Глава 2. Лили никак не могла взять в толк, что произошло

Лили никак не могла взять в толк, что произошло. Школьники смотрели на них с откровенным любопытством, многие начинали перешептываться или показывать на них пальцами. Не встретив по дороге ни одного знакомого лица, ей начинало казаться, что она медленно сходит с ума. Может, это сон? Она украдкой ущипнула себя за руку. Вышло очень больно. Выходит, не сон. Она махнула Северусу на прощание и отправилась в башню Гриффиндора, по дороге размышляя, а не попала ли она в будущее. Лили невольно улыбнулась. Даже в волшебном мире такое невозможно.
От мрачных мыслей ее отвлек недовольный голос Блэка. Лили никогда бы не подумала, что будет им так рада, поэтому она бросилась к ним и угодила прямо в объятия Джеймса. Тот явно не ожидал такого поворота событий, но был приятно удивлен.
— Эванс, и ты с нами, — до ушей улыбался он. — Ну вот, хоть что-то приятное за сегодняшний день.
— О чем ты, Поттер? — спросила она.
— А ты разве не поняла? Какой-то добрый человек перенес нас в будущее.
Стало очень тихо. Стук капель дождя по карнизам словно стал в два раза громче.
— В будущее? — шепотом переспросила Лили.
Сириус недовольно кивнул.
— Но... но это же бред... абсурд! Вы сами в это верите?
— Макгонагалл так сказала, — равнодушно протянул Блэк, осматриваясь.
— Значит... тот мальчик, что я видела, не твой брат? — посмотрела она на Джеймса.
— Какой брат? — нахмурился тот. — У меня братьев отродясь не было.
— Его зовут Альбус Поттер. Что еще я могла подумать? Он очень похож на тебя. Вот только...
Лили запнулась. Всем, кроме глаз...
— Может, это твой сын, Сохатый? — вопросил Сириус.
— А что, — загорелся Джеймс, — очень может быть!
"Сын Поттера... с моими глазами?" — ужаснулась Лили. Мир точно сошел с ума.
— Какой же сейчас год? — вздохнул Римус. — Сразу стало бы многое понятно...
— Мне, например, ни черта не понятно, — вспылил Сириус. — Нас вообще думают в наше время отправлять?
Ему никто не ответил. Только что к портрету Полной Дамы подошла маленькая рыжеволосая веснушчатая девочка, с опаской покосившаяся на незнакомых старшекурсников в старомодных мантиях. Девочка пробормотала пароль, и вслед за ней Мародеры и Лили влезли в Общую гостиную Гриффиндора, которая казалось ничуть не изменилась за прошедшие годы. А может быть, не так уж много и времени прошло? Хотя вот если верить мадам Фенвик, мадам Помфри вот уже шестнадцать лет как умерла... Римус уставился на большой настенный календарь, который сообщил ему, что на дворе... две тысячи восемнадцатый год. Вот так занесло их... почти на сорок лет вперед!
Джеймс тоже оглядывал гостиную, словно выбирая студента, который бы мог им поведать, что сейчас происходит в мире. Его взгляд задержался на так называемом Джеймсе Поттере, который сидел в компании той самой рыжей девочки, что открыла им проход в гостиную. Лили посмотрела туда же. Ну вот, кругом одни незнакомые лица. Никогда бы она не подумала, что в гостиной родного факультета почувствует себя так неуютно.
Вскоре портрет скрипнул, и в гостиную, прихрамывая, вошла профессор Макгонагалл. Гриффиндорцы почтительно замерли. Сириус мгновенно подскочил к ней и подал руку. Макгонагалл тепло улыбнулась.
— Как вы себя чувствуете, профессор? — виновато осведомился Джеймс.
— Благодаря стараниям мадам Фенвик, весьма неплохо, мистер Поттер, — отозвалась она. Все, кто в тот момент был в гостиной, разом обернулись. Некоторые принялись в упор рассматривать Джеймса, многие удивленно присвистнули. — О, миссис По... кхм... мисс Эванс, рада вас снова видеть, — улыбнулась профессор.
Лили удивленно на нее уставилась. Как это она ее хотела назвать? Уж не миссис ли Поттер? Жуть.
— Я... тоже рада, профессор, — деревянным голосом отозвалась Лили, что звучало по меньшей мере странно, ибо буквально сегодня утром Макгонагалл проводила у них урок. Ну если быть до конца точной, то это было сорок лет назад, но для них эти года пролетели незаметно. Вот такой вот парадокс.
— Что ж, вы, безусловно, горите желанием узнать, как оказались в этом времени. Прошу за мной.
— Профессор... вы знаете, Северус... он тоже здесь, — сообщила Лили под изумленные взгляды Мародеров.
Макгонагалл, казалось, ничуть не удивилась.
— Скоро мы узнаем все тайны этого перемещения. Ох уж этот Дамблдор... Говорила я ему, что эта затея ничем хорошим не закончится...
На этой загадочной ноте Макгонагалл вывела вновь прибывших из притихшей гостиной, которая тут же взорвалась десятком голосов, едва за ними закрылся портрет.

***
Кабинет Дамблдора практически не изменился. Нововведение в нем составляли лишь два портрета, висевшие над директорским столом. Один из них изображал самого Дамблдора. Посмотрев на мирно похрапывающего бывшего директора Хогвартса, все тяжело вздохнули. Логично, что по прошествии сорока лет с их последней встречи Дамблдор должен был умереть, но все-таки это был тяжелый удар. А на соседней картине...
— Северус! — ахнула Лили. От ее громкого голоса Дамблдор на портрете проснулся и уставился на них. Некоторое время он явно не мог поверить своим глазам, а затем вдруг лучезарно улыбнулся. Но на него никто не обращал внимания. Взгляды всех присутствующих были прикованы к крючконосому черноволосому мужчине, который презрительно смотрел на них. И лишь при взгляде на Лили лицо Северуса Снегга посветлело.
Люпин явно лишился дара речи. Сириус с отвращением рассматривал школьного врага, грозно взирающего на них со своего портрета, а Джеймс пробормотал:
— Снегг — директор Хогвартса? Как мне жаль последнего фестрала, сдохнувшего в Запретном лесу.
Профессор Макгонагалл прокашлялась и обратила внимание всех на каменный сосуд с вырезанными по его краям рунами. В сосуде плавало странного вида вещество, напоминавшее газ. Дамблдор со своего портрета внезапно произнес:
— Вот видите, Минни, у нас все тогда получилось.
Макгонагалл хмыкнула:
— Но не так, как вы планировали, Альбус. Прошло всего сорок лет. А не сто.
— Вы... вы хотели перенести нас на сто лет вперед? — обозлился Сириус. — А зачем вам это понадобилось, а, профессор?
— Вам расскажут воспоминания Минервы, — добродушно отозвался Дамблдор, а затем забормотал, обращаясь, видимо, уже к самому себе, — невероятно... все-таки получилось...
Макгонагалл сделала пришлашающий жест к Омуту Памяти. Джеймс и Сириус немедленно подошли к нему, вглядываясь в его содержимое. Но Лили не спешила.
— Погодите, — нахмурилась она. — А как же Северус?
— Что? — раздался голос Снегга. Все дружно обернулись на портрет.
— Ты тоже перенесся вместе с нами, Нюниус, — фыркнул Блэк. Макгонагалл строго взглянула на него.
— Что ж, думаю, он тоже имеет право знать, — сообщила она и устремилась к двери.
Когда она вышла, Джеймс устало плюхнулся на стул.
— И что же, нас теперь там нет? — обратился он к Дамблдору. — В... прошлом?
— В настоящем, — серьезно поправил его Дамблдор. — Для вас то время настоящее. Хотя это еще как посмотреть... Ведь раз вы и там, и здесь, то...
— Как это? — не поняла Лили.
— Вы все узнаете, когда увидите воспоминания Минервы. А если будут вопросы, тогда уже мне их и зададите.
Сириус недоверчиво хмыкнул. Все погрузились в напряженное молчание. Минут через пятнадцать профессор Макгонагалл вернулась в компании Снегга, который вдруг уставился на свой собственный портрет с таким видом, словно его вот-вот стошнит. Снегг на портрете отвечал своей семнадцатилетней версии тем же презрительным взглядом. Джеймс и Римус напряженно уставились на Омут Памяти. Макгонагалл снова поманила их. Все поспешно склонились над чашей и почувствовали, что летят куда-то в бездну красок и водоворотов. Лили замутило. Совсем как полчаса назад у Черного озера. Но не успела она как следует испугаться, как ощутила, что стоит на чем-то твердом. Все затравленно озирались по сторонам. Судя по всему, они оказались в "Кабаньей голове".
За столом сидели двое. Первый угадывался без труда — Альбус Дамблдор, каким они его знали. Впрочем, тот, которого они только что лицезрели на портрете, мало чем отличался от Дамблдора из воспоминаний Минервы. Та же серебряная борода, те же очки-половинки, тот же крючковатый, словно сломанный нос. Его собеседницей была странного вида женщина, с ног до головы закутанная в бесчисленные шали и шарфы, а ее глаза казались просто огромными за стеклами толстых очков. Больше в комнате не было никого. Странно, это ведь была память Минервы Макгонагалл, как она могла это помнить, если не присутствовала здесь? Макгонагалл словно прочитала мысли Римуса:
— Это воспоминания профессора Дамблдора, которыми он со мной поделился. А это Сивилла Трелони, — она указала на странную женщину.
Тем временем Дамблдор принялся что-то говорить своей собеседнице. Все замерли, даже дыхание задержали.
— Сожалею, Сивилла, но данную дисциплину я не считаю необходимой в школьной программе. Я собираюсь совсем отказаться от прорицаний. Невозможно научить человека... как вы говорите... провидеть, если у него нет необходимых для этого данных. Мне жаль отказывать вам.
В глазах Трелони показались слезы. Она достала кружевной платок и поднесла его к глазам. Дамблдор поднялся, явно намереваясь уйти, но тут раздался резкий грубый голос, от которого волосы вставали дыбом:
— Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый тем, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца…
За дверью послышалась какая-то возня, выстрелы из волшебной палочки, вскрик боли, снова тишина...
Дамблдор, всматривающийся в лицо впавшей в транс Трелони, резко обернулся. Но прорицательница тем временем продолжала:
—... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца… в семье Джеймса и Лили Поттеров...
Лили показалось, что ее сердце ухнуло куда-то вниз и замерло на уровне желудка. Это... это... У нее просто не было слов, чтобы выразить весь ужас, который сковал ее. Джеймс и Лили Поттеры? Кто-то поставил ее имя в одном предложении с именем Поттера? Стоп, а с чего она взяла, что речь идет именно о ней? Мало что ли в мире волшебниц с именем Лили?
Джеймс был ошарашен не меньше, чем она. Мало того, что кто-то напророчествовал, что у них с Лили будет семья (что впрочем не могло не радовать), но что их ребенок... должен противостоять Волан-де-Морту? Ну и чушь! Более глупого бреда и представить себе невозможно!
Джеймс бросил быстрый взгляд на Лили, которая смотрела прямо перед собой, сжав кулаки. Видимо, ее это так называемое пророчество шокировало не меньше. К удивлению всех, Снегг сделался белым как простыня. Его угольно-черные глаза превратились в глубокие шахты. Все были настолько поражены, что чуть было не пропустили продолжение.
Дамблдор смотрел на Трелони во все глаза. Она моргала и умоляюще смотрела на него.
— Профессор, — раздался ее тихий голос, который после грубого и хриплого карканья показался просто ангельским, — прошу вас, подумайте еще! Мне очень нужна работа...
— Хорошо, Сивилла, — неожиданно резко сказал Дамблдор. — Я возьму вас преподавателем прорицаний в мою школу. Но на одном условии. Вы не станете покидать ее стены без крайней на то необходимости.
— Я... я... спасибо, Альбус, — прорыдала Трелони, хватая Дамблдора за руку. — Я... как вы скажете, спасибо вам огромное...
Замелькали обрывочные видения, разобрать которые не представлялось возможным. Внезапно компания оказалась на незнакомом пустыре, на котором одиноко стоял... Северус Снегг. Он все время оглядывался по сторонам и заламывал руки. Его лицо было пепельно-серым, а глаза пустыми и холодными. Джеймс сжал кулаки.
Вдруг ослепительно сверкнула молния.
— Не убивайте меня! — раздался испуганный вскрик.
— Я и не собирался, — отозвался холодный голос Дамблдора, возникшего словно из ниоткуда. — Итак, Северус, что за весть мне шлет лорд Волан-де-Морт?
— Никакой, — Снегг был словно в лихорадке. — Я пришел сам... по собственной воле. Предупредить... нет, попросить... Это касается пророчества... предсказания Трелони...
Лили шумно выдохнула. Все-таки этот гад успел клеймить руку Северуса отвратительной Темной меткой. А она, дура, поверила ему и даже простила...
— Ах вот как? И что же вы успели сообщить своему хозяину? — Дамблдор был сама любезность.
— Все, что услышал, кроме имен... Но он уверен, что речь идет о Лили Эванс...
— В пророчестве не говорилось о том, что это будет сын Лили Эванс.
— Тогда чей? — вспыхнул Северус. — Вы знаете еще одну Лили, за которой увивается Поттер?
Джеймс зарычал. Казалось, у него уходила вся выдержка на то, чтобы не броситься на настоящего Снегга, который сидел прямо на земле, обхватив голову руками.
— Разумно, — неожиданно сказал Дамблдор. — Тем более, мне кажется, что девочка тоже неравнодушна к Джеймсу. Я наблюдал за ними какое-то время. Разумеется, для обоих было бы намного лучше, если бы они держались друг от друга подальше, но мы не можем противиться этому.
Лили ощущала себя дохлым нарлом. Как они вообще посмели обсуждать их отношения?! И что такого Дамблдор заметил особенного, если она только и делала, что отшивала Поттера?
— Вы хотите сказать, что согласны отдать ее на растерзание этому чудовищу? — вскричал Снегг. Кого он имел ввиду: Джеймса или Волан-де-Морта?
Дамблдор, видимо, посчитал, что Волан-де-Морта.
— Что вы предлагаете? — осведомился он. — Темный Лорд не знает пощады, умолять его бессмысленно. Он убьет и Лили, и Джеймса, не дожидаясь рождения их ребенка. Даже не дожидаясь свадьбы. Но если Лили так много для вас значит, то лорд Волан-де-Морт, несомненно, пощадит её. Разве не могли вы попросить его пощадить мать в обмен на сына?
— Я... я просил...
— Вы мне отвратительны, — сказал Дамблдор. Никто никогда не слышал такого презрения в его голосе. Снегг слегка отпрянул. — Значит, вам плевать, что Джеймс Поттер и их возможный сын погибнут? Пусть гибнут, лишь бы вы получили то, что хотите?
Снегг молчал, не спуская глаз с Дамблдора.
— Ну так спрячьте их, — прохрипел он. — Спасите её... их. Прошу вас.
— Как благородно, — пробормотал Джеймс, сдерживая злость.
— А что я получу взамен, Северус?
У Лили зачесались руки врезать бесплотному Дамблдору. Нет, вы только посмотрите, этот старик ну везде стремится отыскать выгоду, даже спасая жизни людей!
— Все что угодно, — замявшись, отозвался наконец Снегг.
Пустырь исчез, и на его месте образовался кабинет Дамблдора. На директорском столе стоял мудреный агрегат в фут высотой, напоминавший гигантские песочные часы со странными резными символами. Над часами склонились Дамблдор и Макгонагалл.
— Альбус, вы уверены, что это разумно? Неужели нет другого способа? — обеспокоенно спросила она.
— Уверен, Минни. Это единственный выход. Только так мы можем спасти их.
— А как же заклятие Доверия? — всплеснула руками Минерва.
— В нынешние времена оно стало слишком ненадежным. Мы не знаем, кому теперь можно доверить свою жизнь.
— А доверить жизни двух людей этой штуковине можно? — вспылила Макгонагалл. — Как вы там сказали? Экспериментальный образец усовершенствованного Маховика вренени! Это же смешно, Дамблдор! А вдруг он... покалечит или вообще убьет их? Кто-нибудь вообще испытывал его?
— Невыразимцы испытывали. Мой старинный знакомый Бродерик Боуд любезно арендовал эту вещь для меня на время. Мы сделаем так, что Лили и Джеймс отправятся в будущее. На сто лет вперед. Они будут спасены. Знаете, я всегда был оптимистом. Поэтому искренне верю, что за это время эта проклятая война закончится.
— Но тогда почему мы не можем таким образом спасти всех волшебников?
— Увы, подобного вмешательства Время не потерпит. Вот если переместить двоих-троих волшебников, это будет нестрашно.
— Дамблдор... прошу вас, подумайте еще раз, — умоляюще прошептала Макгонагалл. Но тот строго смотрел на нее поверх очков-половинок.
— Мне казалось, вы хотите спасти их, Минерва.
— Разумеется, хочу! — Макгонагалл выглядела глубоко оскорбленной. — Но вот так, с бухты-барахты...
— Вот и отлично. Для того чтобы Маховик сработал, необходимо зарядить его нужной энергией. Поэтому для начала раздобудьте какие-нибудь вещи Лили и Джеймса.
— Сочинения по трансфигурации подойдут? — нервно усмехнулась Макгонагалл.
— Конечно, — серьезно кивнул старик.
Кабинет исчез, но тут же снова вернулся.
— Ничего не получилось, Альбус! Я только что встретила Поттера, он шел в Большой зал, — чуть не плача, сообщила влетевшая вихрем в кабинет Макгонагалл.
— Странно, — отозвался Дамблдор, вглядывающийся в верхнюю часть песочных часов, где двигались смутные фигуры. — Я вижу их в будущем. Однако...
Внезапно его словно озарило.
— Да, такого побочного эффекта я никак не ожидал, — смущенно признался он.
— Что? Что вы натворили, Альбус? — закричала Макгонагалл.
— Успокойся, Минерва. Они живы и вполне здоровы. Просто теперь они и там, и тут.
— Альбус, ваша дурацкая манера говорить загадками меня порядком раздражает!
— А вы подумайте: Лили и Джеймс отправились в будущее, но при этом остались здесь. Как такое возможно?
— О, — потрясенно заморгала Макгонагалл, — вы полагаете, что отправили в будущее их... клонов?
— Я бы назвал это по другому, — весело отозвался Дамблдор. — Но в общем-то вы правы. Кстати, судя по всему, мы спасли жизнь не только Лили и Джеймсу.
— Что еще? — устало спросила Макгонагалл.
— Вместе с ними в будущее отправились... как вы выразились клоны Сириуса Блэка, Римуса Люпина и Северуса Снегга. Такого даже Боуд не предвидел. Кто же знал, что физический контакт перенесет в будущее не только планируемых, но и тех, кто в данный момент держал их, скажем, за руку?
— Ох, вы меня своими экспериментами с ума сведете, Альбус. Ну и напоследок еще вопрос: в каком они теперь времени?
— Понятия не имею, но надеюсь, что в том, куда я их и отправил.
Воспоминания закончились, и Омут Памяти выбросил зрителей на антикварный ковер в кабинете директора. Джеймс даже удивился, когда не обнаружил на столе гигантского Маховика времени. Внезапно злость, копившаяся в нем во время всего "сеанса", достигла своего пика. Он медленно развернулся к безмятежно улыбавшемуся портрету Альбуса Дамблдора и грозно потребовал объяснений.