Почему пигмеи ока лучшие отцы в мире

Еще до рождения Софии мы с мужем договорились, что кормление будет совместным делом. Нам дали совет, как сделать, чтобы папа сблизился с новорожденным ребенком, и Монти заявил, что будет вставать к ребенку ночью. Я была целиком за это, представляя, какая у нас будет замечательная эгалитарная семья.

В реальности мы были постоянно кормящей, измотанной, бодрствующей, счастливой семьей. Доктора и медсестры сказали, что в течение первого месяца надо отладить ритм поступления молока, чтобы ребенок предпочитал грудь бутылочке. Поначалу я кормила Софию, а Монти перепеленывал ее ночью, но в долгие ночные часы я пришла к выводу, что глупо будить его каждый раз, когда она должна поесть: пусть, по крайней мере, немного поспит хотя бы один из нас, чтобы утром быть в форме. Таким образом, Монти редко принимал участие в ночных кормлениях; он просыпался и предлагал помощь, но я уговаривала его не вставать. Спустя какое‑то время муж научился спать под хныканье и пронзительный крик, в то время как я чутко реагировала на все издаваемые моим ребенком звуки.

Ночами она в основном давала мне поспать, но иногда, когда я была особенно усталой и мрачной, на меня накатывало отчаяние, и я начинала считать минуты, проведенные с нашим ребенком, потраченные на муки материнства. Мой муж, в свою очередь, чувствовал себя недооцененным за вклад в воспитание ребенка, и мы злились друг на друга. Мы справлялись со злостью, но я не уверена, что каждый раз нам удавалось примирить наши чувства.

Как бы то ни было, но мои подруги понимали меня. Когда мы собирались, любой разлад в семье, любые трения превращали в шутку. Мы неизменно приходили к выводу, что наши парни – отличные отцы, намного лучше и внимательнее большинства мужчин, особенно тех, что были раньше. Наши мужья нянчатся с детьми, безропотно меняют пеленки; они нежные и любящие отцы.

Однако всем нам было ясно, что детская страна в значительной степени владение матери, даже если некоторые из нас поначалу знали ненамного больше о воспитании детей, чем наши мужья. В наших семьях, в обществе и даже мы сами в глубине души неохотно признавали, что главной должна быть женщина. Отцы оставались несколько в стороне, поскольку ребенок изо дня в день был привязан к материнской груди. Как‑то мой муж заявил:

– Идея о полном равенстве – одна из самых маловероятных идей, имеющих отношение к новоиспеченному отцу, поскольку это непреложный факт, что в первые месяцы попросту невозможно ухитриться поровну проводить время с ребенком. Таким образом, папы, вообще говоря, стремятся внести свой вклад другим путем, не находясь непосредственно в эпицентре детских проблем (понятно, что речь в первую очередь идет о работе и зарабатывании денег). Понятно, что женщина, которая привыкла бороться за равенство во всех сферах жизни (но не всегда добиваться), хочет обладать правом требовать поровну поделить время, и естественно, что когда это не получается, она находит оправдание.

– Полагаю, ты прав, – ответила я. – Но…

Я никогда не предполагала, что стану такой матерью‑командиршей. Муж был готов завести детей раньше меня; я откладывала решение этого вопроса почти до тридцати пяти лет, поскольку хотела сделать карьеру, попутешествовать и насладиться замужеством. Но как только поняла, что готова, я забыла обо всем. Короче говоря, я захватила власть. Монти привлекался к решению важных проблем, но когда занимался такими делами, как поиск предродовых курсов или заказ детских продуктов, он был доволен, что я осуществляю руководство (хотя он может сказать, что у него не было выбора). Он делал все, о чем его просили, и даже больше – посещал курсы по грудному вскармливанию. (Заметьте, почти все мамы приходили в сопровождении мужей.) Но когда наступает время кормить грудью, мужчины вряд ли могут оказать большую помощь.

Или могут?

* * *

Мое внимание привлек заголовок: «Мужчины из африканского племени ака лучшие отцы в мире?»

Подзаголовок «Когда женщины охотятся, мужчины заботятся о детях – даже дают им сосать свои соски» заставил меня фыркнуть.

Автор статьи в Guardian продолжил иронизировать, как это умеют только английские журналисты: «Вопрос, который привел в замешательство Аристотеля, Дарвина и моего трехлетнего сына: что же это за мужские соски? На этой неделе группа Fathers Direct нашла ответ, проведя некие исследования, в ходе которых откопала кочевое племя африканских охотников‑собирателей. Ответ, похоже, именно тот, который предполагал все это время мой трехлетний сын (и, чтобы быть справедливым, Дарвин): мужские соски служат в качестве замены, когда рядом нет мамы, а есть пронзительно кричащее дитя, которому срочно требуется что‑то пососать».

Я представила, как мужчины кормят грудью. Они – преданные папы.

Заинтригованная, я с трудом добыла незначительную информацию об этом племени, о котором мало известно общественности; мне удалось найти замечательную работу антрополога Бэрри Хьюлетта, который потратил более тридцати пяти лет на изучение племени ака. Он написал книгу, которую назвал Intimate Fathers, которую цитируют и обсуждают, когда заходит речь о сопоставлении разных культур.

На первый взгляд его описание племени показалось интересным, но не более чем описание любого другого племени пигмеев. Ака приблизительно 30 ООО, и они живут в лесах на границе Конго и Центрально‑Африканской Республики. Они ниже большинства пигмеев; в среднем рост составляет 153 сантиметра, на два сантиметра меньше, чем рост пигмеев в Западной Африке, и на 10 сантиметров меньше, чем средний рост непигмеев. Ака одни из последних на Земле настоящих охотников‑собирателей. Мужчины и женщины собирают фрукты и орехи и охотятся с копьями на красных свиней и слонов. Они поклоняются лесным духам. Племя, подобно многим коренным народам, ведет борьбу за выживание, поскольку так называемая современная цивилизация все больше проникает в их жизнь.

Ака получили известность – и вызвали мой неподдельный интерес – благодаря преданным и любящим отцам. Когда в 1973 году Хьюлетт приступил к изучению пигмеев ака, он не имел понятия, насколько уникальной является отцовская преданность. Прожив среди пигмеев более десяти лет, Хьюлетт отметил, что отцы были «исключительно близки» со своими детьми, но это не казалось таким уж удивительным, поскольку там все были очень близки. Однако, начав читать западных ученых, которые описывали «природу» отцов, он сравнил это с тем, что видел в сообществе ака.

Хьюлетт решил документально зафиксировать отношения между отцами и детьми. Он выяснил, что с самого рождения дети проводят с отцами почти столько же времени, сколько с матерями. Отцы ака ходят на охоту с младенцами, привязав их к себе, нянчатся с детьми, когда матери разбивают лагерь, и берут младенцев с собой, когда идут на встречу с другими отцами, чтобы выпить пальмового вина и провести время за дружеской беседой. Согласно отчету Британского института вопросов отцовства (Fatherhood Institute), бывшая группа Fathers Direct, мужчины ака заботятся о детях 47 процентов времени. Ближе всех к ним шведские отцы, которые в среднем занимаются детьми 45 процентов времени.

Сорок семь процентов! Я задумалась, как эти цифры соотносятся с жизнью нашей семьи. У меня было чуть больше пары часов в день на то, чтобы вздремнуть, сходить в спортзал и заняться своей журналистской работой. Когда я вспомнила о бессонных ночах, проведенных с ребенком, в то время как муж отлучался по делам, переезд в джунгли не показался мне такой уж плохой идеей.

Я позвонила Хьюлетту, в его кабинет в Университете штата Вашингтон. Он рассказал мне, что, конечно, основная забота о детях возложена на женщин ака, но «такой уровень гибкости смены ролей нельзя найти ни в одном из современных обществ. Мужчины заботятся о детях, пока их мамы охотятся, готовят пищу, пока женщины решают, где разбить новый лагерь, и наоборот. Отцы ака легко исполняют роль, обычно исполняемую матерями, без долгих размышлений и, что еще важнее, сохраняя положение в племени».

Ака доказывают, что отцы могут намного больше заниматься детьми при правильном отношении и поддержке со стороны семьи и общества, считает Хьюлетт.

– В нашем обществе отцы не могут всегда находиться рядом, и вам приходится проводить много времени с вашим ребенком, но вы можете сделать так, чтобы это было качественно проведенное время, – сказал Хьюлетт. – Прожив среди ака, я стал сомневаться в правильности этого подхода. Все‑таки общее количество времени, проведенное в общении со своим ребенком, имеет более важное значение, чем его качество. Самое важное в воспитании маленького ребенка – это физическая близость, когда на протяжении первых трех месяцев ребенок находится в постоянном контакте с одним из родителей. Отцы делают большой вклад в воспитание детей, но мы не должны недооценивать важность общения, прикосновений и объятий.

Отцы ака стали живым доказательством того, что отцы могут и действительно принимают активное участие в ежедневной заботе о детях, если испытывают потребность, если того требуют обстоятельства. В то время как все пытаются определить роль отца в воспитании ребенка, ака ломают стереотипы поведения.

Какао держит на коленях дочь Бамбити. Мать девочки всего в нескольких футах от него, но Какао хочет пообщаться с дочерью, прежде чем отправиться в джунгли на охоту. Он поит ее водой из бутылочной тыквы, ласково разговаривает и целует. Дочка улыбается и хватает его за ухо. Он долго возится с дочкой, но наконец отец и мать собираются уходить. Какао надевает самодельный слинг, аккуратно сажает в него ребенка, берет копье и идет в джунгли. Жена, взяв корзину, следует за ним. Один раз Какао обращается за помощью к жене, когда отдает ей копье, чтобы вытереть нос дочери.

Мужчины сидят у костра, болтают, потягивают пальмовое вино и держат на руках младенцев. Папа пытается дать ребенку пососать свой сосок, чтобы успокоить его, пока мать занята добычей пищи. Другие мужчины не выказывают никакого удивления.

Хьюлетт перечисляет сцены нежного общения отцов с детьми, и мне понятно, что они бросают вызов нашим стереотипам относительно того, где, когда и как отцы общаются со своими детьми.

В чем причина подобного отношения? Ученые считают, в генетическом прошлом и окружающей среде. Матери и отцы охотятся как семейная команда. Они разрабатывают совместную стратегию: мужчина ставит сеть и преследует животное; женщина прячется рядом с сетью и, когда напуганное животное попадает в сеть, убивает его. Ребенок не может оставаться дома, поскольку нет бабушек, которые могли бы нянчить его (бабушки обычно молодые и симпатичные и имеют своих детей). К тому же ребенок довольно тяжелый; взрослый ака ниже ростом, чем обычный человек среднего роста, но маленькие дети ака такого же роста, как обычный ребенок. Поэтому если кому‑то и приходится нести ребенка, то, безусловно, более сильному партнеру, то есть мужчине.

– Вот почему возникает тесная взаимосвязь между отцом и младенцем, – сказала Эдриен Бер‑джес, одна из основателей Национального информационного центра по вопросам отцовства под названием Fathers Direct. Берджес – автор книги под названием Fatherhood Reclaimed. – Ребенок тянется к отцу вовсе не потому, что отдает ему предпочтение, а потому, что отцы носят младенцев. Они привыкли к несущему их отцу, им это удобно.

Существует множество вариантов отношений отцов к детям. Соседи ака в джунглях, нганду, являются отцами, уклоняющимися от забот о детях; матери и женская родня заботятся о детях и носят их на себе. В Америке мы видим и смертельно уставших отцов, и отцов, которые видят своих детей раз в неделю, и отцов, которые остаются дома, чтобы присмотреть за детьми, когда их жены работают.

Майкл Лэмб, преподаватель психологии в Кембриджском университете, ведущий специалист по психологии отцовства, сообщил в пресс‑релизе Института отцовства, что «на международном уровне за последние двадцать лет мы наблюдали отцов, живущих со своими детьми, которые проводили с ними больше времени, причем не только в Великобритании. Однако мы видим и другую тенденцию – растет число детей, которые проводят большую часть времени без отцов, в силу таких факторов, как сезонная работа, хрупкие отношения и развод».

Ни у одного из приматов на земле нет такого разнообразия методов воспитания, сказала антрополог и специалист по приматам Сара Хрди, автор двух книг о роли матерей, отцов и всех тех, кто заботится о детях. У обезьян тити самцы заботятся о детенышах 90 процентов времени. Самцы золотистых львиных тамарин, или золотистых игрунков, носят на себе детенышей большую часть времени. Самцы красного ревуна с пренебрежением относятся к потомству, но одно их присутствие гарантирует, что другие обезьяны не тронут их детенышей. Они, по крайней мере, последовательны, в отличие от отцов в человеческом обществе.

В чем причина, задалась я вопросом.

Масса ученых проводили исследования в области отцовства различными способами, пытаясь понять, какие факторы (от экономических до отношений между родителями) оказывают влияние на участие в процессе воспитания. Маргарет Мид, социолог и антрополог, утверждала, что племена и народы, которые ожидают, что их мужчины пойдут на войну, стремятся не позволять мужчинам слишком сближаться с детьми.

– Идея в том, что если они носили на себе младенцев и пошли бы на войну, то не вступили бы в бой и не добились бы того, ради чего отправились воевать, – объясняет Берджес. – Следует учитывать, что ака – пример невоюющего племени. У них своя небольшая область, и окружающие племена относятся к ним с презрением. Они не стремятся к наживе, поэтому отцы так близки с детьми. Мужская половина племени очень гордится близостью с детьми.

В своей книге The Role of the Father in Child Development Лэмб подчеркивает, что «как правило, мужчины проводят больше времени с детьми в тех обществах, где слабо выражено различие по возрасту, полу, уровню богатства и положению. Экономические факторы также оказывают влияние на роль отца в семье. У многих народов, особенно в Южной Америке и Азии, мужчины уезжают за сотни миль от дома, чтобы заработать деньги для семьи. Большинству мужчин приходится много работать, зачастую на двух работах, чтобы обеспечить семью. В этих условиях практически невозможно тесно общаться с детьми. К тому же мужчины стали больше времени проводить с детьми в результате изменений на рынке труда, где стал больше востребован женский труд, и у женщин появилось больше возможностей. Это привело к тому, что и матери и отцы могут выступать как в роли няни, так и в роли кормильца».

Хрди, углубившись в далекое прошлое, попыталась ответить на вопрос, почему так сильно изменилась роль отцов в человеческом обществе. В своей книге Mothers and Others («Матери и другие: эволюционное происхождение взаимопонимания») она пишет, что отцы позволяют себе такую роскошь, как непостоянство, поскольку мы развивались как равные партнеры. Человеческий детеныш, чтобы выжить, нуждался не только в матери, но и в помощи племени, членами которого были отец, бабушки и дедушки, родные братья, тети, другие родственники и друзья. Она спорит с теми, кто считает, что роль отца могла измениться.

– Если наши предки развивались в социальной среде, где ни один ребенок не мог выжить без преданного отца, то отцы человеческого рода будут вести себя как миссис Даутфайр[22], – сказала мне Хрди.

В другой своей книге под названием Mother Nature, Хрди приводит доводы против господствующего в обществе мнения, будто для женщины материнская забота является обязательной и естественной. Мужчины и женщины несут ответственность за детей и реагируют на их сигналы, такие как гуканье, улыбка, хныканье. Молодые мамы из‑за изменений эндокринной системы в период беременности более чувствительны к сигналам, посылаемым ребенком. Но, по ее мнению, мужчины тоже физически реагируют на близость новорожденного. У мужчин есть такой же гормональный ответ, как у женщин в «критический период выживания» – во время беременности и родов. У мужчин высокий уровень пролактина, гормона, обычно повышенного у кормящих матерей, в конце беременности партнерши. Но, чтобы эти химические изменения имели место и просто для полного взаимодействия с ребенком, мужчина, как женщина, должен быть рядом и подолгу держать ребенка на руках. Изучение и опыт играют большую роль. Например, старший брат, у которого есть опыт ухаживания за младшими братьями и сестрами, почти наверняка будет более чутким отцом, чем мужчина, боящийся взять ребенка из страха или по неопытности.

– Дело в том, что у обоих полов есть огромный воспитательный потенциал, – сказала мне Хрди, – хотя он не всегда проявляется или обстоятельства не способствуют его выявлению.

Меня поразило это простое объяснение: биология (роды и грудное вскармливание) передает ребенка в материнские руки, а культура, социальные нормы и обычная привычка удерживают его там. По данным Института отцовства, всего 20 процентов из исследованных 156 народов поощряют тесную связь между отцами и младенцами, и только 5 процентов помогают отцу быть ближе с малышом, и это несмотря на исследования, которые доказывают, что дети только выигрывают от добрых отношений с отцами.

Результаты исследований о роли отцов, похоже, не вызывают сомнений. Дети, которые больше времени проводили с отцами, более общительны, легче адаптируются и в конечном итоге склонны к лучшим взаимоотношениям. Они лучше учатся и ведут себя в школе. У мальчиков меньше проблем с поведением, а у девочек меньше психологических проблем.

Однако, несмотря на то, что нам все это известно, мы иногда не в состоянии разбудить у мужчин те инстинкты, которые помогли бы им принимать более активное участие в воспитании детей. Я, например, поняла, что, вероятно, подрываю инстинкты мужа, когда каждую ночь вскакиваю к нашей малышке. Общество, в свою очередь, тоже препятствует тому, чтобы мужчины были слишком близки с детьми, особенно если они не находятся с ними в прямом родстве. В Америке исторически сложилось, что мужчины старались прилюдно не обнимать маленьких детей, – это считалось странным, немужественным и даже неприличным. Когда я переехала в Аргентину, то меня поразило, когда мужчины – прекрасные незнакомцы – заговаривали с моей малышкой, даже наклонялись, чтобы погладить по голове или взять за руку. После того как я преодолела первичную тревогу и перестала испытывать дискомфорт от этих излишних проявлений нежности, мне это стало даже нравиться. Это заставило меня пересмотреть собственное глубоко укоренившееся представление о мужчинах и их отношениях с детьми.

Надежды определяют наше поведение. Если мы считаем, что мужчины не должны быть нежными с детьми, они и не будут. Если мы считаем, что они второстепенные родители, то они таковыми и становятся. Лэмб сказал, что многие исследователи отцовства используют такие критерии, которые при сравнении с матерями неизбежно выставляют отцов в неприглядном свете. Исследователи делают акцент на том, насколько отцы принимают участие в делах, в которых главную роль играет мать, вместо того чтобы обратить внимание на виды деятельности, которые традиционно считались отцовскими у разных народов, такие как игра.

Кроме того, женщины могут взять на себя вину за то, что считают, будто они знают, как сделать лучше. К примеру, женщины часто жалуются, что их партнеры не способны одновременно делать несколько дел, и, по мнению Берджес, это явная ошибка.

Она показала, что парни прекрасно могут одновременно делать несколько дел, и привела в пример бармена, который «с кем‑то разговаривает, призывает к порядку, вытирает стойку, опускает чаевые в карман, готовит одновременно три или четыре напитка». Программисты одновременно работают над четырьмя разными программами на разных экранах. То, что делаем мы, не является мультизадачей. Точнее, сказала она, женщины более склонны к мультизадаче в домашней сфере.

– Мать часто рассматривает себя как руководителя, а отца как помощника. Очень вредно думать, что мужчины не могут делать несколько дел одновременно, – сказала Берджес. – Далее появляется убеждение, что мужчины не могут быть хорошими родителями, что женщины более чуткие и восприимчивые. Если вы приняли это как своего рода данность, то, значит, вы разочаровались в гендерной справедливости.

Папы стали проводить больше времени с детьми, особенно в обществах, ставших стабильными в последние столетия. По словам Берджес, «американские мужчины действительно много занимаются детьми, и скандинавские отцы тоже очень заботятся о детях».

На самом деле мой муж – отличный отец, как и его и мои братья, и многие из пап, с которыми мы постоянно встречаемся. Они посещают предродовые курсы, присутствуют во время родов (еще двадцать лет назад это было редкостью). В случае развода они борются, чтобы дети остались на их попечении, и хотят регулярно заботиться о них. Я не могу сдержать улыбку, когда вижу, как папы укачивают детей или утром в выходной день идут держа за руку сына или дочь. Парни, несущие новорожденных дочерей в рюкзаках‑кенгуру Baby Björns, – обычное явление для больших городов.

Хьюлетт согласен, что западные отцы стали больше заниматься детьми, однако они, по его мнению, пока еще проводят с детьми намного меньше времени, чем отцы ака. Он отметил, что большинство исследователей сосредоточились на том, как отцы взаимодействуют со своими детьми, как и что делают, когда находятся вместе. Отцы ака, даже сегодня, делают все: «Они следят за детьми, они обучают их, они защищают. Они проводят с ними большую часть времени. Они делают множество нужных дел».

Проще говоря, ака занимают особое место из‑за постоянного, осмысленного времени, проведенного с детьми.

Когда я спросила Хьюлетта, как жизнь среди ака повлияла на него, как отца семерых детей, он ответил, что научился «находить время».

Из‑за бешеного ритма жизни в семьях придается больше значения «качеству», чем «количеству» проведенного времени. Но для мам и пап имеет значение каждая минута, которую они проводят со своими детьми. Отношения у ака особенные, говорит Хьюлетт, но не потому, что отец общается или играет с ребенком, а потому, что отец и ребенок невероятно хорошо знают друг друга, поскольку проводят вместе много времени.

– Мы ведем напряженную жизнь, когда работают и муж, и жена, и мы не можем быть рядом с детьми, а дети ходят в школу, – сказал Хьюлетт. – Наше внимание не сосредоточено целиком на детях, мы только знаем, где они находятся в данный момент… Мы рассматриваем работу как работу, и работа не подразумевает детей. Я преподаю в университете, и студенты спрашивают, можно ли принести на занятия ребенка. Я отвечаю: конечно можно. Вы не можете приносить или приводить детей на работу, но на наши занятия можно.

То же самое относится к вечеринкам для взрослых и банкетам. Прогулкам, встречам с парнями или девушками. И к совместному сну.

– Американцы придерживаются мнения относительно разных сфер и вещей для взрослых и детей, – сказал Хьюлетт. – Если наших детей нет с нами больше суток, то как мы можем реагировать и чувствовать, если не знаем их?

Мы с мужем ежедневно договариваемся, кто сегодня должен присматривать за Софией, чтобы другой мог сделать больше; нам повезло, мы оба работаем дома и можем позволить себе это. Вероятно, мы должны разговаривать о том, как сделать, чтобы проводить с дочкой больше времени. Однако легче сказать, чем сделать, когда мы пытаемся распределить дела в течение напряженного дня.

– Мы должны больше дорожить детьми, – сказал Хьюлетт. – Здесь (в Великобритании) дети в основном рассматриваются как бремя, – мы хотим уменьшить возложенное на нас бремя, так давайте проводить качественное время, а не абсолютное.

Должна признаться, что как ни понравилась мне идея, что младенцы должны проводить столько времени с папой, как если бы они были мамами, она казалась неразумной. Я понимала, что так не будет, и всячески способствовала тому, чтобы это не осуществилось. Я купила Монти книгу об отцовстве (с намеком), в которой было много полезных советов, к примеру таких, как подготовить дом к появлению новорожденного и как ухаживать за недоношенным ребенком. Но я не могла подумать, что многое так заденет меня. (Автор, например, предлагал покупать футболки для него/нее с надписью «Да, сэр, это мой ребенок».)

И все же с первого дня жизни Софии я была тем, кто медленно, но упорно принимал на себя командование ее жизнью. Я ежедневно общалась с няней, составляла детское меню и причесывала дочку. «Так удобнее», – говорила я. Я стремилась руководить жизнью Софии в течение первых двух лет. Честно говоря, для этого было много причин. Во‑первых, у меня было больше времени, а Монти был больше занят; он, как иностранный журналист, уезжал по крайней мере раз в месяц, чтобы осветить различные события. Ему очень не хотелось оставлять нас, и иногда он уезжал в печали, но надо было оплачивать счета. До того как забеременеть, я обычно раз в месяц летала на самолете, но когда родилась София, я стала редко путешествовать, только летала домой, чтобы повидать семью.

Я, в отличие от Монти, сторонница светского образа жизни и постоянно организовываю пикники и вечеринки (Монти больше любит посидеть дома, поболтать с нами или провести вечер у нас дома с близкими друзьями). Я брала Софию и проводила много времени с другими мамами, которые приходили со своими детьми. Бывало, что мы уходили надолго, когда я встречалась с подругами в таком месте, где София могла поспать, в коляске или на коленях подруги, охотно оказывающей эту услугу. Мы с Софией стали ходить раз в неделю на игровые занятия для мам и малышей. Иногда вместе с мамами приходили папы, но, как правило, только в первый день, поскольку вообще‑то это было маминым делом. Только один раз за весь год детей привели папы.

Я часто задавалась вопросом, почему занятия с ребенком прерогатива матери. Самый распространенный ответ: из‑за работы. В большинстве семей, с которыми мы дружили в Буэнос‑Айресе, отцы были основными кормильцами. Иногда им удавалось собраться чисто мужской компанией, но они крайне редко стремились прийти с детьми. Однажды я решила, что Монти и его друзья должны организовать свою игровую группу. Моим подругам‑мамам понравилась эта идея.

– Никакого руководства и помощи от нас! – заявила одна из подруг.

Она, как и я, понимала, что стоит им попросить, и мы тут же организуем стол, уберем гостиную, придумаем игры, дадим указания и даже нарядим детей. И мы прекрасно понимали, что сами виноваты в том, что взяли на себя все эти заботы, и не только потому, что хотели помочь, но и потому, что считали, что наши мужья не смогут сделать все так, как нужно. Однако нам понравилась мысль дать им возможность оказаться на нашем месте и проникнуться нашими ежедневными заботами. Я думаю, что в глубине души мы надеялись, что им это понравится и они с восторгом воскликнут: «Давайте опять соберемся вместе с детьми!»

Но даже притом, что Монти с друзьями поддержали эту идею (хотя и без восторга), она так и не была реализована. Я ворчала, но ничего не могла поделать. Монти объяснял, что не считает эту идею такой уж хорошей. Парни редко встречаются, а когда им это все‑таки удается, то идут в бар, а это не самое лучшее место для маленьких детей. Мы знали, что большинство мужчин предпочитают проводить время с детьми в узком семейном кругу, или один на один с детьми, или вместе с женами. Я ворчала, что прогулки с детьми и встречи не обязательно доставляют удовольствие женщинам, поскольку часто приходится встречаться с мамами, с которыми у меня, например, мало общего, только потому, что наши дети дружат.

Монти объяснил, что для него проще и удобнее совершать небольшие прогулки вместе с другими папами. Он пригласил своего друга, который любил наблюдать за птицами, отправиться на загородную прогулку. Монти с Софией и Матиас с папой поехали на поезде в Тигре, пригород Буэнос‑Айреса. София могла провести время с папой и другом, а я могла потратить пару субботних часов на себя.

В конце концов мы договорились, что оба должны предпринимать усилия, чтобы наша семейная жизнь стала более сбалансированной. Мне следует меньше командовать, а Монти быть более инициативным. Это не означает, что счет должен идти на количество подгузников, игр и прогулок. У него свой способ взаимодействия с Софией, отличающийся от моей роли как матери. Я должна ценить отношения, существующие между отцом и дочерью.

Монти сказал, что, несмотря на его утверждение, будто прогулки с детьми не такое уж трудное дело, он кое‑что понял. Большую часть времени, сказал он, молодые отцы хотят создать образ «занятого» родителя, безмятежного папы (в противовес встревоженной маме) или «реалиста» (каким, по его собственному мнению, является мой муж), отца, который считает, что современные родители слишком осмотрительны. Проводя больше времени с Софией вдали от меня, мой муж понял, что в действительности он человек, мучимый сомнениями и опасениями, и это хорошо. Он открыл в себе новые качества, получил возможность лучше узнать себя в качестве отца, и с каждым днем между отцом и дочерью устанавливаются все более близкие отношения.

София становится старше, но спит ненамного лучше, чем в первые годы. В три года она еще просыпается несколько раз за ночь, и теперь Монти встает к дочери чаще, чем я. Должна признаться, что мне кажется справедливым, когда посреди ночи я слышу: «Папа! Папа! Иди сюда!»

Date: 2015-09-18; view: 342; Нарушение авторских прав