со скорбью узнал Одиссей душу предводителя ахейцев Агамемнона: он поведал о своей гибели из‑за предательства жены Клитемнестры. Величайший ахейский герой Ахилл, сопровождаемый Патроклом, с радостью выслушал рассказ о подвигах его сына под Троей, но на восхваления Одиссея ответствовал знаменитой фразой о безрадостной жизни душ в преисподней:

Лучше б хотел я, живой, как поденщик, работая в поле,

Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,

Нежели здесь, над бездушными мертвыми царствовать, мертвый [17].

Лишь Аякс, второй после Ахилла ахейский герой, не мог простить Одиссею обид – ведь тот завладел доспехами павшего под Троей Ахилла. Он не ответил на примирительную речь Одиссея, удалившись с другими душами.

Одиссей же лицезрел суд Миноса, восседающего с золотым скипетром во дворце Аида перед толпами душ. Видел он и великана Ориона, осмелившегося состязаться в искусстве охоты с самой Артемидой и принужденного вечно охотиться в царстве Аида. Затем ему открылось видение загробных мук Тития, Тантала и Сисифа. Увидел он и тень самого Геракла: то был лишь призрак, ведь сам герой – сын Зевса – наслаждался бессмертием среди богов‑олимпийцев. Хитроумный Одиссей, как и Сократ, желал видеть и прочих великих героев, но крик призраков внушил ему страшную мысль: не вышлет ли Персефона из глубин преисподней призрак Горгоны, что превратит бесстрашного смертного в камень? Он бросился к своему кораблю и увидел, что спутники уже спускают судно на воду.

...

Многие исследователи обращали внимание на то, что это описание преисподней полно противоречий: призраки в Аиде бесплотны и «бездушны» – лишены псюхе, наделявшей живых разумом и памятью.

Лишь Тиресий не был лишен дара памяти и провидения, но и ему нужна была жертвенная кровь, чтобы реализовать свой дар. Однако бесплотные тени боятся обнаженного меча; Орион гонит по загробному Асфоделевому лугу зверей, которых он убил при жизни, – значит, и звери наделены душой и боятся оружия охотника после смерти?

...

Верования многих народов мира объясняют некоторые из этих противоречий: считалось, что бесплотные души и духи все же материальны, как пар или дыхание, поэтому и боятся острых режущих предметов или просто колючек. Все наказания в Аиде мыслятся материальными, поэтому Орион остается вечным охотником, как Тантал – вечно жаждущим. Народные верования, в том числе и отраженные в гомеровском эпосе, далеки от представлений о платоновских нематериальных идеях.

Греческие трагики донесли до нас многие народные верования. Софокл говорит не о суде над мертвыми, а о том, что блаженны в Аиде те, кто узрел посвящение в мистерии.

Согласно Софоклу, не только души царей и героев сохраняют в преисподней свое царственное значение, свои склонности и познания (Амфиарай там царствует над душами, Аякс сохраняет силу помогать близким), но и души обыкновенных смертных не лишены там сознания и некоторых чувств, оставшихся от земной жизни. Так, Антигона надеется, что после смерти она встретится с любимым братом, в то время как Исмена, не исполнившая своего долга в отношении него, будет ему в Аиде ненавистна. Кроме Аида и Персефоны в преисподней обитают смерть – Танатос, справедливость – Дике, проклятие и эринии (евмениды). У Еврипида Танатос отводит души умерших в преисподнюю в назначенный каждому срок; атрибутами смерти являются острый меч и черная одежда.

У Гесиода в «Теогонии» преисподняя состоит из Тартара и собственно царства Аида. Расстояние от земли до неба и Тартара одинаково: медная наковальня, брошенная с неба, через девять дней и ночей достигнет земли, а брошенная с земли – через то же время достигнет Тартара. Тартар окружен медной оградой, вокруг него в три ряда простирается ночь. По воле Зевса туда брошены титаны, и для них нет выхода: Посейдон заградил его медными воротами и со всех сторон окружил их жилище стеною. Его охраняют сторукие чудовища Котт, Бриарей и Гиес. Там находятся все концы и начала. Там огромная неизмеримая пропасть: войдя в нее через ворота, в продолжение целого года пути невозможно достигнуть земли. Сильная буря носит вошедшего с одного места на другое, и даже для богов ужасна эта бездна. Там стоит покрытый черными тучами дом мрачной Никты, богини ночи. Страшные боги Сон и Смерть, дети Ночи, также обитают здесь. В передней части преисподней стоит дворец Аида и Персефоны. Ворота в него охраняет свирепая собака, порождение Ехидны и Тифона. Ее зовут Кербер, и у нее пятьдесят голов. К входящим она ласкается, но каждого, кто попытается выйти за пределы дворца, – пожирает. Там же, в чертогах, покрытых огромными камнями, которые приперты к небу серебряными колоннами, обитает ужасная богиня Стикс, дочь Океана, воплощение реки преисподней. В поэме «Труды и дни» Гесиод рассказывает о пяти человеческих поколениях. Люди золотого века не сошли в преисподнюю, ибо тела их по воле Зевса были скрыты в недрах земли, а души сделались добрыми демонами, хранителями людей последующих поколений. Люди серебряного века, хотя и сошли в преисподнюю, стали там «подземными блаженными смертными», почитаемыми людьми. Третье поколение – люди медного века – сошли в Аид. Следующее поколение героев было избавлено от преисподней, так как они попали на Острова Блаженных. Все люди железного века сойдут в Аид.

Когда тени умерших спускаются в Аид, они минуют рощу из черных тополей на берегу Океана. Попавшие в Аид оказываются на безрадостном Асфоделевому лугу, где души героев бесцельно бродят среди толп менее знаменитых мертвых, издающих писк, словно мыши. За этим лугом лежит Эреб, персонификация мрака, порождение Хаоса и брат Ночи. Там находится дворец Аида и Персефоны. В Эребе живут эринии – богини мщения. Все, кто приближается к дворцу, видят слева от него белый кипарис, отбрасывающий тень в Лету, куда души простых смертных приходят пить. Души прошедших мистическую инициацию пьют из реки Памяти, куда отбрасывает тень белый тополь. Черные тополя были священными деревьями богини смерти, а белые тополя или осины были посвящены Персефоне как богине возрождения или Гераклу за его подвиги в подземном мире.

...

В послегомеровский период греки пришли к идее бессмертия человеческого индивидуума, загробного возмездия и вечного блаженства. Плутон представляется ипостасью Зевса. Получает распространение вера в то, что Аид не так уж удален от мира живых: в поверхности земли есть щели, сообщающиеся с Аидом. Геракл спустился в Аид на мысе Тенар в Лаконике. В Гермионе, в стране дриопов, он вышел на свет солнца, а выпущенный им Кербер убежал назад в Кинадре близ Аргоса. Жители Гермионы из‑за своей близости к Аиду не давали покойникам обола в плату Харону. В щели за ареопагом в Афинах, как считалось, жили эринии.

Date: 2015-09-19; view: 620; Нарушение авторских прав