Глава 21. Джон Андре – до этого он полулежал на диване – стремительно сел

– Только послушай!

Джон Андре – до этого он полулежал на диване – стремительно сел. В руках у него была «Рояль Газет». Исав, сидя на стуле у окна, нежился в солнечных лучах и смотрел на улицу. Мысли его крутились вокруг белого дома с зелеными ставнями и его светловолосой хозяйки.

– На Куин‑стрит открылась выставка. – Андре глянул на часы, висевшие над камином. – Еще успеем. Здесь сказано, что она работает до пяти. Входная плата – два шиллинга.

Исав не шелохнулся. Он разомлел на солнце.

– Хочешь, иди. Я останусь.

– Чепуха! – Андре вскочил на ноги. – Тебе понравится. Исав застонал.

– Пошли! – На колени Исава шлепнулась шляпа. – Я плачу. – Майор Джон Андре готов заплатить? Пожалуй, стоит на это посмотреть!

Улицы Нью‑Йорка были по‑воскресному тихи, что как нельзя более соответствовало ленивому настроению Исава. Ему нравилось это послеполуденное время – в такие часы тени становятся длиннее, а воздух прохладнее… Достигнув дома № 95 по Куин‑стрит, Андре внезапно крикнул «Не может быть!» и нырнул в открытую дверь. Затем на мгновение высунул голову наружу:

– Подожди меня здесь.

Исав скрестил руки на груди и обежал взглядом мощеную булыжником улицу. Ему было неуютно. Это не его город, и никогда таковым не станет. Молодому человеку вдруг стало тяжело и грустно – это случалось с ним всякий раз, когда он вспоминал о том, что у него больше нет дома. Ну ничего: как только он доберется до Англии, все изменится. Он найдет город, где останется навсегда, – возможно, это будет Оксфорд, возможно – Лондон. Там он пустит корни.

– Исав!

Андре вынырнул из подъезда.

– Не поверишь, чей это дом! Когда я увидел, как он сюда заходит, подумал: «Не может быть!» Но это так. Здесь живет генерал Хоу. Я не виделся с ним с Филадельфии.

Генерал Хоу командовал вооруженными силами Филадельфии во время оккупации. Этот видный мужчина славился своими грандиозными зваными вечерами, любовью к красивым женщинам, французским винам и покеру. Как раз по инициативе Хоу была проведена та экстравагантная Мискьянца, которую Андре неустанно вспоминал.

– Прости, что заставил тебя ждать. – После пробежки по лестнице голос Андре слегка прерывался. – Но мне надо было с ним переброситься парой слов.

Исав улыбнулся:

– Рад, что ты с ним встретился. – И зашагал по улице.

– Стой! – крикнул ему вдогонку Андре. – Он хочет с тобой познакомиться!

Исав удивленно обернулся.

– Со мной? Зачем?

– Ну, я рассказал ему о тебе. О твоей роли… – Андре наклонился к Исаву, – в истории с Арнольдом.

– Серьезно?

Андре кивнул.

– Тогда пошли.

– Я подожду тебя внизу.

Исав в изумлении приостановился.

– Иди, – настойчиво повторил Андре. – Это твой звездный час. Не хочу его портить.

Исав легко взбежал по ступеням и вошел в дом. Дверь слева была распахнута, за ней, в комнате, склонился над бумагами генерал Хоу. Исав некоторое время постоял в дверях, помялся. Однако генерал его так и не заметил. Молодой человек шагнул внутрь.

– Просите, сэр. Я Исав Морган. Вы хотели меня видеть?

Генерал не шелохнулся. Исав ждал.

Хоу выглядел так, как его описывали. Даже сидя он казался человеком внушительным. Его рука замерла над письмом. Исав непроизвольно глянул на бумагу, пробежал несколько строк глазами. Потом, поймав себя на столь неблаговидном занятии, быстро отвел взгляд. И вновь замер. Пошла минута, другая, третья. Генерал словно бы и не догадывался, что он не один. За все то время, что Исав здесь находился, он даже не шевельнулся.

– Прошу прощения, сэр. Вы хотели видеть Исава Моргана?

Взрыв хохота заставил молодого человека вздрогнуть. За его спиной, привалившись к дверному косяку, корчился от смеха Джон Андре.

Исав в смущении покосился на генерала. Тот не шелохнулся! У Андре от смеха катились градом слезы…

– Воск! – наконец выдавил он из себя между взрывами хохота и указал на Хоу. – Это восковая фигура!

Исав не верил своим глазам. Он снова взглянул на генерала. Удивительно! Черты, цвет лица – все выглядело на редкость правдоподобно. Волосы и мундир генерала были настоящие. И все это было сделано для того, чтобы его, Исава, провести! Молодой человек повернулся к другу. Андре вновь расхохотался.

Исав тоже засмеялся.

– Не верю собственным глазам, – кое‑как выдавил он из себя.

Молодые люди принялись разглядывать фигуру генерала со всех сторон.

– Я его хорошо знаю, – сказал Андре, – и то попался.

– Это сделал настоящий мастер!

– Благодарю вас, мистер Морган. Рада, что вы оценили мою работу.

В дверях стояла Абигайль Маттесон. Она откинула со лба вьющиеся белокурые пряди.

Собственно, сама выставка восковых фигур проходила чуть дальше, в доме № 100 по Куин‑стрит. Там находилось несколько фигур: исторические личности и представители нынешней эпохи, люди известные и безвестные. Объединяло их одно: автор изобразил их чрезвычайно реалистично.

Молодые люди осматривали выставку в сопровождении миссис Маттесон.

– Когда ты рассказывал о «Красных скаутах», я по твоему описанию узнал дом Абигайль, – объяснил Андре другу. – А потом, после слов о согнутом мушкете, меня вообще чуть не разорвало от смеха! Я сразу сообразил, что сделала Абигайль. Это были мушкеты из воска.

– Оружие достать нелегко, – пояснила Абигайль. – Между тем нам, женщинам, приходится защищать себя самим. Я постоянно напоминаю Исааку, что наши «мушкеты» нужно хранить в прохладном месте. В то утро он положил их на кровать и забыл об этом. Отвлекся. Ну а к тому времени, когда в моем дворе появились эти ужасные люди, лучи солнца уже падали прямо на кровать. Само собой, воск размягчился.

– Почему ты не сказал мне, что знаком с миссис Маттесон? – попенял Исав друга.

– Видишь ли, меня вдохновили восковые мушкеты. Почему бы не разыграть моего доброго приятеля Исава Моргана?

– Тебя нужно держать взаперти.

– Могу это организовать! – задорно предложила Абигайль.

Андре и молодая женщина обменялись нежным взглядом.

Исава тотчас обожгла мысль, что его друга и Абигайль связывают какие‑то особые отношения. В эту самую минуту с противоположного конца зала Андре окликнула молодая пара. Извинившись перед друзьями, он поспешил к ним.

– Надеюсь, этот розыгрыш вас не обидел?

– Я еще возьму свое, – улыбнулся Исав. – Нет ли у вас фигуры Джорджа Вашингтона? Я мог бы поставить ее у Джона в комнате. Представляете, просыпается он утром, а перед ним…

Абигайль, забавно сморщив носик, засмеялась. При этом смеялись не только ее губы, но и глаза.

– И давно вы знакомы? – спросила она.

– Года два. Мы познакомились вскоре после его возвращения из плена. А вы?

– Несколько месяцев. Но мне кажется, я знаю его много лет.

– Да, он такой.

Повисла неловкая пауза. Исав мучительно подыскивал тему для разговора.

– Я должна извиниться и поблагодарить вас, – первой прервала молчание Абигайль.

– Да?

Молодая женщина кивнула.

– Вы спасли меня от мародеров. Рисковали ради меня жизнью. А я вас даже не поблагодарила.

– Помнится, вы навели на меня мушкет и приказали убираться по добру по здорову.

На лице молодой женщины появилось обиженное выражение, и Исав тотчас пожалел о своих словах.

– Позвольте хотя бы объясниться, – сказала Абигайль. – Я ведь не знала, кто вы такой, и решила, что это ловушка.

Исав хмыкнул.

– Вы преувеличиваете способности Оделла. Он глуп как пробка.

– Оделл? Тот, косоглазый?

Исав кивнул.

– Видите ли, я решила, что верховодите вы.

– Я?!

Абигайль кивнула.

– Я подумала, что это уловка, что вы просто делаете вид, будто отсылаете их прочь. Иными словами: я успокоюсь, приглашу вас в дом, а вы сделаете то же, что Оделл. Ну и остальные вернутся.

Исав засмеялся.

– Не понимаю, что в этом смешного, мистер Морган!

Абигайль резко повернулась и сделала шаг в сторону. Молодой человек удержал ее за локоть.

– Вы неверно меня поняли. – Он видел перед собой ее настороженные глаза. – Я смеялся не над вами. Просто вы меня переоцениваете. У меня ума не хватит на столь изощренный план!

Абигайль чуть смягчилась. Исав отпустил ее руку. В эту минуту вернулся Андре. Молодая женщина извинилась и отошла к другим посетителям выставки. А Исав тотчас принялся казнить себя за то, что оказался дурным собеседником.

По возвращении домой Андре вновь взялся за газету, а Исав уселся у окна.

Надо сказать, что особняк, в котором поселился Андре, как нельзя лучше соответствовал стилю его жизни. Будучи любимчиком генералов Хоу и Клинтона, он всегда занимал дома богатых мятежников. К примеру, в Филадельфии въехал в дом Бенджамина Франклина (Андре целые дни проводил в мастерской ученого). А в Нью‑Йорке ему пришелся по вкусу дом состоятельного издателя еженедельной антибританской газеты.

– Как ты познакомился с Абигайль?

Андре оторвался от газеты; судя по отсутствующему взору, его мысли витали где‑то далеко.

– Что ты сказал?

– Абигайль. Как ты с ней познакомился?

– Увидел на приеме. Абигайль высоко ставят в свете и всегда приглашают на самые блестящие вечерники. А познакомился на ее выставке.

Исав сдержанно кивнул. Он изо всех сил делал вид, что спрашивает об Абигайль из праздного любопытства.

– Она одна из твоих девочек?

Андре опустил газету на колени. На его лице сверкнул волчий оскал.

– Что ты этим хочешь сказать?

Исав неопределенно махнул рукой:

– Мой вопрос оправдан. В Филадельфии у тебя было две Пегги и наверняка кто‑то еще. Абигайль одна из твоих… Пегги?

В глазах Андре мелькнули веселые искорки.

– Почему тебя это интересует?

– Так, к слову пришлось. В конце концов, вы вместе устроили давешний розыгрыш. Просто хочу знать, с кем имею дело.

Андре вкрадчиво улыбнулся, и Исав решил, что его худшие подозрения оправдались.

– Абигайль Маттесон ничья девочка. Сомневаюсь, что кто‑то ее приручит. Она сильна, умна и талантлива. Она дружелюбна, но до определенного предела. Я не раз видел, как за ней пытались волочиться. Но у нее своя система защиты… Насколько мне известно, еще никому не удалось взять эту крепость.

– Но она была замужем.

Андре удивился, что его друг знает об этом. Исаву пришлось объяснить, откуда ему известно о личной жизни Абигайль.

– А еще у нее двое детей, – добавил Андре, – Джон и Томас, оба учатся в Кембридже.

На этот раз удивился Исав. Однако после минутного размышления понял, что так оно и должно быть. У большинства людей его возраста есть дети. Скорее уж он исключение.

– Говорят, – продолжил между тем Андре, – полковник Маттесон был сухим и рациональным человеком – от домашних, как и от солдат, он требовал одного: соблюдения порядка. Абигайль смогла заниматься искусством только после его смерти. К тому же она вынуждена зарабатывать на жизнь.

– И как могла такая сердечная женщина выйти замуж за солдафона?

– А с чего ты взял, что она сердечная?

– Ну хорошо, она меня интересует! Ты не против?

Андре от души развлекался. Тем не менее он был рад за друга и желал ему счастья.

– Для нас с тобой брак Абигайль кажется неравным. Но кто знает… Очевидно, она что‑то нашла в этом человеке. Может, он был не похож на ее знакомых. Сам знаешь, как бывает в молодости. Манит новое, невиданное. Она из семьи пуритан, а он деист[60]. Обрати внимание на имена мальчиков: Джон, как Джон Локк, и Томас, как Томас Гоббс[61].

– Это ты от нее знаешь?

Андре кивнул.

– Имена сыновьям давал полковник. И они – по словам Абигайль – точная копия своего отца. Оба с энтузиазмом приняли деизм. Оба далеки от Бога. Они поклоняются разуму.

– И Абигайль с этим согласна?

Андре пожал плечами.

– Не знаю.

Исав откинулся на спинку стула и, пытаясь осмыслить услышанное, уставился в потолок.

– Я говорил тебе, что во вторник был у нее?

У Исава подпрыгнуло сердце. Да с ним просто играют!

– Я ей позирую, – продолжил Андре. – Она хочет сделать мой бюст.

Исав спешно стал придумывать, как бы напроситься к другу в провожатые.

– Не нужно меня просить, – насмешливо произнес Андре. – Исав Морган, не окажете ли вы мне любезность и не поедете ли со мной к Абигайль Маттесон в ближайший вторник? Буду рад вашему обществу.

– Ну не знаю…

Поездка к Абигайль вернула Исава в тот день, когда его едва не лишили жизни. Молодой человек вновь увидел дерево, возле которого Оделл намеревался исполосовать его ножом. Взглянув на белый дом с зелеными ставнями, Исав невольно вспомнил злобное лицо вирджинца, «Кровавых скаутов», красивую женщину с бесполезным оружием в руках и, конечно же, согнутый ствол мушкета в окне. Проживи Исав хоть сто лет, этот ствол он не забудет.

После того судьбоносного дня Исав стал подчиненным Андре, а Оделл угодил под трибунал. В то время как американцы отказались от карательных отрядов, англичане продолжали их активно использовать: во‑первых, лоялисты не сидели без дела, во‑вторых, отряды эти вынуждали американцев изыскивать дополнительные ресурсы для обороны. Вместе с тем англичане редко интересовались деятельностью карателей. Случай с Абигайль Маттесон стал исключением. Оделл и его люди перешли границу дозволенного: выбрали в жертвы известную всему нью‑йоркскому обществу особу. Трибунал приговорил банду Оделла к различным срокам заключения. А Исава приписали к ведомству Андре.

Молодых людей встретила Мисси, чернокожая служанка Абигайль (именно она бегала из комнаты в комнату и расставляла в окнах восковые мушкеты). Девушка провела гостей в мастерскую и сообщила, что хозяйка спустится с минуты на минуту. Уходя, она одарила Исава улыбкой.

Под мастерскую Абигайль Маттесон была отведена большая и, как показалось Исаву, страшно захламленная комната. На столах, сдвинутых к стенам, выстроились бесчисленные склянки, здесь же валялись кисти и инструменты (их назначения молодой человек не знал). В углах, под ковриками, лежало что‑то непонятное. У окна стояли стул и табуретка. На стенах висели два барельефа из воска: Вольтер[62]и Адам и Ева, изгоняемые из рая. Повсюду валялись восковые головы, руки, уши. Разрозненные части человеческих тел придавали комнате жутковатый вид – складывалось впечатление, что у хозяйки мастерской есть какая‑то мрачная тайна. Комната насквозь пропахла запахами расплавленного воска и скипидара. В печи потрескивал огонь.

– Джентльмены.

Замершая на пороге мастерской Абигайль Маттесон напомнила Исаву девушку, которая впервые в жизни входит в бальный зал. И дело здесь было не в наряде: платье удивляло своей простотой, украшения и вовсе отсутствовали. Исава поразила царственная осанка женщины, божественная белизна ее кожи, красивые белокурые волосы и яркие синие глаза.

Хозяйка мастерской сердечно поприветствовала гостей и приступила к работе. Первым делом она усадила Андре на табуретку – так, чтобы дневной свет падал ему на лицо. Затем попросила Мисси принести из столовой стул для Исава.

После того как все формальности были улажены, Абигайль подошла вплотную к Андре и принялась внимательно изучать его лицо. Все это время между ней и молодыми людьми шел оживленный разговор о выставке на Куин‑стрит. Мало‑помалу Исав начал закипать. Чем дольше Абигайль находилась подле его друга, тем сильнее он ревновал. Казалось, в его душе рухнула какая‑то плотина, и все заполнили чувства. Пока Абигайль пересказывала отзывы публики, Исав пытался представить, что бы он почувствовал, наклонись она к его лицу.

В какой‑то момент его глаза встретились с глазами друга. Губы Андре дрогнули в легкой понимающей усмешке. Исав залился краской.

– Хочешь, чтобы я изобразила тебя именно так? – спросила Абигайль. – С этой идиотской ухмылкой?

– Нет, мэм. – И Андре попытался стереть со своего лица улыбку.

Абигайль надела большой передник и взяла увесистый кусок воска, который лежал под ковриком на скамеечке (на эту скамеечку падали солнечные лучи). Затем села напротив Андре, положила воск на колени, прикрыла его передником и начала его мять.

– А наброски? – спросил Андре.

– Я их не делаю.

– Серьезно? – изумился Андре. Ему очень хотелось посмотреть, как она работает. Но Абигайль напомнила молодому человеку, что он – модель, и велела сидеть смирно. Однако тот никак не мог угомониться:

– Ты даже не смотришь на воск!

– Успокойтесь, сударь, я знаю, что делаю.

По ее уверенным движениям было видно, что она и впрямь знает свое дело. Она почти не отводила глаз от лица Андре. Меж тем ее руки продолжали мять воск. Иной раз они напрягались, и тогда на ее лице появлялось соответствующее выражение, но чаще Абигайль работала легко – в такие минуты она болтала с гостями.

– Ты что‑то добавляешь в воск?

В разговор двух художников Исав не вмешивался. Абигайль изучала лицо Андре, а Исав изучал ее лицо – правда, старался делать это украдкой. Дело в том, что она время от времени бросала на него взгляд из‑под ресниц.

– Венецианский скипидар.

– А как ты добиваешься телесного цвета?

– Добавляю к белилам немного чинабрио.

– Чинабрио?

– Киновари.

Андре понимающе кивнул.

– А вы, мистер Морган, тоже художник?

Голубые глаза смотрели на Исава.

– Нет, я просто люблю искусство.

– Да? И какое?

– Живопись. Более всего мне нравятся пасторальные сцены. Неравнодушен к фарфору. Это от моей матери.

– Ваша мать коллекционирует фарфор?

Исав кивнул.

– Мой отец был среди тех торговцев, что первыми начали напрямую торговать с Китаем. У нас неплохая коллекция ваз и статуэток.

– Серьезно? Я бы с удовольствием на нее взглянула! – сказала Абигайль и тут же спохватилась: – Бостон. Кажется, нам туда путь закрыт.

– Да уж, не стоит этого делать. Если, конечно, вы не хотите, чтобы этот фарфор оказался тем последним, что вы увидите в жизни, – пошутил Андре.

– В любом случае все самые ценные произведения искусств находятся в Европе, – заметил Исав. – Американское искусство грубовато.

– Да?

В голосе Абигайль послышалась обида. Она и Андре одарили Исава сердитыми взглядами.

– Право, я совсем не то имел в виду, – запинаясь, произнес молодой человек. Ваши работы просто великолепны, Абигайль. Я даже принял вашего Хоу за живого человека, помните? – Он нервно хихикнул. Ему никак не удавалось выбраться из той ямы, которую он сам же и выкопал. – Я просто хотел сказать, что в Англии, Франции и Италии богатое культурное наследие… Ну, искусство Возрождения и все такое…

– Предлагаю тебе, – досадливо произнес Андре, обращаясь к Абигайль, – изваять нашего велеречивого Исава. Изобрази его с длинным языком, завязанным узлом.

Если бы этим ядовитым замечанием дело и кончилось, Исав был бы счастлив. Но ему не повезло. Он прочел во взгляде Абигайль разочарование.

– Хотя я сказал это ради красного словца, – продолжил тем временем Андре, – идея недурна. Исав будет неплохой моделью. Как художник художнику скажу: у него выразительный нос и впечатляющий подбородок.

Абигайль даже не взглянула на Исава.

– У меня слишком много заказов, – сказала она, а затем воскликнула: – Вот!

Молодые люди опустили глаза к ее коленям. Абигайль откинула передник. Бесформенный кусок воска превратился в бюст майора Андре. Лицо, изваянное Абигайль, было точной копией лица Джона Андре.

Все последующие дни они провели в мастерской. Абигайль должна была доработать бюст Андре. Как‑то в разговоре с другом Исав заметил, что у него более нет причин посещать дом с зелеными ставнями. Однако Андре настаивал на его присутствии. Более того, он дал понять, что может приказать Исаву посещать мастерскую. К счастью, этого делать не пришлось. Уговорить Исава было несложно.

К субботе бюст был почти готов. Андре принес на сеанс один из своих париков и офицерский мундир. Абигайль сделала брови и ресницы, раскрасила большую часть лица: губы, щеки, глаза. Теперь «восковая персона» была просто неотличима от оригинала.

В тот день Андре, как обычно, сидел на табурете. Бюст был помещен на постамент (не совсем готовый). Абигайль уверенно работала кисточкой (она наносила на восковое лицо морщинки, разбегавшиеся от глаз).

На этот раз Исаву самому пришлось идти за стулом – Абигайль отправила Мисси на базар. Войдя в гостиную, молодой человек увидел, что все диваны и стулья заняты: на них восседали восковые фигуры. Здесь были: английский генерал, нью‑йоркский торговец, юная горничная и так далее и тому подобное. Причем Исав чуть было не извинился перед этим восковым обществом за вторжение. Поймав себя на этом, молодой человек затравленно заозирался – нет ли в дверях его друга и Абигайль. Но там никого не было.

Тогда Исав решил получше рассмотреть работы Абигайль. Они удивляли. Восковые фигуры были невероятно похожи на живых людей. Лишь на шее генерала виднелось небольшое пятнышко. В какую‑то минуту Исав сообразил, что он задержался в гостиной, а ему не хотелось, чтобы подумали, будто он что‑то вынюхивает. Молодой человек поспешил за стулом в столовую.

Схватив ближайший к двери стул, он совсем уже было собрался нести его в мастерскую, когда внезапно увидел нечто интересное. Во главе стола стоял неубранный прибор с остатками завтрака. Напротив него на стуле восседала прикрытая покрывалом восковая фигура. Сквозь ткань прорисовывалось лицо, из‑под покрывала высовывалась рука. Исав оглянулся. Никого. Подстегиваемый любопытством, которое словно жук‑древоточец, тотчас принялось точить его мозг, Исав опустил свою ношу на пол и шагнул к столу. Еще раз воровато оглянулся на дверь. Он был один. Молодой человек приподнял покрывало. То, что он увидел, сразило его наповал. Он шлепнулся на ближайший стул.

– Он что, заблудился? – Абигайль оторвалась от работы и глянула на дверь. – Порой твой друг меня изумляет.

– Ты ему нравишься, – улыбнулся Андре.

Брови молодой женщины удивленно взлетели вверх, однако спустя мгновение ее лицо вновь приобрело сосредоточенное выражение.

– У меня нет времени на флирт.

– Абигайль, Исав не похож на меня. Он человек верный. Я не имею в виду политику, хотя и здесь он верен себе. Возможно, он когда‑нибудь расскажет тебе, почему он до сих пор один. Избранница Исава будет чувствовать себя счастливой всю жизнь. В то время как я предпочитаю делать счастливыми многих женщин… но не надолго.

Слова Андре заставили Абигайль улыбнуться.

– Обещаю: как только встречу женщину, ищущую славного парня, направлю ее к Исаву.

Андре пожал плечами.

– Думаю, вы с Исавом могли бы осчастливить друг друга.

Абигайль вновь покосилась на дверь.

– Я предпочитаю мужчин, у которых хватает ума не заблудиться в трех комнатах.

– Может, нам лучше пойти и посмотреть, что его задержало?

Абигайль положила кисть и вытерла руки. Исава нашли в столовой.

– Боже мой! – вскрикнула Абигайль.

Андре уморительно ойкнул.

За обеденным столом сидели два Исава Моргана.

В комнате было тихо. Лишь слегка потрескивали дрова, да время от времени звучали два приглушенных голоса. На полу, подле камина, склонившись над нардами, сидели Исав и Абигайль.

Молодая женщина швырнула кости.

– Дуплет!

Исав застонал. Абигайль взяла еще две его фишки. В целом он потерял шесть фишек.

– Ты беспощадна.

Подбодренная его словами, Абигайль отыграла еще две фишки, завершая дуплет.

Исав улыбался, глядя, как молодая женщина, выложив фишки, откидывает со лба волосы тыльной стороной ладони. Этот жест очень ему нравился.

– Сдаешься?

– Что? Да я вот‑вот выиграю!

– Сударь, вы живете в мире иллюзий – вам меня не победить.

Исав уставился на доску.

– Если выпадут две шестерки, выиграю, – сказал он, а затем добавил: – Смотри. – И подбросил кости. Три и четыре. Проигрыш.

Исав умоляюще поднял руки.

– Считай меня военнопленным. Единственное, о чем прошу, – обойдемся без пыток.

Абигайль хитро прищурилась.

– Пытка? Ты еще не знаешь, что это такое. Я только начала.

С того дня как Исав обнаружил своего воскового двойника, прошла неделя. В первую минуту Абигайль так разозлилась на молодого человека, что даже выбежала из дома. По настоянию друга Исав пошел за ней. Она стояла на заднем дворе, прислонившись к дереву, и плакала. Исав приблизился к ней и ласково сказал, что ему очень льстит ее работа. Затем, поняв, что его слова достигли цели, завел речь о своих чувствах. Он сознался, что его влечет к ней с первой встречи, что его преследует ее образ. И даже если она считает, что поступила неправильно, его вина намного больше – просто у него нет таланта, и он не может написать с нее портрет.

Абигайль обернулась. Ее глаза опухли и покраснели.

Исав сказал, что он не знает, надолго ли ему суждено задержаться в Нью‑Йорке, что он, конечно, не столь умен и обаятелен, как тот парень, что сидит за ее обеденным столом, но если она пожелает, он с удовольствием заменит этого воскового молодца.

Абигайль выслушала Исава и предложила ему отужинать в ее компании. Они прекрасно провели время. С тех пор она взяла за правило приглашать его к себе вечерами. И вот сейчас, спустя неделю, они играли в нарды в гостиной.

– Давно хотел спросить тебя, но никак не мог решиться… – начал молодой человек.

Взгляд Абигайль стал настороженным.

– Если это хоть как‑то может повлиять на наши добрые отношения, – продолжил Исав, – я не хочу ничего знать.

– Спрашивай.

– Если мой вопрос тебя обидит или ты не захочешь на него отвечать, просто сделаем вид, что я его не задавал.

В ее глазах плескалось сомнение. Тем не менее кивком головы она дала понять, что ждет его вопроса.

– Речь идет о моем двойнике.

Исав сделал паузу. Абигайль сидела неподвижно, вытянувшись в струнку.

– Где он? В столовой я его не увидел.

Лицо Абигайль было бесстрастно. Молодая женщина взяла фишку и принялась сосредоточенно вертеть ее в руках, потом вдруг сказала:

– Ну, я‑то могу видеть эту работу.

– Если ты не хочешь, чтобы я видел… – Он не знал, как правильнее сказать «ее» или «его». В конце концов он решил остановиться на местоимении «его». – Видел его, почему ты его не уничтожила?

– Просто, – сказала Абигайль, по‑прежнему глядя на фишку, – Мисси надо было убраться в столовой и… – она улыбнулась, ей понравилось предложенное им местоимение, – его перенесли.

– Можно еще один вопрос?

– Да? – еле слышно произнесла она.

– Как ты его сделала? Хоть я и позировал Джону около двух часов, все равно он нарисовал человека скорее уж похожего на моего брата. И потом, с бюстом Джона ты возилась долго. Как же ты сумела так точно меня изобразить – я ведь тебе не позировал?

Фишка в руке Абигайль завертелась еще быстрее.

– Джону незачем было ходить ко мне целую неделю. Я могу сделать бюст за один сеанс. Мне хватает часа.

– Но почему…

Абигайль швырнула фишку на доску.

– Неужели об этом обязательно спрашивать? Ну хорошо: я велела ему приходить каждый день, потому что хотела видеть тебя. Меня интересовало не его лицо, а твое. Потому‑то я и смогла вылепить тебя по памяти. Теперь ты доволен?

«Доволен» – какое неподходящее слово! Да он был на седьмом небе!

Пытаясь скрыть смущение, Абигайль принялась торопливо складывать фишки. Исав взял молодую женщину за запястье. Ее рука замерла, словно испуганный зверек. Пальцы Исава ласково обхватили ладонь Абигайль. Она вскинула глаза. Склонившись над доской, Абигайль и Исав поцеловались.

Исав встречался с Абигайль каждый день. Они бродили по окрестностям, играли в нарды или просто сидели дома и разговаривали.

Андре придумал для друга особое поручение: Исав должен был надзирать за территорией, на которой располагался дом миссис Маттесон. Неофициально же Исаву было велено сосредоточить все свое внимание на Абигайль.

Не только Андре поощрял этот роман. Мисси и Исаак как‑то раз признались Исаву, что с тех пор, как он начал ухаживать за их хозяйкой, она стала намного счастливее.

– Расскажи мне о Мерси.

Они сидели на своем излюбленном месте, в гостиной, перед камином. Голова Исава покоилась у Абигайль на коленях. Молодая женщина играла с его волосами. Услышав вопрос, Исав напрягся.

– Тебе нечего бояться, – нежно успокоила его Абигайль.

– Откуда ты знаешь о Мерси?

– Джон как‑то обмолвился.

Исаву было трудно начать рассказ. Однако мало‑помалу язык у него развязался. Молодой человек поведал о том, как он добивался Мерси, рассказал о ее замужестве, признался, что многие годы надеялся, что она станет его женой.

– Очень мило, – мягко заметила Абигайль.

Исав непонимающе глянул на нее.

– Мило?

– Тебе следовало раньше сообразить что к чему. По‑моему, это мило – так долго и настойчиво любить женщину, хотя тебя не поощряют. Так ведь? Тебя не поощряли?

– Нет.

– Ты все еще ее любишь?

Исав не вспоминал Мерси уже несколько месяцев, однако столь долгую любовь в один миг из сердца не выбросишь.

– Нет, – сказал он, все тщательно взвесив. – Вряд ли.

Теплая ладонь коснулась его лба.

– Ясно.

В камине весело плясал огонь.

– Расскажи о своем муже.

– Суровый человек. Неплохой, честный, амбициозный.

– Он тебя любил?

– Настолько, насколько мог.

– Почему ты вышла за него замуж?

Абигайль с улыбкой склонилась над Исавом. Пряди светлых волос упали ей на лицо.

– Не хочешь – не говори.

Ее глаза, глядящие на огонь, затуманились.

– Он был статен, красив, уверен в себе. Не боялся бросить вызов обществу. В ту пору мне это нравилось.

– А сейчас?

– Со временем я обнаружила, что взгляды моих родителей были не столь уж старомодными. Мало‑помалу начинаешь осознавать, что вещи, казавшиеся тебе глупыми и незначительными, на самом деле таковыми не являются.

– Какой веры твои родители?

– Были. Они умерли.

– Извини.

– Мои родители, как и их семьи, были пуританами. Они из Хингема, потом перебрались в Ойстер‑Бей на Лонг‑Айленде.

– А моя семья из Бостона.

– По тебе видно, что ты из верующей семьи. Это меня к тебе и привлекло. У тебя есть религиозные убеждения. А еще ты можешь быть сильным. До встречи с тобой я не верила, что эти качества могут сочетаться.

– Когда‑нибудь я расскажу тебе о моем предке Энди Моргане. Сильный был человек. Первый Морган, перебравшийся в Америку. Вообще‑то я намерен идти по его стопам. В сущности, я хочу вернуться в Англию из‑за него.

Абигайль молча смотрела на огонь.

Весь остаток вечера она была рассеянной. А когда они прощались, повернула голову так, что поцелуй пришелся в щеку.

Date: 2015-09-18; view: 277; Нарушение авторских прав