Глава 6. Когда Гезеш очнулся, рядом трещал костер, а в воздухе витал запах жареного мяса

Когда Гезеш очнулся, рядом трещал костер, а в воздухе витал запах жареного мяса. Солдаты расположились вокруг огня, и до ушей алебардиста донесся их смех.

– Очухался? – громыхнул голос Гнева. Горящий сидел на дороге и не сводил глаз с алебардиста.

– Да.

Демон поднялся на ноги.

– Что теперь будешь делать?

– Я не знаю! – Гезеш сел и помотал головой. – Я не знаю… Ничего не знаю.

– Понятно… – с разочарованием в голосе сказал Гнев.

– А чего ты ждешь? – неожиданно вспылил алебардист.

– Да ничего не жду… Совсем ничего, – языки пламени били изо всех щелей доспеха.

– Тогда что спрашиваешь?

Горящий медленно повернул голову к костру.

– Мадрал рассказал ребятам историю Вторжения. Ты похоронил тогда двадцать три Диких Отряда и тысячу рыцарей Башни. И вернулся. А они – нет.

Гезеш промолчал.

– В те времена Отряды были больше. Минимально – три‑четыре десятка. И никто не выжил, – зло добил Лесоруба Гнев.

– Я знаю…

Рядом с Гезешем оказался Тьма. Мадрал внимательно оглядел алебардиста.

– Как они погибли?

– Кто?

– Мои сородичи! – прорычал Тьма.

Лесоруб нахмурился, и нелюдь добавил:

– Это были последние бойцы моего племени. Восемь десятков отличных воинов. Их вел Красный Волк!

«Завывающие мадралы лезут на стены крепости. Сверху льется смола, но нелюди не обращают внимания на павших. На воротах кипит бой, но защитников больше…»

– При штурме крепости…

– Какой крепости?! – изумился мадрал.

– На землях Колонны есть крепость. На самом юге…

– С тремя тысячами идти на штурм?! – фыркнул Гнев.

– Нас было меньше, – Гезеш поднялся на ноги. – Часть пала во время боя с одной из Колонн. Мы оказались в окружении. Нам надо было попасть в Крепость!

– А ты уверен в этом? – прошипел Тьма. – Или это только твои предположения?

– Я не помню! Но если бы мы отступили – погибли б на обратной дороге. С севера шло сразу четыре Колонны.

Гезеш поморщился, вспоминая. Их зажали. Ворота крепости оказались закрыты, и потому пришлось идти на штурм, надеясь успеть до прибытия войск противника. И они бы успели… Если бы не…

– Был такой отряд. Черная Звезда. Они должны были удерживать один из мостов. Но ушли! Колонны ударили нам в спину во время штурма.

Гнев посмотрел на поля.

– Черная Звезда? – оскалился мадрал. – Да, был такой отряд. Как раз он‑то после этого и вернулся под стены Темной Крепости. В составе Колонны.

– Поделом! – сквозь зубы прохрипел Гезеш.

Мадрал кивнул и вернулся к костру. Лесоруб посмотрел ему вслед и обнаружил, что товарищи старательно не смотрят в сторону командира. Стыдно за него? Разочарованы?

Проклятье, почему в душе уверенность, что ворота должны были открыться? Какая‑то навязчивая идея!

– Ладно, ночуем здесь. Уже нет смысла двигаться дальше. Выходим утром. У нас есть еще пара дней в запасе. – Гнев тоже зашагал к костру.

– Постой, – окликнул его Гезеш. – Что бы ты сделал на моем месте? Сейчас?

Горящий замер и медленно повернулся, пламя в смотровой щели бурлило, облизывая потемневший металл.

– Я бы сделал вывод, почему Колонна отпустила тебя только через двести лет… А какой – сам думай.

Гезеш затравлено поглядел на Искателей. Кривлялся Джаззи, ехидно щерился Фарш, смотрел на огонь отчего‑то бледный Мудрый. Вроде бы обычная картина, но в воздухе звенело напряжение. Новость оказалась трудной.

В разговорах старательно избегали ставшую щекотливой тему прошлого, но то и дело Лесоруб ловил на себе задумчивые взгляды воинов. Настроение у отряда было подавленным, хотя Джаззи, Родинка, а вместе с ними, как ни странно, и Гнев пытались растормошить бойцов.

К вечеру Гезеш перестал вздрагивать, натыкаясь на любопытствующие взоры. Привык. Только один человек смотрел на Лесоруба с совершенно непонятным выражением. Мудрый… В глазах седовласого царил загадочный страх. Чего он боялся?!

Мадрал, и раньше не питавший особенной любви к Гезешу, теперь вконец озверел. Неприкрытые насмешки, едва уловимые угрозы сыпались из волкоголового как из рога изобилия.

Тьма, правда, из всего отряда с уважением относился лишь к троим: Гневу, Джаззи и стройному пареньку с хищными глазами и не сползающей с лица кривой ухмылкой. Друзья звали его Паблар.

Открытые нападки мадрала прекратились только, когда вмешался Горящий. Лесоруб позавидовал авторитету демона. Ковыльцы неофициально вступили в отряд Искателей, и капитаном остался Гезеш. Но чувствовалось, что если Гнев скажет «нет», то команду алебардиста вряд ли кто выполнит.

Вспомнить хоть что‑нибудь еще из прошлого не удавалось. Память издевательски задернула черные шторы. Лишь образы того боя и обрывки пути по землям Колонны.

До места сбора оставалась пара дней хода. По дороге – несложно. Да и путь по перевалам не сулил особых трудностей. Караваны церковников пройти могут, значит, и Искатели проберутся. Но о странствии по горам думали мало. Сейчас главной целью была встреча с остальными отрядами.

С часовыми стало полегче. Лесоруб со смесью удовольствия и стыда понял плюсы своего капитанства – в дозор вставать не надо. Да и лагерем занимался Гнев. Оставалось только думать и пытаться вспомнить что‑нибудь еще.

Родник нашелся шагах в двадцати от стоянки. Струйка ледяной воды, журчавшая среди камней. Вокруг шумели дубы, сновали в траве муравьи. Утром опять все злые, искусанные, будут вытряхивать насекомых из одежды и доспехов. Дорожные будни.

Когда наступило время первой смены, к устроившемуся на отдых Лесорубу подошел Медведь. Он единственный из ребят, кто настороженно и без симпатий относился к бывшим ковыльцам и равнодушно воспринял произошедший днем случай.

– Кэп, – здоровяк присел рядом с командиром. – Слушай, зачем нам эти дозоры? Гнев все равно не спит. Пусть и стережет.

Гезеш всерьез задумался. Друг прав. Горящему сон не нужен, все равно целую ночь у костра просидит.

– Ну, – протянул удивленный Лесоруб. – Не знаю, так принято, вроде. Чтоб все…

– Брат, он все равно не спит, – терпеливо повторил Медведь.

Алебардист смущенно улыбнулся и в смятении покосился на Горящего:

– Может, действительно, стоит его попросить?

Медведь удовлетворенно крякнул и поднялся на ноги. Из леса вывалилась гурьба уходивших за хворостом бойцов. Запас дров на ночь – вещь в дороге необходимая.

Здоровяк подошел к пылающему Гневу и хмуро откашлялся. Но стоило ему заикнуться о ночном дежурстве «за всех», как демон вспыхнул еще ярче:

– А вещи вам не поносить? – прорычал Горящий. – Не расслабляться, боец!

Опешивший Медведь моментально отстал и поспешно скрылся с глаз огненного человека. Лесоруб почувствовал укол совести. С Проклятым он должен был общаться сам, а не посылать здоровяка. Он, все‑таки, капитан. Хотя с другой стороны ночные смены дисциплинируют.

Успокоив совесть, Гезеш закутался в теплый плащ и, устроившись поудобнее, прикрыл глаза. Шерсть приятно грела тело, навевала сон. Уютно трещал костер, да обламываемые друзьями сучья.

Хорошо, что Кутхх снабдил отряд теплой одеждой. В горах должно быть жутко холодно.

У огня дурачились Джаззи и Родинка. Дружный хохот зрителей поддерживал веселье на должном уровне. Шутки сыпались одна за другой. День забыт. Тяжелые мысли заброшены. Хорошие они ребята, все‑таки… Хорошие…

Глаза слипались, накатывала истома. А в голове крутилась одна единственная мысль!

Почему ворота той крепости были закрыты?!

Спасительный сон погрузил Лесоруба в приятное небытие.

Утром весь лагерь разбудил вопль Гнева.

– Подъем! – вслед за выкриком раздался грохот. Проклятый стоял у костра и плашмя колотил мечом по щиту.

– Иди на хрен, урод, – провыл откуда‑то Джаззи.

– Подъем, сегодня много идти. Раньше выйдем – больше пройдем, – Гнев еще раз грохнул по щиту.

– Как меня это радует, – пробурчал Джаззи.

– Жрачка почти готова, – Гнев легонько, будто задумавшись, постучал клинком по собственному шлему.

– Давай‑давай, отбей себе последние мозги, мы тебе новые купим, во сто крат лучше старых, – подал голос Паблар.

Лесоруб неохотно сел, заспанным взглядом окинув лагерь. Улыбающиеся ковыльцы, Лир и Мех, последняя смена часовых, на соратников посматривали со злорадством. Немудрено, их не будили.

Недовольно бурча, отряд зашевелился. Гнев, убедившись, что больше никто не пытается уснуть, склонился над котлом.

– Твари ползучие, – выругался Фарш, вытряхивая из плаща муравьев. – Ненавижу гадин…

Насекомых было очень много, ненормально много.

– Поторапливайтесь, – поторопил воинов Гнев. – Нам сегодня надо добраться до старого поселения, оно в трех‑четырех часах пути отсюда.

– Успеем, – отмахнулся Лесоруб, непонимающе глядя на Горящего. Куда он торопится?

– Надеюсь, – Гнев указал на землю. – Муравьи… Сегодня будет Ветер. Мы уже далеко от Ан‑Да‑Геда, так что он нас накроет. Пока время есть, но как бабочки начнут стаями летать – будет невесело.

– Подорвались! – пролаял Тьма. Мадрал моментально оказался у костра. Он шумно нюхал воздух и торопливо вычесывал из шкуры насекомых.

Сообщение Горящего подхлестнуло солдат. Жадно заглатывая жиденькую кашу, они вслушивались в шум ветра.

– Поднялся, вроде! – испуганно заметил Медведь.

– Весь день так будет, вот когда деревья трещать станут – тогда скоро. Пока спокойно. Думаю, часов пять у нас есть, – заметил Гнев.

Собравшись и ступив на тракт, Искатели увидели, что через него протекают ручьи муравьев, образуя на светлом песке черные, жутковатые полосы.

– Сколько же их, – протянул Родинка и присел над одним из потоков. Насекомые будто следовали неведомому зову, гнавшему их на другую сторону дороги.

– Некогда рассиживаться, пошли, – нервно заметил Фарш.

– Верно, – кивнул Гнев. Огонь сменил цвет на алый. – Двинулись.

Насекомые как взбесились: над дорогой сновали тучи слепней, под ногами кишели полчища муравьев, метались стаи жуков, пауков.

Воины тревожно посматривали на Горящего и мадрала. Те быстро шагали по тропе, иногда оглядываясь на товарищей. Но пока что демон не выказывал признаков беспокойства.

На третий час в воздухе появилась белая бабочка, бедняжка металась над тропой, будто не зная, куда лететь.

– Проклятье! – процедил Гнев и обернулся на солдат. – Прибавьте ход, селение уже рядом. Быстро!

Последним шел красный как рак Медведь, Гезеша пугала его громкая отдышка. Здоровяк сильно устал, но после команды плотно сжал зубы и упрямо зашагал еще быстрее.

– Успеем? – догнал Горящего Лесоруб.

– Да, если увалень будет шагать быстрее, – ответил за Гнева мадрал.

– Не знаю, – коротко бросил Горящий. – Вроде должны. Если бабочек станет больше, то бросаемся в лес и зарываемся в землю. Иначе – смерть.

Дубовую рощу сменил сосновый бор. Переплетенные под землей корни деревьев вряд ли дали бы им зарыться.

– Давай быстрее, боров, – подогнал Медведя Фарш. Тот глухо рыкнул, окатив говорившего злым взглядом.

– Еще слово – сломаю тебе ногу, – рявкнул демон. – Дальше будешь один добираться.

Фарш возмущенно открыл рот, но спорить с Горящим не решился.

Дорога сделала еще один поворот, и Гнев громко выругался.

– Что такое? – встревожился Лесоруб.

– Быстрее! – подогнал воинов огненный человек.

– Да что случилось‑то?

– Должны были уже прийти, – нервно ответил демон. – Должно быть, за следующим поворотом.

– Ты вообще здесь раньше был?! – с подозрением спросил алебардист.

– Я был почти везде, – отмахнулся Гнев.

Лесоруб вгляделся в полосу дороги: до следующего изгиба было далеко и выдохнул:

– Не успеваем!

– Помолчи. Тут не тысячи бойцов. Не так погано будет всех хоронить, – прорычал Тьма. Мадрал встревожено потягивал воздух. Гезеш скривился от обиды. Нелюдь старательно напоминал алебардисту о прошлом.

– Бабочки! – выкрикнул Друз и указал рукой на лес.

Лесоруб обернулся: небольшая обезумевшая стайка крутилась над поляной, выписывая дикие узоры.

– Бегом! – взревел Горящий. – По моей команде – бросаетесь в лес и как можно глубже вжимаетесь в землю! А сейчас – бегом!

Бряцая железом, бойцы тяжелой поступью рванули вперед.

– Дерьмо! Дерьмо‑дерьмо‑дерьмо, – рядом с Лесорубом бежал плечистый, темноволосый ковылец по имени Кировей. Воин был почти налегке, но все равно с трудом держался наравне с одоспешенным алебардистом.

– Медведь, не отставай! – Родинка то и дело оглядывался на грузного приятеля, еле поспевающего за остальными.

Джаззи и Паблар чуть замедлили бег, поравнялись с Медведем и сноровисто отобрали у него щит. У здоровяка он за спину не закидывался, поэтому, схватив дополнительную ношу, Паблар смачно выругался.

– Жми! – рявкнул Джаззи.

Лесоруб задыхался, каждый прыжок (а в доспехе приходилось почти прыгать, а не бежать) норовил стать последним перед тем, как груда железа притянет человека к земле.

Грохнулся на землю щит Фарша, воин на бегу освобождался от снаряжения.

– Бросайте все! – рыкнул он.

Грохот доспехов.

Лесоруб отшвырнул алебарду, скинул шлем и принялся возиться с ремнями наплечников.

Щиты побросали все. Впереди отряда мерно, постоянно поглядывая на лес, бежали мадрал и Гнев.

Поворот медленно приближался. Вот уже тысяча шагов. Пятьсот.

Перед глазами заплясали круги. Гнев и ковыльцы оторвались от тяжело бегущих Искателей. Кольчуга… Кольчуга… Скинуть бы ее. Но если остановиться сейчас – то начать бег будет гораздо труднее.

Триста шагов. Двести…

– Быстро‑о‑о! – крик Гнева.

Бок разрывается от боли, дыхание жжет легкие.

Сто шагов.

Гнев стоит на повороте и машет рукой в сторону леса.

На дороге появляется облако бабочек.

Пятьдесят.

– Давайте, мужики! – вопит Гнев.

Поворот, сзади с грохотом падает на землю Медведь.

– Вон дом, в подвал! Подальше от окон и дверей, если не успеете! – Горящий бросается к здоровяку.

Дом… Пятьдесят шагов. Ну же.

В лесу трещат деревья, откуда‑то доносится жуткий вой. Стремительно темнеет небо. Бежать!

Гнев с трудом поднимает Медведя на ноги. Пытается тащить его за собой. Здоровяк еле передвигается. Сломался!

Дом. Совсем рядом. В лесу раздается дикий, надсадный свист.

– Бего‑о‑ом! – орет Гнев.

Дверь… Сил нет…

Лесоруб влетает в укрытие и падает на пол.

– Подъем! – крик кого‑то из ковыльцев. Вроде Друз. Чьи‑то руки впиваются в одежду и куда‑то тащат. Удар в спину. Фарш с ходу прыгает в разинутый зев подвала.

В проеме двери видно, как Гнев кидает Медведя в заросли и бросается следом.

Опоры нет, руки соратников тащат Лесоруба вниз.

– Все здесь? – раздается нервный голос Паблара.

– Медведя и Гнева нет. А доблестный капитан туточки, – рычит Тьма.

Рев ветра наверху, дикий вой, ужасный свист стихии.

– Проклятье, – стонет где‑то Родинка. – Медведь… Проклятье…

Лесоруб с трудом пытается перевести дух. Мышцы разрываются на части, из груди рвется сиплое дыхание. Страшно… И больно…

Тьма…

Очнулся Лесоруб оттого, что ему на лицо пролилась вода.

– Утро, – улыбнулся алебардисту Джаззи. Капитан Искателей обнаружил себя на грязном полу дома. Значит, из подвала его вытащили.

– Закончилось? – просипел Лесоруб, ощущая страшную слабость во всем теле.

– Ага, – Джаззи кивнул, и поглядел в окно.

– Что с Медведем?

– Живой. Гнев его в какую‑то яму пихнул и сверху прикрыл. Ожоги да и только. Повезло. Сейчас ребята вернутся, за оружием и доспехами пошли. Гнев сказал, что дальше сегодня не пойдем. Устали все.

– Это очень хорошо, – алебардист закрыл глаза. Идти он вряд ли сегодня сможет. Второй день подряд!

– Тут во дворе колодец есть, вода хорошая, – вдруг сообщил Джаззи. – Даже странно. Почему люди отсюда ушли?

– Ветер, это Ветер, – раздался голос Теккена. – Народ перебрался поближе к городу, там спокойнее.

– Мозги поменяй, на мясо, – хмыкнул Джаззи, – может, легче спать будет, раз такой умный.

– Раньше тут все не так было. Когда я жил здесь – Топи далеко на юге находились, – проигнорировал его Теккен.

– А сейчас?

– Думаю, три дня пути и мы к ним выйдем, – худощавый солдат подошел к двери.

– Да, ты же давно тут жил… – покачал головой Гезеш.

– Давно, – согласился Теккен. – Но позже твоего похода.

– Да? – алебардист с трудом сел и принялся расстегивать поножи. Хотелось снять с себя все железо и выбросить.

– Ага! – Теккен широко улыбнулся. – Я слышал про то, что Дикие собирались идти на Колонну. Хотя мало кто пошел…

– Мы все умрем, да‑да‑да‑да! – протараторил Джаззи и вышел из дома.

Теккен провел рукой по грязному подоконнику.

– О тебе легенды как о герое ходили!

– То есть? – не понял Лесоруб.

– То и есть. Во всем винили капитанов тех отрядов, что к тебе тогда не примкнули. Я помню. Наши сейчас на тебя как на бога смотрят.

– Не заметно… – Гезеш поморщился. Ему почему‑то были неприятны слова молодого алебардиста.

– Гнев – не знаю почему зол. А мадрал… Он ведь еще щенком был, когда все воины их племени ушли с тобой. Его не взяли, как он рассказывал. Да и вообще, от него доброе слово услышать – нереально.

– Где Мудрый? – поинтересовался Лесоруб, стараясь выкинуть из головы мысли о прошлом.

– Ушел с остальными, скоро будут. Неплохо пробежались, да? – хохотнул Теккен.

– Мне не понравилось, – буркнул Гезеш и с трудом поднялся. – Помоги кольчугу стянуть.

– Всегда говорил – доспех штука лишняя, – приятель подошел к воину.

– Иногда и впрямь лишняя, – Лесоруб наклонился, протянув руки к полу, и попрыгал, пытаясь стряхнуть кольчугу.

– Погодь, сейчас, – Теккен рванул рукава доспеха так, что алебардист пошатнулся. – Худеть тебе надо, да…

– Нормально, – пропыхтел Гезеш.

Кольчуга с шелестом соскользнула вниз и глухо упала на дощатый пол.

Даже дышать стало легче и приятнее. С неприязнью посмотрев на доспех, Лесоруб поморщился. Завтра снова в путь и опять в доспехе. Может, выбросить его?

Снаружи звонко пели птицы. Ветер их не тронул.

– Почему они поют? – спросил Гезеш.

– Потому что хочется, – фыркнул Тек.

– Нет, почему они живы?

– Ветер убивает только людей, – словно ребенку, пояснил солдат.

– Да, точно, – припомнился Лесорубу рассказ одного из ан‑да‑гедских дружинников.

– Разгребайте шмотки, – раздался на улице крик Фарша.

– Вернулись, – резюмировал Теккен. Гезеш с усталым видом вышел из дома и огляделся. Все вокруг завалено сучьями, на самом повороте дорогу преграждало поваленное дерево. Неплохо стихия погуляла. Над мрачной картиной безумия ярко светило жизнерадостное солнце.

Искатели свалили все железо у колодца. Фарш с довольным лицом пил из ведра и счастливо фыркал. Словно не было сумасшедшего бега, словно не было страха… Везет ему.

Медведь сидел в тени деревьев, мрачно уставившись прямо перед собой. Да, сильно здоровяка прижгло. Лесоруб передернулся, глядя на покрывшееся волдырями лицо приятеля. Видимо Гнев бросил его спиной вниз, и плюхнулся сверху. Руки, небось, тоже сжег.

Рыбак и Друз деловито собирали для костра поломанные ветром ветки. Неподалеку о чем‑то беседовали еще трое веселящихся ковыльцев. А ведь недавно неслись по дороге в ужасе и проклинали все и вся.

– Где Гнев? – спросил Лесоруб.

– Там, – Фарш махнул рукой в сторону леса. На лице воина появилась насмешливая улыбка.

«Ох, не стоит так улыбаться» – мрачно подумал Гезеш. Он хорошо запомнил, как, спасаясь в подвале, Фарш по нему пробежался.

– Кэп, ты как? – из‑за угла дома вышел Родинка, на ходу завязывая придерживавшую штаны веревку.

– В порядке.

– Уже хорошо, – приятель подмигнул и сквозь зубы сплюнул на землю. – Повезло нам, да?

– Да… – Капитан медленно кивнул.

– Чего жрать будем? – подал голос Рыбак.

– У нас большой выбор? – с издевкой спросил у него черноглазый солдат. Либо Лир, либо Мех. Пока еще Лесоруб не мог отличить двух неразлучных бойцов друг от друга.

– Ну да, рыба или рыба, – в тон ему ответил охотник.

– Тогда рыбу, – с серьезным видом встрял Джаззи, однако глаза воина заливались смехом.

Рыбак захохотал и пошел выбирать место для костра.

Лесоруб смотрел на приятелей и пытался понять, почему они так веселы. Потому что остались жить? У них нет страха, что Ветер появится еще не раз, и им может не повезти? Или тут иная причина?

С другой стороны, так гораздо легче жить. Выбросив лишние мысли из головы, Гезеш пошел к колодцу, чтобы опрокинуть пару ведер на изнывающее от усталости и жара тело.

Ожоги Медведя оказались не очень серьезными. Однако воин с трудом перемещался по лагерю, и когда, наконец, его уложили спать, долго бурчал, скрипя зубами от боли.

– Пара недель и будет как новенький, – равнодушно сообщил Гнев, – ему еще повезло, будь ветер минут на пять дольше – обугливаться б начал.

– С тобой хорошо на севере, в снегах, – фыркнул Джаззи, сидевший рядом с Горящим. – И отогреешь, и снега растопишь.

Паблар громко засмеялся. Лесоруб неодобрительно посмотрел на воина: иногда того пробивали непонятные приступы смеха. В такие моменты казалось, что стоит показать ему палец – и веселье часа на два обеспечено.

– Не смешно, – заметил, наконец, Гезеш.

Паблар повалился с бревна на землю, заходясь в хохоте.

– На Святых Землях Ветер чаще гуляет. Долго пробираться будем, да еще и церковники… – Гнев на шутки внимания не обращал. Разлегшийся у костра мадрал передернулся и оскалил клыки:

– Да, ненавижу…

– Слушай, ты мне обрисуй, что это за церковники? – хмуро буркнул Лесоруб.

– А ты не помнишь? – рыкнул мадрал.

– Жгут все, что не так движется. Что движется нормально – толкают и вновь жгут, – со знанием дела сообщил Джаззи.

– Они так борются против Безумия. Убивают его порождения – тех, кого могут убить, – нечисть жгут, иноземцев подозрительных, – огонь под доспехами Гнева заклокотал. – Раньше туда паломничество Проклятых было. Думали найти избавление в смерти. Считали, что святые отцы лучшие специалисты в умерщвлении.

– Проклятые?

– Я – Проклятый. Вы – колонновцы. Хоть и зоветесь Проклятыми – но это не то, по вам нельзя сказать – затронуло ли вас проклятье, – раздраженно заметил Гнев.

– А почему паломничество?

– Потому что не каждого Проклятого можно убить, а почти каждый мечтает о смерти. Например, Горящих нельзя. Каменных, Призраков… Но тем, кто попал в лапы ларсовцев, я не завидую. Они ведь тоже убить нас не могут. У них просто тюрьма для Проклятых есть. И знаешь, лучше бродить по миру и мучаться, чем вести жизнь растения в их застенке. Горящих, я слышал, закапывают в песок по шею и оставляют гореть. С Призраками их маги разбираются. Окаменевших – в болота сажают.

– Каменные?

– Это живой камень. Человек‑голем. Не знаю, что за проклятье такое – ни разу с ними не общался. Призраки – призраки и есть. Их сейчас мало осталось, гораздо меньше, чем раньше. Таких отлавливают почти повсюду. Маги очень любят их энергию использовать. Ну, да их ты видел, – Гнев повернул голову к Гезешу. – Мудрый сказал, что одного вы на болоте повстречали. Это Харрач. Один из чародеев эпохи Безумия. По Топям шатается. Там его не трогают, а наоборот почитают.

– Дух Топей? – смекнул Лесоруб.

– Именно так. По‑моему, он даже счастлив. Так что для него проклятье – дар.

– Мда… – протянул Джаззи и подбросил в костер полено.

– Так что пробираться по землям церковников будет рискованно. Чтобы вас не подставлять – я по следу пойду, в дневном переходе от отряда. Только в города не заходите.

– Нет, – твердо заявил Гезеш. – Пойдем вместе, по горной гряде. Кутхх такой план предлагал.

– Не уверен я в Кутххе. Дружинникам достаточно просто пересечь земли Ларса, замаскировавшись под церковников. Тянуть за собой Дикие Отряды, которые там не любят, бессмысленно. Сомневаюсь, что они предпочтут идти по гряде, когда можно двигаться по дорогам.

– Разберемся, – отрезал Лесоруб и смутился повелевающим ноткам в своем голосе.

Гнев вновь повернул голову к капитану, языки пламени лизнули потемневшее забрало шлема.

– Хорошо, командир, – в голосе Горящего проскользнула улыбка.

– Что находится за Святыми Землями? – Гезеш почесал нос, чувствуя жгущий взгляд Тьмы.

– На севере, за рекой, Умрал. Дальше на запад – Гуффанг. Но туда идти не советую.

– Почему?

– Во‑первых, надо пересечь Святые Земли. А Ветер и церковники это, как я уже говорил – серьезно. Во‑вторых, Гуффанг – это полуостров. Оттуда путь на континент только через войска ларсовцев. Иначе – никак. Говорят – именно в Гуффанге находятся все базы Хозяев Рек. А жить там никто не живет. Во время Безумия там чума все города и села выкосила, и только потом пришли пираты.

– Откуда ты все это знаешь? – покачал головой Гезеш.

– Он – Горящий, чудак, – встрял Тьма. – Горящий!

– И что?

– Я стал им во время Эпохи, – равнодушно сообщил Гнев. – Тьма, он этого не знает, не заводись.

– То есть… – осенило Лесоруба.

– Да, ему много лет, – с ядом в голосе сообщил мадрал.

– Гнев – один из Паладинов Башни, – улыбнулся Джаззи.

– Да, – кивнул Горящий. – Я походил по миру.

– Но как?

– Неважно, – вспыхнул Гнев.

Перед отбоем к Гезешу вдруг подошел Паблар. На его лице блуждала легкая улыбка, но ледяной взгляд заставил Лесоруба поежиться. Воин присел рядом на корточки, покачался на ногах и неожиданно подмигнул командиру. А затем мотнул головой в сторону сидящего у костра Гнева и проговорил:

– У него во время Эпохи, как беспорядки в Дундэйле пошли, невесту на улице патруль схватил. Ее два дня целой казармой насиловали. Он как узнал – так и загорелся. Жуткая история, да?

– Зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы ты знал и больше его не трогал. Никогда не напоминай ему об этом! Никогда не спрашивай его о «тех» временах. – Паблар пристально посмотрел на Лесоруба. – Понял меня?

– Да.

– Тогда спокойной ночи, командир, – воин широко улыбнулся и вернулся к костру. Гезеш проводил его задумчивым взглядом. Как же ты был до Колонны, Паблар? Чьи повадки в тебе взыграли?

* * *

«Он убил их. Он повел за собой людей и убил всех. Они поверили ему и погибли. А он жив!

Но если бы все отряды поднялись на Прорыв… Если бы все было согласно пророчеству! Но капитаны смеялись ему в лицо. Капитаны отворачивались. Им было удобно Безумие. Им было удобно то, что творится в мире. Они довольны…

Но он их накажет. Во имя павших. Во имя Бартела, Гуххата, Фамуша, во имя тех тысяч, погибших в боях…

Погибли просто так!

Рев тысячи глоток. Впереди ворота. Это – Темная Крепость. За ней – равнодушие. За ней – причина смерти его ребят.

Он кричит вместе со всеми. Он идет вперед. На штурм!»

* * *

Гезеш проснулся, тяжело переводя дух. Колонна. Имена без лиц. Почему они не оставляют его?!

У костра клюет носом Родинка. Рыбак вырезает какую‑то фигурку, иногда поглядывая на дорогу. Уже утро. Скоро подъем. Скоро в путь. Зачем? Ради чего все это?