Глава 2. «Среди физических качеств на первом месте стоит выносливость

«Среди физических качеств на первом месте стоит выносливость. Ведь выполнение практически любой боевой задачи требует от разведчиков совершения марш‑броска протяженностью до 30–50 километров».

(«Подготовка личного состава войсковых РДГ, согласно требованиям БУ‑49», изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д., Тарас Ф. С.)

– Итак, товарищи офицеры. – «Староста» встал. Снова покрутил в руках очки и водрузил на нос. – Приношу свои глубочайшие извинения за то, что не представился сразу. Данилов, Юрий Сергеевич, также профессор. Разве что, кгхм, в отличие от своей юной коллеги профессор уже давно. Сашенька, с вашего позволения продолжу сам, вы же не против? Ну и хорошо.

Он встал, налил себе воды из графина, стоявшего на тумбе у карты. Отпил и продолжил:

– То, что вы сейчас наблюдали на фотографиях, не самое страшное. Понятно, что существо, подобное тому, что вызвало такую бурную реакцию товарища старшего лейтенанта, не может оказаться добрым, мягким и пушистым. Но дело‑то в том, уважаемые мои, что все это отдельные экземпляры, скорее даже, я бы сказал, побочные результаты основных экспериментов гитлеровских ученых. И именно поэтому они не так страшны, как может показаться на первый взгляд. Намного опаснее для нас образцы солдат из второго поколения тех, кто использовал препарат «Берсерк». С теми, с которыми вы сталкивались, справиться было относительно легко.

– Что? – комполка недоверчиво посмотрел на него. – Что значит относительно легко? Четверть полка положить не за хрен собачий, это, значит, легко?! Простите, товарищ Венцлав.

– Да нет, нет, товарищ полковник, вы уж простите старика, не совсем верно выразился. Я‑то понимаю, что тем, кто тогда с ними сражался, не говоря про тех, кто погиб, героически и страшно, было непросто. Но вы же не знаете того, что теперь нам подготовили наши, с позволения сказать, коллеги.

– И что именно? – Медведев одернул китель, сел.

– Так вот, товарищи военные, дайте договорить по порядку, и все вам тогда будет ясно.

Профессор прикурил очередную сигарету. «Смершевец» присоединился к нему, клубы дыма закрутились в свете ламп. Куминов покосился в сторону темного угла, где сидел третий. Вот эта персона занимала его даже больше, чем то, что сейчас предстояло услышать.

Во‑первых, из‑за того, что все это время кто‑то, сидящий за картой, ни разу не показался. И это нисколько не задевало никого из командиров. Что само по себе было странно. «Батя», насколько знал его Куминов, подобного не любил. А тут, сидит кто‑то себе в темноте, лишь пару раз мелькнув лысиной, и ничего. Никакой реакции командования. Как будто и нет его.

Во‑вторых, не было ни ночью, ни днем самолетов, приземляющихся на аэродроме. Полоса, совсем неширокая и недлинная, находилась в километре с небольшим от места дислокации. Каждый раз перед тем, как использовать ее по назначению, выгоняли саперные танки, которые довольно быстро справлялись со специально устроенным на ее поверхности завалом. И когда эти большие машины заводили, то это слышала вся разведрота, блиндажи которой находились как раз недалеко.

В‑третьих, раз ничего подобного не было, то каким образом они здесь оказались? И не был ли в данном случае кто‑то в темном углу человеком из Ставки? Рассказы про то, что вся страна еще с тридцатых насквозь изрыта изнутри сложной системой подземных железнодорожных путей, Куминов слышал неоднократно. А если это правда и в углу сидит какая‑то большая «шишка» из Новосибирска, то дело, как ни крути, очень серьезное. Вот потому капитан‑разведчик и прокачивал ситуацию, пытаясь хотя бы что‑то понять.

Тем временем Данилов продолжил рассказ, и он на самом деле оказался очень интересным. И информативным настолько, что в какой‑то момент Куминов четко почувствовал ту самую дрожь, сопровождаемую мурашками по спине, что была совсем недавно.

– Второе поколение проекта «Берсерк», товарищи офицеры, намного более опасно. В данном случае нацисты пошли совершенно иным путем, который хоть и оказался куда как более растянутым по времени, но зато и дал совершенно другие результаты. Скажем так, нашим упущением, вернее, упущением ваших коллег по ту сторону фронта, было отсутствие попыток саботировать исследования. Хотя их‑то вины тут немного, так как уровень секретности вокруг данного проекта был несоизмеримо выше.

После того, как в наш институт попали некоторые результаты из их «Берлоги», стало совершенно ясно, что изначально первый проект был ложным. Вернее, кгхм, как бы точнее выразиться…

– Нам подкинули ложную цель? – майор Синицын вопросительно посмотрел на профессора.

– Именно, милейший, именно так. Оба проекта велись параллельно по времени, причем второй «Берсерк», истинный, был запущен раньше на несколько лет. А именно – его теоретическая часть. Изыскания, проводимые основной группой немецких ученых, были положены на стол фюреру еще в сороковых годах, сразу после уничтожения того самого центра в Прибалтике, где готовили ядерное оружие возмездия. Обе разработки проходили по линии ведомства СС, той его части, которая прикрывается амбициознейшими проектами «Аннэнербе» и «Туле»[5]. Именно так, товарищ полковник, к сожалению, именно так.

– Это же клоунада, Юрий Сергеевич… – пробасил Медведев, глядя на профессора. – Большая часть офицеров пересекалась с теми или иными упоминаниями про эти якобы «ордена». Да что вы, честное слово, это же бред, как чистой воды, так и сивой кобылы. Оккультизм какой‑то и прочее…

– Под Уфой вы столкнулись с нечистой силой, товарищ Медведев? – профессор внимательно посмотрел на комполка. – Или с чем‑то, эм… более овеществленным, так? А это был результат, полученный даже не в основном эксперименте. Да поймите вы, господи ты боже, товарищи красные командиры, что сейчас я вам говорю о том, что является тайной, государственной тайной. Как вы считаете, оказались ли бы мы здесь, если бы это было ерундой и полной ересью? Вот то‑то и оно, что ни за что. А раз так, уважаемые товарищи военные, так извольте дальше слушать и не перебивать!

Последние слова были сказаны настолько не вяжущимся с интеллигентным обликом профессора тоном, что Куминов даже вздрогнул. Даже тембр голоса Данилова мгновенно стал другим, жестким, отдающим сталью.

«Да уж, – подумалось капитану. – Не знаю, что там за институт, и ходят ли по нему в белых накрахмаленных халатах, но то, что под халатами погоны… это как пить дать. А уж у этого, такого доброго на вид профессора на погонах звезды явно вышитые[6]».

– Так вот… – Данилов нерадостно улыбнулся. – В том‑то и дело, уважаемые мои товарищи, что в данном случае и мракобесие было применено просто виртуозно. А то как же… ордена, посвящения, шпаги и прочее, северная религия, копье Лонгина… купились. И не только мы. Все союзники оказались заложниками собственного самомнения, хотя каждый по‑разному. Продолжим… Солдаты второго проекта «Берсерк», по имеющимся агентурным данным, добровольцы. В отличие от вынужденных «добровольцев» при полевых испытаниях сыворотки первого проекта. Тех «как бы» поставили в известность о том, что им будет введен препарат, повышающий устойчивость психики, дающий возможность быть более быстрыми, сильными… это точные данные. От нескольких разных военнопленных, каждый из которых являлся офицером.

– То есть непосредственно перед началом атаки каждому солдату был сделан укол? Как такое возможно технически? – Синицын недоверчиво покосился на профессора.

– Да очень просто, товарищ майор. – Данилов еще раз невесело усмехнулся. – У нас с вами, вернее, у вас и ваших подчиненных, когда аптечки появились? Правильно, в самом конце пятидесятых годов. А у немцев они были намного раньше, к сожалению. Аппараты были привезены в войска быстро, в полном объеме. Чуть позже – розданы офицерам медицинских служб в подразделениях. И с каждого из них, наверняка, была взята подписка о полном молчании. Контроль осуществлялся офицерами СС и собственной службой безопасности Оберкомандо дес Хереес, вот и вся техника. Да это и не имеет никакого отношения к делу, если уж на то пошло. Важнее другое. Каждый из участников проекта «Берсерк‑2», назовем его так, вовсе не похож на своих, с вашего позволения, несчастных коллег.

В их случае боевое безумие, так присущее этим фольклорным персонажам из скандинавских саг, не более чем дань мифам о «великой арийской расе». Эти солдаты, товарищи офицеры, не впадают в боевое неконтролируемое гипер‑агрессивное состояние. Фашисты смогли добиться того, что «берсерки» полностью контролируют собственную психику, получая при этом просто выдающиеся физические данные. А данные, к слову, очень потрясают воображение, и вы в этом сейчас убедитесь. Листаем дальше, товарищи, вплоть до страницы номер двадцать.

Вновь раздался шелест переворачиваемых листов из плотной бумаги. Куминов внимательно посмотрел на фотографии, которые были на указанной странице. Покрутил головой, присвистнул. Посмотрел по сторонам, остановившись на изумленных глазах Абраменко и недоверчивых Иволгина. Было с чего им становиться такими.

Пулемет МГ‑50, пришедший на замену старому доброму МГ‑42, был, конечно, усовершенствован. В том числе и в области калибра, став полным девятимиллиметровым. Конструкция и компоновка изделия немецких оружейников если и поменялась, то не сильно, равно как и вес. Стрелять и с того, и с другого каждому из разведчиков, находящихся сейчас в блиндаже, приходилось. Ничего не скажешь, хорошая машинка, добротная. Как и все, что гансы делали для нужд вермахта и Третьего рейха. Вот только кто сказал бы Куминову еще с час назад, что МГ‑полста может использоваться при стрельбе на ходу и с рук самого пулеметчика, рассмеялся бы, наверное. А вот сейчас смеяться не приходилось, не та ситуация. Нет, поднять и удержать такую вот железную бандуру возможно, в этом‑то Куминов не сомневался. У него самого половина вновь прибывающих солдат группы не упускала возможность сделать фотографию с МГ наперевес, да еще так, чтобы и ленты на груди крест‑накрест висели. А то каждому хочется быть круче, чем героический и легендарный герой революции матрос Железняк. Но чтобы стрелять, как парни в форме мышиного цвета, что были на фотографиях? Такого он припомнить не мог.

Отдача при очередях, а очереди были только длинные, свалила бы любого здоровяка из штурмовой пехоты, не говоря про обычного пехотинца или даже разведчика. А тут нате‑ка, полюбуйтесь – идет себе фриц чуть не строевым шагом и с такого самого хода еще и стреляет. Причем стреляет прицельно, паскуда тевтонская. Куминов скрипнул зубами, понимая, что фигурки в песочной форме на заднем плане, вооруженные карабинами Симонова – пленные. И они‑то хорошо показывали, что стрельба по ним велась очень даже прицельная.

– Понятно, про что я говорю? – Данилов покачал головой. – Идем дальше. На следующей странице те же самые объекты проекта «Берсерк» в полном защитном обмундировании. Ничего не стоит на месте, товарищи, и у нас в войсках бронежилеты все‑таки стали обыденностью и состоят на вооружении каждого боевого подразделения. И снова вы сами не дадите мне соврать о том, сколько весят и наши, и немецкие. Тяжелы? Тяжелы, знаю, неудобны. Работы‑то по их улучшению мы ведем, конечно, но результаты пока оставляют желать лучшего. И так же и у противника. А что мы видим на фотографиях? Представляете, товарищи боевые офицеры, каков вес подобного полного комплекта? А также вес боеприпасов и оружия, которые находятся на ближайшем к объективу солдате? И вы же видите, что они не статичны, нет, они двигаются, да еще как двигаются.

Разведчики и командиры, сидевшие за столом, молчали. Что можно было сказать в данном случае? Такое было практически невозможно, но оно было. Параметры, которыми обладали солдаты противника, поражали. На фотографиях было хорошо видно, как один из солдат, с ног до головы практически «закованный» в защитную «броню», играючи перелетал широкий ров, наполненный водой. Или вот, несколько одинаково кряжистых фигур помогали друг другу преодолеть высокий забор. Или…

Фотографий было достаточно для того, чтобы становилось ясно – это не блеф. Все это есть в реальности. Куминову стало страшно, пусть и на какую‑то всего лишь минуту. Но стало. Представить себе, что в том бою против них были не те, пусть и полубезумные и очень странные солдаты, а вот эти… кто его знает, как мог закончиться тот бой.

– И таких солдат на данный момент у них уже достаточно много, товарищи офицеры. – Данилов постучал пальцем по столу, привлекая внимание. – Естественно, что после получения подобных результатов фашисты не будут прекращать эксперимент, даже наоборот. А вот тут, голубчики, и кроется возможность создать то, что не даст шанс воплотить в жизнь идею о целой армии подобных, э‑э‑э… людей.

Профессор улыбнулся. И на этот раз без какой‑либо заметной грусти.

– И именно поэтому вы сейчас все это нам рассказали? – Комполка отложил в сторону скоросшиватель. – Что сможет разведывательная рота там, где нужна бомбежка авиадивизией? Или применение реактивной артиллерии особой мощности?

– А вы знаете, где бомбить, товарищ полковник? Или куда направлять машины с реактивными минометами? Они же не в чистом поле, понимаете?

Медведев замолчал.

– И как бомбить то, что создавалось как защита именно от атак с воздуха и даже не простыми авиационными бомбами? – Данилов сел. – И еще, наши враги далеко не дети. Их контрразведка постоянно ведет борьбу с теми, кто по ту сторону нашего с вами фронта. Неужели, как вы думаете, нужна была бы разведывательная операция силами ваших, и не только, скажу прямо, людей? Обстоятельства таковы, что у нас нет другого выхода, кроме как отправлять в этот рейд, который смертелен изначально, несколько групп. И все это в надежде на то, что хотя бы одна сможет вернуться и принести с собой необходимые материалы для исследований.

– Каких исследований? – Медведев посмотрел на него. – У вас же есть вся необходимая информация? Есть?!

– Нет. – Девушка, все это время сидевшая тише мыши, вступила в разговор. – У нас нет образцов конечных результатов. Именно их необходимо доставить в Новосибирск в результате операции. Простейшая вещь – биологические образцы, простейшая…

– Что? – Медведев недоверчиво покосился на нее. – Какие, к чертовой матери, образцы?

– Желательно одного из вот этих самых чудо‑солдат. – Данилов посмотрел на него. Без тени улыбки на лице или в глазах. – Даже не желательно, а необходимо.

Куминов переглянулся с Иволгиным. Вот чего‑чего, а такого безумия он услышать не ожидал.

– И каким же, мать вашу, товарищ профессор, способом мои ребята должны это сделать? – Комполка начал наливаться краской. Пудовые кулаки сжались до хруста, а слова, которые с лязгом ложились в тишине блиндажа, «батяня» стал выговаривать очень четко и раздельно. – Как вы себе такое вообще представляете, а? Проникнуть на территорию за линией фронта, далеко за линией фронта. На защищенный, как мне кажется, на уровне охраны рейхсканцелярии, объект. Где, если судить по фотографиям, находятся те самые «берсерки», каждый из которых, опять же судя по фотографиям, весит как небольшой медведь. Вытащить одного из таких с того самого объекта, который так охраняется. Выйти с территории Куйбышева и вернуться с ним назад. Тут дело даже не в самоубийстве, которое налицо. Дело в безумии самой затеи. Как, скажите мне, товарищ профессор, вот эти самые ребята должны это сделать? Надеть на головы шапки‑невидимки, взять волшебную дудку‑самогудку или гусли‑самоплясы для той самой охраны, а потом сесть на ковер‑самолет и прилететь с подобным вот битюгом? Не подскажете?

Данилов прикурил. Откинулся на спинку стула, обвел взглядом всех присутствующих и ответил:

– Сам не подскажу. А вот с вашей помощью надеюсь, что додумаюсь.

Куминов стоял на выходе из командного блиндажа. Совещание затянулось, и уже давно стемнело. Туч уже не было, судя по звездам, должен был начаться мороз. Он стоял и смотрел на ночное небо, вслушивался в тишину леса. Вокруг было очень тихо. Караулы давно стали по своим местам. Машины в парке уже не обслуживали. Свободные от службы разошлись по землянкам и блиндажам.

Абраменко уже ушел к своему взводу вместе с начальником вооружения. Было слышно, что они сразу начали ругаться по поводу требуемого назойливым лейтенантом снаряжения. Куминов усмехнулся про себя, понимая, что спор ведется скорее по привычке. Не тот случай, в котором хозяйственный майор начал бы зажимать собственные запасы, далеко не тот. Рядом стоял Иволгин, задумчиво рисующий сломанным прутом какие‑то узоры на сугробе. Он повернулся к товарищу:

– Дела, Коль, эх и дела.

– Да не то слово. Что‑то мне не по себе даже.

– Ты потише трепись давай, не по себе ему. Все все понимают, но если наша контрразведка тебя услышит, то…

– Ничего не будет. – Смершевец возник сзади мягко и незаметно. Для Иволгина, Куминов его приближение успел почувствовать по запаху. – Не сейчас. Да и я тоже человек, понимаю… Ну, братья‑славяне, чего нахмурились?

– Шутишь, что ли? – Иволгин сплюнул.

– Да не шучу, ты уж извини, привычка. Пойдемте, товарищ пернатый, есть чего сказать. Мне тебе, и тебе мне. А ты, Николай Саныч, воротись назад, будь добр. Батяня тебя там кличет чего‑то.

И он двинулся вперед, похрустывая снегом. Иволгин вздохнул и пошел следом. Дожидаться повторного приглашения не следовало. А Куминов, еще раз взглянув на звезды, вновь нырнул в полутьму блиндажа.

Первое, что бросилось в глаза, когда он оказался в «кабинете» командира полка – передислокация того, кто сидел в углу. Теперь он высился над столом, именно высился, делая далеко не маленького Медведева заметно не таким большим.

Свет лампы отражался от абсолютно гладко выбритой кожи на массивном черепе. Мужчина был явно немолод, если судить по морщинам на крупно вырубленном лице. Тяжелый волевой подбородок, небольшие темные глаза, практически полное отсутствие бровей. Защитного цвета френч, брюки, аккуратно заправленные в сапоги. Отсутствие каких‑либо знаков различия. Из‑под полы выглядывала кобура темной кожи, а вот что за оружие находилось в ней, к собственному стыду, капитан не смог распознать.

– Это новая разработка. – Голос у лысого был глубокий, соответствующий внешности. Как будто из колодца, глухой, с еле уловимой хрипотцой. – На вооружение пока не поступила.

– Что? – Куминов непонимающе уставился на него.

– Я про пистолет. Автоматический, восемнадцать патронов в магазине, калибр девять миллиметров. Да ты садись, капитан, в ногах правды нет. А что касается пистолета – так ты настолько, видимо, напрягся и лоб наморщил, что не удержался. Садись, чаю попей и послушай, что я теперь вам с твоим командиром расскажу.

Куминов посмотрел на комполка. Тот кивнул, крутя между пальцев уже сломанный карандаш. Капитан сел напротив обоих профессоров, которые молча смотрели на него.

– Представляться я не буду, оно тебе без надобности. А рассказать кое‑что занятное расскажу, и тебе, надеюсь, все станет намного яснее. И то, в первую очередь, почему я именно с тобой решил сейчас поговорить. Да ты пей чай, сынок, пей, он и так уже остыл.

Николай взял полный стакан, который явно дожидался его. Подумал, решил про себя, что вреда от того, что он позволит себе спокойно не то что поужинать, это хрен с ним, а просто чаю попить – не будет. Подвинул к себе нарезанную и так и не съеденную колбасу и хлеб. Смастерил большой бутерброд, и, не смущаясь присутствующих, начал есть. Аккуратно, стараясь сильно не крошить.

– Ай, и прав ты был, Сергеич. – Лысый чуть хлопнул широченной ладонью по столу, обращаясь к профессору Данилову. – Хлопец‑то молодцом держится. Небось, уже понял, что его позвали не просто так байки потравить, и расслабился. Ждет теперь, что будет, и спокойно себе колбасу рубает, да, Куминов?

Капитан спокойно пожал плечами. Повода волноваться он и впрямь не видел. Задача командованием поставлена, его дело теперь эту задачу выполнить. Сидя здесь, он ее явно не испортит, так что тут тогда суетиться?

– Ну, тогда и действуй по поговорке: а Васька слушает да ест. – Лысый широко и по‑доброму улыбнулся. – Начнем с того, Николай Александрович, что после того самого боя под Уфой оказался ты в госпитале. И лечился там достаточно долго, после чего отбыл на озеро Байкал в санаторий. И лишь после полного периода реабилитации вернулся в часть, так? Так, так, это я для проформы. А самое интересное в этом знаешь что? Нет, случай, когда ты трем морячкам кости поломал, мы вспоминать не будем. Что, товарищ полковник, не знали? А что тут такого, п‑а‑а‑а‑д‑у‑м‑а‑а‑е‑ш‑ь… товарищ, тогда еще лейтенант заступился за девушку. Из тамошнего медицинского персонала, до которой героические морские пехотинцы решили домогаться. Есть, к сожалению, и такое в рядах красноармейцев и краснофлотцев. Товарищ же Куминов, случившийся рядом во время прогулки, за девушку заступился и доказал, что он настоящий разведчик. Да это и не так уж важно, если не учитывать того, что были те товарищи вовсе даже и не морские пехотинцы. А были они специальными сотрудниками НКГБ, из того отдела, что должны были нашего лейтенанта оприходовать сразу же. Но вот ведь казус‑то какой, не вышло у них. Что само по себе весьма, мягко говоря, удивительно, ведь Куминов Николай Александрович хоть и разведчик, но явно не Илья Муромец или Добрыня Никитич по показателям. И даже не Алеша Попович, хотя тот вообще… еще та хитрая сволочь была, не отличавшаяся богатырским, значит, здоровьем и духом. Но это к делу никакого касательства не имеет. А имеет к делу отношение лишь тот вопрос, согласно которому каким же таким хитрым способом обычный разведчик умудрился поломать трех «волкодавов», против которых десять таких выпусти, а они справятся… теоретически. И еще, прошу заметить, будучи при этом раненым, находящимся на лечении. Ответить тебе, капитан, как такое возможно физически?

Говорящий сделал театральную паузу и хитровато посмотрел на Куминова. Тот пожал плечами и вернулся к чаю, соорудив себе еще один бутерброд. На этот раз с вареным сгущенным молоком, в качестве десерта.

– А ларчик‑то просто открывается, товарищи полковник и капитан. Товарищам профессорам объяснять не нужно, они‑то в курсе уже. Таких, как капитан Куминов, у нас всего пара‑тройка человек на сотню. Причем на сотню тысяч. А уж как нечасто получается им себя показать, я и говорить не буду. Что поделаешь, если наш с вами человеческий организм есть такая вот хитрая штуковина. Чего только в закромах его не натырено до поры до времени, и чаще всего вся эта штукенция никак себя не проявляет. Но бывает и наоборот. Пырнул капитана Куминова секретно‑важный захватчик ножом, да так, что должен был капитан сейчас не с нами разговаривать, а быть далеко… но не вышло у супостата. Организм Николая Александровича проявил вполне обоснованную тягу к жизни и извлек‑таки на свет божий из закромов некоторую, с позволения сказать, заначку. А так как у этой заначки состав химический тоже очень хитрый, то из организма выводится он долго. Анализы крови у капитана Куминова в госпитале брали постоянно… после того, как лаборантка, увидев непонятные ей элементы, в отчете это самое и указала. Согласно инструкции, которая вроде и неважная, но есть. Давно уже есть, именно на такие случаи, так как грешно таким людям, если они у Родины есть, ей, Родине то есть, не служить. И уж тем более, когда и так на службе человек, подобный капитану, состоит. Интересно тебе, Николай Александрович, слушать? Хочешь дальше?

Куминов хмыкнул и кивнул головой. Было заметно, что лысому очень нравится сидеть и все это рассказывать самому. Но где‑то глубоко внутри, в самом низу живота, неожиданно екнуло. Какие, к чертовой матери, заначки и закрома?! Мужчина улыбнулся, явно заметив все то, что происходило в голове разведчика, и продолжил:

– Так что пошли результаты дальше, и туда, куда и должны были прийти. Умница девушка‑лаборант оказалась. Придумали потом повод, чтобы повышение ей сделать и премию выдать. За стахановские показатели в работе и как‑то там еще, наверное, этого‑то я уже не знаю.

А за тогда еще лейтенантом Куминовым стали наблюдать, и даже непросто наблюдать, но даже немного исследовать. Совсем немножко, чуточку практически. И псевдоморячков потом специально направили, чтобы на результаты исследований посмотреть. Оправдал наши ожидания лейтенант даже не на сто, а на все сто двадцать процентов. Лишил, правда, при этом отдел сотрудников на пару месяцев… мда. Ну, да речь не о том. А так как в институте люди не только любознательные, но и ответственные, знающие цену нашего труда перед Отечеством, то мы пошли дальше.

– И насколько далеко пошли? – Куминов покачал головой, понимая, что дальше услышит что‑то еще более интересное.

– Для начала, Николай Александрович, в группу к вам начали направлять пополнение с похожими показателями. В результате вся она у вас теперь такая, и даже те, кто раньше был, оказались очень близкими к вам по результатам. А оно и неудивительно, так как уже давно известно тем, кому должно быть это известно, что вы, такие‑то люди, друг к другу сами притягиваетесь. Особенно во время войн и прочего. А теперь, капитан, серьезно. Повеселил я тебя и хватит.

В вашу разведывательную роту, полковник, последовательно переводили людей, чьи показатели несколько выше, чем у других. Сводили в один взвод, которым руководит капитан Куминов. Убирали тех, кто был средним и обыкновенным. Показатели группы Куминова намного выше других, так? Так. Это вполне закономерно, даже при учете того, что не было никаких вмешательств в деятельность организмов военнослужащих. То, что есть внутри каждого из них, намного лучше любых хитроумных веществ, которые умники, подобные профессорам, что сидят напротив, выдумывают в лабораториях. То, что делают гитлеровцы там, в Куйбышеве, очень схоже с тем, что есть у нас. И поэтому сейчас мы здесь и говорим про то, что есть.

Именно группа капитана может выполнить эту задачу, которая так необходима нашей стране. И дело даже не в том, что в «Берлоге» сейчас создают тех солдат. Это, в конце‑то концов, просто солдаты, которых можно накрыть бомбежкой, «катюшами» или просто устроить диверсию с применением БОВ[7]. Но сам процесс, запущенный там, может оказаться необратимым. Если что‑то пойдет не так, то вся захваченная территория может оказаться заполненной результатами данного эксперимента. Мы знаем, что нацисты пошли по пути евгеники, применяя то, что сейчас посвященные называют генной инженерией. И нам нужен образец как ключ к тому, чтобы разработать абсолютное оружие, которое не позволит использовать результаты их опытов как вещество массового поражения.

Он замолчал. Ни командир полка, ни сам Куминов не сказали ни слова, ожидая продолжения. Оно не замедлило последовать.

– Профессор, – лысый посмотрел на Данилова, – вам слово.

– Мда… – тот уже ставшим знакомым жестом покрутил в пальцах очки. Потом закурил и продолжил то, что стало совсем неожиданным. – Все сказано абсолютно правильно и так, как должно быть. На самом деле, нам всем необходимо, чтобы операция прошла нормально, с тем конечным результатом, который необходим и который я озвучил. Вы понимаете, товарищ капитан, что от действия вас лично и каждого вашего подчиненного зависит многое? Сейчас я постараюсь объяснить еще кое‑что, жаль, что не получится наглядно продемонстрировать.

Он кашлянул, немного нервно побарабанил по столу пальцами. Потом открыл один из скоросшивателей, которые сейчас лежали стопкой возле девушки. Подвинул к капитану. Тот посмотрел на самые первые фотографии, те, на которых были серые тощие твари и медведь с головой крокодила. Вопросительно глянул на Данилова, который затушил сигарету и наклонился к нему. Было видно, что ученый волнуется:

– Вы только представьте себе, что может произойти, если в какой‑то момент нацисты решат выпустить этого зверя из логова. Нет, ни конкретно вот этого, товарищ капитан, нет. Страшная, конечно, скотина, но ведь вы не побоитесь со своим автоматом против медведя выйти, если что? Вот именно, и тут в чем‑то схожая ситуация. Да, у этого вот существа, к слову, чрезвычайно низкий болевой барьер, можно сказать, что на раны ему начхать. Регенерация, восстановление тканей, то есть, очень быстрая, куда там любому зверю до него. Но ведь одного такого и группа охотников, если будет готова, теоретически положит насмерть. А вот представьте, если таких не одна, а тысячи. И вот таких тоже, и таких. И все они бывшие наши с вами земляки, граждане нашей с вами страны. И вовсе необязательно, что тех территорий, что оккупированы. Ведь рассеять контейнер или несколько десятков контейнеров подобной вирусу дряни с помощью дальней авиации очень даже возможно. Представили?

Зачем тратить силы на войну с врагом, который никак не хочет сдаваться, упрямо вставая грудью против танков, если надо, закрывая собой амбразуры дотов или кидаясь с голыми руками на штыки? Проще сделать так, чтобы сами себя изнутри уничтожили. Вы ведь видели, как ведут себя те самые солдаты, они же были практически неуправляемы. На одном из участков фронта, где по какой‑то ошибке препарат был применен на час раньше атаки, – они пошли на своих. Естественно, что про это нам стало известно через разведку с той стороны. Но ведь пошли, понимаете, батальон солдат пошел на полк позади, по дороге разбираясь между собой. Я видел киносъемку, которую сделали уже после того, как всех обезумевших уничтожили. В некоторых местах не было белого снега, был лишь красный. Алый от крови. Забросанный человеческими останками.

Профессор покачал головой, уставившись в точку прямо перед собой. Замолчал, видимо, вспоминая то, что видел.

Куминов кашлянул, посмотрел на командира. Медведев сидел мрачный, вновь сжав кулаки, но смотрел не на него. Взгляд командира полка был направлен на лысого. Тот спокойно смотрел в ответ, ожидая того, что тот скажет.

– И давно про это известно?

– Не очень… – лысый отхлебнул чай из своего стакана. – Можно попросить сделать погорячее? Очень уж он у вас вкусный.

– Можно. – Медведев жестом остановил капитана, начавшего вставать. – Ты, Коль, сиди, пойду я схожу, сам поставлю. Ординарец у меня спит уже, нечего его трогать.

Он встал и ушел за занавеску. Было слышно, как Медведев о чем‑то спросил дежурного связиста. Потом чуть лязгнуло, наверное, командир действительно сам поставил чайник на печь.

– Такие вот дела, капитан. – Лысый повернулся к Куминову. – Понимаешь теперь, какая на тебе ответственность?

– Понимаю. – Николай потер подбородок, который уже успел стать колючим. – Я вот чего не понимаю: как этот самый образец сюда тащить, после того, как мы туда дойдем и проникнем.

– Хороший настрой. – Профессор Венцлав кивнула головой. – Необязательно тащить целый экземпляр. Достаточно будет взять просто образцы тканей, причем с разных экземпляров.

– О как. – Куминов восхищенно присвистнул. – С нескольких‑то ладно. Мне вот теперь еще интереснее. А если, ну, мало ли, отрежу и притащу не тот кусок ливера, что надо, мне снова с ребятами туда идти придется?

– Нет. – Девушка покачала головой. – Я пойду с вами. Именно для того, чтобы вы не отрезали не тот кусок ливера.

Date: 2015-09-18; view: 267; Нарушение авторских прав