МОДЕРНИЗАЦИЯ ПО-НАШЕМУ

Модернизация без иностранцев? Принято считать, что модернизация российской экономики якобы невозможна без привлечения мигрантов. Спорный тезис, позволяющий увильнуть от проблемы трудоустройства собственного населения.

Подавляющее большинство прибывающих в страну мигрантов — это люди, не имеющие ни образования, ни профессиональной подготовки. Вдобавок они плохо или очень плохо владеют русским языком. Нередко они и своим собственным языком владеют лишь в пределах бытового общения. По крайней мере, именно таковой является основная масса мигрантов. Отдельные исключения не в счет. Раньше такие «специалисты» назывались «разнорабочими».

Навыки профессии они получают зачастую уже в России, «экспериментируя» на российских гражданах. Используются эти люди в основном в четырех сферах экономики — торговля, строительство, жилищно-коммунальное хозяйство и сфера низкоквалифицированных услуг. Двигателем модернизации в России их не назовешь.

Мигранты в торговле — это в основном представители двух-трех известных диаспор. Символ мигрантского торгового бизнеса — недавно почивший в бозе «Черкизон». Контрафакт, контрабанда, тотальное несоблюдение правил торговли, неуплата налогов и прочие «прелести». Из всех «инноваций» виртуозно освоены лишь калькулятор и подкрученные весы. Даже кассовый аппарат, несмотря на все усилия властей, не пробил себе дорогу на российские рынки. Повышенная криминогенность и коррупциогенность данной сферы также в особых комментариях не нуждаются. А самое главное — это тотальный принцип, а отнюдь не издержки плохой организации. К цивилизованному виду эта сфера бизнеса принципиально не стремится, так как в этом случае она станет в разы менее прибыльной.

Строительным компаниям мигранты также нужны отнюдь не для повышения качества строительных работ и освоения новых технологий. Наоборот: дешевые мигранты позволяют не использовать новые технологии и новую дорогостоящую строительную технику, а заодно и не внедрять новые формы организации труда. Качество строительства при этом достаточно низкое (даже в сегменте премиум-класса). Тоже, кстати, благодаря тому, что основная масса людей, работающих на стройке, на самом деле профессиональными строителями не являются. Напротив, есть факты, когда крупные строительные компании умышленно препятствуют внедрению новых технологий как в развитие строительства (например, малоэтажного), так и в разработку новых подходов градостроительной политики. Крупным игрокам просто выгодно консервировать нынешнюю модель застройки, так как именно она приносит им более весомые прибыли.

Примерно та же картина в ЖКХ. Чем больше дешевых и необразованных мигрантов, тем проще воровать у них часть зарплаты и меньше стимулов к внедрению новых технологий. При этом вакансии дворников — это все, что ЖКХ готов доверить мигрантам. Показательно, кстати, что даже в сантехники и электрики мигрантов не берут — они просто не могут справиться с такой «наукоемкой» работой.

Сфера услуг. В основном это многочисленные «этнические» парикмахерские, автосервис, ремонт одежды и обуви, «шахид-такси» и другие водители. Всерьез говорить об этой сфере как об имеющей хотя бы отдаленное отношение к модернизации — просто смешно. Низкое качество услуг, плохое оборудование и несоблюдение норм безопасности. При этом далеко не всегда более низкие цены. Вот витрина этого сервиса. И это, к сожалению, в данной сфере тоже базовая идеология, а не вынужденные издержки.

Конечно, можно сказать, что, мол, во всем виновата структура российской экономики, которая востребует именно таких мигрантов, именно на таких условиях. Но, во-первых, это не совсем так. К примеру, на многих заводах той же «оборонки» нехватка квалифицированных рабочих нарастает с каждым годом. Но среди нынешних мигрантов нет не только таких рабочих, но и тех, кто даже теоретически мог бы стать таким рабочим после соответствующего обучения.

Можно рассуждать о том, что через два-три поколения нынешние мигранты станут совсем другими людьми, интегрируются, ассимилируются и двинут вперед модернизацию в России. Но проблема в том, что у России нет такого запаса времени.

Таким образом, совершенно очевидно, что, если российская модернизация и нуждается в мигрантах, то уж точно не в тех, что мы имеем сейчас. Нужна миграция совершенно иного состава и качества. С иным мировоззрением. Под иные цели и задачи. И, кстати, под иные нормы прибыли. Модернизация востребует ученых, инженеров и высококвалифицированных рабочих. Мигранты нового качества действительно могут хотя бы частично восполнить эти потребности.

Ученые, конструкторы, программисты. Здесь не обойтись без проектов возвращения российских ученых и конструкторов, эмигрировавших за рубеж. Возможно, что что-то изменится после прямого заявления президента, прозвучавшего в его последнем Послании: это они нам нужны, а не мы им. Российские репатрианты и выходцы из бывшего СССР предпочтительны, так как им проще адаптироваться к российской среде, они знакомы со спецификой работы и жизни в России. Важно также, что русский для них является рабочим языком. Особое внимание можно было бы обратить на ученых, работающих в других постсоветских государствах и не уехавших в дальнее зарубежье. Большинство из них сейчас находятся в еще более сложном положении, чем ученые в самой России.

То, что для возвращения этих людей не созданы условия, также говорят очень много. Естественно, что изменить полностью и в короткие сроки жизненную среду в России невозможно. Но зато возможны разного рода компромиссы. К примеру, организовать возвращение на отдельные проекты. Работу в России «вахтовым методом» (работаю в России, живу за рубежом). Организовать работу на российских проектах непосредственно за рубежом (аренда лабораторий и исследовательских мощностей под проект на нейтральных площадках). Возродить отечественные наукограды с особым статусом и условиями жизни. Об этом также недавно говорил президент, призывая создавать научные центры, привлекательные как для инвестиций, так и для зарубежных специалистов.

Все это актуально и для привлечения на российские проекты иностранцев из дальнего зарубежья. Хотя с ними априори будет больше проблем. Но попробовать можно. Скажем, для некоторых ученых из Индии, Китая, стран Латинской Америки (той же Кубы), стран «третьего мира» российские проекты могли бы представлять интерес. Да и не только для них. Первая ласточка налаживания сотрудничества с европейскими «спецами» — недавно принятое российско-французское соглашение об облегчении визового режима для трудовой миграции. Но инженеры и высококвалифицированные рабочие из Европы — для нашей экономики, увы, далекое будущее.

Пока же единственным реальным источником таких трудовых ресурсов могут стать в первую очередь русские, украинцы и белорусы, проживающие ныне в бывших советских республиках. Такая подчеркнутая этничность является не проявлением расизма. Это констатация факта. Во-первых, этих людей не надо учить русскому языку. Во-вторых, они в среднем имеют лучшее образование, чем представители других постсоветских этносов. В-третьих, многие из них имеют опыт в среднем более квалифицированного труда. В-четвертых, в силу исторических и этнокультурных особенностей им легче адаптироваться в России. В-пятых, они проявляют более выраженную склонность именно к тем профессиям, которые более востребованы задачами модернизации. Этого нельзя не замечать в угоду толерантным клише.

Кстати, именно эти клише реально мешают создать данной категории людей предпочтительные условия для переезда в Россию на работу или на постоянное место жительства. Расплывчатая характеристика — «соотечественник», не учитывающая национальный фактор, валит всех в одну кучу, совершенно не учитывая ни реальные потребности российской экономики, ни проблемы межнациональной напряженности в России. По факту из этой кучи легче оказывается выбраться тем, кто имеет связи с этническими диаспорами в России и более склонен к использованию коррупционных схем для получения российского гражданства, вида на жительство или права на работу в России, пополняя бесчисленное количество новых палаточных торговцев и таксистов. В итоге люди, которые действительно нужны в свете перспективных задач развития, оказываются за бортом.

Если же понятие «национальность» является священным табу для современного российского правящего класса, то эту проблему можно было бы решать через создание специальных программ вербовки рабочей силы за рубежом. Отбор мог бы производиться по критериям знания русского языка, наличия диплома высшего или среднего специального образования (с последующим тестированием знаний на месте будущей работы), обязательным условием распределения на работу в конкретной отрасли или даже на конкретное предприятие.

Отсутствие всех этих качеств должно автоматически и радикально снижать шансы потенциального претендента на получение гражданства, вида на жительство или права на работу в России. Иначе мы получаем лишь дополнительную нагрузку на систему соцобеспечения, криминогенную и межнациональную ситуацию в стране.

Но даже в этом случае такое «сито» быстро выявит приоритетный контингент работников. Это будут люди в первую очередь из Белоруссии, Украины, а также русскоязычные из бывших советских республик.

Те программы, которые существуют сейчас, работают крайне неэффективно, в первую очередь по причине неспособности создать прибывающим людям более или менее сносные условия жизни. В идеале речь должна идти о создании системы профобучения для прибывающей рабочей силы с предоставлением хотя бы временного жилья и средств к существованию. Нечто подобное существовало в советское время для внутренней миграции. Система работала не идеально, но она работала. Проблема, однако, в том, что современные работодатели не могут или не хотят заниматься всеми этими вопросами, предоставляя людям самим за очень скромные деньги устраиваться с нуля на новом месте. Естественно, что желающих сорваться в такую неизвестность очень немного. И здесь, видимо, без помощи государства не обойтись.

Впрочем, в заключение необходимо сказать о главном — без радикального изменения векторов развития российской экономики все это не просто несбыточно, но и бессмысленно. Бессмысленно звать людей для работы на несуществующих проектах, в нефинансируемые лаборатории и к несуществующим станкам на остановившихся заводах. Бессмысленно обещать им то, во что на самом деле никто не собирается вкладывать деньги и усилия. Но это вопрос подлинности тех модернизационных намерений, о которых ныне заявляет российская власть.

Можно ли создать умную экономику, опираясь на неграмотный трудовой ресурс? В российском политическом словаре самым главным и наиболее употребляемым словом стал термин «модернизация». В 2009 году Президент РФ Дмитрий Медведев в своей статье «Россия, вперед!», затем в своем ежегодном докладе к Федеральному собранию обнародовал принципы новой политической стратегии. Цель данной стратегии — переход от сырьевой экономики к экономике инновационной. «Это будет первый в нашей истории опыт модернизации, основанной на ценностях и институтах демократии, — заявил президент. — Вместо примитивного сырьевого хозяйства мы создадим умную экономику, производящую уникальные знания, новые вещи и технологии, полезные людям. Вместо архаичного общества, в котором вожди думают и решают за всех, станем обществом умных, свободных и ответственных людей».

Итак, цели и задачи были определены. Теперь главный вопрос: кто их будет осуществлять? И тут начинается полная неопределенность. Она во многом связана со сложной демографической ситуацией в стране, а также с активизацией миграционных процессов в Россию и из России. Качество этой миграции таково, что из России в другие страны ежегодно выезжают 300 тыс. человек, причем 40 тыс. — на постоянное место жительства. Половина российских мигрантов — люди с высшим образованием. Евросоюз заинтересован в привлечении российских специалистов.

В частности, ректор Московского энергетического института (НИУ МЭИ) Сергей Серебрянников подтвердил, что иностранные компании охотятся за дипломированными выпускниками его вуза — диплом МЭИ признается всеми государствами без каких-либо дополнительных подтверждений. А молодым специалистам создаются самые комфортные условия для работы и жизни. Технический директор холдинга МРСК Борис Механошин, в свою очередь, рассказал, как в Россию приезжали представители фирмы «Сименс» из Германии в надежде найти у нас хороших проектировщиков и утащить к себе, да так и уехали ни с чем — оказалось, что отрасль специализированного проектирования в стране уничтожена, а те специалисты, что остались, давно уже куплены конкурентами.

Кроме того, в последние годы набирает силу такое явление, как эмиграция школьников, — родители отправляют детей на учебу за границу в надежде, что они оттуда уже не вернутся.

По словам заведующей лабораторией анализа и прогнозирования миграции, президента Центра изучения проблем вынужденной миграции в СНГ Жанны Зайончковской, тенденция к сближению России со странами Евросоюза набирает обороты, а это значит, что мы в скором времени понесем еще более ощутимые кадровые потери. Насколько это опасно? Нельзя преуменьшать, но не стоит и преувеличивать опасность этих процессов. При нынешнем уровне развития науки и технологий инновационный продукт создается общими усилиями, поэтому не имеет значения, в какой стране он создан. Важно, чтобы любая другая страна могла им воспользоваться. По словам заместителя гендиректора корпорации «Роснано» Андрея Свинаренко, 95 % специалистов являются пользователями новых технологий и только 5 % — их создателями. Чтобы использовать новые знания, нужно быть к ним готовыми. Работник должен иметь определенную базу, чтобы воспринимать инновации. Но многие ли могут похвалиться наличием этой базы?

По оценкам экспертов, в Россию каждый год прибывают 3,4 млн трудовых мигрантов. Причем 80 % из них — выходцы из стран СНГ, большей частью — из государств Центральной Азии. Они отличаются низким уровнем образования, отсутствием профессиональных навыков и общей культуры. Со временем поток «темной» трудовой силы будет нарастать. По прогнозам отечественных демографов, закрыть провал на рынке труда за счет собственных ресурсов мы можем лишь на 20–30 %, в лучшем случае — на 50 %. По официальным прогнозам, уже к 2010 году мы выйдем на уровень потребления 12 млн трудовых мигрантов в год. А по оценкам ректора Высшей школы экономики (НИУ ВШЭ) Ярослава Кузьминова, уже через пять лет 20 млн рабочих мест в России будут заняты мигрантами.

Кроме того, специалисты рынка труда отмечают, что у нас до сих пор не решена задача повышения производительности труда. И до 2020 года (дальше эксперты просто не заглядывали) рывок в этой сфере не ожидается. Поэтому при реализации всех наших модернизационных начинаний ставку придется делать в основном на неквалифицированный труд и мигрантов.

При таких перспективах о модернизации страны со знаком «плюс» можно только мечтать.

Вместе с тем исследователи российского рынка труда убеждены, что свои потребности в высококвалифицированных кадрах Россия может обеспечить самостоятельно. А вот неквалифицированных рабочих рук нам не хватает — выпускники российских школ стараются сразу же поступить в вузы, а не работать. Система профессионально-технического образования ощущает большой дефицит в абитуриентах. Кто-то же должен восполнить этот пробел. Вот и приходится призывать мигрантов.

— Как увязать миграционную политику с модернизацией? — задается вопросом доктор экономических наук, профессор МГУ Ирина Ивахнюк.

Существует стереотип, что массовая миграция препятствует модернизации, заметила она. Но если проанализировать исторический опыт, то мы увидим очень пеструю картину. Например, Япония после Второй мировой войны жестко ограничила приток мигрантов в страну — и добилась модернизации экономики без привлечения иностранной рабочей силы. Другие же государства, поставившие целью модернизировать экономику, стали активно привлекать мигрантов. Например, страны Персидского залива за 40 последних лет сделали мощный рывок вперед именно благодаря мигрантам. Сейчас в промышленности, добывающих и обрабатывающих производствах этих стран мигранты преобладают над местным населением.

Что касается России, то тут особая статья. Сокращение рабочей силы и старение населения могут стать серьезным препятствием на пути модернизации страны. Более того, чтобы осуществить модернизацию, общество должно поверить в успех. Это непреложное условие модернизации. И вот здесь мы упираемся в стену неверия в предлагаемые реформы. Этот психологический барьер трудно преодолеть, но можно — путем принятия грамотных, взвешенных решений и очень деликатной реализацией механизмов их применения.

Еще один вопрос, который нельзя оставлять без ответа, — откуда брать умные головы? Президент РФ Дмитрий Медведев заявил, что Россия включилась в «охоту за головами». Даже во время кризиса двери для высококвалифицированных иностранных работников в России были широко открыты. Но вопрос привлекаемости этой категории мигрантов тесно связан с инвестиционной привлекательностью страны. А вот с этим у нас как-то не очень…

Привлекательными в глазах инвесторов, вопреки ожиданиям экспертов, остаются не инновационные, а сырьевые отрасли. Участие в добыче полезных ископаемых и продажа природных ресурсов пока представляют для них главный коммерческий интерес. Кроме того, инвесторы идут в те отрасли, которые могут дать быстрый спекулятивный эффект. И эта тенденция будет сохраняться.

На этом фоне становится очевидным, что высококвалифицированные специалисты нам нужны в тех инновационных проектах, где высока потребность в научно-технических, технологических и управленческих кадрах. В связи с этим возникает вопрос о соответствии российского образования потребностям нашей экономики. Если бы баланс спроса и предложения не был нарушен, то не возникло бы острой необходимости принимать Федеральный закон № 86-ФЗ в части внешней квалифицированной силы (ВКС). Но ситуация такова, что без притока ВКС нам не обойтись. Так что принятие Федерального закона № 86 ФЗ можно рассматривать как серьезный шаг вперед по пути модернизации России.

В современных условиях важнейшим ресурсом модернизации становится учебная миграция. «Раньше эта группа в России не выделялась, а напрасно, — считает И. Ивахнюк. — Как показывает практика, многие специалисты, приехавшие на учебу в Россию, остаются здесь навсегда. А те, кто уезжает после окончания учебы домой, часто становятся проводниками российских интересов и ценностей у себя дома».

В новом проекте концепции, которая сегодня разрабатывается специалистами ФМС России под руководством заместителя директора Федеральной миграционной службы Е. Егоровой, есть пункты, посвященные учебной миграции. В частности, излагается позиция о необходимости расширения форм привлечения иностранных студентов.

— Считаю, что нужно разработать нормы по предоставлению отдельных преференций для иностранных студентов, — отметил аспирант кафедры управления миграционными процессами Российского государственного университета управления Рустам Мамедов. — Нужно позволить студентам подрабатывать в свободное от учебы время, упростить некоторые миграционные требования с учетом того, что эти студенты со временем внесут свой вклад в модернизацию России.

Подытоживая все сказанное, можно сделать вывод: в экспертном сообществе сложилось два основных мнения: первое — миграция препятствует модернизации страны, но позволяет поддерживать на стабильно убогом уровне нашу экономику. Второе — миграция способствует модернизации страны.

Какое из них победит? Вопрос остается открытым.

* * *

Череда недавних событий — возникновение угрозы распространения в России полиомиелита, завезенного мигрантами, трагедия в Междуреченске — заставила общество призадуматься. Нужны ли стране большие потоки не владеющих русским языком, неквалифицированных, бесправных, а потому порой агрессивных трудовых мигрантов, завозящих к нам инфекцию да еще поневоле выступающих в роли штрейкбрехеров? На такую ли рабочую силу в период модернизации отечественной экономики властям и бизнесу надо делать ставку?

Слово предоставляется руководителю Института проблем глобализации Михаилу Геннадьевичу Делягину:

— У нас декларируется, что первостепенная задача — инновационное развитие экономики. И без мигрантов мы ее якобы не решим. Вопрос только в том, какие мигранты смогут двигать инновации?

— Я как-то был в Питере, слушал там Михаила Пиотровского, директора Эрмитажа. Он всегда мне казался очень умным человеком. Но когда вдруг начал с трибуны рассуждать о том, что прогресс всегда осуществляется при помощи мигрантов, я понял, что подменяются понятия. Да, действительно, когда Петр I привез в Россию ученых с Запада (носителей новых технологий), результатом стал прогресс: эта миграция обеспечила технологическое развитие страны. Когда товарищ Иосиф Берг (Джоэль Барр — американо-советский радиотехник. — Прим. ред.) строил у нас центр микроэлектроники Зеленоград, это тоже была миграция, которая принесла замечательные плоды. Но такая миграция (носителей более высоких знаний, более высокого технологического уровня) исчисляется не миллионами и даже не сотнями тысяч. Она всегда штучная — и фамилии этих людей у всех на слуху. А если осознанно организуется миграция людей, которые являются носителями более низкого технологического уровня (чтобы уменьшить издержки работодателей), то результатом становится регресс, деградация, архаизация общества. Даже в Москве сегодня безумное количество грамматических ошибок на вывесках, в меню ресторанов — и этих ошибок становится с каждым годом все больше… Многие в некогда благополучных городах уже забыли, что когда-то можно было не встречать по вечерам у метро жен и детей.

Беда в том, что идет сознательная подмена понятий. И делается это в интересах недобросовестного бизнеса, который хочет платить работникам как можно меньше, а также коррумпированного чиновничества, которому не нужны люди, полагающие, что у них есть какие-то права. К чему это приводит, мы видели на примере Междуреченска. Акция протеста произошла там после того, как некоторые официальные лица заявили: дескать, шахтеры получают по 80 тыс. руб. А потом оказалось, что максимум — 35 тыс., на самом деле — еще меньше, а найти работу женам почти невозможно.

Всплыл и другой факт. Оказывается, работодатель брал на испуг рабочих, требующих повышения зарплаты, объясняя им, что они трудятся в шахте, рискуя жизнью, за место, а не за деньги. И если станут что-то требовать, артачиться, их просто выставят на улицу и завезут на шахту дешевых китайцев, которые согласны на любые условия. И это официальная позиция значительной части бизнеса. Если господа, которые стимулируют завоз в массовом порядке неквалифицированной иностранной рабочей силы для вытеснения российской, не остановятся, они рискуют через некоторое время получить акции протеста электората. Ясно же, что стимулирование ввоза дешевой иностранной рабсилы для вытеснения своей ведет к разжиганию межнациональной и социальной розни. И в этом отношении, похоже, полностью подпадает под действие статьи 282 Уголовного кодекса.

— Некоторые эксперты, напоминая, что в Европе тоже кризис, нехватка рабочих мест, предлагают попытаться вернуть в нашу орбиту уехавших в страны ЕС русских, а также украинцев, белорусов, прибалтов. Потому как это люди одной с нами ментальности, и главное — гораздо более квалифицированные, нежели представители среднеазиатских республик, у которых имеются лишь навыки чернорабочих. Как вы думаете, есть такая возможность?

— Возможность-то есть. Но первое: для этого надо, чтобы российская политика (и внешняя, и внутренняя) была с человеческим лицом. Из той же Польши на заработки в Западную Европу в свое время уехали свыше 10 процентов рабочей силы, из Румынии — около 30 процентов. Сейчас в Европе кризис, но в Польшу вернулось незначительное количество отбывших на заработки. Они остались в более развитых странах ЕС, несмотря на ухудшение ситуации. Причина на поверхности: как бы ни было трудно в «настоящей Европе», в Восточной Европе еще хуже. Следовательно, чтобы привлечь к нам людей из Украины, Белоруссии, Молдавии, Прибалтики, Восточной Европы, вернуть россиян, выехавших подзаработать в страны ЕС, мы должны создать у себя комфортные условия.

В той же Польше тоже много трудностей и глупостей, но там хотя бы нет понятия «пьяный полицейский». А у нас оно есть. А ведь мы должны выглядеть лучше Польши и других стран, если хотим, чтобы оттуда к нам ехали квалифицированные кадры, чтобы Россия стала конкурентоспособной.

Второе: мы должны создать рабочие места, а для этого начать модернизацию экономики. На уровне технологическом, а не первобытном. Там, где работают выходцы из Средней Азии, обычно уже нет места для людей из Украины, Белоруссии, Молдавии, Восточной Европы. По той причине, что таджики, узбеки, киргизы получают настолько мало и настолько лишены прав, что большинство украинцев, белорусов, молдаван и прочих братьев-славян на такие условия ни за что не пойдут. А по большому счету, прежде чем думать о братьях-славянах, неплохо было бы позаботиться о тех россиянах, которые никуда не уехали. У них должны быть гарантированные рабочие места.

— И все-таки на каких условиях к нам могут поехать ученые и специалисты-практики из Восточной Европы? Ведь недавно Госдума приняла серьезные поправки в целый ряд законов, направленных на привлечение в страну высококвалифицированных кадров, предусмотрены преференции не только самим специалистам, но и членам их семей.

— Кадры к нам поедут, когда будет реальный спрос на них. Во-первых, мы должны что-то производить сами. А это означает, что у нас должен быть разумный протекционизм хотя бы на европейском уровне. Потому что сегодня все, что мы делаем руками, китайцы делают дешевле, а половину из этого они делают еще и лучше. Зачем производить в России автобусы, когда есть шикарные китайские?

Во-вторых, необходимо, как я уже подчеркивал, создание рабочих мест, требующих квалификации, и в первую очередь — для граждан Российской Федерации. Для тех, кто умеет пользоваться экскаваторами, а не просто лопатой махать. И только после этого нам понадобится рациональная организация высокотехнологичных сфер, квалифицированные теоретики и практики, в том числе из Украины, Белоруссии, Молдавии, ЕС. А пока наши молодые ученые продолжают бежать из России. Не столько из-за безденежья, сколько из-за бесперспективности. Специалисты в области молекулярных технологий, атомной энергетики у нас никому не нужны.

Увы, пока мы существуем для Европы только как рынок. И как поле для мелкого бизнеса — для тех же поляков. В Европе (даже Восточной) есть личная безопасность, суд, работают законы. Если какой-нибудь польский пан директор скажет своим работягам, что они трудятся у него не за зарплату, а за место (станут выпендриваться — он наймет русских или китайцев), уверяю вас, этот человек больше никогда в своей жизни не будет руководить ничем. У тех же междуреченских шахтеров, которые похоронили своих товарищей, нет ничего, включая право на безопасный труд. А олигарх Абрамович, один из совладельцев шахты, где произошла массовая гибель людей, спокойно обзаводится новой яхтой, приобретает дворец под Веной и в ус не дует.

* * *

О «болевых точках» трудовой миграции рассказывает председатель Межрегиональной общественной организации «Профессиональный союз трудящихся-мигрантов, занятых в строительстве, жилищно-коммунальном хозяйстве и смежных отраслях» Ренат Каримов.

— Ренат Исмагилович, что такое «профсоюз мигрантов»?

— Профсоюз был создан четыре года назад. Его членами стали 20 тысяч человек. Нужно ли было его создавать? К сожалению, нужно.

— Почему «к сожалению»?

— Лучше бы в нем не было нужды. Но для этого российские профсоюзы должны покрывать 100 % всех предприятий, которые работают на территории страны. Однако этого нет. А мигранты работают чаще всего там, где нет никаких профсоюзов. Например, в сфере малого и среднего бизнеса, где идет настоящая борьба за выживание. На российском рынке сложилась такая ситуация, что малые и средние предприятия вынуждены идти на нарушение законодательства. В противном случае они в большинстве своем вынуждены будут прекратить свое существование. Мы не адепты работодателей, я не собираюсь их защищать. Но я понимаю, что они прибегают к найму иностранных работников из-за того, что им можно меньше платить, больше эксплуатировать, не давая при этом никаких социальных гарантий. При этом законодательство нацеливает работодателей именно на такой алгоритм действий. С вступлением в силу с 1 января 2010 года Федерального закона от 24 июля 2009 г. № 212-ФЗ «О страховых взносах в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования и территориальные фонды обязательного медицинского страхования» работодатели получили законное право не уплачивать страховые взносы в социальные фонды. А это 34 % от фонда заработной платы, которые работодатель должен был оплачивать из своих денег. Принятие закона привело к совершенно логичным последствиям: россияне стали выдавливаться из различных сфер бизнеса, их места работодатели начали отдавать мигрантам. Возьмем стандартную ситуацию: малое предприятие из 16 человек. Работодатель платит работнику зарплату в размере 15 тыс. руб., что для мигранта и россиянина вполне нормальная цифра. После вступления в силу Закона № 212-ФЗ работодатель, поменяв россиян на иностранцев, только за счет неуплаты страховых взносов экономит 1 миллион рублей в год.

— То есть диспропорция закладывается уже на законодательном уровне?

— Так и есть. О чем думали законодатели, придумывая такой закон? Могу предположить, что перед ними стоял вопрос: что делать с пенсионным обеспечением людей, которые в России работают по многу лет, а потом выйдут в Таджикистане или на Украине на пенсию? Если мигрант ничего не платил в Пенсионный фонд России, то и Россия ему ничем не обязана. Это логично. Так же решался и вопрос медицинского обслуживания: пусть не будет взносов в МОС, а вопросы медстрахования мигрантов работодатель решает на добровольных основаниях. От такого решения никто не выиграл. Мигрантам это невыгодно, потому что экономия идет не с их заработной платы, а из фонда работодателя. Россиянам невыгодно, потому что они поставлены в худшее положение в конкурентной среде с мигрантами. Государству это невыгодно, потому что если что-то произойдет с мигрантом, то тяжелобольного все равно больницы пролечат, даже если у него нет денег. То есть государство несет свои затраты. Закон выгоден только работодателю.

— Что делать в этой ситуации?

— Вместе с российскими профсоюзами мы должны проводить долгую, мучительную борьбу за защиту трудовых и социальных прав не только трудящихся мигрантов, но и российских граждан. Мы обязаны защитить российского работника от иностранного. Это на первый взгляд кажется немного странным, но есть противоречия между интересами российского работника и иностранного. Интересы российского работника заключаются в том, чтобы добиться повышения зарплаты в рамках 40-часовой рабочей недели. Это правильно. Это то завоевание, которое наши деды и прадеды передавали из поколения в поколение. А иностранный работник добровольно засовывает голову в петлю повышения рабочего времени. Он работает 60 часов в неделю и за 20 часов переработки не требует доплаты, хотя по Трудовому кодексу оплата за сверхурочную работу вырастает практически вдвое. Поэтому возникает такое «сталкивание лбами» иностранных и российских граждан. В этих условиях очень многое зависит от позиции российских профсоюзных центров и нашего профсоюза.

Мы ведем конструктивный диалог с российскими профсоюзными центрами. Но многое зависит от самих трудовых мигрантов. Важно, чтобы они проявляли какую-то солидарность, чтобы рос их уровень сознательности. К сожалению, та часть мигрантов, которая прибывает из государств Центральной Азии, малоподвижна. Над людьми довлеет менталитет, где слово старшего человека является законом. Если вы придете на стройку и будете вести беседу с рабочими о вступлении в профсоюз, то готовьтесь к тому, что вас ждут большие сюрпризы. Здесь действует принцип «как скажет аксакал». К примеру, бригада в 20 человек из Узбекистана — это не 20 индивидуальностей, где каждый имеет свою собственную позицию, где пять человек, допустим, могут вступить в профсоюз, а 15 скажут: нам это не нужно. Нет. Они либо все вступят, либо никто. Потому что они все смотрят в сторону аксакала — бригадира или старшего по возрасту. Есть и другие трудности. Профсоюз трудящихся мигрантов по закону должен объединять только тех иностранных граждан, которые легально находятся на территории Российской Федерации. А сейчас такие возможности сужаются. Сегодня разрешение на работу (а этот документ необходим для получения легального статуса занятости) можно получить только в рамках квот. Но квоты начиная с 2007 года последовательно сокращаются. Сейчас они, грубо говоря, составляют полтора миллиона человек. В прошлом году по Москве, например, квота составляла 250 тыс. человек, а реально было выбрано 211 тыс. Это не значит, что на работу в Москву въехали 211 тыс. человек. Это значит, что остальные мигранты оказались не востребованы работодателями. Куда им деваться? Иностранный гражданин не может сам пойти, постучаться в миграционную службу, сдать свои документы и получить разрешение. Он это может сделать только через работодателя. А работодатель запросил 1000 человек, но воспользовался только 500. Остальные 500 иностранцев вынуждены искать работу за пределами рамок закона.

— За четыре года работы удалось ли профсоюзу защитить права какого-то конкретного человека или какого-то конкретного коллектива? Выбить зарплату, помочь решить какие-то насущные проблемы?

— Если бы к нам за четыре года никто не обратился, мы бы не смогли и выжить, потому что были бы неинтересны для трудовых мигрантов. 18 декабря 2010 года прошла первая отчетно-выборная конференция нашего профсоюза. Мы готовили отчетный доклад, подбивали итоги. На тот момент у нас было 195 обращений от граждан и трудовых коллективов по вопросам невыплаты заработной платы. 80 % обращений, а это порядка 140–150 случаев, разрешены нашими профсоюзами, юристами в досудебном порядке. Люди получили зарплату в объеме, превышающем 8 млн руб. Оставшиеся 20 % жалоб можно удовлетворить только через суды. Но это проблематично. Зачастую работодатель не признает факт работы человека на производстве, так как отсутствует трудовой договор. А если нет официально заключенного письменного контракта, судья не может принять решение в пользу работника. Поэтому наш профсоюз ведет большую разъяснительную работу среди мигрантов. Но одним лишь правовым воспитанием проблему не решить. Людям надо дать возможность в полной мере соблюдать законы Российского государства. Миграционное законодательство России в последние годы серьезно продвинулось вперед. Позитивным шагом считаю внедрение с июля 2010 года института патентов. Мигранты, работающие у частных лиц, получили возможность получать патенты и тем самым находиться в России на законных основаниях в течение года. Однако эта работа пока еще слабо развернута. За семь месяцев получено всего 180 тыс. патентов по всей стране. Это смешно.

— Как профсоюзы могут помочь в популяризации патентирования?

— Изменения, произошедшие в миграционном законодательстве, мы сразу взяли на вооружение: переделали известный плакат, который сегодня гласит: «Легализовался? Получил патент?» Кроме того, проводим ежемесячные информационные семинары для новых членов профсоюза и для трудовых мигрантов. На эти мероприятия приходят по 150 человек. Также приглашаем работников ведущих российских профсоюзов, которые рассказывают всем мигрантам о задачах и возможностях профсоюзного движения. Сделали в своей профсоюзной газете «Вести трудовой миграции» специальную вкладку о патентах. В наш профсоюз ежедневно приходят до 100 мигрантов, а телефонных звонков принимаем от 2 тыс. до 3 тыс. Многие люди обращаются к нам за консультациями, причем половина вопросов — о патентах. Сегодня лидером по оформлению патентов является Краснопресненский район Москвы, так как мы всех мигрантов отправляем в миграционную службу оформлять патенты. Мы всем мигрантам разъясняем, что те, кто не имеет трудового контракта, выпадают из правового поля, благодарим их за добросовестный труд в пользу российской экономики, но требуем, чтобы эти граждане срочно выехали из страны и не въезжали в течение 2011 года. В 2012-м они могут сюда вернуться при условии, что заранее будут знать, у какого работодателя будут работать и есть ли у этого работодателя квота. К сожалению, я не вижу ни от государственных органов, ни от гражданского общества, чтобы был подхвачен наш призыв о том, что такому большому количеству людей нужно выехать с территории. У большинства из них есть деньги на дорогу, а у кого нет — им надо помочь. Но тут возникает еще один вопрос: откуда взять столько самолетов и поездов, чтобы всю эту нелегальную армию выдворить с территории страны? Впрочем, проблема есть не только в организации отъезда. Все понимают, что 3,5 млн мигрантов, живущих в России нелегально, чем-то заняты. Они работают и если уедут, то это будет удар по рынку труда в сфере малого и среднего бизнеса.

— По данным экспертов, половина российского бизнеса сидит в тени. И именно в этой теневой сфере задействованы нелегальные мигранты. Решить проблему нелегалов можно лишь после того, как из подполья будет выведен весь российский бизнес.

— Согласен. Проблема теневой экономики имеет четко выраженную нравственную сторону. Мы как русские люди не можем быть спокойными до тех пор, пока такое огромное количество людей (имею в виду иностранных граждан) находится на положении второсортного и третьесортного контингента.

— Очень много мигрантов оседает в Москве. Как перенаправить потоки в другие регионы, где требуются рабочие руки?

— По данным ФМС России, в столице и Московской области остается до 35 % всего миграционного потока. Мигранты едут туда, где существует на них спрос. Этот процесс можно стимулировать со стороны государства — прежде всего информацией о том, где есть места по квотам, а где нет. Чтобы человек мог отправиться в тот регион, где может работать легально. Мигрантов очень интересуют вопросы жилья. Если бы государство обратило внимание на развитие сельского хозяйства, то огромная потребность в рабочих руках на селе была бы восполнена за счет мигрантов. Но для этого им надо создать какие-то минимальные условия: разрешить селиться в заброшенных домах, чтобы, отремонтировав помещение, мигрант с семьей мог бы там проживать. Это не приводило бы к конфликту с местным населением, а мигранты поднимали бы все наши пустыри и работали бы с удовольствием. Уверен, многие люди предпочли бы спокойную жизнь на селе, даже с меньшим достатком, зато со своим подсобным хозяйством и нормальным жильем. Чтобы решить этот вопрос, нужны скоординированные усилия государства и принимающего общества.

— Какие главные задачи стоят перед профсоюзной организацией трудовых мигрантов в 2011–2012 годах?

— На отчетно-выборной конференции мы приняли программу действий до 2015 года — до следующей конференции. По итогам конференции составили план реализации критических замечаний, которые высказали делегаты. В плане профсоюзного строительства поставили себе цель увеличить количество членов профсоюза до 100 тысяч человек. Это не самоцель, но мы понимаем, что если бы наш профсоюз был бы больше, у него было бы больше возможностей для решения проблем. В плане адаптации и интеграции в российское общество у нас есть программа «Любите Россию». Благодаря ей члены нашего профсоюза имеют возможность бесплатно посещать российские театры — за прошлый год 500 человек посетили целый ряд. Люди идут туда охотно, хотя и заняты по 60 часов в неделю и редки выходные. Мы направляем мигрантов на курсы русского языка. Мигранты очень разные. Но мы видим, как человек, поживший в России, меняется. Он лучше одет, лучше знает русский язык, чувствует себя более комфортно, перед ним открываются новые перспективы. Он, наконец, понимает, что Россия открывает для него и для его семьи новые возможности, и благодарен ей за это.